Том 1. Глава 193. Я твой двоюродный дядя
Автомагистраль 107 – одна из самых загруженных автомагистралей Китая, соединяющая Пекин на севере и Шэньчжэнь на юге, на всех картах она изображена толстой красной линией.
Но на деле эта толстая красная линия имеет разную ширину и качество покрытия, некоторые участки хуже даже синих (провинциальных) и зелёных (уездных) дорог, а иногда это просто грунтовка,
многие участки дороги представляют собой головную боль даже для водителей-дальнобойщиков со стажем, не говоря уже о новичках.
Хао Цзянь – как раз новичок, получивший права меньше полугода назад, настоящий «зелёный» водитель.
Но когда он решил поехать из Шэньчжэня на север по трассе 107 на 2000 километров, он не чувствовал беспокойства, наоборот, его переполняла радость.
Возвращение домой, первое возвращение за четырнадцать лет, да ещё и на «легковой машине» – это не могло не радовать.
А легендарное плохое состояние дороги на трассе 107 Хао Цзянь считал пустяком.
Потому что Хао Цзянь ехал не на легковом автомобиле, а на внедорожнике.
Ещё до того, как завод №7 в Шэньчжэне получил квоту на покупку импортного автомобиля, Хао Цзянь проявил смекалку, наладил отношения с нужными людьми, надеялся получить «внедорожник с высокими внедорожными качествами».
В 1982 году Китай начал массово импортировать автомобили из Японии, а отличные внедорожные качества внедорожников Mitsubishi и Toyota потрясли китайцев, привыкших к «Пекин-212».
Оказывается, есть такие современные джипы? Они легко взбираются на горы и едут по бездорожью, а сидеть в них комфортнее, чем в «Волге»?
Поэтому Хао Цзянь мечтал купить Mitsubishi или Toyota и поехать на ней домой.
Но желающих было много, каждое подразделение хотело купить Land Cruiser или Pajero, а квот было мало, как их можно было разделить? Тем более, завод №7 в Шэньчжэне был совсем небольшим.
В итоге Хао Цзянь получил «компактный» внедорожник из СССР – Lada Niva.
Друг, который помог Хао Цзяню получить машину, немного смущался и принялся расхваливать внедорожные качества этого автомобиля:
— Постоянный полный привод, центральный дифференциал, может преодолевать любые препятствия, застрянешь в канаве – нажмёшь на газ и поедешь дальше, доедешь до края света без проблем.
Хао Цзянь не сильно расстроился, всё-таки денег на Land Cruiser хватило бы на три-четыре Lada Niva,
хотя у завода №7 в Шэньчжэне были деньги, и Ли Е предоставил Хао Цзяню полную финансовую свободу, но тратить шестизначную сумму на машину, которая не может перевозить грузы, ему было жалко.
Сейчас эта Lada Niva – самое то, двухдверный пятиместный автомобиль очень эффектный, главное, она может разгоняться до 130 км/ч, расход топлива – меньше 10 литров на 100 км, возьмёшь два больших канистры с бензином – и проедешь более 1000 км, это идеально подходит для Хао Цзяня.
После регистрации нового автомобиля уже был 28 декабря, Хао Цзянь не теряя ни минуты, взял жену и ребёнка и отправился домой.
Как оказалось, его «друг» не сильно соврал, хотя на пути в более чем 1000 км Lada Niva несколько раз застревала, но полный привод есть полный привод, стоит только хорошенько нажать на газ, и в большинстве случаев можно выбраться самостоятельно.
Только один раз ничего не получилось, Хао Цзянь с тревогой пошёл в деревню на обочине дороги, чтобы попросить о помощи, и не встретил никаких «разбойников», он ещё не докурил две пачки сигарет, как группа доброжелательных людей помогла ему вытолкнуть машину.
Но из-за таких остановок более 1000 км пути заняли два дня, и только поздно вечером 30 декабря Хао Цзянь добрался до Цзянчжэна.
Глядя на тёмную ночь, жена Хао Цзяня, Ань Сяолинь, тихо сказала:
— Дорогой, давай остановимся в Цзянчжэне, а завтра поедем в Сяочэн! Посмотри на свои глаза, они красные, как у кролика, страшно смотреть.
Хао Цзянь, уже с трудом управлявший машиной, ответил:
— Мы уже в Цзянчжэне, что нам мешают последние сто километров? Я нажму на газ – и мы будем на месте.
Ань Сяолинь посмотрела на растрёпанные волосы Хао Цзяня и его упрямый, раздражённый взгляд и снова сказала:
— Уже почти 11 часов, даже если мы сегодня доберёмся, твои родители уже спят?
— Даже если спят, я разбужу их, — скривившись, сказал Хао Цзянь: — Разбужу их всех, пусть посмотрят, какой их непутевый сын, пусть посмотрят, насколько хороша наша маленькая Цвей.
Ан Сяолянь молчала, а потом мягко сказала:
— Давай всё-таки остановимся в Цзянчэне на день! Ты сейчас так торопишься, встретившись с родителями ребёнка, неизвестно, что ты им наговоришь!
— Кто наговорит? Ты сказала, что кто-то наговорит?
Хао Цзянь нервно затормозил машину, остановив её посреди дороги.
— Почему я наговорю? Разве я не должен спросить их? Почему они были тогда такими жестокими, почему не признавали Цюйэр? Ведь я их родной сын…
Видя, что её муж снова начал вспоминать старые обиды, Ан Сяолянь рассердилась:
— Ладно, ладно, теперь Цюйэр выздоровела, я уже не сержусь, а ты всё ещё злишься? Хочешь поругаться – ругайся сам, не буди ребёнка, она два дня тряслась в машине, её дважды вырвало, а ты, отец, совсем не переживаешь, да и сам подумай, ты так спешил ехать домой, действительно только для того, чтобы поругаться с родителями?
— Я… я… я просто хотел спросить…
Хао Цзянь растерялся, несколько раз бессвязно повторил, а потом и вовсе замолчал.
Все эти годы Хао Цзянь держал в себе обиду.
Когда его дочь Сяо Цюйэр заболела, и ей нужны были деньги на лечение, Хао Цзянь написал письмо родителям с просьбой о помощи, отец быстро отправил ему 120 юаней и письмо.
В письме говорилось, что эти 120 юаней выручены от продажи велосипеда старшего брата Хао Цзяня.
Хао Цзянь сразу же отправил эти 120 юаней обратно, потому что его отец получал более сорока юаней в месяц, как же он не мог позволить себе несколько юаней на лекарства для внучки каждый месяц? Зачем продавать велосипед?
Поэтому Хао Цзянь решил, что отец намекал ему: «В семье много детей, зарплата в сорок юаней делится на восемь частей, её не хватает, девочку лучше вылечить сразу, а если нет – мы не сможем помочь».
С точки зрения отца Хао Цзяня, это было вынужденное решение, у Хао Цзяня было четверо братьев и сестёр, родители, бабушка, которую нужно было содержать, и внуки, всего больше десяти человек, сорока юаней действительно не хватало, но ведь есть дела поважнее?
Поэтому Хао Цзянь затаил обиду, лечил дочь сам, и даже если она умрёт, он похоронит её сам, он полностью прекратил общение с родным домом.
Но когда он начал работать с Ли Е и разбогател, направление его гнева изменилось.
У ворот первой средней школы уезда Циншуй Хао Цзянь поклялся, что вернётся домой на своей машине, чтобы показать семье, что его «больная дочь» – не обуза, а «золотая птица», которую они не заслуживают.
Поэтому в тот же день, когда он купил «Lada Niva», он поспешил отправиться на север, на родину.
Для новичка проехать на машине более тысячи километров – это очень утомительно.
А что же поддерживало Хао Цзяня в пути? Глубокая обида?
Сам Хао Цзянь не осознавал, что его чувства изменились, обида, по мере приближения к родным местам, становилась всё слабее, а другое чувство – всё сильнее.
Но как же Ан Сяолянь, его жена, не могла этого не заметить?
В итоге семья Хао Цзяня остановилась в гостинице в Цзянчэне.
Он лежал в постели, не мог уснуть, перед глазами возникали лица.
Через четырнадцать лет эти лица не поблекли, их лица и голоса, как будто это было вчера.
***
В первый день Нового года Хао Цзянь проспал.
— Сяолянь, ты проснулась, и меня не позвала?
Хао Цзянь посмотрел на часы, быстро встал и начал одеваться.
Долгая дорога домой, усталость, бессонная ночь – он проспал до полудня.
Ан Сяолянь промолчала, только кивнула дочери.
Хао Цуйцуй робко подошла к отцу, протянула маленькую руку, чтобы помочь ему одеться и завязать шнурки.
Хао Цзянь тут же расплылся в улыбке и сказал дочери:
— Моя милая Цуйэр, я сам справлюсь, ты уже поела? — Хао Цуйцуй кивнула. — Мы с мамой уже поели, я хотела позвать тебя, но мама сказала, чтобы ты поспал перед дорогой.
— Я выспался, поехали.
Хао Цзянь взял дочь на руки, потерся щекой о её лицо, и вышел из гостиницы.
Хао Цуйцуй тихо сказала:
— Папа, тебе нужно сначала поесть, иначе у тебя не будет сил за рулём.
— Поедим дома, я тебе скажу… бабушка готовит очень вкусно!
Глядя, как муж с дочерью вышли из гостиницы, Ан Сяолянь усмехнулась и последовала за ними.
Она не стала говорить о перемене в настроении мужа, за последние два года он сильно изменился, стал слишком резким и раздражительным, но после ночного сна он стал нормальным.
Это хорошо.
Красный «Лада Нива» мчался по дороге, и к вечеру добрался до Сяочэна.
— По этой дороге я ходил в школу, за десять лет ничего не изменилось.
— Цуйэр, смотри, это то место, где я учился в детстве, на третьем дереве слева есть надпись, которую я вырезал, я отведу тебя туда.
— Чей это новый дом? Почему он загораживает дорогу? У них нет совести!
Чем ближе они подъезжали к дому, тем больше Хао Цзянь становился болтливым и раздражительным, он сильнее давил на педаль газа, гудел клаксоном, все шарахались от него.
Хао Цзянь в семнадцать лет отправился в деревню, много лет он не видел надежды вернуться в город, а потом женился на Ан Сяолянь, самой красивой девушке в деревне.
До свадьбы у него не было возможности приехать домой, после свадьбы он дулся и не приезжал, в итоге прошло более десяти лет, и это неудивительно!
Просто в 1983 году на дорогах почти не было машин, все шарахались от клаксона, а «индустрия мошенничества» ещё не развилась, иначе с таким стилем вождения Хао Цзяня его бы давно занесло куда-нибудь в канаву.
Хао Цзянь доехал до северной части города и увидел группу детей, собиравших у своего дома сгоревшие петарды.
Услышав клаксон, самый старший мальчик быстро отогнал детей к воротам, расставил руки, прикрывая младших братьев и сестёр, чтобы машина Хао Цзяня проехала.
Но красная машина остановилась перед мальчиком.
Из машины вышли мужчина и женщина, и девочка, очевидно, на несколько лет младше мальчика.
Глаза детей загорелись.
Девочка такая красивая, две косички с бантиками, белые носки и туфли, и вся одежда новая и модная.
Только лицо у неё худенькое, наверное, как и у них, мясо они едят раз в десять дней.
Мальчик, видя, что семья подошла ближе, осмелился спросить:
— Кого вы ищете?
Хао Цзянь, взглянув на мальчика, понял, что это ребёнок его старшего брата.
Поэтому он хихикнул:
— Я ищу Цзи Вацзы.
— …
Мальчик опешил, Цзи Вацзы – это его отец!
— А кто ты такой?
— Я, я ваш дядя со стороны отца.
— Дядя?
— Разве дядя не работает на полях в Дуншане? Те, кто работает на полях, ездят на машинах?
— Он, наверное, обманывает детей?
— Может быть, я позову маму, не дайте ему вас обмануть!
Дети, удивлённые, загалдели, совсем не замечая неловкого и смешного выражения лица Хао Цзяня.
Хао Цзянь достал из кармана пиджака стопку красных конвертов, потряс ими перед детьми:
— Ну, позовите дядю, и получите деньги на Новый год, кто первый позовёт, тому два конверта!
В Янчэне ценили удачу, ещё очень давно, на Новый год детям дарили деньги в красных конвертах.
Не как в Дуншане, в восьмидесятых годах деньги дарили прямо, все видели, сколько дали, если кто-то давал ребёнку пять юаней, это было очень круто, а если пять фэней, то это нужно было делать тайком.
В конвертах Хао Цзяня было как минимум десять юаней, всё было на виду.
Но семеро-восемь детей настороженно смотрели на него, никто не звал дядю, это его сильно расстроило.
Ан Сяолинь, глядя на своего умного мужа, попавшего в неловкое положение из-за детей, прошептала что-то дочери Хао Цуйцуй.
Хао Цуйцуй с трудом открыла дверцу машины, достала оттуда много разноцветных конфет и встала рядом с отцом.
— Как же так, никто не хочет звать меня дядей? Тогда эти конфеты достанутся другим детям.
Сигнал машины Хао Цзяня был таким громким, что привлёк детей из соседних домов, увидев разнообразные сладости, они облизывались.
Наконец, самая маленькая девочка робко посмотрела на Хао Цзяня и тихонько позвала:
— Дядя, с Новым годом!
Хао Цзянь обрадовался, достал из кармана красный конверт с пятьюдесятью юанями и пакет конфет, присел на корточки и улыбаясь спросил:
— Твой папа Цзи Вацзы или Сан Вацзы?
Девочка, глядя на конфеты, не поднимая головы, ответила:
— Мой папа Хай Дамао.
— …
Хао Цзянь опешил, улыбка застыла на его лице, он что, ошибся?
За последние несколько лет он не поддерживал связь с семьёй, он не знал, сколько у него племянников, эта девочка, скорее всего, из соседнего дома, пришла поиграть.
— Дядя Эр?
Удивлённый голос заставил Хао Цзяня поднять голову.
Хао Цзянь поднял голову и увидел девушку лет двадцати.
Его память словно перевернулась, он увидел плачущую девочку.
Маленькая девочка, получившая конверт, подбежала и обняла девушку за ноги, заплакала.
Её рот был полон сладких конфет, она невнятно бормотала, не могла связать и двух слов.
Но Хао Цзянь вытер уголок глаза и вздохнул:
— Ты не должна называть меня дядей, ты должна называть меня дядей со стороны матери.
http://tl.rulate.ru/book/123784/5286392
Готово:
Использование:
