Эта ужасающая пытка наконец закончилась. Прекратилось тошнотворное, обжигающее, выворачивающее наизнанку ощущение, и я нашел в себе силы снова открыть глаза. Стены больницы. Резкое, словно сквозь силу, пробуждение, сопровождал крик, эхом отразившийся от этих стен.
Дрожа, я поспешно потянулся к своему лицу. Я чувствовал странное покалывание, чувствовал швы, стягивавшие лицо, казалось, саднило каждый стежок. Страшно было взглянуть на себя в зеркало. Страшно даже представить, насколько уродливым я стал теперь? Черт, нужно переключиться на что-то другое, иначе такими темпами здравый рассудок точно не сохранить…
Скрип двери, разрезавший тишину, словно ржавыми ножницами, заставил приподнять голову и взглянуть на переступившего порог человека. Женщина-врач в белом халате.
— О, очнулся, наконец! Осознаешь, где ты? — участливо обратилась она ко мне.
— Больница, — ответил я скорее на автомате, все еще слишком медленно.
— Отлично, значит, в себя пришел, — довольно отозвалась женщина.
— Все, что ты умудрился порезать, подлатали, — она озабоченно покачала головой. — Твоё тело, столько шрамов…
— Порезать?
— О, ты не помнишь? Ты и людей, находившихся поблизости, чуть не зацепил.
— О чем речь, что Вам нужно от меня?
— Видишь ли, я психиатр, — спокойно пояснила женщина. — Именно я обязана была навестить тебя, как только ты очнешься. И, если ты продолжишь перечить, мне придется забрать тебя в соответствующее заведение.
Внутри все похолодело. Я мог вообразить, что же произошло. Вероятнее всего, женщина-доктор оказалась здесь по вызову компании JC. А как иначе, ну ненормально это, когда первым навестившим человека, едва пришедшего в сознание, оказывается именно психиатр. Если не принять это к сведению здесь и сейчас и воспринять все в штыки, дорога мне точно осталась бы одна – дурдом. Приплели бы и людей, что остались, и свидетелей, и неважно, что их не было, появились бы. Таким образом уже обходились с людьми не раз.
— Чтоб вас черти взяли. Можете уходить. Я понял, — произношу, с возрастающей к концу фразы степенью официальности.
— Да? — озадаченно переспросила женщина.
— Я не собираюсь заявлять в полицию или еще какую глупость выкинуть. Уходите, — мой голос звенел от напряжения.
Женщина усмехнулась:
— Умный, как студент университета Сейон. К слову, твоя младшая сестра в этой же больнице. Сходил бы, навестил ее да объяснил бы всё как следует… То, что произошло с ней — просто несчастный случай.
Довольная тем, что ей удалось меня убедить, женщина скрылась за дверью. Я прикрыл глаза, припоминая ее лицо… Нет, его невозможно было забыть. С него все началось, именно его я видел перед тем… как потерять все.
— Тварь… — я бессильно сжал кулаки, слезы потекли по щекам, обжигая раны.
Скрежетнув зубами, я сжал их, чтобы не вскрикнуть.
— Дахе, прости… — голос сорвался.
Я не мог навестить сестру. С моим-то обезображенным лицом… Как я мог показаться перед ней?
Но пару дней спустя я услышал то, что поистине шокировало меня. Младшая сестра… Она получила травму головы, и её тело ниже талии парализовало. Доктора разводили руками – современная медицина не могла полностью её вылечить.
— Ну сделайте же, хоть что-нибудь! Я заплачу, сколько потребуется, я всю оставшуюся жизнь буду в долгу перед вами!
Но доктора были непреклонны.
— Мы бы тоже хотели, но тут ничего нельзя сделать. Ничего.
Отчаяние поглотило меня, словно стало моим вторым именем. Отчаяние…
Той ночью я все же решился навестить сестру. В палате было темно.
— Кто здесь? Брат?
Я не ответил. Подошел к кровати, не говоря ни слова. Знал, что даже при выключенном свете Дахе разглядит очертания моих шрамов.
— Братик? Брат? — ее слова прерывались отчаянными, отрывистыми всхлипываниями.
Мои пальцы сжали ее тонкую шейку, и она судорожно пыталась схватить ртом воздух. Мы умрём вместе этой ночью. Этот отвратительный мир, незачем больше жить в нем, нет больше смысла… Я обезображен, Дахе не сможет ходить всю оставшуюся жизнь. Я решил, что умереть здесь… будет лучшим исходом для нас. Когда я думал, что потерял все… Я все еще был красив, а сестренка могла стоять на ногах. Я мог быть с ней, зарабатывать на обучение, а сейчас, что сейчас? Ни денег, ни… Нам никак не выжить.
— Б-брат… спаси... бо… — Дахе улыбнулась, несмотря на то, что мои пальцы сдавливали ее шею.
В уголке ее глаза выступила слеза. Тяжелые, хриплые вздохи… Я отпустил ее и отступил, не смог лишить жизни её слабое тельце. Руки дрожали. Моя отрава, мой гнев. Разве я недостаточно страдал? Разве отчаяние не стало моим вторым именем?
— Брат, прости… это из-за меня…
Я вздрогнул.
— Ты говоришь так… Ты знаешь, что стало всему причиной?
— Братик, ты не плохой. Я не знаю всего… но я в порядке. Давай будем жить. Я постараюсь. Давай вместе постараемся, чтобы родители могли нами гордиться…
Я сел на пол, прислонившись спиной к кровати, и запрокинул голову, уставившись в тускло отражающий свет потолок. Я никогда ещё столько не плакал.
После случившегося я взял академический отпуск. Я просто не мог дальше учиться. Мою любовь я мог теперь называть не иначе, как «сука». Если мы снова встретимся, мне придётся пожертвовать жизнью. Но не сейчас.
— Я должен жить, ради сестры, она не может ходить из-за меня.
Я работал. Работал много, особо не брезгуя и не выбирая. Мне не хотелось выходить из дома из-за изуродованного лица, но я делал это ради сестры. Дахе – это все, что у меня осталось, ради чего я жил. Ради неё я мог вынести любые взгляды на своём лице…
— Брат, давай на заработанные деньги вылечим твое лицо? — каждый раз беспокоилась она.
И каждый раз я улыбался и качал головой:
— Нет. С этим можно и потом разобраться. Давай сначала тебя на ноги поставим.
К тому же, на пластику понадобилось бы куда больше, чем те копейки, которые я получал. И, если уж быть совсем честным, я сомневался, что это вообще подлежит исправлению. Лицо покрывали десятки рубцов, от которых со временем оставались шрамы. Неважно, насколько хороши сейчас медицинские технологии, даже они не справились бы с ранами, нанесенными ножом.
Хотя.
Может шрамов могло и не быть, просто об этом не позаботились. Ведь я оказался в больнице, спонсируемой компанией JC.
«Терпи, терпи, черт возьми», — неустанно твердил я себе.
Мне хотелось убить их дюжину раз на дню. Если я видел нож или просто какой-нибудь острый предмет, руки сами тянулись к нему. Сложно поверить, но в детстве меня называли умничкой и пророчили светлое будущее. И вот он я теперь.
Их лица отпечатались у меня в памяти. Я не мог их забыть, и это мучило меня. Мучило сильнее, чем отвращение во взглядах прохожих, пялившихся на моё изуродованное лицо. Я с трудом удерживал себя от отчаянного импульса пойти и покромсать их на кусочки.
Сколько месяцев уже прошло с тех событий?
День за днем я переступал через себя, пытался не думать о плохом. Моя внешность сильно изменилась, лицо загорело и хорошо вписывалось в атмосферу строительной площадки. Зарубцевавшиеся шрамы намного лучше смотрелись на закопчённом лице.
— Начальник, извините, но денег здесь не хватает.
— Что? Быть не может.
— Ну вот, смотрите…
— Эй! Какого черта? Я всё правильно дал! Паршивец, сказал бы спасибо, что вообще тебя нанял. Так дело не пойдет. Завтра можешь не приходить, — раскричался бригадир чуть не до хрипоты в голосе.
— Но начальник…
— Нет для тебя работы. Давай, иди.
На стройке людей не хватало. Работа была тяжелой, но я трудился в поте лица, потому что обещали хорошо заплатить. А все снова обернулось вот так.
— Эй, на что уставился? Смотрите-ка, какую страшную рожу скорчил. Что, хочешь меня убить?
Мой взгляд был обращен не на бригадира, а на лопату возле него. Кто же знал, что моё терпение вот так возьмёт и лопнет.
Мгновение, и я уже сжимал лопату в руке. Бригадир невольно попятился.
— Эй-эй, я же пошутил, это просто шутка! Парень, да что с тобой? Ты это серьезно? Вот деньги. Хочешь, принесу еще. И премию дам.
— Шутка, говоришь, сукин ты сын? Посмотрим, как ты будешь шутить, когда сдохнешь! — я занес лопату, и бригадир от страха плюхнулся на задницу.
— Прости. Мне приказали. Бандиты меня заставили. Думаешь, я сам бы мог так с тобой поступить? Подумай хорошенько. Ты такой добросовестный человек, да я из своего кармана готов был доплачивать, чтобы и дальше с тобой работать.
— Что? — переспросил я недоуменно.
— Смазливая девчонка привела сюда бандитов, и они запугали меня до чёртиков… Моя дочь, ты же знаешь мою дочку. Она только в начальную школу пошла. И у них… у бандитов была ее фотография.
Руки с лопатой опустились. Ни на одном месте я долго не проработал. На реабилитацию моей сестренки уходило много денег. Заработанные деньги не задерживались, утекали, как вода в решете. Я должен был работать, даже если мне не хотелось.
— И-извини, Чжин Сон, — с напуганным взглядом, бригадир подскочил и пулей вылетел из помещения.
Но вскоре вбежали полицейские. Они словно караулили у входа.
Хотели запугать, значит.
— Угрожаешь, значит, порядочному человеку? Он ушел, умоляя, чтобы тебя не наказывали. Но сегодня ты поспишь в обезьяннике.
После краткого допроса полицейские удалились, заперев меня в камере. Никто из сокамерников ко мне не подходил – наверное из-за шрамов на лице.
А потом за решеткой появилась девушка. Ладно сложенная, в брендовой дорогой одежде, ее невинное личико казалось естественным издалека, однако при более близком рассмотрении можно было заметить толстый слой макияжа. Её звали Ко Мина. Эта девушка… Ее я когда-то любил больше жизни. А теперь больше всего на свете хотел убить.
— Ты это сделала? Может, уже хватит? Пожалуйста. Умоляю… — руки и ноги не слушались, но я заставил себя упасть перед ней колени, схватившись за решётку.
После того случая я покалечил ногу, она онемела.
— Что? Ты меня отшиваешь? — противно хмыкнула она.
— Я был не прав. Пожалуйста…
— Сложно остановиться. Я еще не отплатила тебе за свою утраченную невинность.
— Ты же не хочешь, чтобы я сошел с ума. И президенту тоже не выгодно раздувать скандал.
— Хоть какое-то развлечение – смотреть на твоё сумасшествие. Хотела бы я и дальше мучать тебя. Но сейчас, пожалуй, отстану. У меня новая должность, надо много всего изучить, дел невпроворот, — она с улыбкой отвернулась, и уже тише произнесла: — Прощай, моя любовь.
Я сверлил взглядом ее спину. Никогда не забуду твои ядовитые слова, Ко Мина. Буду помнить их, пока ты не сдохнешь.
Он несколько раз прокрутил у себя в голове тот короткий промежуток времени, когда она удалялась, бросив эту убийственную фразу «Прощай, моя любовь».
Ночь в обезьяннике, казалось, тянулась вечность. Я не мог заснуть. И вдруг в тишине раздался голос:
— Хозяин, хозяин! — голос звучал слишком чисто и ясно, чтобы быть просто галлюцинацией. — Хозяи-ин!
Что-то светящееся приблизилось и описало круг над моей головой.
— Фея? — сгустком света оказалась девушка размером с ладонь, юная, напоминающая ребенка, с полупрозрачными стрекозиными крыльями.
Видеть что-то подобное… Должно быть, я сошел с ума. Должно быть, психика не выдержала и рухнула под напором переполняющего меня гнева.
— Думаю, теперь ты можешь видеть меня, — констатировала фея. — Другие девочки уже познакомились со своими хозяевами, осталась только я…
Малышка наигранно вздохнула и продолжила тараторить:
— Ты представляешь вообще, как я волновалась? – «фея» (?!.) кокетливо всхлипнула.
Что-то странное было в ее облике. Она была похожа на красивую куклу, но её рот… из-под нежных, словно лепестки цветов, губ выглядывали острые клыки. Странным был и разрез глаз, они казались слишком уж удлиненными. А при взгляде на зрачки его бросило в дрожь. Скорее это были глаза дикого животного, нежели человека.
«Это ночной кошмар? Что-то страшное должно произойти?»
Рассматривая фею с ног до головы, он всё ждал, когда же начнутся ужасные события. Может, сам дьявол воплотился в облике маленькой феи, чтобы придать происходящему больше драматизма?
— Хозяин? Что с Вами? Неужели вы не рады мне?
«Должно быть, я сошел с ума… А ты была бы рада на моем месте? Да, забавное зрелище ожидает того, кто сейчас проснётся»
— Вовсе нет. Вы не сошли с ума, Хозяин. Только Вы можете видеть меня. И, да, никто не подумает, что Вы странный. Вы же не говорите вслух.
«Если подумать, я…»
Я думал, что я говорю, не раскрывая при этом рта. Я мог себя слышать, но губы не двигались. Да это похлеще чревовещания!
«Должно быть, я и правда спятил. Шарики за ролики совсем заехали? Психологию изучал, но похоже, что сам себя под контролем держать не могу».
— Ну я же говорю, что Вы – не сумасшедший, всё равно не верите? Ладно, думайте, как хотите, встретимся с Вами завтра. Я не могу быть здесь долго, я слишком устала, сопровождая Вас, Хозяин. Увидимся завтра. Да, в правом нижнем углу есть кнопка-карта, достаточно лишь сосредоточиться и подумать о ней. Там сможете узнать много интересного, — с этими словами фея внезапно исчезла.
Погас и яркий свет, озарявший темную камеру. Думая, что все это сон, я огляделся и, как и ожидалось, не увидел ровным счетом ничего. Вот только…
«Какого черта?»
http://tl.rulate.ru/book/22612/476229
Готово:
Использование:
Возможно ошибка.
"Если мы снова, мне придётся пожертвовать жизнью. Но не сейчас." (Если мы снова что? Кажись что-то пропущено.)
А теперь **** его