На южной стороне Вэйчэна была небольшая сточная канава, которую даже нельзя было счесть за небольшой ручей. Рядом с канавой был небольшой склон, который даже нельзя было счесть за холм. Под небольшим склоном стоял крытый соломой дом с забором и каменной площадкой, которую даже нельзя было счесть за маленький внутренний дворик. Дождевые тучи рассеялись ранней ночью, и исключительно яркий звёздный свет пролился на канаву, склон и крытый соломой дом, – и всё это внезапно покрылось очень красивым серебряным ореолом.
Нин Цюэ медленно брёл под звёздами, шаркая своими ботинками. Глядя на крытый соломой дом, в котором он долгое время жил вместе с Сансан, его скорость невольно замедлилась. Но пока вы идёте, независимо от того, насколько медленно вы это делаете, всегда будет день, когда вы прибудете в пункт назначения. Он отворил забор, который мог служить защитой лишь от собак, но не от людей, подошёл к масляной лампе, просачивающейся через дверной проём, поднёс руку к губам, дважды кашлянул и сказал: «Что, если мы поедем в столицу?»
Дверь крытого соломой домика распахнулась настежь, и тихую ночь пограничного города прорезал резкий скрип.
Маленькая служанка Сансан присела на корточки у входа, её худенькая фигурка вытянулась в длину в свете масляной лампы. Она нажала пальцем на деревянную дверь и ответила: «Разве ты не всегда хочешь поехать в Чанъань? Кстати, Нин Цюэ, когда ты уже отправишься в лагерь огнестрельного оружия, чтобы украсть немного масла? Эта дверь дребезжит уже несколько месяцев, и звук действительно ужасный».
«Кто ещё сейчас использует эти трудновоспроизводимые огнестрельные орудия, если это просто масло, то я завтра пойду в лагерь снабжения и спрошу…», – подсознательно небрежно ответил Нин Цюэ. А потом вдруг вспомнил кое-что: «Эй! Кажется, это не то, о чём я с тобой говорю. Если мы действительно хотим уйти, то какой смысл возиться с этой сломанной дверью?»
Сансан встала, упершись на колени, её худощавое тело выглядело особенно тонким на прохладном весеннем ночном ветерке. Она посмотрела на Нин Цюэ и сказала серьёзным голосом без каких-либо других эмоций: «Даже если мы уйдём, в этом доме всё равно будут жить люди, и им всё ещё придётся открывать дверь».
Действительно ли кто-нибудь захочет жить в этом отдалённом и полуразрушенном доме с соломенной крышей вдали от рынка, после того как они вдвоём уедут? Нин Цюэ молча подумал, и по какой-то причине внезапно откуда-то появилось нежелание. Он тихо вздохнул, боком протиснулся мимо Сансан и тихо произнёс: «Собери ночью вещи».
Сансан небрежно собрала слегка желтоватые волосы на висках и, посмотрев за спину, спросила: «Нин Цюэ, я никогда не понимала, почему ты так интересуешься этой штукой».
«Никто не может устоять перед искушением стать более могущественным. И мне это тоже очень интересно».
Нин Цюэ знал, что маленькая служанка догадалась о его мыслях. Он посмотрел на смуглое лицо Сансан, поднял брови и сказал: «Кроме того, мы не можем оставаться в Вэйчэне до конца наших дней. Мир такой большой. Есть много других стран, помимо Империи, мы должны пойти и посмотреть. Даже в молодом возрасте чтобы просто заработать больше денег и быстрее продвинуться по службе, ехать в Чанъань гораздо лучше, чем оставаться в Вэйчэне. Так что на этот раз я должен поступить в Академию».
На лице Сансан отразились задумчивые эмоции. Из-за её юного возраста брови маленькой служанки не отросли длинными, а из-за ветра и песка в пограничном городе её маленькое лицо было смуглым и грубым. Плюс желтоватые волосы, вызванные недоеданием в детстве, действительно выглядели не хорошо. Её нельзя было назвать даже деликатной…
Но у неё были глаза ивового листа, тонкие и изящные. В ярких, как льдинки, глазах было мало каких-либо очевидных выражений, так что она больше была похожа не на маленькую служанку из нищей семьи одиннадцати или двенадцати лет, а на зрелую женщину, которая всё знала и беспрепятственно видела мир насквозь. Резкий контраст между внешностью, выдающей её истинный возраст, и глазами делал её чрезвычайно холодной и величественной.
П/п: Глаза ивового листа – форма тонкого и изогнутого разреза глаз, похожего на лист ивы. Внутренние уголки глаз слегка опущены в форме крючка, внешние уголки глаз слегка вздёрнуты. Глаза кажутся элегантными, но наполненными острым импульсом.
Глаза ивового листа
Нин Цюэ знал, что всё это было иллюзией. По его мнению, маленькая служанка Сансан была типичной девушкой, не имеющей сердца и глаз. Они столько лет прожили друг с другом, что она уже отвыкла думать и действовать самостоятельно, и поэтому ей уже было лень думать самой. Поскольку ей было слишком лень думать самостоятельно, то она становилась всё более и более глупой, и чтобы скрыть свою неуклюжесть, она использовала в каждом своём предложении всё меньше и меньше слов, поэтому и становилась всё более молчаливой, безразличной, зрелой и странной.
П/п: Китайское выражение «Не иметь сердца и глаз» означает при межличностной общении быть недальновидным и небрежным (например, перебивать, не следить за своим языком, не читать ситуацию и т.п.).
«Это должно быть не глупость, а неуклюжесть», – он подумал о некоторых вещах и молча поправил себя в уме.
После долгого молчания Сансан внезапно подняла голову, прикусила губу, проявляя редкую робость, и сказала: «Я слышала… Чанъань очень большой, и там много людей».
«Столица процветает. Я слышала, что на третий год эпохи Тяньци население превысило миллион человек. Стоимость жизни чрезвычайно высокая, так что жить в Чанъане нелегко…»
Нин Цюэ вздохнул, увидев нервное выражение лица маленькой служанки, улыбнулся и утешил: «Нечего бояться такого количества людей, просто относись к Чанъаню как к большому Вэйчэну. С посторонними буду разбираться я, а ты, как обычно, заботься о делах семьи. Если действительно боишься, то просто меньше выходи на улицу».
«Сколько стоит купить в столице на месяц мяса, овощей, риса и других продуктов?»
Ивовые глаза Сансан стали чрезвычайно круглыми, и две её маленькие ручки крепко вцепились в подол матерчатой юбки. Она нервно спросила: «Это будет стоить больше четырёх таэлей серебра? Это в два раза больше, чем в Вэйчэне».
П/п: Таэль/лян – китайская мера веса, которая употреблялась при измерении веса серебра и позже получила ещё и значение денежной единицы. На территории континентального Китая 1 лян (таэль) = 50 грамм.
«Если меня действительно примут в Академию, то нужно будет достать несколько хороших тканей, чтобы сшить какую-нибудь хорошую одежду. Кроме того, домой могут прийти гости, например, одноклассники или что-то в этом роде. В случае, если какому-нибудь господину приглянется этот Молодой Хозяин, он также может прийти в дом по делам, так что и тебе, по крайней мере, придётся сшить новый комплект одежды. Я примерно подсчитал, что это может стоить десять таэлей серебра».
Нин Цюэ ответил, нахмурившись, но, на самом деле, он просто очень серьёзно нёс чушь. Он не очень хорошо знал, что для студентов Академии десять таэлей серебра могли быть просто ценой обычного столика в большом ресторане на площади Тяньсян – прямо как в знаменитой шутке на дороге Хэси: крестьянки, работающие в поле, болтали, всегда думая, что императрица Восточного Дворца печёт мясные пироги, а императрица Западного Дворца чистит зелёный лук, и у них мясные пироги подобны морю, а зелёный лук как гора.
П/п: Дорога Хэси (букв. «коридор к западу от реки Хуанхэ»), или Ганьсуйский коридор – горный проход, соединяющий Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР с её центральными провинциями. Представляет собой древний оазис, образованный цепочкой речных долин и тянущийся на протяжении около 1.000 км на северо-запад от центрального Ганьсу (то есть из бассейна Хуанхэ) вдоль северо-восточных предгорий хребта Циляньшань (Наньшань). Исторически Ганьсуский коридор имел важное стратегическое значение в качестве части Великого шёлкового пути, а также пути, соединяющего Западный Протекторат Китая с остальной империей.
Императрица Восточного Дворца – Вдовствующая Императрица.
Однако даже этот явно урезанный неправильный ответ намного превзошёл психологическую планку маленькой служанки. Она нахмурилась, серьёзно посмотрела на него и предложила: «Это слишком дорого… Нин Цюэ, а давай не поедем в Чанъань, и ты расхочешь сдавать вступительные экзамены в Академию, хорошо?»
«Что за невежество, – Нин Цюэ сделал выговор. – Если поступить в Академию и выпуститься оттуда, то определённо можно стать чиновником. Когда придёт время, мы с тобой будем тратить по десять таэлей серебра в месяц. Разве я не могу зарабатывать по семьдесят или восемьдесят таэлей серебра в месяц, работая в Ямэне? Кроме того, что не так с Чанъанем, не должно ли там быть достаточно много пудры и румян Чэньцзиньцзи?»
Три слова «пудра и румяна», казалось, и были ключевыми для этой маленькой служанки. Она плотно сжала губы и, очевидно, вступила в очень жестокую психологическую борьбу. После долгого раздумья она ответила голосом, похожим на комариный: «А как насчёт тех лет, когда ты будешь учиться в Академии? Моё рукоделие довольно среднее, а веки у жителей Чанъаня, должно быть, высоки, так что, возможно, его не удастся продать».
П/п: Китайская поговорка «Высокие веки» означает иметь высокое видение и высокие стандарты, т.е. смотреть на людей свысока.
«Это действительно хлопотно. Я слышал, что охота в окрестностях города Чанъань запрещена. Все те горы и леса принадлежат императору… Сколько у нас денег?»
Хозяин и слуга переглянулись, а затем в молчаливом согласии подошли к двум большим сундукам из вяза, открыли один из них и извлекли из самой глубокой его части плотно завёрнутую деревянную шкатулку.
Деревянная шкатулка была полна битого серебра. Серебряные кусочки размером с гвоздь имели очевидные царапины. Посередине лежал большой серебряный слиток. С первого взгляда было понятно, что это были запасы ежедневных накоплений, вот только сумма была не слишком большой.
П/п: Серебро в Китае измерялось по весу, а не серебряными монетами. Следствием является то, что серебряный слиток мог быть любого размера и мог быть разделён для использования (так как серебро – относительно мягкий металл), поэтому в результате получалось битое серебро, которое было более удобным для повседневных транзакций.
Битое серебро
Глядя на россыпь серебра в деревянной шкатулке, никто из них не считал. Сансан тихо сказала: «По старому распорядку – пересчитывать раз в пять дней. Я только вчера вечером считала: семьдесят шесть таэлей, три цяня и четыре фэня».
Цянь (1 цянь = 1/10 ляна (таэля))
П/п: Фэнь – китайская мера веса, которая употреблялась при измерении веса серебра и позже получила ещё и значение денежной единицы. 1 фэнь = 1/100 ляна (таэля).
«Похоже, что по приезду в Чанъань придётся подумать о том, как заработать больше денег», – сказал Нин Цюэ с серьёзным выражением лица.
«Что ж, я постараюсь немного повысить уровень своего рукоделия», – так же серьёзно ответила Сансан.
*
С наступлением темноты Сансан забралась на кан, чтобы застелить постель. Её худые колени двигались стремительно, все движения были быстрыми и проворными. Нажатием своей маленькой ладони она надавила дугу в середине подушки, которая была наиболее удобной для сна Нин Цюэ. Затем она взяла своё одеяло, спрыгнула с холодного кана, подошла к двум большим сундукам из вяза в углу дома и начала стелить себе постель.
П/п: Кан – традиционная система отопления в крестьянских домах северного Китая и Кореи. Типичный кан представлял собой широкую кирпичную или глиняную лежанку, внутри которой по специально проведённым каналам проходил горячий воздух от печи, одновременно являясь и дымоходом. Печь, находившаяся у одного из концов лежанки, служила также и для приготовления пищи.
Когда погас свет, Нин Цюэ поставил миску с водой на подоконник, забрался под одеяло при свете звёзд, положил руки на край одеяла, зевнул, а затем издал вздох крайнего удовлетворения. Закрыв глаза, он через некоторое время услышал доносившийся из угла дома шорох, который он слышал уже много лет.
Эта ночь, кажется, ничем не отличалась от прошлых нескольких лет, когда они засыпали при свете звёзд на краю Империи. Однако реальная ситуация была такова, что ни хозяин, ни слуга в крытом соломой доме сегодня не спали: либо из-за волнения перед предстоящим вступлением в новый мир, либо же из-за процветания столицы Чанъань, смутно видимого богатства и источающих завораживающий аромат духов и пудры. Два дыхания в углу комнаты и у окна никак не могли успокоиться.
Неизвестно, сколько времени прошло, но Нин Цюэ открыл глаза, посмотрел на слабый серебристый ореол на оконной бумаге и ошеломлённо сказал: «Я слышал… девушки в городе Чанъань не очень боятся холода. Их одежда очень тонкая, а вырез широк открыт, и тела все очень белые. Я не знаю, правда ли это… Я был слишком мал в то время, чтобы запомнить».
Он перевернулся на другой бок, посмотрел в тёмный угол дома и спросил: «Сансан, ты не болела в последнее время? Не холодно?»
Маленькая служанка, казалось, покачала головой в темноте. Было смутно видно, как она крепко сжала края одеяла. Её глаза были плотно закрыты, но в уголках губ появилась очень редкая улыбка. Она тихо ответила: «Я слышала, что все девушки города Чанъань действительно очень белые. Они каждый день пользуются такой хорошей пудрой, разве они могут не быть белыми?»
Нин Цюэ улыбнулся, посмотрел на неё и сказал: «Не волнуйся, когда у этого Молодого Хозяина в будущем появятся деньги, ты сможешь купить столько румян и пудры Чэньцзиньцзи, сколько захочешь».
Сансан резко открыла глаза, и в её тонких глазах, похожих на листья ивы, отразился яркий звёздный свет. Она торжественно произнесла: «Нин Цюэ, это то, что ты обещал».
«Как я уже говорил, после того, как мы отправимся в Чанъань, ты должна не забывать называть меня Молодым Хозяином, показывая уважение».
Прошло семь или восемь лет с тех пор, как Нин Цюэ вытащил холодную маленькую Сансан из кучи трупов у дороги, а затем привёл её в Вэйчэн. Несмотря на то что Сансан значилась служанкой в регистрации домашнего хозяйства и выполняла обязанности служанки, она никогда не называла другую сторону Молодым Хозяином. Это ничего не значило и было всего лишь привычкой.
Сегодня маленькая служанка Сансан была вынуждена отказаться от этой привычки.
«Нин Цюэ… Молодой Хозяин… ты не должен забывать своё обещание купить мне Чэньцзиньцзи».
Нин Цюэ в ответ издал какой-то звук, и его взгляд упал на похожий на иней звёздный свет на полу рядом с каном. Его сердце сжалось без всякой причины, и снова нахлынуло чувство пустоты, испытанное много лет назад. Он оглянулся на тёмно-синее ночное небо за окном, посмотрел на полный звёзд небосвод, а потом опустил взгляд и стал думать о родном городе, бормоча: «Сегодня так и не было луны…»
На сундуке из вяза в углу затемнённого дома Сансан свернулась калачиком в прохладном одеяле, как маленькая мышка. Она протянула руку за талию и натянула одеяло, чтобы перекрыть прохладный воздух снаружи, и заодно сделала щель между двумя сундуками менее неудобной. Слушая шёпот со стороны окна, она подумал про себя, что Нин Цюэ… Молодой Хозяин снова начал нести какую-то чушь.
П/п: Луна на протяжении тысячелетий была классической темой китайских поэтов, и во многих стихах воспевается, что глядя на луну, навеваются мысли о самом сокровенном в сердце: о родине, любимом человеке и т.п.
Например, как в стихотворении Ли Бая «Мысли тихой ночью» династии Тан: «Перед кроватью светил яркий лунный свет, вероятно, из-за инея на земле. Поднимите голову, чтобы посмотреть на яркую луну, опустите голову, чтобы подумать о родном городе».
Пожалуйста, не забывайте ставить лайки и «Спасибо». Переводчику очень приятно. <(＿ ＿)>
http://tl.rulate.ru/book/533/12314
Использование:
