4. Мой муж хороший человек
Дворецкий, сжалившись над моим безмолвным возмущением, отразившимся на лице, вызвал для меня маленькую магическую карету. У неё не было ни лошадей, ни кучера, и передвигаться она могла лишь на короткие расстояния, зато безопасность была гарантирована. Даже на дверной ручке, отпиравшей и запиравшей дверцу, лежали чары.
Пока я шла от кареты ко входу в колокольню, мне показалось, что я прошла через сущий ад, но так или иначе, я благополучно добралась до места.
Внутри заброшенной колокольни царили холод и жутковатая атмосфера, но по крайней мере, здесь не было ветра, так что было не так зябко, как снаружи.
«И на том спасибо», — подумала я, плотнее запахивая пальто, как вдруг передо мной появился Эдис.
— Какое преда...
— Возьмите это, — прервал меня Эдис, протягивая что-то большое и круглое.
В прозрачной, похожей на аквариум сфере таился крошечный огонёк. Весила она не больше пёрышка, но эффект был поразительным. Стоило мне обнять её, как заледеневшее тело тут же расслабилось в приятной неге.
— Только не вздумайте выбросить её на обратном пути.
Стоило моему голосу смягчиться, как Эдис едва заметно усмехнулся.
— Даже в мыслях не было.
Только теперь у меня появились силы осмотреться.
Внутри колокольня оказалась просторнее, чем я предполагала, глядя на неё снаружи. Винтовая лестница устремлялась ввысь, к самому потолку, который находился на высоте двадцатого этажа. Даже в темноте, рассеиваемой лишь крошечным огоньком, я отчётливо видела капли влаги, выступившие на стенах.
— Удивительно. Я так хорошо всё вижу.
— Возможно, это действие силы духа. Или же у вас от природы хорошее зрение.
Судя по его тону, он и сам склонялся к первому варианту, но надеялся на второй.
Проходя мимо разрушенной статуи ангела, я спросила:
— Вы бывали в этой колокольне раньше?
— Нет.
— И вам никогда не было интересно взглянуть на духов?
— Не особо, — последовал всё тот же равнодушный ответ.
Я на миг остановилась и обернулась к Эдису. Он неторопливо шёл позади, позволяя мне идти впереди.
— Когда я найду статую, в которой запечатан дух, можно мне будет загадать личное желание?
— Почему бы и нет? Всё это не более чем старое суеверие.
Я тихо рассмеялась.
— Эдис, вы что, ненавидите духов?
— ...
— Может, мне тогда не стоит загадывать желание?
— В этом нет никакой нужды.
— Но я даже не представляю, в какой именно статуе он запечатан. Здесь их так много.
Да это не колокольня, а какой-то склад статуй! Хоть они и хранились в ужасных условиях, из-за чего их было трудно различить, казалось, все изваяния были разными.
— Разве Ризен говорил, что в колокольне запечатано всего одно существо?
«Что? Простите?»
Я так резко обернулась, что едва не свернула себе шею. Статуи ангелов, изваяния демонов, фигуры животных и причудливые скульптуры, напоминающие масу... Им не было конца и края.
У меня потемнело в глазах.
— То есть все эти статуи...
Злодейская улыбка Эдиса подтвердила мою догадку.
— Вот и проверьте сами, суеверие это или нет.
«Может, популяция духов резко сократилась из-за того, что первый Великий герцог Каллакис попросту всех их собрал здесь?»
Глядя на несметное число статуй, тянувшихся, казалось, до самого потолка, я находила это подозрение весьма обоснованным.
«И всё же он был незаурядным человеком». — пусть Эдис и отзывался о нём пренебрежительно.
Как-то раз он обмолвился, что встретил первого Великого герцога ещё до того, как тот стал главой семьи, и что тот был «полоумным идиотом, который слонялся по самым опасным местам».
Теперь я понимаю, почему все предыдущие Великие герцоги перекладывали обязанность загадывать желание на своих жён и даже близко не подходили к этому месту. Казалось, статуи вот-вот оживут и потребуют крови Каллакисов.
Да уж, немного напряжённо.
— Эдис? Обещайте, что в этот раз точно не уйдёте без меня.
В ответ послышался тихий смешок.
Прижимая к себе сферу с огоньком, я снова двинулась вперёд. Что ж, по крайней мере, мне не придётся загадывать желание пустой статуе. Можно выбирать любую наугад.
На мгновение мелькнула мысль подняться на самый верх, где висел колокол, но я тут же от неё отказалась.
«Лень».
Конечно, это удивительно — духи валяются буквально под ногами. Но особого энтузиазма я не испытывала. У меня не было заветного желания, которое нужно было исполнить во что бы то ни стало, а при спуске у меня наверняка будут подкашиваться ноги.
«Просто выберу статую, которая покажется мне подходящей, загадаю желание и поскорее вернусь пить какао...»
— А?
Нога за что-то зацепилась. Я шла медленно, поэтому не упала. Остановившись, я посмотрела вниз.
На ступеньках валялась самая разбитая из всех статуй, что я видела. Она была настолько маленькой, что её можно было обхватить одной рукой.
Я споткнулась о ту её часть, что походила на хвост. От лёгкого прикосновения моей ноги от камня тут же откололись мелкие кусочки.
— Минутку, — сказала я Эдису и присела на корточки, чтобы рассмотреть статую.
Вся она была покрыта трещинами и сколами, но, кажется, это был дракон. Когти затупились, крылья выглядели как крошечные декоративные элементы, но глаза с вертикальными зрачками казались живыми.
— Это горгулья, — коротко пояснил Эдис.
«Она долго не протянет».
Я даже не решалась поставить её прямо. В отличие от других статуй, которые разрушились от времени, эта выглядела так, будто её намеренно швыряли оземь, и не раз.
«Ещё один сильный удар — и от неё останется лишь горстка пыли».
— Здесь ведь тоже запечатан дух? Что с ним случится, если статуя полностью разрушится?
— Он исчезнет.
Какой безжалостный финал.
«Тц, надо было поменьше досаждать людям», — мысленно пожурила я духа.
— Я выберу эту статую.
— ...Вы уверены? — с сомнением в голосе спросил Эдис.
— Я ведь не особо на что-то надеюсь. Теперь можно загадывать желание?
— Да, но...
— Если я попытаюсь её поднять, она развалится... Чем бы выразить своё почтение?
Денег я с собой не взяла.
Порывшись в карманах, я достала ленту. Розовую, почти такого же цвета, как мои волосы. Я очень осторожно и нетуго повязала её на хвост горгульи.
«Сидеть на корточках на лестнице и загадывать желание... как-то нелепо».
— Здравствуйте, господин дух. Вам, должно быть, очень тяжело: мало того, что вы запечатаны в таком убогом месте, так ещё и должны даровать благословения. Но прошло уже пятьсот лет. Как говорится, хорошее начало — половина дела, так что не унывайте. Хотя, учитывая, что вещь, в которой вы запечатаны, доживает свои последние дни, боюсь, ваш боевой дух тут бессилен... Но я специально помолюсь, чтобы эта статуя продержалась ещё лет пятьсот. Конечно, вы ведь понимаете, что услуга за услугу, верно?
Был лишь один простой способ проверить, действительно ли дух исполняет желания. Нужно было загадать такое, которое очевидно не могло сбыться без его вмешательства.
— Моё желание... хм, сделайте меня до неприличия богатой. Не семью, а именно меня. Кстати, Великий герцог дал на это своё согласие.
— ...Вы же сказали, что не особо на что-то надеетесь.
Я сделала вид, что не слышу его робкого протеста.
— Так что я прошу вас постараться настолько, чтобы можно было воскликнуть: «Да это уже перебор!»
— ...
— Если конкретнее, я бы хотела получить гору золота и бриллиантов высотой с самую большую гору в империи. И ещё славу. Пусть моё имя станет известно на другом конце континента, и пусть возникнет религия, поклоняющаяся мне, чтобы меня восхваляли во веки веков. Буду очень благодарна.
— ...
— Если вы исполните это, я, в свою очередь, буду молиться за ваше благополучие и постараюсь отреставрировать статую. А если что-то пойдёт не так и вы перестанете существовать в этом мире, я всё равно буду помнить о вас. Послушайте, это же невероятно выгодная сделка, не так ли? Вы просто сделаете свою работу, а взамен обретёте вечную жизнь в моей памяти.
На лице Эдиса отразилось не то веселье, не то изумление.
— Это настолько похоже на мошенничество, что у меня просто нет слов.
Я пожала плечами.
— Вы же сами сказали, что это суеверие. Если не уверен, нужно ставить по-крупному.
Внезапно Эдис как-то странно на меня посмотрел.
— Эви, а мир во всём мире вас не интересует?
— Нет.
— Тогда ограничимся Севером.
— Я верю, что мой муж, владыка Севера, приложит для этого все усилия.
«Да, это твоя работа», — безмолвно ответила я. Эдис усмехнулся и протянул мне руку. Длинные пальцы, изящная линия кисти... Я взяла его за руку и поднялась.
— Вы ведь могли бы пожелать процветания для семьи Морган.
«М-м, это тоже не моя работа».
— Об этом позаботятся родители. Другое дело, если бы они передали мне титул маркизы.
В империи Лабена одному человеку разрешалось иметь несколько титулов. Моя мать, будучи маркизой, одновременно являлась графиней, баронессой и владычицей острова Гавдос. Конечно, совмещать пост главы великого дома Морган и положение Великой герцогини — это совсем другая история.
Всего три великих дома на всю империю и единственная Великая герцогиня. Каждый из этих титулов нёс огромную ответственность, поскольку напрямую влиял на политическую обстановку.
Формально я всё ещё была законной наследницей великого дома Морган.
Родители объявили меня своей преемницей сразу после моего рождения. Но хотя я была их единственным ребёнком, в боковых ветвях семьи молодых людей было предостаточно.
В своих письмах они очень робко настаивали на том, что главой дома Морган непременно должен быть мужчина, а мне следует заниматься лишь брачными контрактами.
«Теперь, когда меня нет, они, должно быть, ликуют».
Стоило мне покинуть столицу, как они, несомненно, тут же начали давить на моих родителей, требуя выбрать нового наследника. И я была уверена, что родители даже ухом не повели.
— Может, вернёмся?
Я не отпустила руку Эдиса, а лишь развернула её так, чтобы было удобно идти рядом. Я держала его ладонь легко, давая понять, что он может в любой момент её выдернуть, но он не шелохнулся.
Его тёмно-синие глаза, устремлённые на меня, походили на драгоценные камни, поднятые со дна морского.
«В который раз убеждаюсь, одним его лицом можно питаться и быть сытой».
— Или хотите ещё осмотреться?
— Возвращаемся, — отрезал Эдис.
Казалось, духи его и впрямь ни капли не интересовали.
«Может, он несколько сотен лет назад с ними повздорил?»
Мы не спеша начали спускаться по лестнице. Вдруг я услышала стук, будто покатился камень. Я инстинктивно обернулась. Но ничего не изменилось.
«Наверное, просто ветер».
Заметив моё промедление, Эдис нетерпеливо сузил глаза, словно хотел как можно скорее покинуть колокольню.
«Что ж, наверное, ничего особенного».
Я отбросила этот звук как незначительный и вышла вместе с Эдисом наружу.
Духи благосклонны к людям. Но, как и люди, все они разные, и не каждый дух был дружелюбен.
Паймон, некогда возглавлявший легион падших духов, особенно сильно ненавидел человеческий род. Для него люди были не более чем игрушками, которые можно мучить в своё удовольствие, или вредителями, подлежащими истреблению.
Пятьсот лет назад Паймон был королём бесчисленных духов, обитавших в Лесу Эйре.
Он не жил в гармонии с природой, а досаждал людям и зверям, изгоняя их со своих земель.
Но он был не просто злобен — он был хитёр. Порой он искушал людей невиданными сокровищами.
Глупцы, завидев драгоценности и золото, тут же попадались на его уловки. Они становились его верными приспешниками, умоляя открыть им местонахождение клада и приводя с собой ничего не подозревающих друзей и родных.
Бывали и жалкие души, что добровольно становились его рабами. Тогда Паймон, пообещав им горы золота и драгоценных камней, отправлял их прямиком в земли, кишащие чудовищами.
Он был ближе к человеку, чем к духу, и ближе к чудовищу, чем к человеку. И вот, былой славе вопреки, вот уже пятьсот лет он был запечатан в пыльной колокольне.
Не он один был заточён в этой башне, но ни с кем не обошлись так жестоко. В то время как другим духам достаточно было мирно раскаиваться в своих каменных изваяниях до истечения тысячи лет, Паймону приходилось отчаянно бороться за жизнь.
Статуя, в которой его запечатали, была слишком хрупким и тесным сосудом для его истинного облика — десяткаметрового дракона. Стоило ему хоть на миг ослабить напряжение, как она тут же покрывалась трещинами.
Разрушение сосуда до снятия печати означало для Паймона смерть. Разумеется, он не желал умирать так бесславно.
«Нужно добраться до Него. Возможно, Он сможет снять печать»
Все пятьсот лет Паймон отчаянно пытался сдвинуть статую с места, чтобы выбраться из колокольни. Продвигался он мучительно медленно. Из-за чрезвычайной хрупкости статуи торопиться было нельзя.
На спуск одного этажа уходило порой больше тридцати лет. За это время рассудок Паймона постепенно мутнел.
Первые сто лет его терзала жажда мести.
«Вот освобожусь! Только освобожусь! Я вам всем устрою! В адском пламени поджарю!»
Следующие сто лет он провёл в отрицании реальности.
«Это сон. Точно? Не может же такой великий дух, как я, прозябать в заточении тысячу лет? Ха-ха-ха! Ха-ха... Чёрт!»
По прошествии двухсот лет он оставил попытки сохранить здравомыслие.
«Эй, хвост, ты всё ещё тут, длинный и тонкий, молодец, что не отвалился. Когда я освобожусь, я тебя награжу. Золото любишь?»
«...»
«Чего, тварь? Не нужно, говоришь, и отвалить?!»
В месте, где не с кем было поговорить и смерть дышала в затылок, Паймон понемногу сходил с ума. Иногда до него доносился скрип открывающейся двери колокольни, но никто из людей не поднимался на его этаж.
Разговаривая с солнцем, снегом, дождём и ветром, Паймон продолжал свой спуск.
И вот, когда прошло ещё немало времени...
— Моё желание... эм-м... сделайте меня чертовски богатой.
«Что это за сумасшедшая?»
Радость от встречи с живым существом, пусть и человеком, спустя пятьсот лет была огромной. Однако алчность женщины, загадавшей желание, не знала границ.
Обычно люди просят богатства и власти ради великой цели или защиты близких, но этой женщине было лень даже прикрыться подобной благовидной отговоркой.
Напротив, её желание было настолько неприкрытым, что даже сбивало с толку.
— Если исполните, я буду молиться за ваше благополучие и даже статую подновлю. А если что-то пойдёт не так и вы исчезнете из этого мира, я вас не забуду. Ну разве не выгодная сделка?
«Ну и мошенница»
Радость быстро угасла, сменившись обидой и гневом.
Паймон мысленно язвительно посмеялся над женщиной. Её откровенная жадность забавляла, но, что важнее, он всё равно не смог бы исполнить её желание, даже если бы захотел, — его силы были на исходе, и смерть стояла на пороге.
Впрочем, человек выбрал правильного духа. Паймон был единственным, кто мог даровать то, чего люди жаждали больше всего: не мир и защиту, а богатство и славу. Именно поэтому он с давних времён, когда духов ещё почитали как богов, ненавидел докучавших ему людей.
«Неужели моим мечтам об уничтожении человечества так и суждено кануть в Лету? Если поглотить её жизненную силу, я смогу продержаться ещё немного...»
От женщины исходил сладкий аромат. Отвратительный запах, свойственный людям, почти не ощущался.
Хоть за прошедшее время его чувства и притупились, он отчётливо понимал: с этой женщиной было что-то не так.
«Вроде человек, а вроде и нет»
Отчего-то она казалась знакомой, вызывала необъяснимую тоску.
«Словно Он... нет, что за бред! Не может Он обитать в человеке!»
Паймон поспешно отогнал эту мысль, но взгляда от женщины не отвёл.
«Да что же это такое? Может, откусить кусочек и проверить? А если что-то пойдёт не так? Убивать её не хочется»
Он с давних пор не любил марать руки, но к этой женщине не хотелось прикасаться вдвойне. Хотя стоило ей лишь толкнуть статую, и его ждала та же участь — разлететься на куски, — у него и в мыслях не было ей навредить. Странно.
Паймон медленно изучал её. Его истинное тело достигало почти десяти метров в высоту, и по сравнению с ним эта женщина была крошечной.
Более того, она выглядела до смешного безобидной. В её кротких глазах, не ведающих, кто перед ними, сияли звёзды. А волосы были цвета яркого букета, что так легко заметить хищнику.
Похожая на саму весну, эта женщина не умела скрывать свои желания и радовалась, просто повязав ленточку на его хвост.
«Наверное, заплачет от боли, если пустить ей кровь? Попробую для начала только лизнуть... Ох»
Словно прочитав его мысли, потоки воздуха резко изменились. То, что до этого таилось, не выдавая себя, внезапно проявило свою суть. Рядом с женщиной со сладким ароматом стояло существо с подавляющей аурой.
Это дьявол. Нет, князь тьмы.
Кем бы он ни был на самом деле, он точно не был обычным человеком.
Даже с притуплёнными и ослабевшими чувствами Паймон инстинктивно понял: этот незнакомец мог убить его одним движением руки.
«Чёрт! Он выглядит точь-в-точь как тот парень, что я видел пятьсот лет назад! Н-но цвет волос у него был другой?..»
Но времени вспоминать не было. Князь тьмы, стоявший за спиной лучезарно улыбающейся женщины, источал яростную жажду крови.
«А-а-а! Простите! Не буду я её есть! И облизывать не буду, и пальцем не трону!»
Паймон молил о пощаде. Женщина, обернувшись, не заметила, как две передние лапы статуи, в которой был запечатан Паймон, сложились в умоляющем жесте.
— Нам пора? Или хочешь ещё посмотреть?
«Уходи! Проваливай! И никогда не возвращайся!»
— ...Пойдём.
Князь тьмы пропустил женщину вперёд. Перед уходом он бросил на Паймона испепеляющий взгляд.
«Тронешь эту женщину — умрёшь»
Женщина на мгновение оглянулась, но затем послушно покинула колокольню. Лишь когда звук закрывающейся двери эхом разнёсся по башне, Паймон испустил вздох облегчения.
«Чуть в адском пламени не оказался»
Взгляд Паймона случайно упал на ленту, повязанную на его длинном хвосте. Это розоволосая женщина оставила её в качестве подношения.
А что, если она придёт снова? Похоже, князь тьмы очень дорожит этой женщиной. Что, если, бродя по колокольне, она хотя бы поцарапается?
Паймон вспомнил день своего заточения пятьсот лет назад. Цвет волос, оттенок глаз — всё было другим, но тот князь тьмы и этот, несомненно, были одним и тем же существом. Тем, кто стоял рядом с первым Великим герцогом Каллакисом в день, когда его запечатали.
Паймон сглотнул. Если эта розоволосая женщина поранится в колокольне, князь тьмы наверняка решит, что это его рук дело.
Да что там, даже если Паймон и пальцем её не тронет, кто знает, когда этот дьявол передумает и вернётся, чтобы прикончить его?
«Л-ладно, продолжу-ка я попытки к бегству. Всё равно помирать — что от его руки, что здесь»
Он снова начал осторожно передвигать статую.
— Спасибо вам, господин Ризен. Стоило последовать вашему совету, и всё прошло на удивление легко.
На следующий день я сидела напротив Ризена и лучезарно улыбалась. Казалось, от постоянной улыбки у меня вот-вот сведёт скулы.
«Какая же ты молодец, Мэвия. Трудишься в поте лица ради нормального взросления одного маленького мальчика, хотя никто этого и не ценит»
«Неужели можно быть настолько хорошим человеком?»
«Если бы в этой новелле был бог, он бы точно схватился за голову, сокрушаясь о нарушенном балансе. Ещё, чего доброго, подкинул бы мне какое-нибудь дурацкое испытание, чтобы жизнь мёдом не казалась»
От моих похвал щёки Ризена залились румянцем. Судя по тому, что даже Сера, стоявшая поодаль, смотрела на нас с довольным видом, можно было считать, что теперь всё в порядке.
Но, как говорится, бережёного бог бережёт. Чтобы предотвратить любые возможные неприятности, я решила нанести решающий удар.
— Поэтому я вот что хочу сказать... Господин Ризен, если однажды вас вдруг охватит непреодолимое желание сбежать из дома, обязательно скажите мне, хорошо?
Ризен моргнул.
— Сбе... сбежать из дома?
— Да, сбежать из дома, — подтвердила я, улыбнувшись самой лучезарной улыбкой.
«Если надумаете, я вас отговорю. Просто доверьтесь мне!»
Когда Мэвия ушла, Ризен остался наедине со своими мыслями.
«Великая герцогиня хочет, чтобы я сбежал из дома»
Хнык.
Погрустив немного, Ризен собрался с духом и сунул руку в карман. Он нащупал пять медных монет. Никогда не покидавший пределов Замка Цикламен, он плохо разбирался в ценах, но догадывался, что на эти деньги и дня не прожить.
«Ваша светлость, я буду стараться!..»
Ризен решил для начала попросить карманных денег.
Со дня нашей с Эдисом... хм, не-совсем-ночёвки прошло уже пять дней. Хотя Эдис почти не пользовался кроватью, так что вряд ли это можно было считать совместным сном.
Когда я предложила ему спать в разных комнатах, если ему неудобно, он лишь бросил на меня туманный взгляд. А на вопрос, что этот взгляд означает, ответил: «Трактуйте, как вам будет угодно».
В общем, Сера теперь достигла такого мастерства, что приходила за мной за пять минут до того, как меня в очередной раз вышвырнут из комнаты.
Я каждый день старалась сблизиться с Ризеном и собиралась продолжать в том же духе.
Завтрак с Ризеном, потом случайная встреча в коридоре в обед, а вечером — пожелание спокойной ночи. Таков был мой новый распорядок дня.
Но в какой-то момент я начала ощущать странную... дисгармонию.
То, что сперва казалось незначительной искоркой, после случайно подслушанного разговора Ризена и Проциона разгорелось в неуправляемое пламя.
Сегодня я снова собиралась провернуть операцию под кодовым названием «Я просто шла по коридору и совершенно случайно наткнулась на юного господина», как вдруг увидела, что Процион обратился к Ризену, и поспешно спряталась за стеной.
— Юный господин? Почему вы так подавлены?
«Подавлен? Почему?»
— Сир Процион...
Голос Ризена, звавшего самого молодого рыцаря в ордене, и вправду звучал подавленно. Я, затаив дыхание, прислушалась.
— Да, юный господин. Я вас слушаю. Вас снова обидел старший господин?
— Н-нет, что вы! Братец даже не видится со мной.
«Ещё бы. Я ведь лично этому препятствую»
Гилберт, который вёл себя смирно несколько дней, в последнее время снова начал показывать свой скверный характер и осыпать бранью Азену, которой было поручено за ним присматривать. Чувствую, скоро дело дойдёт до рукоприкладства, так что пора было принимать меры.
Я услышала, как Ризен сглотнул.
— На самом деле, её светлость...
«Что? При чём тут я?»
— Великая герцогиня?
Процион тоже выглядел озадаченным. Я напрягла слух до предела, а Ризен тем временем запинаясь продолжал:
— Да. Она так заботится обо мне, и такая добрая, но, только...
«Только?»
— Только...
— Юный господин.
В этот самый момент из-за поворота в другом конце коридора вышел дворецкий и окликнул Ризена.
«Вот чёрт»
— Не пора ли вам на занятия? Граф Эллиот уже ждёт.
— Ох, простите! Уже иду!
Надо ли говорить, что на этом разговор закончился. Когда Ризен ушёл вслед за дворецким, я вышла из своего укрытия.
От моего внезапного появления из-за стены Процион подпрыгнул от неожиданности.
— А-а-а! В-ваша светлость? Я совсем не почувствовал вашего присутствия.
«И надо же, когда появился дворецкий, он и глазом не моргнул».
Я вскинула бровь и обратилась к нему:
— Процион, уделите мне минутку?
Похоже, это была не шутка: Процион, бледный как полотно, с трудом перевёл дух.
— П-п-подождите, у меня сердце сейчас из груди выпрыгнет.
Я терпеливо выждала три секунды и перешла к делу.
— Младший господин, кажется, очень доверяет вам. Как вы с ним сблизились?
Процион сделал глубокий вдох, но, увидев выражение моего лица, тут же выдохнул и ответил:
— Да как-то само собой получилось... А, вспомнил! Однажды он похвалил меня, сказал, что впечатлён тем, как я вмиг одолел спарринг-партнёра. Кажется, именно после этого мы и начали часто общаться.
«Хм-м-м...» — задумчиво пробормотала я.
— А если я одолею вас, то тоже заслужу его похвалу?
— П-пощадите... Я ещё так хочу пожить...
Я пристально посмотрела на Проциона. Ризен, похоже, чувствовал себя с ним куда свободнее, чем со мной. Не зря же он тут же расхныкался, едва завидев рыцаря.
«Что же Ризен хотел ему сказать?»
Эх, если бы я услышала их разговор, то, возможно, поняла бы причину того странного чувства, что охватывало меня каждый раз при виде Ризена в последнее время.
— ...Ваше высочество, у вас что-то случилось с молодым господином?
Я вздохнула.
— Я думала, что нравлюсь ему, но, кажется, это не так.
— Я тоже так подум... да быть того не может! Дайте мне немного времени, и я выведаю у молодого господина всё до последней капли! Что бы вы ни думали, из всех рыцарей я с ним ближе всех! Только, умоляю, не надо спарринга!
Я смерила новым взглядом Проциона, так рьяно расхваливающего свои таланты.
— Могу я на вас положиться?
— Конечно! Верьте в своего преданного вассала, ваше высочество!
Процион отдал честь и тут же бросился выполнять поручение.
«Кстати, а он всё никак не оставит эту затею со служением мне...»
Снегопад, несколько дней подряд грозивший окрасить весь мир в серые тона, наконец прекратился. Но снег превратился в лёд, и я так и не смогла даже выглянуть за пределы замка Цикламен.
— Эдис, теперь я понимаю, почему ты вёл затворнический образ жизни.
Пламя в камине было подобно пламени моей жизни. Погаснет оно — умру и я. Разумеется, я умру и в том случае, если рассеется магия, поддерживающая тепло.
— Здесь слишком холодно. Проветривать, конечно, важно, но мне даже окно открывать не хочется.
Эдис, заплетавший мои волосы в косу, тихо усмехнулся. Я, дрожа, плотнее закуталась в плед. Этот лёгкий, но тёплый плед, который можно было носить с собой, стал для меня вещью первой необходимости.
— Ваше высочество, я принесла чай.
Сера с сочувствием посмотрела на меня, то и дело ёжившуюся от холода, и протянула чашку горячего чая. На ней была такая же аккуратная форма горничной, как и в столице, где сейчас стояло лето.
— Сера, тебе не холодно?
— В первый день было прохладно, но я уже привыкла, так что терпимо.
— Уже привыкла?
Дворецкий и старшая горничная говорили, что столичному жителю нужно не меньше двух недель на акклиматизацию в северных землях. Они предупреждали, что излишняя спешка приведёт лишь к болезни, поэтому я и не торопилась.
Сера ответила бодрым и весёлым голосом:
— Ваше высочество, может, вам тоже стоит немного подвигаться? Вы ведь ещё даже не осмотрели замок. А я вместе со старшей горничной уже всё обошла, от самой высокой башни до подвалов.
Какая усердная горничная. Я знала, что у Серы довольно свободный график — настолько, что она сама искала себе работу, считая, что ей платят ни за что. И когда только успела всё осмотреть?
— Как только сниму все кошачьи украшения, так сразу.
Найдя отговорку, я подняла чашку и подула на чай. Сера бросила на Эдиса многозначительный взгляд. Похоже, она считала, что это я под его влиянием стала такой ленивой.
«Но, Сера, ты только посмотри в окно. Куда ни глянь — повсюду лёд. За пределами моего пледа — сущий ад...»
— Ваше высочество, к вам сэр Процион.
«А вот и он».
Услышав слова дворецкого, я выпрямилась.
— Пусть войдёт.
Я дала разрешение, и спустя мгновение в комнату, пошатываясь, вошёл Процион, осунувшийся всего за полдня. Увидев Эдиса, который сидел рядом со мной, увлечённо перебирая мои волосы, рыцарь тут же пал ниц.
— Приветствую повелител...
— Только по делу.
Эдис оборвал его, даже не взглянув в его сторону. От ледяного тона я невольно вздрогнула, но Процион, казалось, привык к такому обращению и покорно принял приказ.
— Да, тогда позвольте поприветствовать ваше высочество...
— Только по делу.
Я решила повторить за Эдисом, и Процион тут же скривился.
— Моё приветствие не так уж и ужасно...
«Что за разница в реакции?»
Заметно поникший Процион опустился на диван напротив. Он походил на ретривера с обвисшими ушами.
— Итак, мой верный вассал Процион, что с моей просьбой?
Не то чтобы я считала его своим вассалом, но раз уж он сам так себя назвал, я решила подыграть. Лицо Проциона тут же просияло.
«Хорошо, что он младший из одиннадцати сыновей графа. Совсем не умеет скрывать эмоции».
Воспрянувший духом Процион бодро доложил:
— Мне удалось откровенно поговорить с младшим господином. Он не так плохо о вас думает, как вы опасались. Но есть кое-что, что меня беспокоит... — Процион искоса взглянул на Эдиса и понизил голос. — Младший господин боится, что вы сомнёте старшего господина, как бумажный лист.
Эдис завязал косу лентой и отпустил мои волосы. Судя по его довольному лицу, смотреться в зеркало не было нужды. Я снова повернулась к Проциону.
— Вы правда думаете, что такое возможно?
Я задала этот вопрос, потому что Проциону не было известно о моей способности укреплять тело кровью масу. Однако юный рыцарь, мой самопровозглашённый вассал, лишь слегка склонил голову набок.
— А разве для вас, ваше высочество, есть что-то невозможное?
«И как я успела заработать такую репутацию? Кажется, даже если я однажды прилечу сюда верхом на драконе, Проциону это покажется в порядке вещей: "Ну, для её высочества это возможно"».
— Ах да, я ещё поговорил с госпожой Терезой. Она сказала, что молодой господин внезапно попросил у неё карманных денег.
Я моргнула. Госпожа Тереза была няней Ризена и обладала немалой властью в замке.
— Карманных денег?
— Да, она и сама удивилась, это впервые. Предложила купить ему всё, что он пожелает, причём самое лучшее, но он ответил, что ему нужны просто деньги.
«Боится, что я расправлюсь с Гилбертом, его единственным кровным родственником. Ничего конкретного не хочет, но нужны деньги... Почему у меня такое дурное предчувствие?»
— Кхм... Спасибо, что рассказал. Можешь идти отдыхать.
Процион уставился на меня своими щенячьими глазами.
— Ваше высочество, с вами точно всё в порядке?..
— Конечно. Мне просто нужно немного времени.
«Времени, чтобы прийти в себя».
— Если что-то понадобится, зовите в любое время. А теперь позвольте откланя...
— Коротко.
От холодного тона Эдиса Процион рефлекторно вскочил на ноги.
— Я ухожу!
И, сверкнув своими сочно-зелёными волосами, пулей вылетел из комнаты. Эдис так и не удостоил Проциона даже мимолётным взглядом. В его безмятежных голубых глазах отражалась только я.
Он неторопливо заговорил:
— Я не понимаю.
Его голос разительно отличался от того, каким он отдавал приказы Проциону. Теперь он походил на мягкий лунный свет, тёплый чай, кленовый сироп. Вспоминая прошлое, я поняла, что такой голос Эдис предназначал только для меня.
— Что именно?
— Зачем вы так зациклились на отношениях с Ризеном? У вас нет на то причин.
Эдис заметил, что я сильно взволнована. Я достала заранее заготовленное оправдание.
— Я уже в натянутых отношениях с Гилбертом. Нет нужды портить их ещё и с младшим господином.
— Не знаю, насколько вы осведомлены, но они — родные братья. Для Ризена Гилберт — семья, которую он никогда не сможет по-настоящему возненавидеть, какие бы грехи тот ни совершил.
Он сделал особый акцент на словах «какие бы грехи тот ни совершил».
— Как бы вы ни были с ним добры, в решающий момент он может вас предать. Лишь потому, что Гилберт — его семья. И раз уж зашла речь, скажу ещё кое-что. Подобно Гилберту, который одолел масу почти сразу, как взял в руки меч, Ризен тоже далеко не обычный ребёнок.
В этих словах, брошенных как бы невзначай, был скрытый смысл. В новелле Ризен пробуждал свои силы лишь несколько лет спустя, но Эдис уже знал о его таланте.
«В конце концов, обычный младенец не выжил бы в пустыне».
— Я приму ваш совет к сведению. Но ему ведь всего восемь лет. И вы, Эдис, тоже его семья.
Я знала, как развивались события в этом мире, который когда-то был новеллой «Полумесяц Эсмеральды». Хоть я и не читала последнюю главу, из череды событий я поняла: Ризен не отпустит Гилберта, пока не переживёт серьёзное потрясение. Но Ризен любил Эдиса не меньше, чем Гилберта. Любой, кто понаблюдал бы за ними, пришёл бы к такому же выводу.
Эдис замолчал. Казалось, он проглотил слова, готовые сорваться с языка.
«Сколько же у него тайн».
— Вы говорите это, потому что и вправду не понимаете, или же даёте совет, беспокоясь, что мне потом будет больно?
— Как я уже говорил, вы слишком высокого мнения обо мне, — произнёс он, и на его лице отразилась гамма сложных, неуловимых чувств.
Я улыбнулась и ответила:
— Потому что мой муж — хороший человек.
— ...
Эдис, похоже, ни капли в это не верил.
«А я ведь и правда считаю, что выбрала отличного мужа. Каждое утро, просыпаясь и видя лицо Эдиса, я не перестаю восхищаться своей дальновидностью. Одного взгляда на него достаточно, чтобы насытиться».
Этими мыслями я и поделилась с Эдисом.
— Даже если в будущем молодой господин меня предаст, я уверена, вы меня утешите. Погладите по голове, предложите свои колени вместо подушки, снимете штаны. Разве не так?
— Насчёт штанов не уверен.
— Тогда...
— Я оговорился, — прервал меня Эдис. — Вы не нуждаетесь в моих советах. Уже поздно, давайте на этом закончим и ляжем спать.
Эдис тут же прервал меня и кивком указал на кровать.
«Погодите, я ещё не закончила!»
— Я не оговорилась. Мне нужно, чтобы вы вмешивались. Прошу, продолжайте и дальше уделять мне внимание.
— ...
— Это слишком обременительная просьба?
— ...
— Вам и вправду так сложно?
С отчаянной надеждой на успех я пустила в ход свой убийственный взгляд — приём, безотказно действовавший на Серу и даже заставлявший сдаваться моих суровых родителей.
«Смотрите в мои глаза. Разве они не сияют? Самое время поддаться этому чарующему обману зрения»
— В этот раз... — я даже не моргнула, и Эдис, словно не в силах больше сопротивляться, со вздохом нарушил молчание.
— Да?
— В этот раз я проиграл.
«Хм-м-м, значит, в этот раз победила я?»
На следующий день, закутавшись в одеяло, словно в плащ, я отправилась на поиски Ризена.
Это не заняло много времени, ведь у Серы было расписание юного господина, которое ей вручила госпожа Тереза.
— Ваша светлость, он там, — зашептала Сера, обнаружив Ризена, будто докладывала о выполнении секретной миссии.
Я кивнула и решительно собралась с духом. Восьмилетний мальчик, по слухам, был напуган, полагая, что я с лёгкостью одолею его старшего брата. Если так, то решение было простым.
«Надо просто притвориться слабой»
Сера семенящими шажками отступила назад. Оставшись одна, я дождалась, пока Ризен выйдет в конец коридора, чтобы подняться по лестнице, и начала свой спектакль.
— Ох, что-то голова закружилась!
— Ваша светлость?!
Испуганный Ризен тут же подхватил меня обеими руками. Я же, в свою очередь, изобразила на лице самое искреннее умиление.
— Юный господин? Ох, спасибо, что поймали меня.
— Вы в порядке? Я сейчас же позову кого-нибудь!
Придерживая меня, Ризен принялся испуганно озираться своими кроличьими глазками в поисках слуг. Но на этом этаже не было ни горничных, ни помощников дворецкого.
«Это я их всех отослала»
Я изобразила скорбную улыбку, которую усердно репетировала перед ошеломлённым Эдисом.
— Не стоит беспокоиться. Со мной такое часто бывает.
— Часто?..
— У меня с рождения слабое здоровье, поэтому голова часто кружится.
— А... да... С рождения...
Кажется, он мне не до конца поверил, но если бы я собиралась отступать, то и не начинала бы. Я продолжала картинно пошатываться, и в конце концов Ризен осторожно предложил:
— Может, отдохнёте немного в моей комнате?
— Да, с огромным удовольствием!
Видимо, я слишком бурно выразила свою радость, потому что Ризен расслабился и улыбнулся.
«Провалилась?»
— Ваша светлость, а почему вы ходите одна?
Я снова притворилась больной.
— Ох, опять голова раскалывается.
— М-мне понести вас на спине?!
Какой бы бессовестной я ни родилась, но позволить восьмилетнему мальчику нести себя на спине я не могла, а потому облекла отказ в красивую форму:
— Достаточно будет, если вы просто подержите меня за руку.
— А, хорошо... Да...
«Да уж, кажется, план и впрямь провалился»
Как бы то ни было, Ризен отвёл меня в свою комнату неподалёку. Он осторожно уложил меня на кровать и даже укрыл одеялом, так что я послушно лежала.
— Прошу прощения, ваша светлость.
Несмотря на некоторую неловкость, Ризен, похоже, был намерен как следует обо мне позаботиться. Он приложил свою маленькую ладонь к моему лбу и внимательно осмотрел моё лицо.
«Словно в доктора играем»
— ...Господин доктор... то есть, юный господин.
— Да! Говорите!
— Я вас очень смущаю?
Ризен заметно вздрогнул.
— Вовсе нет! Я знаю, что вы, ваша светлость, д-д-добрая!
«И почему он запнулся именно на этом слове? Мне сейчас было немного обидно»
— Я хочу подружиться с вами, юный господин.
— Э-э...
— Конечно, я понимаю, вам будет сложно принять меня как настоящую мать. И с Гильдрянь... то есть, я оговорилась, с вашим старшим братом у меня отношения не ладятся. Уверена, вы не знаете, как себя со мной вести.
— ...
— Но я надеюсь, вы не закроете своё сердце полностью. Не могу с уверенностью назвать себя добрым и хорошим человеком, но я знаю, что такое долг, и хочу лишь, чтобы вы и дальше росли в безопасности и покое.
— ...
— Прошу, позвольте мне доказать, что я не представляю для вас угрозы. Хотя бы ради Эдиса, который выбрал меня Великой герцогиней.
Я изо всех сил старалась донести до Ризена свои искренние чувства так, чтобы он смог их понять.
«Не сбегай. Не пробуждай масу, не вини себя в том, что из-за тебя пострадали люди. Я не знаю, что именно произошло в тот день в романе, но тебе не нужно нести на себе бремя этой травмы. Я всё сделаю правильно! Просто поверь мне!»
— ...Ваша светлость, кажется, у вас жар. Подождите минутку.
— На самом деле я в полном...
— Не в полном.
Ризен был непреклонен. Он натянул одеяло, едва доходившее мне до плеч, до самого подбородка и выскочил из комнаты.
«Хм»
Я подняла руку и коснулась лба. Кажется, от такой пламенной речи он и впрямь немного разгорячился. Ризен, видимо, побежал за настоящим доктором, потому что возвращаться не спешил.
Я села на кровати и огляделась. Уже несколько раз побывав здесь, я чувствовала себя почти как дома. Даже шторы с кошачьим узором казались знакомыми. Большинство украшений с кошками в замке заменили, но эти шторы Ризену нравились, поэтому их оставили.
«Что ж... чем дольше смотришь, тем милее они кажутся»
Я встала с кровати и подошла к окну. Солнечный свет растапливал скованный морозом мир. И пускай скоро снова пойдёт снег, прежде чем весь лёд успеет растаять, на Севере любой миг света был настоящей радостью.
«Во сколько там следующее занятие?»
Сколько времени осталось у Ризена?
Пытаясь вспомнить, я обернулась к письменному столу. Книги стояли ровными рядами на полке — видимо, следующий урок не требовал предварительной подготовки. Из-за книг выглядывал уголок какого-то листа.
«„Ка...“ — что-то там написано»
Я осторожно потянула за листок, и взору открылись написанные на обороте корявые буквы, складывающиеся в одно предложение.
<Список вещей для побега!>
— ...
<Первое: карманные деньги...>
Рука безвольно соскользнула вниз. Теперь у меня и вправду разболелась голова.
«Дело дрянь»
Ризен привёл доктора, тот диагностировал у меня лёгкий жар и прописал покой. На этом короткий переполох закончился. Но мне было не до отдыха. Я мерила шагами комнату, занимаясь самоанализом.
— Признаю, я слишком многого хотела. Похоже, чтобы по-настоящему сблизиться с юным господином, понадобится время.
— Немного?
— ...Довольно много.
Где же всё пошло не так? Что я сделала неправильно?
Впрочем, сейчас разбираться в этом было уже бесполезно. Прошлого не вернуть, а Гилберт — тот ещё ублюдок.
«Фух, ладно. Вывод ясен»
— Эви, идеальных людей не бывает. Найти общий язык с детьми бывает непросто.
...Сказал единственный в империи Великий герцог и сильнейший в этом мире человек, который был красив, богат, талантлив, да ещё и обожаем Ризеном.
— Ух ты, спасибо за утешение, от которого ни капли не легче.
Вздохнув, я плюхнулась на диван. Эдис таким голосом, будто не знал, смеяться ему или плакать, тихо позвал меня:
— Эви? Это мои колени.
— Я ненадолго.
Я ответила первое, что пришло в голову, будучи не в себе, но Эдис не оттолкнул меня. Вместо этого он опустил свой подбородок мне на макушку, не забыв придержать меня, чтобы я не соскользнула. Так я, сама того не заметив, оказалась у него на коленях, уютно устроившись в его объятиях.
«А?»
Ошеломлённая, я ощущала всем телом тепло Эдиса, когда до моих ушей донёсся его тихий комментарий:
— ...Что ж, не так уж и плохо.
В его голосе не было и намёка на недовольство. Я растерянно замерла, а потом расслабила плечи. Грудь Эдиса была такой широкой и крепкой, что я могла без опаски прислониться к ней всем телом.
«К-куда лучше пледа!»
Мне случалось обнимать Эдиса во сне, но то были лишь лёгкие объятия. А вот так тесно мы соприкасались впервые.
«А... нет... сейчас главное — Ризен. Все прочие мысли на потом»
Нужно было менять тактику. Раз уж Ризен задумал побег, непредвиденное происшествие могло случиться в любой момент.
В новелле Ризен сбегает из дома примерно через месяц и пробуждает в лесу масу.
Но что, если это произойдёт раньше?
Что, если Ризен сбежит раньше, чем в романе?
Можно было бы приставить к нему рыцарей для слежки, но это лишь временная мера.
...И оставалась ещё уйма других вариантов. Что, если я продержу Ризена здесь месяц, а какой-нибудь другой болван пробудит масу в лесу? Хуже не придумаешь.
«Может, покончить с этим прямо сейчас, не дожидаясь?»
— О.
Мысль пришла внезапно, но показалась донельзя соблазнительной.
«А ведь так будет куда безопаснее, не так ли? Проблема возникла из-за того, что масу пробудили. А если не будет масу, которого можно пробудить, то и проблемы не будет. Какой бы выбор ни сделал Ризен, мне останется лишь расчистить ему путь»
Вывод меня полностью удовлетворил. Я сладко произнесла имя мужа:
— Эдис.
— Да.
— Кажется, я настоящий гений.
— Решительно не поспеваю за потоком сознания моей супруги.
Хех. Я не стала сдерживать смех.
— Если голова не помогает, всегда можно пустить в ход кулаки, верно?
— Не сказал бы, что это гениальная мысль.
В голосе Эдиса слышались смешливые нотки, он звучал слишком низко и слишком близко. Может, поэтому, стоило лишь прислушаться, как на душе становилось спокойно и приятно.
— Гении бывают разные, не так ли? Вот и всё.
Но оставалась одна проблема — нужен был предлог. Я совсем недавно на Севере, и если я вдруг заявлю, что в лесу завелись масу и их нужно истребить, мои намерения наверняка поймут неправильно. Первые несколько раз Эдис, может, и подыграет мне, решив, что это такая забава, даже если заподозрит скрытый мотив. Однако если подобные «случайности» будут повторяться, ничем хорошим это не кончится.
«Другое дело, если бы я полюбила Эдиса настолько, чтобы захотеть рассказать ему о своей прошлой жизни. А пока что самой правдоподобной причиной была бы инспекция владений. Хотя как при этом получить сведения о масу — вопрос отдельный»
Я сидела на коленях Эдиса и размышляла. И в тот самый миг, когда я подумала, что сидеть на этих коленях, вообще-то, довольно удобно, в дверь постучал дворецкий.
— Ваше высочество Эви, граф Эллиот просит об аудиенции. Он говорит, что принёс обещанные бухгалтерские книги, отчёты об управлении поместьем и список жалоб от жителей.
— ...Жалобы?
В голове завертелись мысли. Я поспешно дала разрешение.
— Быстрее веди... то есть, проводите его сюда.
В моём голосе, должно быть, прозвучала надежда, потому что Эдис спросил:
— Отчего такое гостеприимство?
— Я так рада, что наконец-то смогу внести свой вклад в развитие и безопасность владений Каллакис.
— Избив графа?
— Хм.
Я хотела было возразить, но вдруг поймала себя на странном чувстве и промолчала. Удивительно, как у нас получалось поддерживать диалог, говоря при этом о совершенно разных вещах.
— Я, пожалуй, слезу.
Поёрзав, я спустилась с колен Эдиса.
Как раз в этот момент прибыл граф. Толлиман Эллиот, не дожидаясь, пока дверь полностью откроется, пустил в ход свой хорошо смазанный язык:
— Я считал дни до новой встречи с величайшей из героинь, прекраснейшей из богинь, вашим высочеством... Герцог?
Он уставился на нас с Эдисом, тесно прижавшихся друг к другу на широком диване. Граф застыл с открытым ртом, не в силах совладать с лицом, и лишь когда Эдис сузил глаза, сумел выдавить из себя хоть слово:
— Вы двое... кажется, в очень хороших отношениях.
«Видел бы он, как я до этого сидела у Эдиса на коленях, — точно бы в обморок упал»
— Я тоже рада вас видеть. Где документы?
— Ах, да. Вот они.
Граф поочерёдно разложил на столе аккуратно рассортированные бумаги. Бухгалтерские книги и отчёты по управлению поместьем быстро не проверишь, поэтому я сразу взялась за жалобы.
Стопка была такой тонкой, что я забеспокоилась. «Хоть бы одна жалоба касалась леса...»
Я быстро перелистывала плотные листы в поисках слова «лес», но вскоре наткнулась на совершенно нелепое прошение. Уже один заголовок чего стоил.
— «Жалоба на директора приюта, который умудрился накормить тридцать сирот одной больной курицей»?
— Создать блюдо на тридцать персон из одной курицы — это выдающийся талант. Он, часом, не святой? — восхитился граф.
Я прищурилась.
«Скорее уж преступник, издевающийся над детьми».
Следующая жалоба была ещё хлеще.
— «Известна ли вам тайна здания, которое, несмотря на очевидно некачественное строительство, не рушится уже десять лет...»
— А, это знаменитое здание. Я даже ходил на него посмотреть в качестве сувенира.
«И этот человек считается компетентным?»
Бросив на графа ледяной взгляд, я продолжила просматривать жалобы. «Ну же, пусть найдётся хоть что-то о лесе. Тогда я заодно от всей души займусь и остальными проблемами...»
— «Загадочные кровавые следы в лесу Эйре... Вот оно!»
— Что, простите? — удивлённо переспросил граф.
Я сделала вид, что не заметила его растерянного взгляда, и повернулась к Эдису.
— Эдис, помнишь, я спрашивала, не мог бы ты поехать со мной осмотреть владения?
— Помню, но...
— Ваше высочество Эви? Прошу прощения за дерзость, но его сиятельство никогда официально не выезжал на инспекцию владений...
Я, даже не взглянув на графа, подняла указательный палец.
«Тс-с, помолчи».
— Но?
Почему-то с тех пор, как я приехала на Север, слово «но» стало вызывать у меня неприязнь.
Эдис подбородком указал на окно. Ветер дул так сильно, что казалось, будто снег летит вверх. Снаружи снова бушевали метель и стужа.
— Вы уверены, что сможете выйти?
— ...
«Ч-чёрт. Что за погода?!»
Я невольно притянула к себе плед, словно защищаясь. Я знала, что природа Севера сурова к людям, и даже морально готовилась к этому. Но это уже перебор!
Специальные окна поглощали большую часть шума, отчего пейзаж за ними казался ещё более нереальным. Это было безмолвное бедствие. Я чувствовала себя так, словно наблюдаю за бурей из её эпицентра. Проблема была в том, что, кроме меня, никто не видел в этом ничего необычного.
— Я не думала, что на Севере каждый день такая суровая погода.
«Как тут вообще выходить на улицу? Я не смогу»
Эдис, похоже, почувствовал вину за мою столь быструю капитуляцию и сказал:
— Через несколько дней утихнет.
— В это время года всегда так много снега? — спросила я, подозревая, что у его уверенности есть причина.
Пока Эдис подбирал слова, граф не удержался и снова встрял:
— Вовсе нет...
Он бросил опасливый взгляд на Эдиса.
— Пока его сиятельство отсутствовал, погода здесь была весьма умеренной.
— Какое это имеет отношение к погоде...
Я повернула голову к графу. Встретившись с грозным взглядом Эдиса, тот затрепыхался, как выброшенная на берег рыба.
— Я немедленно удалюсь! Умоляю, простите мою дерзость!
Граф, только что заявивший, что без Эдиса погода становится мягче, сбежал, а я искоса взглянула на герцога. Он едва заметно отвёл взгляд.
«Здесь что-то нечисто»
Внезапно я вспомнила день императорского бала. Тогда тоже дул необычайно свирепый ветер. Сера ещё беспокоилась, не начинается ли буря. В тот день я впервые встретила Эдиса.
«Неужели этот мужчина — любимец лютых морозов?»
— Эдис?
Он ответил так, словно знал, о чём я думаю.
— Это не то, что я могу контролировать по своей воле. К счастью, это лишь временное явление.
«Что? Не понимаю. Страшно»
— Так вот почему ты оставался на Севере? Из-за особенностей климата это было не так заметно?
— Это одна из многих причин.
В конечном счёте, это означало, что, находясь рядом с Эдисом, мне придётся мириться с резкими падениями температуры.
«Такое чувство, будто моя ожидаемая продолжительность жизни сокращается в реальном времени. Судьба, кажется, подсказывает, что мне никогда в жизни нельзя расставаться с этим пледом»
А Эдис вообще человек? Если он когда-нибудь заявит, что принадлежит к роду людскому, у меня само собой вырвется: «Не ври мне».
Что ж, придётся приспосабливаться. Я уже решила начать коллекционировать лучшие пледы, какие только смогу найти, когда Эдис, внимательно наблюдавший за моим смятенным взглядом, отрывисто произнёс:
— Охрана, покровительство, укладка волос.
«Это он сейчас о чём?»
Заметив моё недоумённое выражение лица, Эдис ласково улыбнулся глазами.
— Я сделаю для вас всё это, так что не сердитесь на меня, жена.
«...Ну да, такой красивый и статный мужчина. Подумаешь, температура вокруг него падает. Это ведь временно, как он и сказал»
Я покорилась сокрушительной красоте Эдиса.
Я проснулась слишком рано.
Это было время между рассветом и утром — мимолётный миг, который обычно пролетает незаметно. Эдис был в кабинете, а я всё ворочалась в постели.
День обещал быть необычным. Обычно, если я просыпаюсь раньше девяти, то весь день хожу как сонная муха. Даже если сознание на мгновение прояснялось на рассвете, я тут же снова проваливалась в сон.
«Какое-то нехорошее предчувствие. День, похоже, будет неудачным»
Кое-как пригладив растрёпанные волосы и захватив плед, я увидела, что разбудила Рейвена. Он сонно посмотрел на меня.
— Ка-ар?
— Не спится. Я ненадолго выйду.
Отказавшись от сопровождения дворецкого, который тут же проснулся, я в одиночестве побрела по коридору. За окном завывал ветер — он бился в стекло и гудел так, словно снаружи ревел масу, и от этого звука становилось жутко.
Определённой цели у меня не было. Я думала немного проветриться и вернуться в спальню, а если станет совсем скучно — заглянуть к Эдису.
Всё ещё сонная, я облокотилась на перила лестницы между первым и вторым этажами. Отсюда хорошо была видна огромная парадная дверь, защищавшая замок от яростной стужи. Как бы ни налетали порывы ветра, она даже не дребезжала, внушая чувство надёжности.
Замок Цикламен был так огромен, что, казалось, мог бы вместить всех жителей герцогства. Поэтому я пока не чувствовала себя в ловушке, но как долго это продлится — было неизвестно.
«...Может, выйти? Сделать всего три шага»
Именно в тот момент, когда меня охватил дух безрассудного авантюризма, снизу донеслись приглушённые голоса.
— Специально для тебя продам за сто тысяч марка.
— Не слишком ли дорого, командир?
«Похоже, Вега где-то поблизости. Рыцари, как я погляжу, ранние пташки»
— Послушай, ты учти стоимость доставки. Не купишь по этой цене — себе же в убыток сделаешь.
— ...
— Эх, ладно, так и быть, скину две тысячи марка. Больше не могу.
В замке стояла мёртвая тишина, поэтому я отчётливо слышала, как Вега с самого утра пытается облапошить своего подчинённого. Голос второго рыцаря был мне незнаком, но, к несчастью для него, в нём отчётливо слышались колебания.
— А это правда популярная в столице вещь?
— Ты что, мне не доверяешь? Ну и ладно. Пойду продам сэру Кастору...
— Да покупаю я, покупаю!
«Весело живут»
Вега вместе с Проционом вдоволь насладился столичными развлечениями. Он скупал всё, что казалось красивым, под видом сувениров. Теперь истинная цель этих покупок стала ясна. Будь у меня настроение получше, я бы спустилась и помешала ему, но сейчас мне было всё лень.
Я со скучающим видом смотрела на наглухо закрытые ворота, когда до меня донеслись чьи-то шаги. Сначала я не обратила на них внимания, но звук явно приближался ко мне, и я всё же обернулась.
Процион, заметив меня на лестнице, широко улыбнулся.
— Ваше высочество!
Он крикнул довольно громко, так что Вега, похоже, тоже услышал. Мне показалось, или я только что слышала звон упавших золотых монет?
Процион одним махом взбежал по лестнице. Его лёгкая одежда промокла от пота.
— Что вы делаете здесь в такой час?
— Просто не спалось. А вы, сэр?
— Утренняя тренировка, пробежался по плацу.
«М-да, похоже, по утрам первый этаж оккупирован рыцарями»
— Вас что-то беспокоит?
— Возможно.
Мой ответ и впрямь прозвучал скучно. Какой смысл жаловаться на стужу рыцарю, который в такую погоду запросто выходит на лёгкую тренировку?
Но не успела я додумать эту мысль, как Процио, виляя хвостом, словно преданный пёс, заговорил:
— Если вы доверитесь своему верному рыцарю, может, вам станет легче?
— ...Я просто размышляла, как бы мне приспособиться к здешней погоде.
Процион тут же перепугался.
— Ох, нет, даже не думайте торопиться! Столица и здешние земли — это два совершенно разных мира. Если переусердствуете, случится беда.
— Но мне ведь нужно осматривать владения...
— А вот с этим спешить точно не стоит, не так ли? Это дело не одного и не двух дней, так что лучше отправиться в путь, когда ваше высочество будет в наилучшей форме. Но когда вы поедете, то непременно возьмёте меня с собой, правда? Я ведь ваш рыцарь номер один.
— Во-первых, я ещё не давала согласия, а во-вторых, вы уверены, что хотите быть моим верным рыцарем?
Процион поспешно закивал.
— Конечно! Мне нравятся такие люди, как мой господин и вы, ваше высочество. Вы всегда заботитесь о своих. А вот бывшая командор в этом плане была просто ужасна.
Тут мне стало немного любопытно.
— Бывшая командор?
— Да, нынешний командор, что сейчас внизу, получил повышение совсем недавно. Да и навыки у него — просто птенец по сравнению с ней.
Где-то послышалось покашливание, но мы не обратили на него внимания.
— Она была настолько сильна?
Процион слегка нахмурился.
— Она была единственной, кто мог на равных сражаться с господином Гилбертом. Для меня она была и наставницей, и почти родной сестрой, но... Хобби у неё — убийство, талант — тоже убийство, а при виде крови у неё просто срывало крышу. Ей было плевать, свой или чужой, — она атаковала всё, что попадалось на глаза. В итоге её выгнали.
«Ого... начальница, у которой убийство — и хобби, и талант, да к тому же она нападает на своих. Даже с выдающимися способностями такого человека держать рядом опасно»
Процион с печалью в голосе пробормотал:
— Интересно, как она сейчас поживает. Я всё-таки успел к ней привязаться. Надеюсь, у неё всё хорошо, и она не вырезала какую-нибудь страну, за что её бы заклеймили чудовищем и отправили карательный отряд.
Его голос звучал слишком серьёзно, чтобы это можно было счесть шуткой. Судя по его словам, эта женщина была так же сильна, как Гилберт, но при этом настолько безумна, что могла бы над ним насмехаться.
Вот только в романе не упоминалось о разгуливающей на свободе столь незаурядной психопатке.
— Можете сказать, как её звали?
— Мы звали её просто госпожа Шаула. Она говорила, что у неё нет фамилии.
Имя было мне совершенно незнакомо.
Причин тому могло быть две: либо она покинула империю Равена, где разворачивались события, либо была уже мертва, и упоминать о ней не было нужды.
— Кхм. Доброе утро, ваше высочество.
Незаметно подошедший Вега поприветствовал меня. Рядом с ним стоял рыцарь, которого он, судя по всему, только что обыграл.
— Рада знакомству, ваше высочество! Я Поллукс, рыцарь ордена, защищающего дом Каллакис!
Он выглядел куда более неопытным, чем Процио, самый младший и новый член рыцарского ордена. Отдав честь, он так и не осмелился поднять голову, словно не смел взглянуть на меня.
— Приятно познакомиться, сэр Поллукс. Что ж, я, пожалуй, пойду наверх.
— Д-да!
Поллукс ответил, всё ещё низко опустив голову. Процио вскинул руку.
— Ваше высочество! Я вас провожу!
— Разве можно?
— Ну, я ведь ваш телохранитель... Сейчас у меня всё равно нет особых дел. Хотя позже я собираюсь кататься на санях.
— ...В такую погоду?
За окном без перерыва разворачивалась сцена из фильма-катастрофы.
«Он точно видит тот же пейзаж, что и я?»
Процион весело выдержал мой полный сомнений взгляд и спросил:
— Я обещал прокатить и господина Ризена, ваше высочество тоже хотите?
— Не думаю, что это хорошая идея.
Кататься на санях, рискуя жизнью, — сомнительное удовольствие.
— Уверен, вы измените своё мнение, когда увидите мои сани. Я потратил на них всю свою первую зарплату до последней монеты. Мой брат, который работает в Магической башне, лично наложил на них заклинания. Безопасность и веселье гарантированы.
Я вспомнила сани, которые видела в прошлой жизни в Корее. В основном это были пластиковые ледянки или, в лучшем случае, мешки из-под картошки.
Сомневаюсь, что здесь есть пластик.
— А как они выглядят? Я, кроме мешков, ничего и не знаю.
— Мешков?! — тут же вспылил Процио, выглядя глубоко оскорблённым. — Это не сани! Это оскорбление для саней, оскорбление! Мой «Пегас» — это настоящие, правильные сани!
Но потрясена была и я.
«Пегас? Не слишком ли громкое имя для саней?»
Мне снова стало неловко перед Рейвеном. Услышав имена котов, я тогда запоздало пыталась составить для него что-то из красивых слов, но он уже не отзывался на другие клички. Похоже, имя Рейвен прочно засело в его голове.
Процион, пыхтя и подпрыгивая на месте, демонстративно надулся.
— Когда вы увидите «Пегаса», ваше высочество, вы сразу измените своё мнение. Даже господин Ризен так его хвалил, говорил, какой он 멋있다고...
«Что? Ризен?»
— Господину Ризену тоже нравятся сани?
— Ещё бы! Когда я спрашивал его, что он думает о вас, я подкупил его обещанием прокатить на санях. Ах, только госпоже Терезе ни слова! Мы катаемся тайком, только когда у неё выходной.
Процион говорил с абсолютной уверенностью. Так я неожиданно узнала, что у госпожи Терезы сегодня выходной, и на моём лице появилось смешанное выражение. У молчавшего до этого Веги вид был не лучше.
— А мне он и за пятьдесят тысяч марок не дал бы прокатиться...
— Ну что вы, командор, как можно сравнивать вас и нашего младшего господина.
Слова ранят по-разному, и в глазах Веги на мгновение сверкнул огонёк. К тому же, Процио только что, в пределах слышимости командора, расхваливал мастерство его предшественницы, усердно зарабатывая себе очки не в ту сторону.
«Когда он вернётся, ему точно придётся намотать кругов пятьдесят по тренировочной площадке»
Я окинула их обоих затуманенным взглядом и отвернулась. Процио тут же последовал за мной.
— Тогда я провожу ваше высочество!
— Давай, иди.
Я, как и Поллукс, заметила в голосе Веги затаённую угрозу, но только не Процио.
«Вырос в окружении десяти старших братьев, которые его только баловали. Неудивительно, что он такой неисправимый оптимист»
Тут мне в голову пришёл один вопрос.
— Сэр Процио, ваша семья ведь с юга, верно? Почему вы стали рыцарем дома Каллакис?
— Чтобы кататься на санях.
— ...
— И снеговиков лепить...
— ...
— Н-нет, конечно же, я хотел служить своему господину! А всё, что до этого, — шутки, просто шутки. Ха-ха-ха.
Одно было ясно. По крайней мере, он следит за моей реакцией.
Процион проводил меня до самой двери. За это время Эдис уже успел вернуться.
— Эдис? Когда ты пришёл?
В глубине души я была ему рада. Кажется, я успела привязаться к нему — уголки моих губ сами собой поползли вверх в лёгкой улыбке. Это вышло бессознательно.
Эдис тут же поймал мой взгляд, и в его глазах, таивших в себе глубокую синеву, какую можно встретить лишь в морских глубинах, тут же отразилась я. На фоне смоляных волос и бледной кожи его взгляд казался ещё более пронзительным.
— Только что.
Я улыбнулась ему глазами, и он продолжил:
— Не ожидал, что вы встанете так рано.
— Поэтому и чувствую себя не очень. Ну, ты же знаешь, я из тех, кому нужно хорошенько выспаться, чтобы нормально функционировать.
Я отложила плед и потянулась. Голова немного болела, а тело казалось тяжёлым, словно промокшее ватное одеяло. Плечи тоже немного ныли... и ещё...
— У вас вчера был небольшой жар.
«Вот чёрт. Он заметил»
Я замерла, потягиваясь, и попыталась оправдаться:
— Это я просто переволновалась, когда открывала вам душу.
Но Эдис, похоже, не поверил. На его лице, которое могло бы принадлежать самому искушённому злодею, отразилось неподдельное беспокойство. Он слегка сморщил нос, словно размышляя, как решить проблему по имени «я».
«Только бы снова не играть в больницу»
Я как можно непринуждённее сменила тему:
— Эдис, ты когда-нибудь катался на санях?
— Нет.
Резкий ответ ясно давал понять: «Эта тема мне неинтересна».
«Цыц»
Я цокнула языком и присела на край кровати. С тех пор как я вошла в спальню, Эдис не сводил с меня глаз, но и с места у окна, где он застыл в прямой позе, сходить не собирался.
— Чем ты занимался? Увидел за окном что-то интересное?
— Я наблюдал за тем, как нечто, чему не следовало бы появляться, отчаянно рвётся наружу.
— Это твоё сердце так ко мне рвётся? — легко пошутила я, надеясь разрядить обстановку, но Эдис остался серьёзен.
— Если вы устали, ложитесь спать.
— Хм.
Я демонстративно надулась и отвернулась, но от резкого движения голова слегка закружилась, и я невольно нахмурилась.
Эта мимолётная перемена в моём лице, видимо, не ускользнула от его взгляда. Эдис, стоявший у окна как вкопанный, мгновенно оказался рядом со мной.
Он был так близко. Его опущенный взгляд лазурных глаз, его глубокий, будто созданный для предрассветной тишины, голос — всё было на расстоянии вытянутой руки.
— Вам и вправду нехорошо.
— Со мной всё в порядке.
Мой голос слегка дрогнул — я слишком сильно ощущала его присутствие. Эдис же истолковал это по-своему и решительно настоял:
— Ложитесь. Я не уйду.
— Можете идти.
— Я останусь с вами, пока вы не уснёте.
— Эм...
Он явно не собирался отступать. Я взглянула на часы — не было ещё и семи. Казалось, мы с Процио проболтали не меньше получаса, а времени прошло так мало.
— Хорошо. Я лягу.
Понимая, что уснуть мне всё равно не удастся, я забралась под одеяло. Постель была приятно тёплой.
Холодные руки и ноги быстро согрелись. Эдис тихо, почти неслышно, вздохнул и сел рядом. Моё сердце забилось.
Удивительно. С тех пор как мы покинули столицу, мы почти не расставались, и со временем Эдис становился мне всё ближе. Я больше не боялась его и не хотела держать на расстоянии.
Он старался принять меня как «своего человека», и я, в свою очередь, совершенно естественно стала считать его «своим».
И хотя я ещё не могла доверить Эдису все свои тайны или полностью на него положиться, рядом с ним я чувствовала себя на удивление спокойно и защищённо.
«Интересно, Эдис когда-нибудь чувствовал нечто подобное?»
— Эви.
— Да.
Мне нравилось, как звучит это ласковое прозвище из его уст. Настанет ли день, когда и я смогу называть его как-то по-особенному? Впрочем, я даже не знала, есть ли у Эдиса такое прозвище.
«Эди? Эд?»
Пока я предавалась этим праздным мыслям, Эдис вдруг спросил:
— Вы скучаете по столице?
«...А?»
— Не особо, — поспешно ответила я, хоть вопрос и застал меня врасплох.
Но Эдис мне снова не поверил. И почему это мой кредит доверия так упал?
— Можете говорить честно. Вы ведь всё это время не покидали замок. Было бы странно, если бы вы совсем не тосковали по дому.
«Кажется, он меня совершенно неправильно понял. Я и правда не думала о доме».
— У меня нет никакой тоски по дому.
— Тогда сделайте так, чтобы я смог вам поверить.
«Да как я тебя убедю, если ты и не собираешься мне верить?!»
Вместо ответа я лишь недовольно прищурилась. Я решила воспользоваться своим правом хранить молчание, и тогда прохладная ладонь Эдиса легла мне на лоб. Идеальные пальцы промелькнули перед глазами. Он так осторожно убрал прядь волос с моего лица, словно обращался с тяжелобольной. Казалось, он боялся, что я рассыплюсь от одного прикосновения или улечу от дуновения ветра.
«Я не двигаюсь не потому, что я и впрямь больна, а потому, что мне приятно это прохладное прикосновение».
Тело расслабилось, ресницы дрогнули. Мне показалось, или я и вправду услышала тихий смешок?
— Умница.
«Так он, значит, знал, что вчера у меня был небольшой жар. Все-таки он хоть и выглядит как князь тьмы, а в душе — добряк...»
— ...Ах!
Кажется, я задремала. Когда я открыла глаза, Эдис сидел, слегка откинувшись на спинку стула, и смотрел на меня. Его поза ничуть не изменилась.
— Проснулись? — невозмутимо спросил он.
«Что... что такое? Когда я успела заснуть?»
— Который час?
— Скоро полдень.
«...Что? Полдень?»
Не веря своим ушам, я взглянула на часы. До полудня оставалось ровно пять минут. Боже мой. По ощущениям я вздремнула секунд на тридцать, не больше, а на деле проспала почти пять часов.
— Вы что, наложили на меня заклинание глубокого сна?
— Из тех, кого я усыплял, ещё никто не просыпался. Так что нет.
«Так это же просто убийство!»
Я ошарашенно смотрела на него, но всего мгновение. Приподнявшись, я выглянула в окно. Картина за ним была безмятежной: метель утихла.
— Снег прекратился?
— Хотите выйти?
Я прислушалась к себе. Голова не болела, ломота в теле прошла, вот только немного хотелось есть.
— Сначала нужно перекусить. Кто знает, когда снова пойдёт снег, так что давайте что-нибудь лёгкое.
Эдис позвал дворецкого. Тот вошёл с таким видом, будто только и ждал за дверью, и окинул нас взглядом, в котором читалось желание о многом расспросить. Наверное, пока я спала, Эдис запретил кому-либо входить. Дворецкий распорядился принести лёгкие закуски, как велел герцог, а затем начал свой отчёт. Среди прочего было кое-что необычное.
— Слуги продолжают докладывать, что слышат странные звуки, когда проходят мимо Первой колокольни. Я намерен лично всё проверить.
Я оторвалась от супа и спросила:
— Странные звуки?
— Говорят, похоже на... скулёж маленькой собачки.
«Что это ещё за звук такой?»
Я никогда не держала домашних животных, поэтому понятия не имела, о чём речь. Эдис тоже не подал вида, лишь молча положил мне в рот кусочек хлеба.
— Я всё осмотрю и доложу вам, — пообещал дворецкий.
Но Эдису, казалось, не было до этого дела. Он продолжал кормить меня и сказал:
— Эви, насчёт того духа, которого вы выбрали...
«Погоди, дай хоть это проглотить».
Эдис терпеливо ждал.
— М-м-м, горгулья?
— Мне нужно кое-что вам о ней рассказать.
Как только я проглотила мягкий хлеб, Эдис поднёс к моим губам кусочек лосося. Кажется, я просила чего-нибудь лёгкого, а в итоге получился полноценный обед.
Вскоре я наелась и уже собиралась отказаться от добавки, как в дверь постучали. Стук был неуверенным, так что это точно был не дворецкий.
— Ва... Ваша Светлость! Вы здесь?
«А? Ризен?»
— Господин Ризен?
Мои глаза невольно расширились. Ризен впервые пришёл ко мне сам. Но я не могла просто радоваться, ведь записка, которую я видела в его комнате, оставила слишком сильное впечатление.
«Только не говори, что ты пришёл объявить о своём побеге».
— Можно войти?
— Конечно. Входите.
С лёгкой тревогой я наблюдала, как медленно открывается дверь. Сначала показалась голова Ризена. Вскоре его круглые, как вишенки, глаза заметили Эдиса.
— Здравствуйте, отец.
Ризен, кажется, трижды сглотнул, прежде чем войти и закрыть за собой дверь. Затем он с беспокойством взглянул на меня.
— Ваша Светлость, вам очень плохо?
«Так, ещё один заблуждающийся».
— Всё в порядке.
— Но вы даже не пришли на завтрак...
— Я просто проспала. Мне очень жаль. Вы долго ждали? — выпалила я одновременно и объяснение, и извинение, и вопрос, всем своим видом показывая, что со мной действительно всё хорошо.
— А, нет-нет! Дворецкий меня предупредил. Я просто... я волновался за вас, Ваша Светлость... — пробормотал Ризен, покрываясь испариной.
Похоже, он и впрямь думал, что я больна, и пока не собирался сбегать. Что ж, это радовало.
— Моя няня говорила, что когда кто-то рядом, то поправляешься гораздо быстрее. Поэтому... я... я побуду с вами, Ваша Светлость...
— Сегодня?
— Д-да. Сегодня.
Кивнул он как-то неуверенно. Поскольку я встречала Проциона на рассвете, то сразу поняла, в чём дело. В голове у Ризена просто не оставалось места для мыслей о побеге — она была забита беспокойством обо мне и мыслями о санях. Он наверняка с нетерпением ждал этого катания, а теперь, узнав, что я нездорова, мучился выбором, не отложить ли всё на потом.
С трудом сдержав улыбку, я мягко отказалась:
— Не беспокойтесь обо мне, идите и повеселитесь. Сэр Процио ведь обещал вас покатать на санях.
Ризен вздрогнул от удивления.
— На санях... можно и в другой раз покататься. Для меня Ваша Светлость важнее саней, — солгал он с таким лицом, на котором было написано всё его разочарование. Увидела бы это Сера, упала бы в обморок от умиления.
— Но у госпожи Терезы выходной только раз в месяц. Вы сможете ждать до следующего?
— ...Конечно!
Ответ последовал с небольшой задержкой. Если так пойдёт и дальше, Ризен, даже когда вырастет, так и не научится врать.
— Раз таково ваше желание, господин Ризен, хорошо. Оставайтесь со мной.
— Д-да! Я ни на шаг не отойду! — поспешно ответил он и тут же смирно уселся на стул.
«Вот же... А ведь ему всё равно придётся встать».
Я решила показать всё действием, а не словами. Когда я начала надевать верхнюю одежду, Ризен недоумённо на меня посмотрел.
— Ваша Светлость?
— На самом деле, я собиралась немного прогуляться на свежем воздухе, раз уж снег прекратился. Вы ведь пойдёте со мной, господин Ризен?
— Э-э, но...
— Я правда в полном порядке. Кататься на санях мне, конечно, будет тяжело, но я могу усердно за вас поболеть.
Если бы они и в этот раз мне не поверили, я была готова пробежаться прямо у них на глазах. Я была сыта, хорошо выспалась и чувствовала себя бодрой. Я понятия не имела, насколько холодно на улице, поэтому надела меховую шапку и перчатки. В отличие от меня, с ног до головы укутанной, Эдис лишь накинул пальто и протянул мне сферу, поменьше той, что давал у колокольни. Внутри неё, словно рыбка, плавал огонёк. Стоило взять её в руки, как меня окутало приятное тепло.
«Отлично, с этой штукой я продержусь минут десять».
Когда мы подошли к воротам замка, я на мгновение напряглась, но того желания сбежать, что охватило меня в ночь у колокольни, уже не было. Пусть солнце и не показывалось, но день есть день, и было куда светлее, чем ночью. Большую часть снега уже убрали, так что ноги не проваливались в сугробы.
Слуги, что бродили по территории, казалось, настолько привыкли к этому холоду, что некоторым было даже жарко — они ходили в распахнутой одежде. При виде слуг, которые так быстро расчищали снег, что предпочитали делать это босиком, лишь бы снег не забивался в обувь, даже простудившаяся Тереза казалась мне очень изнеженной. Как, впрочем, и я сама.
Я с завистью смотрела на Ризена, который бежал к задней части замка, где его ждал Процио. Ему тоже стало жарко, и он небрежно расстегнул пальто. Небо, хоть и очистилось от снеговых туч и ветра, оставалось всё таким же свинцово-серым. Но эта хмурость не могла омрачить землю.
— Как думаете, если я пущу здесь корни и буду жить, смогу ли я когда-нибудь покорить этот холод? Я на многое не претендую. Мне бы хватило способности раз тридцать прокатиться голышом по снегу и при этом смеяться.
— Я всегда это думаю, но вы, моя госпожа, находите для себя вызов в самых странных вещах.
Я неторопливо прогуливалась, болтая с мужем, когда в поле зрения появился Процио.
— Мой господин! Ваша Светлость! — радостно приветствовал он нас. Эдис не любил долгих приветствий, поэтому рыцарь лишь сверкал глазами.
Я уже не раз об этом думала: кем Процио был в прошлой жизни? Наверное, ретривером. С таким простодушным характером его вряд ли кто-то мог невзлюбить. Говорили, что у него десять старших братьев, и ни один из них его не обижал. Судя по его сияющему лицу, Вега тоже отнёсся к нему снисходительно.
— Видите мои сани? А?
Процио указал на сани, стоявшие рядом с ним. «Пегас» — так он их назвал — изящно красовался на фоне заснеженного поля. Если не обращать внимания на сомнительное название, сани были огромными, в таких и Санта-Клаус мог бы развозить подарки. По сути, это была карета без крыши. Процио хвастался, что вызвал брата из Магической башни, чтобы тот навешал на них кучу магических опций, так что эти сани были куда ценнее обычной кареты.
Теперь я понимала, почему Ризен с таким нетерпением ждал выходного Терезы. Будь на улице хоть немного теплее, я бы, возможно, тоже решилась прокатиться...
Ризен забрался в «Пегас» и устроился на сиденье. Процио умело взял управление в свои руки.
— Тогда отправляемся!
«Ну да, пусть детишки повеселятся».
Пока эти двое поднимались на холм в поисках острых ощущений, я, не питавшая особого интереса к саням, устроилась с Эдисом в деревянной беседке. Там уже расчистили снег и даже установили небольшой переносной камин. Но слуги, хоть и сновали вокруг в поисках дворецкого, не решались подойти и прислуживать нам. Всё из-за Эдиса, источавшего ауру, которой позавидовал бы сам князь тьмы.
До нас доносился их радостный смех. Мне одной казалось, что уровень умственного развития Проциона и Ризена примерно одинаков?
Территория замка Цикламен оказалась куда просторнее, чем выглядела из окна. Здесь было полно места, где можно было вволю кататься на санях. Я отвела взгляд от саней, взбиравшихся на холм, и огляделась. На монохромной земле повсюду виднелись следы людей.
«М-м-м, если погода будет такой, то можно и на прогулки выходить».
Конечно, при условии, что у меня в руках будет этот огонёк. Маленькое пламя, похожее на рыбку, непрерывно горело в сфере, похожей на аквариум, и согревало меня.
«Потрясающая вещь. И очень практичная магия».
Я подняла голову, чтобы поблагодарить Эдиса, и вдруг заметила, что он прищурился. Я не успела спросить, в чём дело. С холма, на который взбирался «Пегас», раздался глухой удар.
«Что?!»
— Эй!
Внезапный звук услышала не только я. Процио резко остановил сани и первым делом проверил, в порядке ли Ризен. Лишь убедившись в этом, он облегчённо выдохнул.
«Что происходит?»
— Сэр Процио? Что случилось? — довольно громко крикнула я.
Процио ответил, повысив голос:
— Да тут... кажется, я во что-то врезался!..
«Врезался?»
— Не знаю, что это было, но с господином Ризеном всё в порядке!
Я осмотрелась. Сани замерли на середине склона, но поблизости не было ничего, во что можно было бы врезаться — ни единого деревца. Именно поэтому мы и выбрали этот гладкий, пологий холм: чтобы кататься вволю, не опасаясь столкновений.
Но я тоже отчётливо слышала этот странный звук.
— Эдис, вы ведь тоже слышали?
Не успел Эдис ответить, как Процион встревоженно предостерёг:
— На всякий случай не двигайтесь, ваше высочество Мэвия!
Процион, растерянный не меньше моего, одним махом перепрыгнул через борт саней, словно через забор, и принялся осматриваться.
— Уф, странно... Не знаю, что это было, но я отчётливо почувствовал столкновение. И звук был такой, будто что-то твёрдое разлетелось вдребезги. Так почему же ничего не видно?
Вид у него был такой, словно он повстречался с призраком. Ризен, с растерянным, но невредимым видом, энергично закивал в знак согласия.
«По крайней мере, и Процион, и Ризен, кажется, целы… Что же тогда случилось»
— Не беспокойтесь обо мне, я сейчас подойду вместе с Эдисом.
Нахмурившись, я кое-как поднялась на ноги. На всякий случай я собиралась использовать Эдиса в качестве живого щита.
В это самое время Паймон был на грани жизни и смерти.
Одно дело — в панике бежать из колокольни, спасая свою шкуру после встречи с Владыкой Демонов, и совсем другое — оказаться на свободе в таком виде.
Его статуя, едва он глотнул свежего воздуха, уже не напоминала горгулью. Изувеченный камень превратился в жалкое крошево, в груду обломков хуже любого антиквариата.
И всё же свобода была так близко. Едва покинув колокольню, он почувствовал, как сдерживавшие его оковы ослабли. Хоть он и не мог покинуть каменную оболочку, ему ненадолго удалось раствориться в окружающем пейзаже и скрыть своё присутствие.
Пятьсот лет назад Паймон счёл бы подобные уловки унизительными. Но сейчас он лучше кого-либо понимал, что не время заботиться о чести.
Он не знал, сколько ему осталось — день или час. Но сама мысль о том, что он пятьсот лет по крупицам спускался с этой колокольни, заставляла его бороться до самого конца.
«Отлично, ускользну в этой суматохе!»
На хвосте болтался бант. Уши и лапы давно отвалились, но хвост с дурацкой лентой отделался лишь небольшой трещиной.
«Уродливый бант»
Ему до смерти хотелось сорвать его, но было жаль тратить на это даже крупицу сил.
Бормоча проклятия, Паймон на мгновение подумал о розоволосой девчонке. Неудивительно, что она любимица Владыки Демонов, — даже с ним, королём духов, наводившим ужас на весь Лес Эйре, обращалась как с собачонкой. Но теперь перед ним простирался необъятный мир.
«Ха-ха-ха! Я сделал это! Я сделал!»
Роняя на белоснежный сугроб каменные крошки, Паймон упорно двигался вперёд, по привычке разговаривая сам с собой.
«Вот увидите, глупые людишки. Стоит мне только снять печать, и я превращу это место в море огня! Но почему так покалывает в затылке? Будто что-то… Кха!»
В одно мгновение всё перевернулось. Что-то с силой ударило его и отбросило в сторону.
— Ох!
С тихим треском остатки каменной статуи рассыпались. Между головой и туловищем пролегла глубокая трещина, грозя расколоть его надвое.
«Нет… нет!.. Не могу я умереть вот так, так нелепо! Да что я такого сделал?!»
Лес Эйре был его безраздельным владением.
«Что плохого в том, что я заманивал людей, нагло вторгавшихся в мои земли, подальше от себя?»
Он ведь никого не принуждал. Всего лишь давал информацию. И даже не лгал.
В землях масу действительно были спрятаны огромные самоцветы высочайшей чистоты. Ну да, они были частью тел самих масу, но это уже детали.
Паймон собрал остатки сил, пытаясь удержать статую от раскола.
«Я… как я мог… дойти до такого…!»
И тут, словно не замечая его отчаяния, раздался нежный и ласковый голос:
— Сэр Процион? Что случилось?
Это была та самая человеческая женщина, что загадала ему желание. Та, что почему-то не вызывала у него отторжения.
Сам того не осознавая, Паймон взмолился.
«Помоги… помоги! Я исполню все твои желания! Золото дам, сделаю тебя главой культа, только спаси!»
Но голос запечатанного Паймона не мог достичь слуха смертной.
Она прислушивалась лишь к голосам других людей, что были рядом с ней.
— Да так, вроде бы мы во что-то врезались!.. Не знаю, что стряслось, но господин Ризен цел!
И всё же Паймон не сдавался. В глазах мутилось — дурной знак.
«Ты хочешь завоевать мир? Как только я освобожусь, я сделаю тебя императрицей континента! А как насчёт гарема? Я соберу для тебя самых красивых юношей, молодых мужчин и зрелых мужей со всего света и сделаю их твоими наложниками…» — бессвязно бормотал Паймон, даже не думая развеять маскирующие чары.
— На всякий случай не двигайтесь, ваше высочество Мэвия!
Его проигнорировали.
— Уф, странно... Не знаю, что это было, но я отчётливо почувствовал столкновение. И звук был такой, будто что-то твёрдое разлетелось вдребезги. Так почему же ничего не видно?
— Не беспокойтесь обо мне, я сейчас подойду вместе с Эдисом.
Хруп-хруп.
Кажется, он слышал шаги. Двоих. Паймону было всё равно.
…По крайней мере, он так думал, пока не понял, что один из них приближается к нему.
— Господин Ризен точно в порядке?
— Да. Просто немного испугался. Я правда слышал громкий стук.
— Вот видите! Вы тоже слышали, господин! К счастью, на нашем «Пегасе» ни царапины…
Последним, что он увидел своим затуманенным взором, были пронзительно-синие глаза. А затем его накрыла непроглядная тень.
— Вот ты где прятался.
«С-спаси…»
— А?
Внезапно Мэвия неестественно моргнула.
Процион, гладивший «Пегаса», недоумённо склонил голову набок.
— Ваше высочество Мэвия? Что такое?
Мэвия наклонилась и рукой в перчатке разгребла снег. Из-под сугроба показался кончик розовой ленты, а затем и она вся. Лента была из очень мягкой, редкой ткани.
Мэвия задумчиво посмотрела на неё.
— Кажется, эта лента моя.
— Ого, правда? Как она здесь оказалась?
Мэвия повертела ленту в руках, о чём-то размышляя. Затем её лицо просветлело, она с улыбкой взглянула на Проциона.
— Точно не уверена. Кстати, раз уж ничего страшного не случилось, почему бы вам не прокатиться ещё? Господин Ризен боится, что вы решите прекратить веселье.
Только тогда Процион посмотрел на Ризена, который и впрямь выглядел обеспокоенным.
— Вы готовы продолжать, господин?
Ризен ответил действием. Он запрыгнул в сани и отважно воскликнул:
— Я уже на борту!
— …Похоже, наш господин в восторге. Мы скоро вернёмся, ваше высочество.
Процион мельком взглянул на ленту в руках Мэвии и сел в сани. «Пегас» — такое громкое имя носила эта повозка — снова тронулся с места, а Мэвия пристально посмотрела на Эдиса.
— Эдис, на что вы наступили?
Мэвия не слишком хорошо разбиралась в существах нечеловеческой природы. Она не обладала ни обострёнными чувствами, ни талантом к магии.
Но сейчас Эдис вёл себя более чем подозрительно. И дело было не только в его злодейском выражении лица. Он пинал что-то невидимое, и это уж точно было ненормально. Казалось, он даже что-то бормотал себе под нос.
— Если у вас вдруг не появилось хобби пинать пустоту, то там ведь что-то есть, верно?
После столкновения саней она и сама поняла, что поблизости находится нечто незримое. А поскольку Эдис был далеко не обычным человеком, не было ничего удивительного в том, что он это «нечто» прекрасно видел.
Эдис нехотя поднял голову. Он увидел, как её бледные щёки зарделись от холода.
Ещё одно усилие — и он окончательно уничтожит статую. Но глаза, в которых отражался свет весенних звёзд, смотрели на него с такой неподдельной чистотой.
— …
Его нога ослабила нажим.
Вздохнув, Эдис вместо ответа лениво махнул рукой. Одним движением, полным досады, он развеял маскировку, и взору предстала истерзанная каменная статуя.
«Ты! Ты меня узнал!» — мысленно взвыл от радости Паймон, а Мэвия изумлённо распахнула глаза.
— Это же та статуя из колокольни…
«Кххх! Я так и знал, что мне не суждено здесь погиб…»
— Тихо.
— …Да? — озадаченно переспросила Мэвия. Лицо её, не слышавшей болтовни запечатанного духа, выражало крайнее недоумение.
Эдис, поглощённый попыткой заткнуть Паймона, слишком поздно осознал свою ошибку.
— …Нет. Это я не вам.
— …
— …Позвольте, я объясню всё с самого начала.
Давным-давно... лет этак пятьсот назад.
В Лесу Эйре жил дух, возомнивший себя королём.
Он принимал облик гигантского дракона, способного с лёгкостью растоптать парочку масу.
Дух ненавидел людей. Когда кто-нибудь из них забредал в лес, он либо запугивал его до полусмерти, либо, указав на мнимые золотые россыпи, отправлял прямиком в логово масу.
Хоть дух и не убивал людей собственными руками, он заманивал их на верную смерть, и мириться с этим было нельзя. К тому же, на всём Севере это был единственный полноценный лес.
Лес Эйре был важен и для людей. В конце концов, за дело взялся первый Великий герцог, который вместе со своими соратниками запечатал духа. И вот уже пятьсот лет этот дух был заточён в статуе горгульи.
— Ого, значит, я загадала желание самому королю духов?
— Скорее, местному хулигану.
Хм. Судя по ответу, он знал, каким тот был до заточения.
— Вы что, встречались с ним раньше? Может, были там, когда первый Великий герцог его запечатывал?
— Это было давно. Помню лишь, что он был до смешного глуп, а подробности стёрлись из памяти.
«Да уж, помните вы всё на удивление отчётливо…»
Я решила уважить нежелание Эдиса говорить и лишь кивнула. Он с недовольным видом продолжил:
— Так или иначе, хоть первый Великий герцог и приложил немало усилий, чтобы запечатать духа, в его работе осталась лазейка.
Даже заточённый в камне, дух мог частично использовать свои силы. Благодаря этому он пятьсот лет потихоньку передвигал статую, спускаясь с колокольни.
Он планировал сначала выбраться из башни, а затем найти способ полностью снять печать… но, к его несчастью, попался на глаза Эдису. Объяснение было настолько подробным, что я не удержалась от вопроса:
— Откуда вы всё это знаете, если ничего не помните?
— Он… очень… болтлив.
Эдис раздражённо прищурился. Я, не слышавшая ни звука, могла лишь догадываться. Неужели запечатанный дух вываливает на Эдиса всё, что не мог сказать за эти годы?
Впрочем, если он пятьсот лет с таким упорством пытался сбежать, пусть и безуспешно, то вполне мог пару раз огрызнуться и на Эдиса.
Но почему по лестнице? И у дракона, и у горгульи есть крылья. Если у него хватило сил веками готовить побег, неужели он не мог заставить двигаться каменные крылья? Или были какие-то обстоятельства, о которых я не знала?
— Судя по тому, что он спускался по лестнице, лететь он по какой-то причине не мог, да? Ведь это так неэффективно.
Эдис внезапно замолчал.
— Что такое?
— Он говорит, что об этом не подумал.
Что-что?
— …Духи что, все такие глупые... то есть, простодушные? — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.
Неужели он и моё желание уже забыл? Одной лишь силой сыт не будешь!
— Он утверждает, что дело не в простоте, а в том, что он глубокомысленен и коварен, и намеренно избрал путь страданий, чтобы не забыть о пережитом унижении. Зачем я вообще должен это пересказывать, ума не приложу.
Хах… страдания, как же.
Я присела на корточки перед статуей, служившей наглядным примером поговорки «дурная голова ногам покоя не даёт». Увидев это, Эдис, который до последнего не оставлял надежды разнести изваяние вдребезги, нехотя убрал ногу.
Статуя, с которой спали маскировочные чары, представляла собой поистине жалкое зрелище. Когда я видела её с колокольни, она хотя бы напоминала дракона, но теперь походила скорее на причудливый валун. Более того, Эдис, видимо, топтал её с такой силой, что на камне остался отпечаток его подошвы. И это была статуя, а не какой-нибудь пудинг.
— Вид у неё неважный.
— Это уж точно, — отозвался Эдис, но в его словах звучал совершенно иной смысл. Он склонил голову набок, словно у него заложило уши.
— Всё ещё болтает?
— Да ещё как.
Я попыталась сложить воедино всё, что рассказал мне Эдис. Получалось, что дух этот могущественный, большой, не слишком умный и очень разговорчивый.
«Да уж, совсем не впечатляет».
Чувствуя, как мои детские фантазии о духах рассыпаются в прах, я спросила:
— А о чём он сейчас говорит?
— Говорит, что он никчёмное создание, которое скоро умрёт, потому что не приносит этому миру никакой пользы.
Его перевод буквально сочился злобой, и я на миг задумалась, что же дух сказал на самом деле. Впрочем, времени на раздумья не было.
— Нужно забрать его в замок. Это мой драгоценный дух, который исполнит моё желание, я не могу позволить ему вот так умереть.
— Можно вернуть его на колокольню.
— Но в таком состоянии он долго не протянет.
— В любом случае, заточённый в статуе, он не сможет исполнить ваше желание.
Я замерла, так и не выпрямив до конца ноги. Моё желание было из тех, от которых отказался бы даже демон, вызванный в обмен на душу, — слишком уж невыгодная сделка. Эдис стоял рядом, когда я его загадывала, и прекрасно понимал, насколько оно абсурдно.
И всё же...
— Хочешь сказать, если снять печать, то всё получится?
— ...
Я пристально посмотрела на Эдиса, попавшегося в собственную ловушку. Последовал ответ, в котором так и сквозило крайнее нежелание.
— ...Возможно.
— Хм-м...
— Я не могу этого гарантировать.
— Хм-м-м...
Наконец Эдис сдался.
— Я сам его понесу, не трогайте.
Но не успел он даже прикоснуться к статуе, как её торс раскололся на несколько частей.
— Ох, так он и правда вот-вот умрёт. Может, есть способ его починить?
— Вам принести клей? — в предложении Эдиса сквозил уже не просто холод, а ледяное безразличие.
— ...Он тебе не нравится, потому что много болтает, или просто так? Может, этот дух и тебя когда-то донимал?
Эдис первым делом указал на моё обращение.
— Не «господин дух», а Паймон. Меня он не трогал, но вот вы, Эви, тогда на колокольне едва не лишились жизненной силы. Правда, он передумал на полпути, заявив, что ему «не по душе», но кто знает, не изменилось ли его мнение сейчас.
Я искоса взглянула на Эдиса. У него было такое лицо, будто ещё одно «господин дух» — и он не просто разобьёт Паймона, а сотрёт в мелкий песок. Разумеется, Паймона, а не меня.
«Паймон... Впервые слышу».
— Странно. Говорит, что ему «не по душе»? А я думала, он ненавидит людей.
Эдис холодно усмехнулся.
— Похоже, вы первое живое существо, которое он встретил за пятьсот лет, так что, несмотря на то, что вы человек, он к вам даже как-то привязался.
— Эдис, в твоём голосе слышится сарказм.
— Вам показалось.
«Что-то не похоже».
Я сощурилась. В тот же миг налетел порыв ледяного ветра.
Бр-р, холодно.
Тепла от огненной сферы, которую я держала, уже не хватало. Эдис, заметив моё состояние, тут же сказал:
— Возвращаемся в замок.
Я была только за. Оглядевшись, я не увидела ни Проциона, ни Ризена — они ушли слишком далеко. Похоже, о столкновении они уже и думать забыли.
— А как же господин Паймон?
— Я же просил не называть его так, Эви. Он этого не заслуживает.
Эдис взмахнул рукой, словно стряхивая пыль. Осколки камня, разбросанные по снегу, тут же задвигались, будто их тянули за невидимые нити, и прилипли к статуе. Трещины и сколы сгладились, и изваяние снова стало походить на горгулью.
— Так он протянет некоторое время. Сейчас он без сознания, очнётся через несколько дней. Как только придёт в себя, сразу же требуйте исполнения желания. А потом я с ним разберусь.
«Интересно, он сам отключился или ему помогли?»
— Спасибо, что дал нам время, но разве ты не говорил, что в запечатанном виде он не сможет исполнить моё желание? Если он так и останется в статуе, то какая разница, в сознании он или нет? Или ты собираешься снять печать? Ты и такое можешь?
— Если вы этого хотите, то почему бы и нет.
«Ага...»
— А потом убьёшь его, верно?
Эдис улыбнулся.
— Я как раз размышлял, как именно это сделать.
— Эй! А если он, умирая, превратит моё желание в проклятие? Что тогда?
На всякий случай придётся в ближайшее время таскать статую с собой.
Вернувшись в замок, я первым делом укрыла статую в своей личной спальне. Я всё равно делила покои с Эдисом, а оставь я её где-нибудь ещё, он наверняка бы от неё избавился, стоило мне отвернуться.
Конечно, когда я объявила о своём решении, Эдис был крайне недоволен.
— Вы оказываете ему слишком большую честь. Он будет благодарить вас, распластавшись на полу, даже если вы швырнёте его в камин.
— Моя спальня всё равно пустует. Я ведь всегда с тобой, в твоей комнате.
Я сказала это, ожидая непробиваемого возражения, но Эдис на удивление легко согласился.
— Это правда.
Более того, он даже не стал спорить.
«Что? Сработало?»
Сомневаясь в своей удаче, я решила, что сначала нужно согреться. Усадив Эдиса, я прислонилась к нему.
Процион и Ризен вернулись лишь тогда, когда я совсем разомлела. Процион чуть не плакал, причитая, как я могла уйти, ничего не сказав, но, поймав ледяной взгляд Эдиса, служившего мне спинкой кресла, тут же поджал хвост и ретировался.
Ризена я, конечно, уйти не заставила. Уступив ему место рядом с Эдисом и угостив какао, я увидела, как он, не в силах скрыть радости, засиял.
На следующий день погода была куда лучше. Солнце даже показалось из-за туч, пусть и всего на час из двадцати четырёх. В это короткое время я, словно изголодавшийся подсолнух, отчаянно искала самый освещённый уголок, чтобы впитать в себя как можно больше света.
Грея на солнце косточки, я вновь просматривала отчёт, который принёс граф Эллиот. Я уже изучала его раньше, но и при повторном осмотре было очевидно — бюджет слишком урезан.
— Говорил, что дела идут неплохо...
«Странно. Не может быть, чтобы у семьи Каллакис не хватало денег».
Словно поняв, что меня смутило, Эдис, которого я практически заставила принимать солнечные ванны вместе со мной, ответил:
— Он из тех, кто считает, что нужно экономить на всём. Будь у него больше времени, он бы и налоги утаил.
«Надо будет как-нибудь встряхнуть род Эллиотов».
Я рассеянно отложила гроссбух и взяла в руки список слуг, полученный от дворецкого. В замке Цикламен работало чуть больше ста человек — не так уж и много, учитывая его размеры, сравнимые с императорским дворцом. Видимо, наняли лишь необходимый минимум для поддержания порядка, добавив несколько человек на случай непредвиденных обстоятельств. Дворяне нередко кичились числом слуг, чтобы продемонстрировать статус семьи, так что никто бы не удивился, если бы здесь наняли куда больше людей.
Я постукивала пальцами по бумаге, когда в комнату заглянула Сера.
— Ваше высочество, я с докладом.
Она говорила весело, ничуть не смущаясь присутствия Эдиса. Я всегда старалась усадить его рядом, когда занималась делами, так что она, похоже, уже привыкла. Кто-то мог бы счесть это смешным, но Сера боялась Эдиса куда меньше, чем старшая горничная великогерцогского дома.
— Входи, садись.
Сера, к удивлению и дворецкого, и старшей горничной, невероятно быстро освоилась на Севере и последнюю неделю усердно собирала информацию. Она не только изучила устройство замка, но и подружилась более чем с десятью горничными.
Сев на стул, Сера откашлялась и начала свой отчёт:
— Я и сама спрашивала, и подслушивала, и вот что узнала. Во-первых, все очень рады, что вы приехали в замок Цикламен. А Дейзи даже сочинила песню, восхваляющую вашу красоту, целых пять куплетов. Она сказала, что мечтает когда-нибудь спеть её для вас, например, на дне рождения...
— ...Этого не нужно.
«Почему стыдно мне?»
Я услышала, как Эдис тихонько фыркнул от смеха, слушая пространные речи Серы.
— А, ещё старшая горничная сказала, что очень рада, что порядки не изменились слишком резко, и она может прислуживать вам без ошибок.
«Ещё бы, ведь я привезла с собой только Серу. Если бы со мной прибыла целая свита слуг из дома Моргоз, они бы наверняка начали войну за право верховодить».
— Ничего странного не заметила? Или необычного?
— Хм-м... — Сера бросила косой взгляд на Эдиса. Тот лишь небрежно кивнул. Но она всё ещё колебалась, несколько раз открывая и закрывая рот, прежде чем наконец вымолвить:
— Н-ну, есть кое-что...
— Что такое?
— Дело в том, что никто... никто не говорит о его высочестве Великом герцоге. Н-нет, то есть... я не о том, что они не говорят ничего дурного, это-то как раз неудивительно!
— Я понимаю.
— Они вообще не произносят титул «Великий герцог». Даже когда они видят вас вместе, все восхваляют только вашу красоту. Они ведут себя так, будто видят только вас, и никогда не смотрят в сторону его высочества!
— ...
Кажется, я понимала, что именно смутило Серу. Они не боялись его и не ненавидели. Слуги просто стирали само его существование.
— Поэтому я попыталась разговорить одну горничную, она на год меня младше. Спросила так, чтобы ей пришлось упомянуть Великого герцога.
Лицо Серы стало подавленным.
— Плохо кончилось?
Она кивнула и одними губами прошептала так, чтобы видела только я:
«Она сказала, что не хочет быть убитой или проклятой».
Я вспомнила о горе подарков и писем, полученных от вассалов, служащих дому Великого герцога Каллакиса. Среди них были два особенно запоминающихся послания.
Письмо от графа, который сообщал, что пытался нанести визит новой Великой герцогине, но пять раз падал в обморок и поэтому прийти не сможет.
И мольба... то есть, письмо от барона, который клялся отдать половину своего состояния в знак верности, лишь бы его никогда не вызывали в замок.
Я тогда так опешила, что швырнула их в камин, а дворецкий предусмотрительно поворошил угли, чтобы они лучше горели вместе с дровами.
Другие вассалы, в отличие от Толлимана Эллиота, панически боялись Эдиса. Но те двое перешли все границы. Я на них ещё найду управу.
— И ещё... оказывается, из всех слуг лишь единицы видели лицо его высочества. Та горничная работает здесь уже пять лет, вслед за своей старшей сестрой, но сказала, что увидела его в тот день впервые.
«Почему я не удивлена?..»
Всё это время об Эдисе заботился исключительно дворецкий. Даже старшая горничная, которая должна была прислуживать мне, всегда держалась на шаг позади, если я была с Эдисом. Косвенных улик было более чем достаточно.
Я отложила документы, перевернув их в знак того, что больше не собираюсь в них заглядывать, и пристально посмотрела на Эдиса. Его иссиня-чёрные волосы, ловя солнечные лучи, пленительно поблёскивали, словно россыпь обсидиановой пыли.
«Какие у него красивые волосы... так, стоп».
— Эдис, вы когда-нибудь кого-нибудь проклинали?
— Слишком хлопотно, так что пока нет.
Я всё поняла. Как и говорил Толлиман Эллиот, всё шло своим чередом, если «не считать Эдиса».
Эдис всё это время бездействовал. Он не мучил прислугу, но и не прилагал никаких усилий, чтобы улучшить свою репутацию. Из-за этого проблемы росли, слухи множились, а смутный страх слуг лишь усиливался. Они боялись его, потому что не знали. И поскольку им приходилось работать там, где он жил, они просто старались делать вид, словно его не существует.
— Ты хорошо потрудилась, Сера. Можешь идти.
Отпустив Серу, я отпила немного чая. Кажется, это был отвар из редкого цветка, что растёт лишь на берегу озера в поместье Холлоу. В последнее время Сера часто мне его приносила. Мне нравился его нежно-голубой цвет и сладкий аромат.
Теперь, когда Сера ушла и мы остались с Эдисом наедине, я подула на чашку, чтобы поскорее допить чай.
Эдис склонил голову набок.
— Почему вы ничего не говорите?
«А?»
— Вы хотите что-то от меня услышать?
— Я думал, вы немедленно броситесь решать проблему.
Он прищурился, словно допрашивая меня.
«И за кого он меня принимает?»
— Разумеется, это проблема. И было бы неплохо поскорее с ней разобраться, мягкими методами или жёсткими, но вы ведь и так уже достаточно для меня сделали. Я не стану вас перегружать.
В новелле «Эсмеральда и полумесяц» Эдис был ужасным затворником. А сейчас он даже выходит со мной на террасу. Вчера мы вместе гуляли. Уже одно это — огромный шаг вперёд.
«Да-да, он и так уже очень постарался».
Если я буду давить на него ещё сильнее, он может решить, что с него хватит, и снова запрется в своих покоях. Этого я допустить не могла. Я ласково улыбнулась, словно подбадривая его.
— Улучшением репутации занимаются, когда есть желание, не так ли? Вы десятилетиями так хорошо защищали титул главы семьи Каллакис, неужели сейчас может случиться что-то страшное? И так всё в порядке, правда-правда.
Я изложила свою оптимистичную теорию и подмигнула Эдису.
«Почему-то у него такое кислое выражение лица. Или мне кажется?»
Я задумчиво посмотрела на Эдиса, который выглядел так, будто съел что-то не то, и, раз уж зашёл разговор, решила спросить:
— Кстати, у меня тоже есть вопрос. Как вы стали Великим герцогом? Я знаю, что у вашего предшественника не было наследников, но разве вассалы не оказали яростного сопротивления?
Официально Эдис считался представителем побочной ветви рода Каллакис, которую семья тщательно скрывала, но в эту историю на Севере не верил никто, в отличие от столицы. Семья Каллакис была на редкость малочисленной, и генеалогическое древо у них было очень коротким. За пятьсот лет случаи, когда в семье рождалось больше двух детей, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Луна, героиня «Эсмеральды и полумесяца», говорила, что само сохранение рода до сего дня — уже чудо. Но даже эта тонкая нить прервалась со смертью предыдущего Великого герцога.
Эдис с всё тем же кисловатым выражением лица ответил:
— Я могу вырвать кости и внутренности противника, не сдвинувшись с места.
— О...
«Наверное, все были единогласно „за“. Сразу пришли к согласию».
— Благодаря этому я смог без проблем усыновить Гилберта и Ризена.
В новелле процесс усыновления братьев подробно не описывался. Я всё гадала почему, а теперь, кажется, поняла: всё прошло настолько гладко, что и рассказывать было не о чем. Я бы даже поверила, если бы мне сказали, что вместо протестов они устроили в честь усыновления праздник.
Воспоминания об этом, видимо, заставили Эдиса хищно изогнуть губы в усмешке.
— ...Муженёк, скажи, что кости и внутренности ты вырывал не так уж и недавно.
— Недавно — нет.
«Что ж, уже неплохо».
Большинство слуг работало здесь не больше десяти лет. Особенно много их появилось восемь лет назад, когда были усыновлены братья. Вероятно, когда Эдис жил в замке один, прислуги было гораздо меньше.
Я поставила чашку и лучезарно улыбнулась.
— Тогда всё отлично. Даже то, что вы просто проводите со мной время, пусть и немного, но уже положительно сказывается на вашей репутации.
И доказательством тому была Сера.
Пока не было нужды предпринимать что-то особенное. Если всё будет идти как сейчас, ни больше ни меньше, то, думаю, и остальные слуги понемногу изменят своё отношение.
После ужина в комнату вошла едва знакомая мне горничная. Следом за ней шёл дворецкий. Они принесли чистое постельное бельё. Девушка выглядела совсем юной.
Однако, стоило ей переступить порог, как вся её смелость испарилась. Она тут же опустила голову, не решаясь встретиться со мной взглядом.
— Я... я принесла постельное бельё...
Напряжённая горничная не могла ни подойти к кровати, ни поставить корзину. Охваченная страхом, она застыла на месте, уставившись в пол и не решаясь пошевелиться. Похоже, она думала, что если сделает ещё хоть шаг, Эдис её съест.
Поскольку стоять так всю ночь было бы крайне неудобно для меня, я подала голос:
— Кровать вон там.
Горничная вздрогнула и подняла голову, чтобы посмотреть, куда я указываю.
— С-спаси... А-а-ах!
Не знаю почему, но, встретившись со мной взглядом, девушка побледнела как полотно. К счастью, профессионализм взял верх, и она не выронила корзину с чистым бельём. Впрочем, даже у дворецкого, который, по слухам, посвятил всю жизнь служению семье Каллакис, с самого начала бешено бегали глаза.
Эдису же... на них обоих было совершенно наплевать.
Пока он влажной тканью стирал макияж с моих глаз, горничная наконец сдвинулась с места. Словно сломанная заводная игрушка, она подошла и положила бельё на кровать. Казалось, у неё вот-вот случится приступ, но она всё же аккуратно застелила постель, наполнила кувшин водой и выполнила все свои обязанности.
Последние несколько дней старшая горничная пользовалась моментом, когда Эдис покидал спальню, чтобы быстро привести всё в порядок. А раньше, до моего приезда, этого не делал никто. Говорили, что когда Эдис жил один, в его спальню заходил только дворецкий. И всё же здесь было на удивление чисто. Никаких следов поспешной уборки.
Пока я пристально наблюдала за ней, горничная ни разу не посмела взглянуть в нашу сторону. Дворецкий, несколько раз кашлянув, начал свой вечерний доклад, но его глаза всё время бегали.
— ...Тогда мы вас покинем.
Когда дворецкий и горничная ушли, я пожала плечами.
— Такое чувство, будто нас застали за чем-то неприличным.
— Сомкните губы, — тихо произнёс мой муж, который был настолько поглощён мной, что не удостоил прислугу даже мимолётным взглядом.
«Теперь очередь губ, значит». Я послушно сжала губы. Эдис стёр остатки помады. Его движения были безупречны.
— Кстати, почему вы вдруг решили снять с меня макияж?
Мне-то что, знай себе сиди смирно, но, если подумать, у пожилого дворецкого и юной горничной были такие лица, словно им сегодня ночью приснятся кошмары.
— Готовлюсь на всякий случай, — сказал Эдис, складывая ткань, на которой остались лёгкие следы косметики. — Даже если я буду появляться с вами, вероятность того, что люди станут избегать и вас, куда выше, чем та, что они изменят своё мнение обо мне.
Вполне реалистичное предположение. Но даже если так, уж макияж-то я смогу снять сама. Я ведь не наношу его толстым слоем, как маску. Неужели Эдис считает меня ребёнком, который без прислуги и шагу ступить не может?
Учитывая его возраст, такое вполне возможно. Конечно, моему телу и вправду девятнадцать. Скоро день рождения, но всё же. Однако я помнила свою прошлую жизнь, и если сложить тот возраст с нынешним, я могла бы называть Гилберта племянником.
— В таком случае вы будете очень огорчены, так что я должен заранее научиться вас утешать.
Это прозвучало так нежно, что на миг я даже обманулась, подумав, что мы поженились по любви.
«...»
Впрочем, Эдис не первый день так добр ко мне. И мне это в нём нравится. Но его доброта, забота и внимание предназначались только и исключительно мне. Я, сама не зная почему, безраздельно владела его расположением.
— Я просто хочу хорошо заботиться о своём человеке.
Ну, допустим, Ризена и Гилберта он усыновил не по своей воле. Но почему я так легко стала «его человеком»? Потому что сделала ему предложение? А он согласился? Неужели только поэтому?
Мне стало любопытно, что творится у него в голове. И что скрывает его прошлое, о котором не смог разузнать ни один шпион.
— Мэвия, не думаю, что Великий герцог — хороший человек. Даже для закрытого Севера слишком странно, что все слухи о нём так тщательно подавляются.
Это было вскоре после того, как я сообщила матери о своём желании выйти замуж за Эдиса. Мать насторожило, что в столице Великого герцога Каллакиса считали столетним стариком. Она отправила сюда шпионов, но не смогла получить достаточно сведений об Эдисе Каллакисе, что её сильно раздосадовало.
— Но и жестоким его не назовёшь. Правление, основанное лишь на страхе, не может быть таким основательным. Более того, вассалы, что служили ещё предыдущему герцогу, остались верны и нынешнему, и ни один из них до самой смерти не покинул Север. Теперь их места заняли потомки. А, хотя одного, кажется, герцог прибил.
— Наверное, было за что, — сказала я в ответ на грубоватое выражение матери, но она лишь отмахнулась.
— Вероятно. В любом случае, тебе не о чем беспокоиться. Важно то, что за свою долгую жизнь Великий герцог имеет на удивление безупречную репутацию. После того как он занял свой пост, на него с трудом можно наскрести хоть пылинку, а о его жизни до этого и вовсе ничего не известно. Ни единого следа. Абсолютная чистота. Поэтому никто не знает, кем он был в прошлом — убийцей или героем.
Тогда мать беспокоило именно это: прошлое Эдиса было слишком чистым. Что ж... для человека его положения он и правда жил очень тихо. Ни высокомерия, ни амбиций. В «Эсмеральде и полумесяце» говорилось, что титул Великого герцога ему насильно навязал предшественник.
Нежеланный титул. Нежеланное усыновление.
А что насчёт брака со мной?
— Эви?
Голос вырвал меня из раздумий.
— А, да.
Я ответила и кивнула. Эдис улыбнулся.
— Вам пора спать.
Я нехотя поднялась и подошла к кровати. Когда я легла, Эдис присел рядом, оперевшись на изголовье. Даже глядя на него снизу вверх, я могла лишь восхищаться его ослепительной красотой.
— Эдис, можно кое-что спросить?
— Разве вам нужно моё разрешение?
«Почему-то я немного нервничаю». Сделав лёгкий вдох, я спросила:
— Что во мне вам понравилось настолько, что вы согласились на брак?
— Вы сами указали на меня, не так ли? И вы тоже были мне интересны.
— Хм, но ведь предложение руки и сердца вы получали не впервые? Конечно, я помню, вы говорили, что это ваш первый брак. Ни родных детей, ни возлюбленных. Но не может же быть, чтобы вы не пользовались популярностью.
— Не пользовался.
— Почему?!
С таким признанием было трудно смириться, и я даже села в кровати. Да что с Эдисом не так!
Он же, наоборот, посмотрел на меня с удивлением.
— А должен был?
...Погодите-ка.
— Знаете, я давно хотела спросить, только не обижайтесь... У вас что, нет друзей?
— Разумеется, ес...
— Подчинённые не в счёт.
— ...были, но умерли несколько десятков лет назад. В качестве прощального подарка один из них передал мне титул Великого герцога.
Внезапно я вспомнила наш прошлый разговор, и в голове всё смешалось. Я думала, что, говоря о своём узком круге общения, Эдис имел в виду лишь недавнее время.
Но что, если нет? Что, если он говорил о всех пятистах годах своей жизни?
— Эдис, сколько друзей у вас было за всю жизнь?
— Хватит пальцев одной руки.
«И почему он говорит об этом с такой гордостью?»
Если он не врал, то для прожитых им лет у него были просто до смешного скудные социальные связи.
— Теперь понятно, почему у вас такое безупречное прошлое...
Может, до того как стать герцогом, он жил где-нибудь в пещере?
Хотя Эдис и обладал устрашающей аурой, к которой было трудно привыкнуть, при желании это было возможно. Рыцарям, которые тренируются всю жизнь, это далось бы ещё легче. Вон даже Процион уже начал вполне свободно улыбаться в его присутствии.
Меня тоже учили не поддаваться давлению со стороны. И хотя мои тренировки были особенно суровыми, это был базовый навык для любого наследника, избранного главой семьи.
Если он не был тираном или маньяком до того, как стал Великим герцогом, то версия о выживании в какой-нибудь пещере казалась наиболее вероятной. Даже у Гилберта, который в будущем станет тираном, на Севере было несколько друзей и последователей. Не верилось, что за пятьсот лет никто так и не смог разглядеть истинную сущность Эдиса.
Пусть я и не знала его прошлого, но уже поняла, что он человек рассудительный, который не станет растрачивать свои таланты попусту.
И, словно желая подтвердить мои догадки, пока я была ослеплена любовью, Эдис произнёс:
— Всё, что я делаю вместе с вами, — впервые для меня.
Слова прозвучали легко, без какого-либо скрытого смысла.
«...»
«Н-но почему тогда сердце так предательски ёкнуло?»
Эдис поправил одеяло, которое я отбросила.
— Возможно, когда-нибудь настанет день, и я расскажу вам всё в подробностях, но, похоже, это не сегодня. А сейчас ложитесь спать.
Я не смогла вовремя ответить и, ничего не поделаешь, снова легла.
Я ни разу не видела Эдиса спящим. Он всегда ложился позже меня и вставал раньше. За те пять дней, что мы провели здесь, он, кажется, и вовсе почти не пользовался кроватью.
— Эдис, вы вообще спите?
— Столько, сколько необходимо.
«И это „необходимо“, сдаётся мне, измеряется не в часах, а в минутах».
— Я уже говорила: если вам неудобно, мы можем спать в разных комнатах.
— Это ради меня?
— Эм, да?
— Скорее, я хотел бы спросить: а вам, Эви, не неудобно?
— Я сплю просто превосходно.
Мне для хорошего сна нужна лишь кровать, где бы она ни находилась. И к тому же Эдис — не тот человек, который что-то сделает, пока я сплю.
Помнится, в столице, когда мы ночевали вместе, я, кажется, даже пустила слюну ему на одежду, но он и словом не обмолвился. В «Полумесяце Эсмеральды» Эдис был идеальным мужчиной, если не считать его затворничества и полного отсутствия амбиций. Именно поэтому я так долго размышляла над этим чёртовым контрактом. Принц и другие мужчины, делавшие мне предложения в столице, совершенно не вызывали симпатии. Я подумала: почему бы не встретиться с Эдисом, вместо того чтобы платить астрономическую сумму за расторжение договора?
Самый загадочный персонаж романа. Гилберт из книги называл Эдиса «непреодолимой, высокой стеной». А повзрослевший Ризен думал о нём как о закатном солнце. Оно садится прямо у тебя на глазах, но поймать его невозможно. Упустишь, и оно утечёт сквозь пальцы. Хотя Ризен и говорил, что единственным отцом для него был Эдис, он всё же не мог утверждать, что знает его по-настоящему.
Эх, и зачем я не дочитала «Полумесяц Эсмеральды» до конца? Наверняка же в финале или в побочных историях раскрывалась тайна прошлого Эдиса! Возможно, во второй половине книги их отношения с сыном стали достаточно близкими, и Эдис сам всё рассказал Ризену.
Но я — не Ризен из романа, наделённый всеми баффами главного героя. Мне, чтобы хоть немного узнать Эдиса, придётся пройти куда более тернистый путь.
…Даже после свадьбы уровень сложности его завоевания оставался запредельным.
Осторожно стряхнув с себя пелену влюблённости, я искоса взглянула на Эдиса. Он обещал, что когда-нибудь, возможно, всё расскажет, но выражение его прекрасного, как произведение искусства, лица говорило об обратном.
«Вот попробую я в следующий раз бросить книгу на середине. Теперь, за что бы ни взялась, буду читать до конца!» — мысленно поклялась я, сожалея о днях, когда гналась лишь за быстрой и лёгкой развязкой.
В этот момент рука Эдиса коснулась моего лба.
— Мне тоже спится очень хорошо.
Запоздало ответив, он лёгким движением убрал прядь волос с моего лица и добавил:
— Так что никаких проблем. Сладких снов, Эви.
— ...Я что, уже засыпаю?
Я удобно устроилась в кровати под одеялом, но почему-то совсем не хотела спать. Эдис, однако, проигнорировал мой вопрос.
— Вам пора спать.
— Но мне ещё не хочется.
— Закройте глаза и повторите.
«Говорю же, не хочется», — недовольно подумала я и закрыла глаза.
...А когда открыла их снова, наступило утро.
http://tl.rulate.ru/book/150179/8603204
Готово:
