Убьют ли они Чжао Цзя ради забавы, чтобы навлечь несчастье на свадьбу второго принца?
Даже если бы это было сделано для того, чтобы испортить свадьбу, это не было бы сделано так глупо.
Он достал два листка бумаги, на одном из которых были нарисованы различные виды оружия, которые рассматривал Имперский суд беспристрастного надзора, на другом – передняя и задняя части верхней части тела человека с нарисованным на нём положением и формой раны.
Бань Хуа взял бумаги и тщательно сравнил различные виды оружия с раной. Она медленно покачала головой:
– Не видя настоящей раны, я не смею быть полностью уверенной. Я буду откровенна, я действительно многому научился у дедушки, но всё это было на бумаге. Если я совершу ошибку, пожалуйста, Лю дажэнь, не смейтесь.
Впечатление Лю дажэня о Бань Хуа стало ещё лучше. Кто запятнал имя Фу Лэ Цзюньчжу, разве она не была очень хорошей молодой девушкой?
– Цзюньчжу, пожалуйста, просто скажите это, Ся Гуань слушает с уважением, – Лю дажэнь выжидающе посмотрел на Бань Хуа.
Бань Хуа задала ещё несколько вопросов, таких как траектория брызг крови, цвет кожи вокруг раны, выступала ли рана и так далее. В конце концов Бань Хуа покачала головой:
– Лю дажэнь, я боюсь, что ни один из предложенных видов оружия не соответствует этой ране.
Лю дажэнь был мгновенно тронут:
– Интересно, каково мнение Цзюньчжу?
Бань Хуа приказала слуге принести бумагу и кисть, она нарисовала картинку:
– Я думаю, это похоже на этот вид оружия, которым пользуются иностранцы.
Лю дажэнь взял бумагу, рисунок был кривым и перекошенным, было неясно, был ли это нож, меч или жёсткий кнут. Он тактично спросил:
– Как бы это назвать?
– Имя? – Бань Хуа озадаченно посмотрел на Лю дажэня: – Это такой нож, который обычно использует племя айпо, у него нет названия. Разве принц Айпо не настаивал на том, чтобы остаться в Да Е, спросите его, и Вы сможете узнать.
Лю дажэнь был просветлён, он встал и глубоко поклонился Бань Хуа:
– Большое спасибо Цзюньчжу за то, что прояснил путаницу, Ся Гуань сейчас откланяется.
Бань Хуа поспешно сказала:
– Это только моё предположение, оно может быть неточным. Если это неправильно, Вы не можете винить меня.
Лю дажэнь увидел, что её лицо словно говорило: "Я помогаю тебе, но не втягивай меня". Он торжественно сказал:
– Пожалуйста, Цзюньчжу, не волнуйтесь.
– Тогда это хорошо, – одним из принципов, которым научила её бабушка, было не взваливать на себя ответственность, и Бань Хуа всегда помнила об этом. Поскольку этот чиновник по фамилии Лю был таким разумным, Бань Хуа спросила дальше: – Как Вас зовут?
– Отвечая Цзюньчжу, Ся Гуань назвали Лю по имени Бань Шань вежливым именем Цин Фэн, – Лю дажэнь почтительно поклонился Бань Хуа.
Бань Хуа кивнула:
– Я приму это к сведению, Вы можете идти и заняться делом.
Кто-то в возрасте тридцати с небольшим лет, который уже был заместителем руководителя Имперского суда беспристрастного надзора с честной речью и действиями, соответствующими его положению. Такой человек будет преуспевать независимо от смены династии в будущем.
Лю Бань Шань не понимал, почему Фу Лэ Цзюньчжу посмотрела на него довольным и оценивающим взглядом, но, вспомнив, что это невеста бо, будущая Фужэнь, он почтительно поклонился и удалился.
* * *
После того, как Лю Бань Шань ушёл, серьёзные лица членов семьи Бань в полностью исчезли. Бань Хэн сказал с потрясённым выражением лица:
– Кто-то из клана Чжао был убит иностранным оружием в ночь перед свадьбой Второго принца. Разве это не преднамеренная попытка спровоцировать отношения между Да Е и аффилированной страной?
– Вот почему я сказал, что пьянство, блуд и азартные игры нехороши, – Инь-ши оглядела своего мужа и сына. – Вы видите, во что это может вылиться, умер с позором. Когда все будут говорить о нём в будущем, они будут помнить, что он умер за пределами квартала красных фонарей, позор даже после смерти.
– Мёртвый есть мёртвый, позорно это или нет, – Бань Хэн сказал тихим голосом: – Кроме того, Чжао Цзя не знаменит, многие ли в столице знают его?
– Так ты говоришь, что он не сделал ничего плохого? – Брови Инь-ши взлетели вверх, пара прекрасных глаз феникса устремилась на Бань Хэна. Бань Хэн не мог сдержать дрожь:
– Нет, нет, я имею в виду, что такой человек не был интересен при жизни, и всё равно останется никем после смерти. Он не стоит того, чтобы его помнить.
– Человек, если ты не умрёшь красиво, тогда твоя смерть неприемлема, – Бань Хуа выглядела сожалеющей: – Брат Хэн, ты ещё слишком молод.
– Не смей говорить свысока о своём брате, ты тоже не использовала свои мозги, – Инь-ши пристально посмотрела на Бань Хуа. – Ты девушка, ты должна была использовать охрану резиденции. Посылая свою личную охрану, если люди узнают, они будут плохо говорить о тебе. Разве это хорошо?
– Людям всё равно нравится сплетничать обо мне, тогда пусть они говорят только обо мне, зачем вовлекать семью, – Бань Хуа всё ещё чувствовала, что её решение было правильным: – Почему я должна тащить всю семью только ради одного маленького дела?
– Ты и твой брат, с самого раннего возраста и до сих пор, сколько раз вы уже втягивали семью в неприятности? – Инь-ши прямо сказала: – Не говори мне ерунду. В следующий раз, когда вы сделаете что-нибудь безмозглое, вы оба можете встать на колени перед табличками предков.
Бань Хуа и Бань Хэн мгновенно заткнулись, они украдкой посмотрели на Бань Хуая. Бань Хуай, глава семьи, отец брата и сестры, в настоящее время молча склонил голову. Он придерживался своего первоклассного стиля молчания, который заключался в том, чтобы не открывать рта, даже если его забьют до смерти. Он был полон решимости не сказать ни слова в защиту своих детей.
Фужэнь могла решить, что это просто тривиальное домашнее дело, не его дело вмешиваться.
Бань Хуа и Бань Хэн могли лишь недовольно молчать.
* * *
Слух в конце концов дошёл до Императорского дворца. Слушая слуг, серебряная шпилька в пальцах Се Вань Юй сжималась до тех пор, пока не согнулась. На её сердце было особенно тяжело услышать, что у второго брата был повреждён глаз, когда он встречался с Ши Фэй Сянь, чтобы подарить ей книгу стихов.
Итак, между её вторым братом и Ши Фэй Сянь что-то было, только она была достаточно глупа, чтобы беспокоиться о втором брате и ненавидеть Бань Хуа за это.
Возникло чувство предательства, предательства её близкого друга, её родного брата. Удар был слишком сильным, чтобы его проглотить. Поймав своё собственное бледно-белое лицо в зеркале, Се Вань Юй бросила погнутую шпильку на туалетный столик. Её дрожащие руки открыли шкатулку с губной помадой, нанесли её на губы.
Никто в мире не был искренен с ней, Се Вань Юй могла полагаться только на себя.
http://tl.rulate.ru/book/41874/3986613
Готово:
Использование:
