Перевод: Astarmina
Мэдлин поднималась по лестнице, украдкой бросая взгляд вниз, где ее отец разглагольствовал за чашкой чая. Мужчина, выглядевший уставшим и несколько заскучавшим от путешествия, с этого ракурса демонстрировал затылок, с которого каскадом спадали мириады черных коротких прядей. Скрестив длинные ноги и постукивая пальцами, он прислушивался к словам графа.
Это было впервые, когда она увидела бывшего мужа в таком свете.
Девушка мысленно вздохнула с облегчением. Она надеялась, что если он вот так проведет время и покинет особняк до наступления темноты, их пути больше никогда не пересекутся.
Поднимаясь по лестнице, она мысленно повторяла: «Давай избегать встреч даже во сне. Так будет лучше для нас обоих».
Мужчина покинул поместье до наступления темноты. Мэдлин, наблюдая, как экипаж исчезает вдали, чувствовала себя готовой ко всему.
Воздух был прохладным. И закрались сомнения: «Я делаю что-то не так?»
Возможно, учитывая шанс на новую жизнь, ей следует активно вмешаться в жизнь мужчины. Однако эта мысль не задержалась.
В этой жизни у нее было недостаточно сил спасти его. Начиная с того, что хотела избежать сложностей, Мэдлин стремилась постепенно наладить собственную жизнь.
***
До возраста двадцати шести лет прошло четыре года. Четыре года брака. Четыре года заключения в этом особняке. Четыре года стремительно меняющегося мира.
Прочитав приготовленную дворецким газету, Мэдлин была поражена происходящим. События, происходящие в Лондоне, превзошли ее воображение. Женщины коротко стригли волосы, как мальчики, носили короткие юбки, открывающие колени, — писали в статьях. Танцевали вместе, независимо от пола, на вечеринках. Танцевальные залы больше не были теми бальными залами прошлого.
Приобрел огромную популярность американский джаз.
Если бы ее отец узнал, поднялся бы переполох, но что теперь можно сделать? Он был мертв, а те, кто выжил, продолжали жить.
Никто не мог изменить течение времени. Даже исчезновение на задворках истории благородного сословия было неизбежным событием.
Послевоенный мир быстро менялся, подобно пластинке, крутящейся на граммофоне, или карусели, вращающейся по кругу.
Мэдлин чувствовала себя единственной, кто остался в прошлом. Это было все равно что быть зрителем в пустом театре после окончания представления.
Мир стремительно развивался, и никто, кроме Мэдлин, казалось, не остался в прошлом.
Возможно, по сравнению с Иэном Ноттингемом она была более изолированной. Сама того не ведая, в этом комфортабельном, похожем на тюрьму месте она была единственной, кто оставался неизменным среди меняющегося мира.
Приехав сюда не так давно, Мэдлин начала возделывать розовый сад. Честно говоря, сначала это было детское ожидание.
Когда-нибудь в будущем, когда этот заброшенный сад особняка оживет, она думала, что графу станет лучше. Женщина пожелала ему найти радость в розах, ощутить чистую красоту и жизненную силу и, возможно, поделиться историями о них. Тем не менее, она понимала, что это тщетная надежда; граф оставался совершенно равнодушным к ее хобби. Его легкое пренебрежение, казавшееся предельно вежливым с его стороны, тем не менее приводило в уныние.
Это начинание было исключительно развлечением для ее собственного удовольствия — небольшим отвлечением, защищающим ее от окружающего шума. Ни больше, ни меньше.
— Простите, мистер Гомер.
Бен Гомер был садовником поместья, единственным слугой, которого Мэдлин нанимала самостоятельно, вопреки стремлению мужа контролировать весь персонал.
— Да, госпожа.
Приблизившийся Бен Гомер был пожилым мужчиной, удивительно хрупким, несмотря на грубоватую внешность. Наблюдая, как он бережно держит бутон цветка грубыми пальцами, нельзя было не испытывать чувства восхищения.
— С этой веткой что-то не так; ее кто-то намеренно сломал.
Это была роза кремового цвета. Стебель кропотливо выращиваемого цветка был сломан. Кто-то намеренно сломал его.
— Хм, похоже на то. Неожиданно.
Старик прищелкнул языком.
— Учитывая, что здесь никто не бродит, кто бы...
Более того, вряд ли кто-то осмелился вторгнуться на территорию поместья, ведь оно было известно в окрестностях как «Проклятое призраками поместье», где духи викторианской эпохи наложили на семью смертельное проклятие, что удерживало жителей деревни от посещения. На самом деле Иэн Ноттингем, граф поместья, был гораздо более пугающим существом, чем викторианские призраки. Хотя это не интересовало его, слухи изображали графа главным героем различных жутких историй — кровожадным аристократом, беседующим с призраками умерших родственников. Вторгаться во владения такого человека для того, чтобы сломать одну розу, казалось странным.
Кто бы это мог быть?
Вместо того, чтобы расстраиваться из-за сломанной розы, Мэдлин задумалась. Если кто-то действительно сломал ее, она надеялась, что цветок принесет счастье тому, кто это сделал. Она просто загадала желание.
***
В возрасте семнадцати лет Мэдлин каждый день по нескольку раз колебалась между надеждой и отчаянием.
Скоро ее ждал бал дебютанток в лондонском светском обществе. Однако, если так пойдет и дальше, ее дебют, несомненно, будет трагическим.
Несмотря на знания, она не могла изменить неизбежное будущее. Причиной неудачного дебюта Мэдлин Лоэнфилд в обществе стала война, которая вскоре должна была начаться.
За несколько месяцев до этого Мэдлин сомневалась, что сможет что-то изменить. В то время как встречи с графом Ноттингемом можно было избежать, банкротство и самоубийство ее отца казались неизбежными. Она неохотно признала, что леди Лоэнфилд в эту эпоху станет реликтом, которому суждено исчезнуть на задворках истории. Поэтому ей приходилось жить в соответствии со временем. Проводя ночи за документированием домашних расходов и активов, она составляла списки, разделяя одну сторону на расходы, а другую — на активы.
Вывод был очевиден — ей пришлось значительно сократить расходы. Продажа особняка, поместья и проживание в небольшом коттедже казались более целесообразными.
Особняк нужно было продать, когда найдется покупатель. Она не была уверена, что получит хорошую сумму, если продаст его американцам.
Но самое главное, решающее значение имело исправление расточительной привычки графа Лоэнфилд к азартным играм. Это казалось непреодолимой задачей — такой, которую даже небесам было бы сложно изменить.
Пока Мэдлин сидела в гостиной, борясь с этими мыслями, подошел граф.
— Мэдлин, дочь моя. Может, ты наконец представишься?
Что ж, прекрасно. Она только пришла к выводу, что им нужно избавиться от таунхауса в Лондоне.
Взгляд ее отца был загадочным. Кому-то его лицо могло показаться удивительно красивым, но Мэдлин оно показалось подозрительным, словно он что-то замышлял.
Но она должна была озвучить:
— Нам действительно нужно ехать в Лондон?
Учитывая, что общество скоро рухнет. Выражение лица отца сменилось с удивления на тревогу, когда услышал ее слова.
— Ты чувствуешь себя подавленной?
— Что?
— Разве ты весь день не возишься с бумагами, читая мне лекции о сокращении расходов? Ты сама не своя. Вместо того, чтобы перебиваться, как простолюдины, ты зашла так далеко, что заявила, что не выйдешь замуж, став затворницей.
— Я не говорила, что не выйду замуж...
— Сказать, что ты не дебютируешь в обществе, все одно, что заявить, что не выйдешь замуж, верно? У тебя вообще были поклонники? Мэдлин, опомнись. Если у тебя есть тайный возлюбленный...
— Нет ничего подобного!
Теперь Мэдлин по-настоящему разозлилась. Как бы она ни старалась представить своего отца в выгодном свете, он перешел черту.
— Мы даже приобрели для тебя таунхаус в Лондоне.
— Я ценю твои добрые намерения, но думаю, что продать этот дом было бы лучше.
— Абсурд!
— Если подумываешь об инвестировании в вино, пожалуйста, воздержись.
Теперь она стала дочерью, полностью потерявшей самообладание. Но если хотела исправить поведение отца, она должна была сделать это должным образом.
При словах Мэдлин, выражение лица графа исказилось, и он схватился за затылок.
— Нет, откуда ты об этом знаешь? Я не обсуждал с тобой деловые вопросы...
— Не уверена, знаешь ли ты, но у этих инвестиций нет будущего.
— Независимо от того, каким подлым образом ты об этом узнала, меня разочаровал твой поступок. Скоро все решится через мистера Мортона, это не твоя забота. Леди не должны интересоваться этим.
Мэдлин резко встала. Даже без зеркала, она понимала, как выглядит ее лицо.
— Если отец вложит деньги в ликеро-водочный бизнес, тогда я... Я не буду участвовать в жизни общества. Никогда.
— Ха...
Отец был потрясен резкими словами дочери. Мэдлин Лоэнфилд, благородная, исполненная достоинства и доброты, теперь стояла перед ним, произнося грубые выражения.
— И не выйду замуж.
— О чем ты говоришь?.. Это зашло слишком далеко, Мэдлин!
Ее отец начал пространную речь о том, как он искал превосходное шато во Франции и насколько надежным был фермер. В этом не было необходимости. Та земля достаточно скоро превратится в пепел из-за приближающейся войны. Мэдлин заговорила с серьезным выражением:
— Если ты продолжишь настаивать, ничего не поделаешь. С таким же успехом я могла бы уйти в монастырь.
— Мэдлин Лоэнфилд! Это невыносимо! Приди в себя!
Ее отец перерешел на крик.
— Вечно невыносимо, ну и ладно. Поскольку у меня нет приданого, я могла бы жить как одинокая женщина, — ответила Мэдлин и пошла в свою комнату.
Ее отец продолжал кричать.
Затем началась голодовка, которая длилась две недели.
Был ли какой-нибудь иной выбор? Светский сезон вот-вот должен был начаться. В разгар всего этого дочь объявила голодовку и ходила с растрепанными волосами, словно искренне собиралась стать монахиней. Удивительно, но граф отозвал инвестиционное решение, сжег контракт и разорвал письма в присутствии Мэдлин.
Все же он был человеком, который ужасно любил дочь. На этот раз ее хрупкость спасла его.
Все прекрасно знали, что голодовка была притворством. Иногда она тайком спускалась ночью в комнаты для прислуги и ела хлеб.
Мэдлин Лоэнфилд, предотвратившая критический катализатор разорения, испытала некоторое облегчение. Теперь, если бы только ей удалось продать особняк, таунхаус и иную недвижимость, банкротства можно было бы избежать. Тогда можно было выйти замуж за здорового мужчину и жить счастливо...
Станет ли это концом?
С тех пор они жили долго и счастливо. Верно?
В глубине души она чувствовала себя крайне неловко.
— Возьми себя в руки, Мэдлин Лоэнфилд. Ты не обязана спасать других.
У нее не было причин активно вмешиваться в несчастную судьбу Иэна Ноттингема. Однако, если бы она могла изменить будущее...
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: идёт перевод
http://tl.rulate.ru/book/69731/4883055
Использование:
