༺ Это не из-за алкоголя ༻
— Ты хочешь сказать, что проблема возникла из-за того, что я солдат?
Мне было трудно согласиться с утверждением, что я был выдающимся солдатом, и я не мог понять утверждения о том, что проблема возникла просто потому, что я был солдатом.
Лирия прищёлкнула языком и погрозила мне пальцем.
— Нет. Не только потому, что ты солдат, но и потому, что ты очень необычный солдат. Например, если бы монстр вторгся в эту комнату прямо сейчас, Грэхем нисколько бы не удивился и немедленно убил монстра, верно?
Я слегка кивнул.
Я бы не был совсем уж удивлён. Было бы почти невозможно, чтобы неконтролируемый монстр появился в Академии.
Однако, если бы не эта мысль, моё тело мгновенно отреагировало бы на вторжение монстра. Точно так же, как это было в течение последних двадцати лет.
— Почему?
— Почему, спрашиваешь? Ну...
— Потому что ты постоянно настороже, даже сейчас?
Она попала в самую точку.
И это было не потому, что я опасался Профессора Лирию. Я был таким с тех пор, как вошёл в эту комнату, и даже до того, как вошёл в общежитие Красного Граната.
Для меня это было как профессиональное заболевание.
— Сначала я подумала, что ты просто нервничаешь из-за того, что вошёл в женскую комнату. Я думала, что для Грэхема, как для мужчины, было естественно осознавать это. Но чем больше я наблюдала, тем больше мне казалось, что причина была не в этом. Итак, я подумала о других причинах.
Профессор Лирия, возможно, из-за алкоголя, говорила более небрежно, чем обычно.
— Прислонялся к стене — это потому, что ты пережил много неожиданных нападений сзади. Держать в поле зрения как вход, так и окна — значит обезопасить путь к отступлению в любое время. Сканируешь помещение, как только вошёл, чтобы проверить, нет ли каких-либо опасных вещей... я права?
— Ты довольно подробно излагаешь мои действия.
— Я учитель как по тактике, так и по истории, понимаешь? Вот так я стала хорошо разбираться в войне. Я, естественно, знаю, как меняются люди, пережившие войну... даже если я не хочу этого знать.
Говоря это, Профессор Лирия отхлебнула из своего бокала с вином.
— Причина, по которой ты так строг к своим ученикам во время занятий, потому что ты видел, как много детей погибло на поле боя?
Я медленно кивнул головой в ответ на её вопрос.
Было ли это только потому, что я это видел?
Я был тем, кто испытал это на собственном опыте.
Всего в четырнадцать лет мне дали оружие, которое едва ли можно было назвать таковым, и доспехи, которые едва ли напоминали броню. Меня бросили в бой всего после нескольких недель базовой подготовки, которой было крайне недостаточно для выживания.
Моё сильное тело, которому не было равных в деревне, не шибко помогало на поле боя. Не было никого, кто мог бы научить меня, как стать сильнее и выжить.
Все были слишком заняты, пытаясь спасти свои собственные жизни на передовой против монстров. В ситуации, когда было трудно даже защитить себя, никто не стал бы утруждать себя заботой о ребёнке, который вскоре должен был умереть.
Если бы не Шарлотта, я бы умер несколько раз за те дни.
Даже после того, как я стал сильнее, мало что изменилось. По мере того как я становился сильнее, становились сильнее и враги, с которыми мне приходилось сталкиваться. На жестоком поле боя, где небольшая ошибка или минутная беспечность могли стоить тебе жизни, мне пришлось научиться выживать с помощью собственного тела.
— Ты когда-нибудь терял любимого человека во время войны? — спокойно спросила Лирия, смягчив голос.
Я поставил пустой бокал из-под вина на стол.
— Давай на этом закончим.
В комнате воцарилась тишина.
Я почувствовал, как стынет кровь в моём теле.
Лицо Шарлотты было первым, что пришло мне на ум, но она была не единственным человеком, о котором я подумал.
Было время, когда у меня были люди, которых я мог назвать товарищами. Люди, которым я доверял и на которых полагался. Было бесчисленное множество людей, которых я хотел спасти, но не смог.
Профессор Лирия наклонилась вперёд и нежно положила свою руку на тыльную сторону моей ладони.
Её рука была такой маленькой и мягкой по сравнению с моей мозолистой и покрытой шрамами.
Она посмотрела на меня печальными глазами.
— Извини. Я не хотела будить болезненные воспоминания.
Я слегка покачал головой, давая понять, что всё в порядке.
Прошлое есть прошлое. Я уже решил не слишком зацикливаться на том, что произошло.
Теперь я хотел перестать оглядываться назад и двигаться вперёд. Людям нужно смотреть вперёд, чтобы жить.
Что касается того, как это сделать, я всё ещё прикидывал.
— Возможно, я не знаю подробностей твоего опыта, Грэхем, но я уверена, что не весь он был хорош. Я понимаю, почему этот опыт заставил тебя ценить эффективность и выживание превыше всего остального. И я не хочу этого отрицать. Любой, кто прошёл через то, что прошёл ты, вероятно, почувствовал бы то же самое.
Профессор Лирия на мгновение заколебалась, прежде чем медленно продолжить.
— Но не все пережили войну. Это то, чего им никогда не следовало бы делать.
— Быть готовым к худшему — это не так уж плохо.
— Студенты не будут в полной мере осознавать необходимость этой готовности. Они могут понимать это интеллектуально, но не эмоционально. Они сами этого не испытывали.
— Разве это не моя работа — учить их этому? Нет?
Профессор Лирия медленно покачала головой.
— Я не могу судить, правильны твои методы преподавания или нет. В сфере образования нет однозначного ответа. Но...
— Но?
— Студенты могут почувствовать, что ты не ценишь их опыт.
Я был в растерянности, не находя слов.
Маркиз Кальштейн попросил меня научить студентов выживать. Я думал, что именно этим и занимался.
Нет ничего важнее жизни. Настаивать на использовании оружия, которое тебе не подходит, — верный способ умереть. Ненужные желания — это роскошь, когда речь заходит о выживании. Это система ценностей, глубоко укоренившаяся в моём сознании.
Я не мог понять действий Гвин.
Но это, вероятно, относилось и к Гвин. Она не испытала того, что испытал я.
Был ли я слишком сосредоточен на своём собственном опыте и не учёл того, что ценят студенты?
Нет, я думал об этом, но, возможно, я не думал, что это было важнее выживания.
Профессор Лирия говорила с нежной улыбкой в глазах.
— Ты когда-нибудь пытался выяснить, почему Гвин так ценит Каменный меч? Я думаю, ответ кроется именно в этом.
— ...Я поговорю с Гвин.
— Это всё, чего я хотела.
Похоже, Лирия верила, что честный разговор между Гвин и мной был необходим.
Но в ситуации того времени разговор с Гвин привёл бы только к параллельным линиям. Возможно, она хотела сказать мне, что необходимо понять точку зрения студентов.
Я всё ещё не знаю, что сказать. Но я готов попытаться понять.
Я произнёс самоуничижительным тоном:
— Мне ещё многому предстоит научиться.
— Грэхем, ты уже отличный учитель. Я уверена, что дальше будет только лучше.
Профессор Лирия говорила немного мечтательно, как будто была в состоянии алкогольного опьянения.
http://tl.rulate.ru/book/89088/3028972
Готово:
Использование:
