Необычайная внешность, неоспоримая грация и непревзойдённое мастерство единоборств — вот в чём заключалось их сходство.
Шэнь Лянь сказал с улыбкой: «Чтобы выгравировать символы на магическом оружии, нужно использовать плоть своего тела. Помимо присутствующих здесь людей, вряд ли кто-то в Цзянху сможет это сделать, поскольку символы нельзя изменить. Как насчёт того, чтобы я вернул меч этому молодому человеку, Юйфэю, и пусть он поможет тебе сменить их?»
Он чуть протянул руку, но забрал меч у Бай Юйфэя.
Бай Юйфэй понимал в глубине души, что Шэнь Лянь заступался за него. Слов не хватит, чтобы выразить его признательность. Кто ещё в мире помог бы Бай Юйфэю выступить против Вершины Минцзянь?
Меч оказался в руках Шэнь Ляня, но независимо от того, звали его Мечом из белого нефрита или Мечом из обломков нефрита, одно оставалось неоспоримым — он был настолько острым, что мог рассечь волос, просто дунув на него в сторону лезвия.
Его лезвие было тоньше обычной широкой сабли, но оно было практически непобедимым, как будто могло рассечь солнечный свет.
«Ты собираешься приставить этот нож к моему горлу и заставить меня?» — Йе Лююнь усмехнулся со сжатыми губами, что выглядело как оскорбление.
Шэнь Лянь улыбнулся и сказал: «Разве ты не слышал раньше, что убеждение осуществляется при помощи доводов, а спор — с помощью острой, как бритва, грани меча?»
«А что, если лезвие сломается?» — глаза Йе Лююня слегка сузились, и из них исходила невыразимая суровая холодность.
«Что ты думаешь?» — Шэнь Лянь просто ответил ещё более непринуждённо, в то время как тень паланкина полностью поглотила Йе Лююня и почти коснулась Шэнь Ляня.
Лёгкий отсвет заката отразил неторопливость Шэнь Ляня.
Полурастаявшая белая снежная пелена была умиротворённой и тихой, а свечение заходящего солнца на падающем снеге было похоже на сон.
Бай Юйфэй и Ань Жэньцзе отошли подальше, чтобы не отвлекать Шэнь Ляня.
Йе Лююнь хранил молчание в ответ, он всё необходимое сказал и больше добавить было нечего.
Цзянь Шисан и Цзянь Шисы стояли на страже у Йе Лююня, так как таковой был долг мечников-рабов.
Вершина Минцзянь славилась своим фехтованием, но было очевидно, что меч Йе Лююня нигде не был виден. Человек со слабыми ногами, и даже если его мастерство в фехтовании было превосходным, он не был всемогущим.
Однако чтобы превзойти Йе Лююня, в первую очередь нужно было превзойти двух мечников-рабов.
Хотя о местонахождении меча Йе Лююня ничего не было известно, мечи мечников-рабов были на виду.
Первым сделал ход не Шэнь Лянь, а Цзянь Шисан.
С помощью выпада вперёд он создал впечатление, что потоки воды хлынули вперёд. Его сила была достаточной и безграничной.
Этот приём назывался «Стремительная река, низвергающаяся внутрь». Атака была стремительной и яростной, как будто её, подобно речной воде, нельзя было прервать.
Шэнь Лянь даже не пошевелился, но его глаза засияли ярче.
Это было похоже на то, что Цзянь Шисан увидел тени Шэнь Ляня, которые были повсюду в тусклом свете заходящего солнца. Он определённо не знал, где настоящий Шэнь Лянь.
«Выносливая форма, трансформирующая тени!» — Цзянь Шисы хладнокровно произнёс эту фразу.
Йе Лююнь тихо вздохнул и ответил: «Нет».
Так называемая «Выносливая форма, трансформирующая тени» была величайшим превосходным физическим движением, которое благодаря скорости, которую человеческий глаз не может уловить, создавало иллюзию теней, из-за чего человек не мог отличить реальность от иллюзии.
Шэнь Лянь просто использовал свои психические силы, чтобы околдовать волю других, а его физические движения на самом деле не были превосходными.
Они оба использовали разные подходы для достижения одних и тех же целей.
Шэнь Лянь в действительности вообще не двигался и даже не совершал никакого движения, но Цзянь Шисан уже проиграл.
Хотя неустанная лавина атак напоминала обрушившийся на врага меч, она тоже нуждалась в цели, чтобы заработать.
Его клинок был пробит, и он упал на заснеженную землю.
Удивительно, но волнения на лице Е Лююнь не было, ночной бриз поднял снежную пыль и, словно вечерний туман, окутал его.
Еще один человек оставался спокойным и невозмутимым — это был Цзянь Шисы.
Способности Цзянь Шисы не уступали Цзянь Шисаню, а если бы речь шла о жизни и смерти, то выжил бы именно Шисы Цзянь. Потому что всякий раз, когда Цзянь Шисы обнажал свой меч, он оставался невозмутимым и не шевелился без полной уверенности.
Однако на этот раз ему пришлось обнажить меч, даже не имея полной уверенности, чтобы Е Лююнь мог лучше понять боевое искусство Шэнь Ляня, пусть даже чуть-чуть.
Шэнь Лянь не хотел пользоваться своим мечом и Божественным мечом для победы.
Божественный меч для победы ранит и человека, и его дух, и его используют только в крайних случаях, тем более что, несмотря на владение чувствами для достижения спокойствия и питания сердца, слом духа другим духом, если это происходит все чаще, к добру не приводит.
Он не обнажал свой меч, потому что хотел сохранить свою смертоносную энергию, не дав молодому владыке Пика Минцзянь разгадать его обман.
Если у Шэнь Ляня не были слабы глаза, то дух и энергия этого молодого владыки Пика Минцзянь были полны с начала и до конца, его дыхание было ровным и длинным, не оставляя места для проникновения в ритм, и, вероятно, его внутренняя Ци была неисчерпаемой.
Точнее говоря, у другого уже была прочная основа на пути, и даже со сломанными ногами он оставался силой, с которой приходилось считаться.
Меч Цзянь Шисаня был как текучая вода, меч Цзянь Шисы — как заброшенный бассейн со стоячей водой.
Его движения были плавными и незаметными, он просто наносил удары.
Эти удары, словно отработанные сотни и тысячи раз, были чистыми и простыми, их невозможно описать словами.
Это был не просто смертоносный неподвижный меч, на который были способны мастера боевых искусств, скорее, это был результат бесчисленных саморазрушительных тренировок.
Успех можно достичь многими способами, но ни один из них не является коротким путем.
Шэнь Лянь внутренне вздохнул, он действительно не мог заставить себя сразить этого усердного и стойкого мечника.
Однако он не мог проявить милосердие и уж точно не мог сдерживаться из уважения.
Чтобы встретить этот меч, он решил вытащить свой.
Как только Цзянь Шисы обнажил свой меч, его разум сосредоточился и замер, и, конечно же, внешние факторы его не смутили.
Психика, которой прежде пользовался Шэнь Лянь, теперь заметно слабела, тем более что Цзянь Шисы подготовился заранее. Вся внутренняя Ци Цзянь Шисы была сосредоточена на клинке из зеленой стали, вокруг которого светился слабый зеленый свет, и он и в самом деле двигался так быстро, что сумел воспользоваться сиянием меча.
Сияние меча — это сочетание воли меча и Ци меча, оно зависит не от практики, а скорее от внезапного просветления, которое возникает между духом и внутренней Ци.
Е Лююнь подумал: «Независимо от исхода этой битвы, нельзя больше позволить Цзянь Шисы быть рабом меча Пика Минцзянь».
Навыки владения мечом Цзянь Шисы уже продемонстрировали грациозную выправку мастеров на пути боевых искусств, и если такой мечник будет всего лишь рабом, это будет позором для пути меча, для пути боевых искусств.
Как мог Е Лююнь позволить этому бриллианту сгинуть в грязи, не в силах ярко сверкать?
Эта мысль промелькнула за долю секунды, само собой, это было очень быстро.
Однако меч тоже не отставал, отражение Цзянь Шисы в глазах Шэнь Ляня росло.
Больше всего пробирала мороз по коже летящая наконечником вперед непоколебимая шпага.
Внезапно Шэнь Лянь отбросил клинок, который был у него в руке.
Изумительно острый клинок.
Когда мастера сталкиваются друг с другом, все еще есть большая разница между вооруженным и безоружным, так называемый Бой на голых кулаках с клинком может применяться только в бою, где есть значительная разница в мастерстве.
Это не Шэнь Лянь отбросил клинок в своих руках, а скорее клинок вылетел.
Сам Шэнь Лянь тоже внезапно исчез бесследно, будто этого человека нельзя было найти ни в воздухе, ни на земле.
Победа и поражение зависели от этого мгновения, что касается двух вовлеченных людей, время не имело значения, важен был только мгновенный переломный момент в сознании и столкновение клинков.
Шэнь Лянь не исчез, он был слишком быстр, быстрее лезвия.
Он был быстрее скорости реакции человеческого глаза, которая обманчиво свидетельствовала о его исчезновении.
Конечно, самым быстрым был свет, Шэнь Лянь не мог быть быстрее света, но он был быстрее реакции Цзянь Шисы. Однако Цзянь Шисы мог видеть только то, как полоска блестящего клинка рассекает воздух.
http://tl.rulate.ru/book/19041/4006886
Готово:
Использование:
