Глава 75.
Он присел на корточки перед Психеей.
Она всё ещё не смотрела на него, так что мальчик ткнул её в пухлую щёчку указательным пальцем.
– Уди, – Психея нахмурилась и отвернулась. Тепло тут же оставило его руку.
Берндия уставился на свои пальцы.
Мягкие и воздушные. Хочу ещё потрогать.
Так он и сделал.
Тык.
– Пути.
Тык.
– Пути-и.
Тык.
– Пути-и-и…
Тык.
– Хны-ы-ы…
А, снова заплакала.
Она мелочь или плакса?
Он подал ожерелье, выпавшее из её ладошек, и ласково заговорил.
– Не плачь, мелочь.
– Я не мело-о-о-о-оть…
Я же утешаю её, почему она снова плачет? – Берндия уставился на Психею, после чего схватил её за запястье свободной руки и направил к себе.
Тук, – когда рука Психеи столкнулась с его головой, послышался тихий стук.
Он повторил ещё пару раз, притворяясь, что ему больно.
– Ай, ай. Больно.
Блестящие от слёз глаза Психеи были полны любопытства.
Моему обидчику больно!
– Хочешь ещё?
– Ум!
Малышка энергично закивала, и Берндия отпустил её руку.
Ожерелье в её руке моталось туда-сюда, так что мальчик поспешил убрать его от греха подальше.
Психея активно замахала своей папоротниковой ручкой.
– Плохой!
– Да, мелочь, я плохой.
– Я не мелоть.
– Тогда кто?
– Не наю.
– А, мелочь Силькисия.
– Я не мелоть!
Тук, тук, тук – слабые ручки наполнились силой.
– У тебя очень сильные руки. Позже сможешь хорошо владеть мечом.
– Ум, я сильная.
– Для мелочи.
– Я не мело-о-оть!
– Ум, мелочь Силькисия.
Психея возмущённо замахала кулаками.
Берндия притворился, что ему больно, и стойко принял удары её мягких, как ватные шарики, кулачков.
Когда я бил кого-то, я именно бил. Впервые меня бьют, но мне не больно.
– Ты такая милая.
– Ум, милая.
– Ты знаешь, что означает «милая»?
– Холошее.
Я знала лишь то, что оно значило что-то хорошее, поскольку мама, папа и работники особняка улыбались каждый раз, когда меня видели, и называли так.
Удары стали слабее. Малышка повелась на комплимент.
Тем временем Берндия взял её за ручки, чтобы она больше не била, и повёл себя с неподобающей его возрасту застенчивостью:
– Мелочь, подарить тебе кое-что хорошее?
– Холошее?
Стоило ему упомянуть, что это «кое-что хорошее», и малышка тут же забыла про его очередное «мелочь».
Голубые глаза ярко засияли.
– Что?
Вместо ответа он что-то достал из кармана.
Пара серебряных колец, красиво сверкавших в солнечных лучах, не была семейной реликвией Лестира, но имела схожее с ней значение.
– Боже, только взгляни на него!
Прежде шумевшие дети подозрительно стихли, и женщины обернулись посмотреть.
Удивлённая неожиданным поведением своего сына, герцогиня Лестир в изумлении к нему подбежала.
– Ты где этому научился? – она выхватила у сына из рук кольца.
К счастью, она успела до того, как он надел одно Психее.
– Молодому господину шесть лет, верно? – с запозданием последовавшая за ней Реас казалась ошеломлённой.
Как ни посмотри, ему шесть лет. Но я бы скорее поверила в то, что под этой маской ребёнка скрывается двадцатишестилетний.
– Мне тоже не верится, – герцогиня Лестир не стала признавать возраст сына.
– Мам, мам, – только малышка Психея, чьё будущее сейчас было едва ли не определено, радостно стала дёргать за подол маминой юбки. Второй рукой она указала на Берндию. – Он тал мне их. Моно?
– Дал?
– Ум.
– Берндия! – смущённая герцогиня почти что потеряла лицо. Видимо, воспользовался её неосторожностью и тогда-то забрал кольца. – Прошу прощения. Мой сын всё ещё незрел.
– Не то чтобы это было чересчур. Проблема в том, что она уже услышала.
До сих пор Психея горящими глазами смотрела на Берндию, гадая, когда же ей дадут добро.
Мальчик пожал плечами.
– Не могу их тебе дать, извини.
– Хны-ы-ы…
– Хватит плакать. Отдам позже. Если заплачешь, и позже не отдам.
– …Пожже?
– Ну, когда ты перестанешь быть мелкой.
– Я не мело-о-оть.
– Тогда кто?
– Холошая. Не наю.
– Значит, мелочь.
– Не-е-е-ет…
Тук, тук, тук, – Психея выпустила юбку матери и начала бить Берндию.
Реас с удивлением уставилась на неожиданно агрессивную дочь.
– Риэль! Так нельзя!
– Низзя?
– Да, нельзя. Нельзя драться.
– Не-ет?
– Именно, нет. Прошу прощения… Извинись.
– Площу площения… – по велению матери Психея выпятила животик и издала набор коротких звуков.
На самом деле это Берндия сказал мне ударить его. Но сам он тогда сделал вид, что ни о чём таком не знает.
– Если сожалеешь, скажи мне своё имя.
– Не хотю.
– Вижу, тебе совсем не жаль. Мне было очень, очень больно.
– Площу площения.
– Тогда ты должна мне сказать.
– Не хотю.
– Думаю, ей просто пока что сложно его произносить. Риэль, мама может сказать за тебя?
– Не хотю, – Психея замотала головой.
«Я скажу тебе позже, когда перестанешь звать “мелочью Силькисия”» – так я тогда подумала.
– А ты упряма, мелочь, – Берндия слегка растянул её пухлые щёчки.
Психея широко раскрыла глаза. Беда в том, что Берндии и это показалось милым.
– Пути-и-и-и.
Он рассмеялся над её невнятным произношением.
А, ну почему ты такая милая.
Мальчик собирался было пригласить её на север, но быстро проглотил эти слова, вспомнив о «табу Силькисия», о котором услышал перед приездом сюда. Вместо этого он сказал кое-что другое:
– Скажешь в следующий раз?
– Ум.
– Тебе придётся хорошенько постараться, чтобы произнести своё имя, верно?
– Ум, – Психея кивнула с решительным видом.
«Скажу в нашу следующую встречу». Я не хотела, чтобы ты и дальше дразнил меня, обзывая мелочью.
Никто не ожидал, что наша следующая встреча состоится лишь двадцать лет спустя.
*****
Из-за долгого сна поначалу глаза были лишены фокуса.
Лежавшая в тёмной комнате Психея медленно моргала.
Она чувствовала, как слёзы бежали из глаз, стекали по щекам и падали куда-то за уши.
Сбоку послышался шорох.
Глянув в ту сторону, девушка заметила удобно задремавшего в кресле Берндию.
Веки мужчины подёргивались, так что он заснул неглубоко.
– Мелочь Силькисия.
Он появился в моём сне о детстве, так что то его поддразнивание надолго задержалось в ушах.
Сцена была настолько яркой, будто это случилось вчера, а не двадцать лет назад.
Психея какое-то время смотрела на него, после чего села. На ночной рубашке располагалась брошь, не дававшая телу уменьшиться.
В конце концов, должно быть, тяжко было заботиться о моём маленьком теле.
Если так поглядеть, ребёнок из детства, казалось, перекликался с нынешней ей.
Психея медленно протянула руку к спящему.
Она и сама не знала, что и зачем пыталась сделать.
Берндия медленно открыл глаза и перехватил её руку.
– Проснулись. Как Вы?
– Всё в порядке.
– Рад это слышать, – тихо произнёс он и погладил её по щеке. Только тогда Психея осознала, что всё ещё плачет. – Мне жаль, Риэль.
Я наконец вспомнил, какой она была в детстве, какие лица она тогда строила и какие эмоции тогда испытывала. Чёртово колдовство, – Берндия крепко её обнял.
– Не плачь, – он, как и Реас двадцать лет назад, утешающе похлопал её по спине.
Мне кажется, раз моя память, подточенная влиянием запретной магии, вернулась, то и её тоже.
И судя по тому, как она плачет, догадка оказалась верной.
– Я помогу тебе.
– …
– Не плачь, Риэль.
Тепло тела, жарче, чем у кого-либо ещё, объяло её со всех сторон.
Было так тепло, что Психея расплакалась сильнее.
– Герцог.
Психея намерено использовала наименее отстранённое к Берндии обращение.
Её голос был приглушённым, но без дрожи.
– Прошу, зовите меня так лишь после того, как всё закончится.
– Почему?
– Если Вы сейчас услышите это имя…
Сердцу так больно.
Вцепляться в то имя, так ничего и не решив, так жалко и убого…
– Когда я всё верну, тогда верну себе и имя.
– …Да. Как пожелаете, – согласился Берндия.
Он изменил свой тон, держа дистанцию, как она того и желала.
Я просто хотел сказать тебе это.
– Я люблю тебя. Полюбил с того самого момента нашей первой встречи. Я люблю тебя, Глориэль.
– Вы знаете моё имя?
– Я спросил у матери в тот день. Не выношу ограничений.
При упоминании «того дня» Психея снова расплакалась.
А-ха-ха, – из Психеи извергся смех вперемешку со слезами.
– Перестаньте плакать. Принцесса, Вы много плачете. Что тогда, что сейчас.
– Вы сами сказали мне плакать время от времени.
– Потому что Вы, принцесса, не слишком часто выражаете свои чувства… Я никогда не говорил, что плакать хорошо. Улыбаться куда лучше, если есть возможность.
– Ха-ха…
Она хотела посмеяться, как он и сказал.
Девушка насильно приподняла уголки своих губ, но глаза подчинить не смогла. Она задрожала от натянутой улыбки.
Увидев эту лёгкую дрожь, Берндия вздохнул.
Неприемлемые для меня, потерявшего в детстве родителей и ставшего главой семьи, чувства.
Но эмоций он вкусил столько, сколько хотел. Через Психею.
Ныне он ясно ощущал их через разделявшие ощущения кольца.
В такие моменты я искренне благодарен кольцу за его способность разделения чувств.
Даже если собрать все слова этого мира, не найдётся ни единого выражения, способного это описать.
Я хотел утешить тебя, но, увы, слишком далёк от нежности.
Поэтому, как обычно, брякнул, не подумав. Сказал не плакать, когда она расстроена, а эта дурочка и в самом деле попыталась сдержать всё в себе.
– Просто поплачь. Что ты сдерживаешься, глупая?
– … У-у…
Последняя ниточка, пытавшаяся хоть как-то сдержать слёзные железы, наконец лопнула. И в конце концов Психея разрыдалась в голос.
Тогда она проплакала всю ночь.
Слёзы текли непрестанно, словно девушка выплёскивала эмоции, что не могла излить за все двадцать лет.
******
Последние дни в империи ходили три горячие темы.
Первой был Берндия Лестир и его голубое пламя, которое ни с того ни с сего чуть не взорвало Ассоциацию Магов.
Второй было ужасающее пророчество о смене монарха.
Третьей были слухи о том, что Глориэль Силькисия, дочь Реас Силькисия и кандидатка на роль человека из откровения, жива и появится на предстоящем банкете по случаю совершеннолетия принца.
http://tl.rulate.ru/book/67127/2790470
Использование:
