Грязные следы от ботинок остались на полу. Ци Янь захлопнул входную дверь и запер её на засов.
Рука, скрытая под дождевиком, с силой впилась ногтями в ладонь. Дыхание Ци Яня стало тяжёлым и прерывистым. СМИ прозвали его Убийцей дождливой ночи, и это прозвище ему нравилось — в нём было всё: жестокость, безумие и всепоглощающий страх.
«И как же мне отблагодарить его за гостеприимство?»
Глаза почти полностью залила кровь. Ци Янь впился взглядом в спину Гао Мина. Он обожал охотиться на таких вот добряков. Обожал комкать и рвать в клочья всё прекрасное, а потом безжалостно топтать ногами.
«Такой добрый характер говорит о том, что у него, должно быть, прекрасная семья. Папа с мамой, наверное, холили его и лелеяли. Этот тепличный цветочек понятия не имеет, насколько прогнившими могут быть люди».
Не снимая капюшона, Ци Янь скривил лицо в уродливой гримасе, обдумывая, каким именно способом будет мучить Гао Мина.
— Проголодались, наверное, — Гао Мин поставил на стол приправленный ужин и налил стакан воды. — У меня сегодня день рождения, так что я много приготовил. Хотите попробовать торт?
Торт на столе принесли жуткие папа и мама, и Гао Мин считал, что хорошим нужно делиться.
— Не стоит, — Ци Янь не притронулся ни к чему на столе, вероятно, боясь оставить следы. — Кажется, в спальне вас кто-то зовёт.
— Это мои родители, они тоже дома, — на лице Гао Мина появилась горькая усмешка. — Они нездоровы, всё время проводят в спальне, даже передвигаться не могут.
— Они всё время зовут вас. Не хотите проверить? — в мыслях Ци Яня Гао Мин уже был покойником. — Сходите, поздоровайтесь с папой и мамой.
— Я человек довольно замкнутый, не решаюсь с ними заговорить, — Гао Мин тихо вздохнул и, прихрамывая, побрёл к спальне. — Они больны, симптомы очень странные, им нужен полный покой.
Ци Янь тоже слышал доносившиеся из спальни звуки. Он последовал за Гао Мином к двери. Здесь свет начал искажаться, а температура была заметно ниже, чем в гостиной.
Взявшись за ручку, Гао Мин распахнул дверь и в тот же миг отступил на шаг назад.
Движимый любопытством, Ци Янь заглянул внутрь.
Тени в спальне начали таять, обнажая пространство, наполовину залитое размытым светом, наполовину — поглощённое густым мраком.
На границе света и тьмы виднелись чудовищные, жуткие лица и сплетённые в гротескный узел тела! Монстры, притворявшиеся папой и мамой, при виде Гао Мина снова обезумели и, волоча друг друга, ринулись к двери!
Эта картина, выходящая за все рамки вообразимого ужаса, перехватила Ци Яню дыхание. Он-то ожидал увидеть двух стариков, прикованных к постели!
Он инстинктивно отпрянул, но, обернувшись, увидел, как Гао Мин заносит над его головой тяжёлую вазу. Он смутно припомнил, что этот человек только что назвал себя замкнутым.
Хрясь!
Осколки фарфора разлетелись во все стороны. Лицо Ци Яня залила кровь. Мир перед глазами закружился, и, падая, он почувствовал, как «добрый» хозяин «заботливо» вливает ему в рот стакан «воды».
Движения были отточенными, словно отрепетированными множество раз.
— Можно ведь было обойтись безболезненным медикаментозным параличом, но ты сам выбрал физический, — Гао Мин присел на корточки рядом с Ци Янем. — Не бойся, скоро ты потеряешь сознание и ничего не почувствуешь.
Услышав слова Гао Мина, Ци Янь ужаснулся ещё больше. Он не знал, что этот человек собирается с ним сделать.
Блуждающим взглядом Ци Янь скользнул по комнате, забитой связанными «родителями», затем перевёл его на невозмутимого Гао Мина. В этот миг страх достиг своего предела.
Что это за безумец?
Притворство, манипуляция, жажда власти, садизм, мстительность, алчность — в нём были все черты серийного маньяка. Он был холоден и сложен, хитёр и опасен, а его методы и сам процесс преступления несли на себе отпечаток глубочайшего, извращённого безумия!
— Мне кажется, или ты мысленно проклинаешь меня?
Гао Мин надавил Ци Яню на спину, схватил за волосы и приподнял его голову, заставляя смотреть прямо в спальню.
— Пока лекарство не подействовало, я хочу задать тебе один вопрос. Ты видишь тех, кто в спальне?
Глаза Ци Яня были полны ужаса. Он уже не мог ответить. Голову разрывала мучительная боль, разум не выдерживал чудовищного потрясения, да и препарат начинал действовать.
Он будто уже пересёк реку забвения и выпил половину чаши, стирающей память, как вдруг кто-то со всей силы оглушил его дубиной. Он застрял в промежуточном состоянии — между жизнью и смертью, между памятью и беспамятством.
— Судя по твоей реакции, видишь, — Гао Мин связал Ци Яню руки и ноги. — Значит, с моей головой всё в порядке. Игра действительно каким-то образом стала реальностью.
Тени в спальне рассеивались всё быстрее. Жуткие папы и мамы с воем растворялись во тьме. Казалось, они не принадлежали этому миру и лишь по какой-то причине вырвались наружу в момент, когда два мира соприкоснулись.
Гао Мин отчётливо чувствовал, как возвращается тепло, а дышать становится легче. «Моя игра, похоже, стала своего рода порталом, соединившим реальность и то место, откуда явилась жуткая мама. После прохождения всё должно вернуться в норму. Но что, если бы я пустил всё на самотёк? Эти кошмары продолжили бы просачиваться в наш мир? До тех пор, пока полностью не сплелись бы с реальностью, чтобы уже никогда не разделиться?»
Нормальный свет уже занимал четыре пятых спальни. Когда жуткие папы и мамы были сжаты и вдавлены в оставшийся клочок тьмы, одна из жутких мам внезапно вырвалась из пут!
Её взгляд источал почти болезненную нежность. Увлекая за собой все остатки мрака, она бросилась на Гао Мина!
Застигнутый врасплох, Гао Мин развернулся и бросился бежать. А вот лежавшему на полу Ци Яню повезло меньше.
В последнее мгновение перед исчезновением жуткая мама утащила его в эту область тьмы. Раздался душераздирающий крик. Казалось, она что-то вырвала из Ци Яня и унесла с собой.
В 4:44 утра спальня окончательно пришла в норму. Гао Мин вошёл с шваброй. Жуткие папы и мамы исчезли, словно их никогда и не было. Пропал и торт со свечами, что они принесли. В комнате остался лежать лишь Ци Янь со стеклянным взглядом.
Его глаза были пусты, словно из него высосали душу. Он превратился в живую куклу.
На том месте, где исчезла последняя жуткая мама, Гао Мин нашёл две очень странные чёрно-белые фотографии.
— Это и есть награда за прохождение игры?
Фотографии были старыми и потрёпанными, сделанными из непонятного материала. Казалось, их сняли много-много лет назад.
На одной из них Гао Мин сидел за столом и ел торт. Вокруг него плотной толпой стояли жуткие папы и мамы. Один человек — а снимок выглядел как большая семейная фотография.
Примечательно, что торт, мебель и многочисленные родители на снимке были чёрно-белыми. Цветным был только сам Гао Мин.
Он перевернул фотографию. На обороте были криво нацарапаны странные слова.
«Моему дорогому дитя: в восемнадцать лет ты стал взрослым. С этого дня ты — новый Глава семьи. Ты получишь ключ от нашего дома».
«Наш дом находится на грани бытия и небытия, сокрыт в глубочайших кошмарах и примыкает к самым абсурдным задворкам реальности. Он очень далеко от тебя, но в то же время связан с самыми тёмными уголками каждого сердца».
«Как Глава семьи, ты можешь спасти каждого члена нашей семьи, даруя им равную любовь. А можешь использовать их как инструменты. Или даже мучить их ещё более изощрёнными способами».
«Ты обладаешь полной свободой. А всё, что нам от тебя нужно, очень просто: сделай так, чтобы больше людей играло в игры после наступления темноты. Различные энергии, что они высвобождают, могут насытить нечто, о чём говорят лишь шёпотом».
Слова на обороте выглядели так, будто их нацарапал ребёнок, — вкривь и вкось, испачканные чем-то похожим на кровь. Смотреть на них было неприятно.
«Глава семьи?»
Взяв вторую фотографию, Гао Мин нахмурился. На ней было запечатлено перекошенное от ужаса лицо Ци Яня. Снимок походил на посмертный портрет. На обороте тоже были написаны странные строки.
«Фотография члена семьи: лишь те, кто одержим реальностью, кто находится на пороге смерти, кто отчаялся и ищет гибели, кто застрял в кошмаре, кто потерял рассудок или отягощён тяжкими грехами, могут найти и войти в наш дом, став частью нашей семьи. Мы — последняя станция перед смертью. Наше существование даёт им второй выбор, помимо небытия».
«Впрочем, большинство попавших сюда горько жалеют, что не выбрали смерть сразу».
http://tl.rulate.ru/book/157441/9321019
Готово:
