Атис
Голубь В Клетке
Жизнь в Культе Розовой Зари была мучительной.
Атис знала, что это была неблагодарная печаль. С самого начала её перспективы были безнадёжно мрачными, то, что она смогла выжить целый год, а потом и половину ещё одного, без единого шрама, уже было чудом. Учитывая, что посвящённые культов великих тайн считают даже прирождённых граждан их городов меньшими существами, то можно было и не говорить, что они ценили их рабов примерно так же, как и верных собак. Иногда меньше. Относительная безопасность, которой она наслаждалась, от легкомысленной жестокости культиваторов культа до сих пор была ни чем иным как божественным благословением.
И всё же, каждый день казался тусклее предыдущего. Атис казалось, что каждое утро солнце встаёт позже, а каждый вечер садится раньше. Первика заверила её, что это невозможно, тот единственный раз, когда она заговорила об этом, и пообещала ей, что зима осталась позади, а не ждёт впереди. Почему-то Атис ей не поверила.
Ей также стало легче выполнять её обязанности. Культ Розовой Зари был учреждением, построенным на природных тайнах, но он всё ещё оставался учреждением – и потому, цикличным в своей деятельности. Атис испытала различные праздники и традиции, которые соблюдал культ, в первый год её рабства, и её работа была примерно такой же во второй. Это было чем-то, что они шептали как молитву в по-настоящему плохие ночи, когда одна из новых пополнений рыдала слишком громко, чтобы остальные из них могли спать в их общих комнатах.
Это пройдёт. Некоторые обязанности были общими – стирка, готовка, собирание воды.
Это станет легче. Другие возникали во время святых дней – посадка латуковых и фенхелевых семян в Адонию, приготовление тоников для юношей, участвующих в Гераклее, украшение дверей лавровыми и оливковыми ветвями, перевязанными шерстью, в Пианопсию, и так далее. Все они были достаточно приятными, кроме Таргелии.
Атис ненавидела Таргелию.
Первый раз – самый худший, обещали её старшие среди женского рабского класса, мрачные как любые жрицы. Первый год, первое наказание, первая ночь в кровати мистика. Ничто не бывает таким же болезненным во второй раз.
Всё пройдёт, даже это.
Они все возносили эту молитву небесам каждое утро, когда они просыпались, и каждую ночь, перед сном. Атис начала задумываться, слушает их вообще хоть кто-то?
— Поворот! Готовсь! Выпад!
— ХАА!
Атис тихо кралась вокруг продолжающейся тренировки, собирая брошенные кучи алых и белых шелков. Первика застряла на кухне до полудня, но Атис всё равно была далеко не одна в своей работе. Другие рабыни следовали за ней, раскладывая чистые культовые одеяния на замену брошенным. Другие собирали пустые кувшины и заменяли их полными ёмкостями с чистой водой или разбавленным духовным вином.
— Поворот! Готовсь! Выпад!
— ХАА!
В центре закрытого двора, доступного только женщинам и девочкам Культа Розовой Зари, Молодая Мисс Лидия Этос проводила боевую практику со своими младшими сёстрами.
— Поворот! Готовсь! Выпад!
— ХАА!
Молодые женщины Розовой Зари стояли стройными рядами, восемь колонн по восемь человек, каждая из них держала копьё, каждое из которых было уникальным для посвящённого держащего его. Некоторые из этих копий были простыми по стандартам культиваторов, качественно сделанные, но не украшенные, другие были скорее произведением искусства, чем оружием – прекрасно вырезанные древка, украшенные краской, некоторые украшенные лентами, а другие увешанные экзотическими наконечниками – а ещё были некоторые с зазубринами и следами возраста, отмеченные видимыми следами использования.
В разговорах перед тренировками и в течение всех её смен во дворе, Атис подслушала истории, стоящие за этими копьями. Те из них, которые со следами использования, были семейными реликвиями и ценными сокровищами, переданные от матерей и бабушек, что использовали их до них. Украшенные копья почти все были знаками благосклонности, либо от ухажёров из культа, либо от богатых граждан в городе. Неукрашенные копья были продуктом посвящённых первого поколения, последний подарок от гордых семей или одна из их первых покупок, как культиваторов добродетели.
Как и со всем остальным, снаряжение, которое посвящённый принёс с собой, было таким же объявлением об их ценности, как и то, что они с ним делали.
— Поворот! Готовсь! Выпад!
— ХАА!
Лидия Этос стояла в стороне от строя "восемь-на-восемь", лицом к ним и задавая темп. Поворот, и каждая девочка поворачивает на право. Готовсь, и они напрягают ступни, икры и бёдра. Выпад, и все присутствующие молодые женщины выставляют копья вперёд, крича в идеальном унисоне. Следующий поворот возвращает их обратно в центр, следующий после этого, поворачивает их налево. И снова в центр.
Это было одно из многих боевых упражнений, и оно было столь же утомительным, как и все остальные, несмотря на свою простоту. Все присутствующие мистики уже были покрыты потом, их кожа блестела, как будто они покрыли её маслом. В уединённости внутреннего двора они тренировались так же, как и их мужские коллеги, полностью голые, те, кто несли более тяжёлое бремя, следовали примеру Молодой Мисс и обвязывали свою грудь полосами ткани, но не более того.
Атис потребовалось пара посещений, чтобы привыкнуть к этому виду. Она не знала многого о культивировании добродетели, но термин "совершенствование" слишком хорошо подходил для описания процесса. По её опыту, даже наименее привлекательный культиватор во дворе был зрелищем, достойным восхищения.
Первика безжалостно дразнила её в тот первый день, щепала её красные щёки и спрашивала, стоит ли ей волноваться, что связанные девушки принимают бани вместе, но она понимала. Они все понимали. Ни один из них не смог не испытать трепет, когда они в первый раз взглянули на посвящённого великих тайн во всей их славе. Ну, никто из них кроме...
— Поторопись, — старшая девушка прошептала ей в ухо. Атис слабо вздохнула и пошла к следующей брошенной куче.
Никто из них кроме Солуса.
Атис и её товарищи рабыни переместились к соседним баням, когда одежда и напитки были полностью заменены во дворе. Кувшины с оливковым маслом были расставлены вокруг бортиков парящих бань, а скованные женщины расхаживали вокруг их краёв, бросая ароматизаторы из тростниковых корзин. Лепестки ириса, ладанника и роз, а также корицы и мяты, плавали на поверхности воды в ошеломляющих количествах. Маленькие личные ёмкости для духов стояли неподалёку, имущество тех посвящённых, кто мог позволить себе их очистку.
Когда бани были приготовлены, им не осталось ничего, кроме как ждать пока придут посвящённые. Взяв свои скребки и ведя праздные беседы, они наслаждались коротким перерывом в ароматной обстановке.
Атис поджала колени к груди и сжала её стригиль двумя руками, молча смотря на своё отражение в воде. Она не присоединилась к идущей беседе и, без Первики, чтобы сделать это за неё, остальные рабыни оставили её в покое. Это не было жестокостью с их стороны, они просто могли сказать, что она не хотела говорить.
Некоторые из более безрассудных женщин среди них посмели опустить руки в горячую и ароматную воду, нанося немного на свои лица и шеи. "Рабские духи" как они это называли. Разумеется, это было всем, на что они осмелились, никто из них не был достаточно безумным, чтобы опустить свои ноги в...
Ах. Даже в этом месте она не могла избежать мыслей о нём.
Молодые мраморные красавицы Розовой Зари вскоре закончили свои боевые тренировки и, утолив свою жажду кувшинами, оставленными во дворе, направились к баням. Уставшие, но в хорошем настроении, их смех и игривые споры быстро заполнили баню.
Атис ждала, опустив голову, пока посвящённый явится для очищения, и когда один, наконец, появился и гладкие икры и обманчиво деликатные стопы вошли в её поле зрения, она посмотрела вверх и едва не поперхнулась.
Лидия Этос пронзительно смотрела на неё.
— Ну?
Стригиль был изогнутым лезвием без острых краёв, инструмент, предназначенный для соскребания масла и грязи с тела. Атис водила им по телу Молодой Мисс, очищая её с каждым движением. Несмотря на то, что она только что закончила тренировочную сессию, которая длилась полдня, её дыхание было ровным, а глаза ясными. Никто из них не говорил, пока Молодая Мисс не обернулась, чтобы подставить спину.
— Тебя зовут Атис.
Стригиль дрогнул в её руках. Если бы у него было острое лезвие, она бы пустила кровь Молодой Мисс. Непростительно.
— Да, уважаемая мисс. — Это были первые слова, что она произнесла за сегодня.
— Ты здесь уже больше года, — заметила Лидия Этос, подняв обе руки над головой, чтобы Атис могла достать её подмышки и бока. — С недавних пор, ты проводила всё своё время в частях поместья предназначенных для женщин.
Спрашивала ли она других, чтобы получить эту информацию, или она лично следила за ней? Атис не была уверена, какая возможность беспокоила её больше.
— Да, — прошептала она.
Обязанности раба были вездесущими независимо от пола. Конечно, были определённые вещи, от которых ожидалось, что их будет делать только скованная женщина, и то же самое было верно для скованных мужчин, но большинство работы нужно было просто сделать. Это был здравый смысл, что каждая рабыня предпочтёт уединиться в женских комнатах, если она может. Разумеется, среди мраморных красавиц Розовой Зари тоже были хищники, но их было гораздо меньше, чем среди мужчин культа. Но увы, работы такого типа просто не было достаточно.
То, что Атис не видела мужчин, кроме как с расстояния, больше месяца не было совпадением. Такого рода удачи просто не существовало. Её старшие сёстры защищали её единственным способом, каким они могли, отдавая ей те немногие крохи защищённости, которыми они все так дорожили.
Это было обращение, которого она не заслуживала, и вина гложила её каждый день, когда она всё равно продолжала эгоистично принимать их доброту.
— Каким было твоё пребывание здесь? — спросила её Молодая Мисс, переместившись так, чтобы Атис могла соскрести пот с внутренней стороны её бёдер.
— Я не могу жаловаться, мисс. — Больше чем всё остальное, эти слова были правдой.
— Нет. Полагая, что ты не можешь. — Лидия Этос лёгким шагом подошла к краю нагретой бани, мимолётно улыбаясь, когда несколько из её младших сестёр плеснули в её сторону водой, вызывая её посметь прыгнуть. Она села вместо этого, вяло пиная воду, пока развязывала золотые волосы из кос.
Атис тихо пожелала ей приятной бани и поспешила прочь, в безопасность от пронзительных глаз и опасных разговоров...
— Стой.
Что ещё она могла сделать?
— Посиди со мной, — приказала Молодая Мисс, и голубь в клетке подчинился. Атис поджала ноги под себя и сжала её стригиль обеими руками, чтобы их не трясло.
— Ты боишься меня. Почему? — прежде чем Атис успела даже начать думать над подходящим ответом, она продолжила. — Была ли я когда-либо жестока к женщинам этого культа? Любым из них, даже рабам?
— Нет, Мисс. — Или, по крайней мере, она не слышала о таком. И, если честно, аристократические дети Культа Розовой Зари – молодые столпы, как их называли мистики – были необычно добры для их положения. Легкомысленная жестокость была столь же ожиданием, сколь и страхом, чем выше по лестнице ты поднимался, и всё же, дети Этосов редко были более чем равнодушны к слугам их восточного горного хребта.
Величайший из них, Герой Николас Этос, был добрым по любым стандартам – старшие слуги среди них говорили, что он всегда был таким, хотя, с блуждающими глазами и краснеющими лицами, некоторые признавались, что Герой изменился в других смыслах с тех пор, как он впервые покинул Розовую Зарю. Младший, Мирон Этос, был столь заботливым, сколь ребёнок его возраста мог быть, и был склонен к умилительным имитациям людей, коими он восхищается. Кастор Этос легко отвлекался и порой был губительным флиртерем, но никогда не мстительным. Рена Этос была слаще мёда и в целом сдержана, хотя некоторые из старших служанок опасались её по причинам, которые они не разглашали. Даже Херон Этос, несмотря на все его склонности и грубый язык, лишь единожды попытался ударить раба, насколько всем известно.
Это не кончилось для него ничем хорошим.
Лидия Этос не отличалась от её кузенов в этом отношении. Она была отдалённой, даже от её младших сестёр порой, но Атис никогда не слышала, чтобы она сделала что-то неподобающее с рабом – особенно с женщиной. Никто из юных столпов не был склонен к излишней жестокости, даже Молодой Аристократ...
Атис зажмурилась.
Бывший Молодой Аристократ.
— Скажи мне тогда, если я никогда не делала такого раньше, то почему ты выглядишь, словно тебя собираются убить? — спросила её Молодая Мисс. Она медленно соскользила в парящую баню по самую шею, ополаскивая своё лицо и волосы. — У меня нет причин ненавидеть тебя.
— Не меня, нет. — Вышли слова, и уголками её глаз Атис увидела, как подслушивающие слуги застыли в тревоге. Они молчаливыми взглядами призывали её закрыть рот.
— Римлянин, — просто сказала Лидия.
Атис полагала, что теперь уже слишком поздно.
— Сол...
— Не произноси, — огрызнулась она, и единственные мистики, что ещё не смотрели в их сторону, были теми, кто уже делал вид, что они не слушают. Атис знала, глубоко в её костях, что она будет искушать Судьбы, если озвучит это слово.
— Солус. — Она встретила яростный взгляд Лидии Этос. — Его зовут Солус.
Это было самое большое неповиновение, на которое она была способна. Это было всё, что мог сделать голубь в клетке.
В течение долгого, ужасающего мгновения Атис ждала смерти. У неё не было чувства культиватора, о котором рассказывали Солус и некоторые другие скованные железом рабы. У неё не было возможности узнать "если" и "когда" Молодая Мисс сразит её. Всё, что она знала, так это то, что если это случится, то у неё не будет возможности остановить это. Лидия Этос смотрела на неё за её наглость и всё, что она могла, это смотреть в ответ.
— Ты любишь его, — наконец сказала Лидия, её голос смертельно тихий. — Как я люблю его.
Атис знала, что первое и второе "его", не были одним и тем же человеком. Даже самые низшие слуги Розовой Зари знали историю, что произошла в ночь свадьбы Николаса Этоса.
— Нет, — она всё равно сказала, покачав головой и прижав тупое лезвие её скребка к бедру.
— Лжец, — обвинила её Лидия Этос. За всю её жизнь, Атис лишь несколько раз испытывала презрение такой силы, и из этих болезненных воспоминаний, это жалило больше всех. Потому что это было заслуженным.
— Нет, — продолжала настаивать Атис, но даже так, к её тихому ужасу, она слышала обещание слёз в своём голосе. — И-и в любом случае, это не имеет значение. Он ушёл.
— Нет. — Молодая Мисс покачала головой. — Он никогда не был здесь для начала. — Опять другой "он". Чтобы другие девушки не почувствовали в её пневме или не услышали в её голосе, даже самые наглые из её младших сестёр отвернулись. Предоставляя то уединение, что могли.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Атис, хотя она знала, что не хочет знать.
Лидия Этос протянула руку и прижала один палец к её груди, прямо над сердцем.
— Его сердце было где-то ещё с самого начала, — сказала она. — Нельзя захватить то, чего никогда и не было. У тебя никогда не было шанса, и никогда не будет, до тех пор, пока ты живёшь здесь. Потому что у тебя было несчастье влюбиться в великого человека, а великие люди следуют за своими сердцами до самой смерти.
Атис быстро моргала, пар бани закрывал её зрение.
— Скажи мне, что я не права.
— Нет, — выдавила Атис. — Ты права.
— У тебя никогда не было шанса, потому что ты, что существуешь здесь и сейчас, просто не способна выжить в жизни, которой он собирается жить. В его сердце нет места для тебя. Не пока ты такая, как есть. Скажи мне, раб, ты довольна этим? — тихо спросила её опозоренная невеста Лио Этоса, и впервые за этот месяц, и возможно, за всю её жизнь, Атис призналась себе в правде.
— Нет.
Она не была.
Хор возгласов и охов наполнил баню, вмести с чувством похожим на дюжину бризов разной интенсивности, касающихся её кожи и глубже одновременно. Атис сделала дрожащий вдох, пока слёзы текли по её щекам, и он наполнил её лёгкие до такой степени, что ей казалось, что они лопнут.
Лидия Этос вышла из бани и пошла, призывая её следовать.
— Хорошо. Ибо я тоже.
http://tl.rulate.ru/book/93122/3964873
Готово:
Использование:
