Лунный свет лился в коридор. Генри глубоко вдохнул свежий воздух и обернулся, наблюдая, как Квиррелл взбирается по веревке. Мантию волшебника уже очистили, но на лбу и чалме всё ещё виднелись пятна грязи. Он упорно отказывался использовать очищающие чары на своей голове.
Генри прекрасно его понимал, но его немного удивляло, что Квиррелл испытывает подобные чувства… Ведь для большей части заклинаний, за исключением некоторых специфических, не имело значения, на какую часть тела они направлены – голова или ноги были для них одинаково важны. Да, он изо всех сил старался смотреть на вещи как волшебник, но его мозг маггла часто цеплялся за старые, глубоко укоренившиеся представления – например, что наводить палочку на голову опаснее, чем на ногу.
– Долгая выдалась ночка… Пойдемте, – тихо произнес Генри, изо всех сил стараясь не думать о чужой душе. В отличие от василиска, людей он относил к категории «неприкасаемых». И дело было не в том, что ему не хотелось отведать чего-нибудь повкуснее, – всё это было исключительно ради его же блага.
Из страха потерять контроль он никогда не позволял себе заглядывать в души живых, и в обычной жизни вообще не чувствовал их присутствия. Как он однажды сказал кошке-скелету, он всегда плотно закрывал глаза и задерживал дыхание, отказывая себе в соблазнительной пище… Потому что человек не должен есть себе подобных.
Впрочем, несмотря на всю свою пресность, душа василиска подарила ему чувство глубокого удовлетворения. Ему нужно было найти место, где можно было бы спокойно её «переварить». Так что он страстно желал вернуться в свой кабинет.
Ему хотелось, чтобы, когда он туда попадет, его кошка уже была на месте. Она была ему нужна. Нужно было познакомить её с призрачной крысой, а ещё кошка напоминала ему о том, что он всё ещё человек.
– Вы… Вы в порядке, Профессор Антони? – спросил Квиррелл.
Генри сжал в руке волшебную палочку. Магический свет на её кончике дрожал, но держался довольно уверенно. Луна светила так ярко, что им не требовалась магия, чтобы осветить себе путь, но Генри черпал в ней силы. Ни за что на свете он не позволит себе погрузиться в пучину некромантии…
– А… Профессор Антони? – запинаясь, переспросил Квиринус и протянул руку, будто хотел его подтолкнуть.
Генри тут же её отбил и лишь потом осознал, что сделал. Он закрыл глаза, проверяя своё состояние. Вроде бы всё было в порядке.
– Простите, – он покачал головой и усмехнулся. – Похоже, я немного испугался.
Квиррелл бросил на него быстрый, полный тревоги взгляд. Генри знал, почему.
После поглощения василиска его температура упала чуть ли не до нуля.
Порыв ветерка донес до них тихое уханье со стороны совиной почты.
– А вы как, Профессор Квиррелл? С вами всё в порядке? – спросил Генри.
Он помнил, что перед встречей с василиском Квиррелл нервничал просто до неприличия сильно… Странно… Но сейчас у него не было сил разбираться в этом… Голова кружилась, живот неприятно распирало…
– В… Всё хорошо, – ответил Квиринус. – Полагаю… Это хороший конец, – он издал нервный смешок.
Генри не смог сдержать улыбки.
– Да, хороший конец, – подтвердил он.
Василиск повержен, с Квирреллом всё в порядке, у него появился новый питомец… А Снейп получил свою огромную дохлую змею. Все останутся довольны.
Прежде чем открыть дверь кабинета, Генри напомнил:
– Больничное крыло, Профессор Квиррелл. Мы имеем право на… Социальный пакет… – он мотнул головой, решив не нянчиться больше с Квирреллом. – Увидимся завтра.
– До… До завтра, – отозвался Квиррелл. – И… Спасибо.
В свете полумесяца его лицо казалось совсем белым.
Наконец Генри переступил порог своего кабинета. Внутри горел тёплый, успокаивающий свет, в окнах отражался его немного захламленный стол – всё как всегда.
Он с облегчением выдохнул, запер дверь и рухнул на пол, даже не пытаясь добраться до спальни.
Голова кружилась, он чувствовал себя пьяным… Казалось, он растекается, освобождаясь от сковывающей его оболочки… Он обогнул брошенный на краешке стола «Ежедневный пророк», вскарабкался на свой рабочий стол и с наслаждением растекся по фарфоровой чашке с остатками чая…
И тут всё перевернулось.
Он плыл по течению черной реки… Нет, он сам был частью этой реки. Совсем как в его бесконечных кошмарах, он безмолвно дрейфовал, растворяясь в этом текучем массиве. Бурный поток поглощал его, но вокруг стояла мертвая тишина.
Он просто плыл и плыл, испытывая невероятное умиротворение, зная, что в конце пути его ждет водопад. Что находится внизу, оставалось тайной, но он обязательно туда попадет. Собственно говоря, часть его уже и так была там, ведь он был рекой, он наполнял её, а она – его…
Потом картинка сменилась.
Он больше не был черной рекой, а оказался в чистом, прозрачном озере. Девушка, которую он вытолкнул на берег, лежала без чувств, а люди, наблюдавшие за её мучениями с берега, теперь смотрели, как мучается он.
Но почему он не мог всплыть? Ведь он должен был всплыть, он умел плавать, он даже освоил технику спасения утопающих…
Его ослепило яркой вспышкой.
А потом он понял, что это друг смеется и светит ему в глаза зеркальцем. Обнаружив, что Генри его раскусил, друг с довольным видом продемонстрировал ему зеркальце, стащенное из маминой косметички. Ради забавы – они говорили всем, что это научный эксперимент, чтобы проверить слова учителя о преломлении света – они с серьезным видом чертили углы и держали зеркальце на разном расстоянии.
Рядом с ногой друга упал камешек, тот рассмеялся, и блик от зеркальца заплясал по воде… Поверхность озера искрилась, солнце ласково пригревало… Генри бросил картонку и бросился к воде… Он протянул руку, проклиная свой маленький рост и короткие руки – дотянуться никак не получалось… Он звал на помощь, кричал, но его никто не слышал…
Внезапно перед ним возникло видение: на земле сидит рыдающий мужчина.
Генри узнал его. Это был мистер Лайт, который занимался в их районе всякими разными делами… Или чем-то в этом роде. Честно говоря, Генри понятия не имел, чем именно занимается мистер Лайт. Но от мистера Лайта очень вкусно пахло… Нет, тогда он об этом не думал, он только что выбрался из гроба и чувствовал исходящий от этого человека аромат… Как от пирога, как от хлеба, такой сладкий, такой манящий, он мог бы утолить его голод… Хотя бы на время…
Нет.
Нет. Генри вдруг вспомнил, кто он.
И тут он осознал, что всё ещё лежит на полу, всё ещё заперт в своем хрупком теле. Эти видения наслал на него василиск. После того как Генри поглотил его душу, он инстинктивно попытался вселиться в его тело – так уж он был устроен. Некромантия воспользовалась его уязвимостью, пытаясь исказить и перепутать его память – память о том, кем он стал.
Он не ожидал, что душа василиска окажется настолько сильной. Судя по записям, сила нечеловеческих душ была значительно меньше, чем человеческих.
http://tl.rulate.ru/book/114294/4448366
Использование:
