Я пытаюсь объясниться, отчаянно желая, чтобы Трипп не был фактором.
— Мы никогда по-настоящему не были вместе. И мы расстались…
— Этот бедный ребенок всю ночь воспевал тебя, — прерывает меня Бэш, осыпая мою грудь томными поцелуями. Его язык скользит по коже над грудью. — По совершенно неправильным причинам, но все же. Мне пришлось сидеть и похлопывать его по спине. И знаешь, о чем я думал все это время?
Я моргаю. Я и понятия не имела, что Трипп все еще переживает из-за нашего разрыва.
— И о чем же?
— Что он дурак, раз упустил тебя. Но это и к лучшему, потому что я трахну тебя лучше.
У меня перехватывает дыхание, когда темные глаза Бэша впиваются в меня.
— Слушая, как он говорит о тебе, я захотел вернуться домой и взять тебя, просто чтобы доказать себе, что я могу. По-твоему, это ревность, Гвен?
Мое сердце колотится о ребра, и я облизываю губы, встречая его дикий взгляд.
— Думаю, да.
Его рука скользит вверх по моему боку, оглаживая каждый изгиб, прежде чем переместиться к затылку и сжать мои волосы в кулак.
— И что, черт возьми, мне с этим делать, а?
То, как он властно обходится со мной, заставляет мое тело, черт возьми, петь. Молить.
Я придвигаю бедра ближе, тяжело дыша.
— Что мне с тобой делать, Гвен? Мы только начинаем разбираться в наших отношениях. Он никогда не простит меня, если я это сделаю. Я буду проклят, если сделаю, и буду проклят, если не сделаю.
«Тогда давай будем прокляты вместе», — вот что я хочу сказать. Но натяжение одной пряди волос оказывается достаточно болезненным, чтобы реальность нашла лазейку в этом тумане похоти.
У меня за него сердце болит. Я до мозга костей знаю, что он в ловушке, в безвыходном положении, как и я. И если я подтолкну его действовать вопреки здравому смыслу, он возложит на меня ответственность, когда все пойдет прахом.
Я не могу просить его заварить эту кашу. Ведь ему же придется разгребать последствия. Это означает, что именно ему должно быть все равно. Он должен прийти ко мне и сказать, что ему плевать на последтсвия.
Но Бэшу не все равно. За этой каменной внешностью скрывается огромное сердце.
Это одна из вещей, которые я в нем полюбила.
Вот почему я не стану топтаться по его принципам, чтобы получить желаемое. И поэтому я отстраняюсь. Он понимает мой жест, его взгляд гаснет, хватка ослабевает, и он отступает.
Мне больно, что он все воспринимает как отказ. Это написано у него на лице.
— Бэш…
— Нет, — качает он головой, отводя взгляд. — Нет, все в порядке. Я не должен был этого делать.
— Я не это собиралась сказать.
Он устало вздыхает и проводит большой рукой по волосам, с явной досадой теребя кончики.
— И что же ты тогда собиралась сказать?
— Я собиралась сказать, что не хочу быть твоим проклятием. Это нечестно.
Его глаза впиваются в мои, взгляд мечется, изучая мое лицо. Он что-то ищет, и я не уверена, что находит.
Наконец он отступает совсем, оставляя меня одну. Мне становится холодно, и я скучаю по его близости.
— Ты права, это действительно нечестно, — говорит он, после чего поворачивается и уходит от меня.
Снова.
А я? Я делаю нам обоим одолжение: иду в дом и отвечаю на предложение о работе на курорте в Коста-Рике.
Я говорю им, что буду готова начать первого августа.
* * *
Тяжесть дурных предчувствий давит на грудь еще до того, как я открываю глаза.
Столкновение с Бэшем прошлой ночью не давало мне уснуть. Я ворочалась, думала. Мечтала, чтобы все было по-другому.
Но я знаю: с того момента, как мои ресницы дрогнут и откроются, я столкнусь с реальностью, в которой ничего не изменилось.
День начнется, солнце взойдет, и все между нами с Бэшем будет казаться таким же невозможным, как и вчера вечером, когда он оставил меня на заднем крыльце. Но теперь у меня впереди конечная дата, так что я, по крайней мере, знаю, что выход есть.
Когда я наконец набираюсь смелости поднять веки, мои опасения подтверждаются. В животе лежит тяжелый камень, а с груди не сходит тяжесть, от которой я не могу избавиться. Я знаю, что должна спуститься вниз и быть той веселой, счастливой и беззаботной Гвен, которую все привыкли видеть.
Но сегодня утром я не чувствую себя такой.
Я бы предпочла спрятаться: от реальности, от того факта, что я, по сути, предложила себя на блюдечке с голубой каемочкой мужчине, который явно меня хочет, но сама же отступила.
Я провела пол ночи, пытаясь понять, не оттолкнула ли я его по какой-то более глубокой причине. Конечно, постоянное беспокойство, что я недостаточно хороша, сидело на моем плече в темноте, как всегда подтачивая мою уверенность. Но что важнее всего, я поняла: будь на его месте любой другой мужчина, я бы не отступила. Разница в том, что мне нравится Бэш. Мне очень нравится Бэш. И я не хочу обрекать его своей неосторожностью. В глубине души я знаю, что это не какая-то бессмысленная интрижка.
Это меня пугает. И мысль о его потере тоже пугает.
Тем не менее я вытаскиваю себя из постели и начинаю свой день, на каждом шагу оттягивая то, что ждет внизу. Я не тороплюсь, даже расстилаю коврик для йоги на переднем балконе в надежде, что несколько приветствий солнцу помогут обрести хоть какое-то равновесие, прежде чем мне придется встретиться с Бэшем внизу. И с Клайдом, перед которым мне придется продолжать притворяться, что ничего не случилось.
Я плавно перехожу от позы к позе, чувствуя каждое растяжение, каждую больную точку. Я позволяю себе погрузиться в это, не заходя слишком далеко, не позволяя мыслям блуждать. Просто чувствую свое тело, воздух и все сложные эмоции, бурлящие во мне.
И как раз когда я думаю, что нашла в своей голове маленький уголок, напоминающий равновесие, меня сбивает с толку голос, который я слишком хорошо узнаю.
Тот, что звучит как скрежет металла по стеклу.
Трипп.
Низкий рокот разговора между ним и Бэшем доносится от входной двери. Я улавливаю отдельные слова: «заскочить… кофе… заходи».
Прежде чем я успеваю опомниться, щелчок закрывающейся входной двери обрывает разговор, делая встречу с теми, кто ждет внизу, еще хуже. В конце концов я привожу себя в порядок, переодеваюсь, читаю главу книги и делаю все, что могу придумать, чтобы оттянуть спуск.
И тут мой телефон вибрирует от сообщения.
[Клайд]: [Ты приготовишь мне ту особенную яичницу-болтунью? У тебя она получается лучше всех.]
Увы, мое затворничество окончено. Потому что мужчина, который платит мне за помощь, действительно в ней нуждается. Может, если внизу станет неловко, я смогу попробовать себя в роли обморочной козы.
Я отвечаю Клайду, что уже иду, и заставляю себя улыбнуться, выходя из комнаты. До меня доносится горький аромат кофе и звук тихих голосов. Я спускаюсь, и прямо перед тем, как войти на кухню, мой телефон снова вибрирует. Я вытаскиваю его из кармана и вижу еще одно сообщение от Клайда. Открыв его, я смеюсь.
[Клайд]: [Не могу поверить, что ты встречалась с этим парнем. Он полный мудак.]
Я не могу не улыбнуться, глядя на экран и печатая ответ. Клайд не ошибается. Трипп не так уж и плох — люди обычно не бывают однозначно плохими, — но когда проявляется его менее очаровательная сторона, она становится очень… не очаровательной.
[Гвен]: [Я знаю.]
Я нажимаю «отправить», стираю улыбку с лица и засовываю телефон в задний карман. Затем я натягиваю на лицо еще одну фальшивую улыбку и заворачиваю за угол на кухню, нараспев произнося слишком бодрое: «Доброе утро!» — всем присутствующим.
Лицо Триппа светится, как у ребенка в рождественское утро.
Бэш хмурится, глядя на него, а затем на меня.
А Клайд просто откидывается на спинку стула, качая головой с довольной усмешкой на лице.
Да, он получает от этого слишком много удовольствия.
— Гвен, — сухо отвечает Бэш, один раз кивнув в мою сторону. Это простой, ничего не выражающий жест, в котором нет и намека на то, что вчера он говорил, как трахнет меня лучше моего бывшего.
— Привет, Гвен, ты сегодня прекрасно выглядишь, — любезно говорит Трипп.
Требуется огромное усилие, чтобы не закатить глаза.
Я чувствую энергию Бэша, даже не глядя на него. Она словно мигающий красный свет. Наконец я решаюсь посмотреть на него и читаю его как открытую книгу. Он ненавидит все в этой ситуации.
Но он никогда ничего не скажет.
Клайд же, напротив, смотрит мне прямо в глаза и объявляет:
— Этого я в свой бункер во время апокалипсиса не пущу.
Трипп совершенно не улавливает смысл и смеется, как будто Клайд шутит.
Прислонившись к стойке, Бэш не смеется.
Я беру паузу, чтобы обдумать свой следующий шаг, как вести себя естественно. Непринужденно. Я стараюсь не задерживать взгляд на Бэше слишком долго и ничем себя не выдать.
Но это сложно.
Особенно когда на нем что-то похожее на униформу.
Темно-синие брюки-карго облегают его бедра так, что мне не стоит так открыто ими любоваться. Над простым черным ремнем, застегнутым на его узкой талии, темно-синяя футболка в тон обтягивает его широкую грудь. Нашивка с надписью «Пожарная служба Британской Колумбии» расположена у него на груди, в районе сердца.
У его ног стоит спортивная сумка.
Мое сердце замирает.
http://tl.rulate.ru/book/147016/8039450
Готово:
