По прошествии трёх дней, отведённых на отдых, Учиха Ято, Джирайя и Цунаде расположились в уединённом гостевом домике.
Учиха Ято, в роли «главного врача», без лишних предисловий начал:
— Ну как, Цунаде? Трёх дней хватило, чтобы прийти в себя и подготовиться к процедурам?
Все эти дни Цунаде, скрепя сердце, воздерживалась от своих излюбленных развлечений – азартных игр и выпивки.
Это, разумеется, не лучшим образом сказалось на её настроении. Оба этих строгих предписания – не пить и не играть – исходили от Учихи Ято, который мотивировал их необходимостью «подготовки к лечению».
Цунаде, будучи сама первоклассным ирьёнином, прекрасно понимала, что указаниям врача следует подчиняться, поэтому не стала спорить.
Сейчас же, с трудом скрывая раздражение, она процедила:
— Смотри у меня, Ято. Если от твоих фокусов не будет никакого толку, пеняй на себя.
Джирайя, стоявший рядом, тоже сгорал от любопытства: каким же образом Ято собирается лечить Цунаде?
Учиха Ято, не обращая внимания на их скептицизм, с самым серьёзным видом произнёс:
— Для начала, позволь изложить мой план лечения.
Цунаде молча кивнула, давая понять, что слушает.
Ей и самой, по правде говоря, было весьма интересно, какой метод собирается применить Ято.
— Цунаде, — начал Ято с видом опытного специалиста, — твое нынешнее состояние я бы определил как психологическую травму.
— Это, знаешь ли, довольно распространённое явление. Похоже на то, как некоторые молодые шиноби после первого убийства испытывают приступы тошноты. Твоя ситуация аналогична.
— Ты испытываешь глубокое чувство вины из-за того, что, будучи ирьёнином, не смогла спасти жизни дорогих тебе людей.
Услышав эти слова, Цунаде внутренне содрогнулась, но вынуждена была признать его правоту. Сердце снова болезненно сжалось.
Учиха Ято был абсолютно прав. Всё её нынешнее поведение – это лишь попытка самообмана, бегство от реальности.
Джирайя, видя, что обстановка накаляется, попытался её разрядить:
— Цунаде, когда сегодняшнее… лечение закончится, может, сходим куда-нибудь, пропустим по стаканчику?
Учиха Ято, проигнорировав его, продолжил, обращаясь к Цунаде:
— Именно поэтому я считаю, что наиболее эффективный метод в твоем случае – это заставить тебя вновь столкнуться со своим страхом. Взглянуть ему в лицо и одержать над ним победу.
Цунаде ещё даже не успела толком осознать смысл его слов, как глаза Ято вспыхнули кроваво-красным светом, и мир для неё померк.
Учиха Ято с самого начала решил, что самый действенный способ справиться с психологической травмой Цунаде – это использовать гендзюцу.
Вообще-то, у Ято имелся и другой, куда более простой метод, но он устранял лишь симптомы, а не саму причину.
Можно было, к примеру, просто наложить на Цунаде гендзюцу, чтобы она перестала замечать кровь. Это, конечно, тоже своего рода «лечение», но поверхностное.
А помощь Цунаде была нужна не только ей самой. Её возвращение в строй значительно облегчило бы жизнь и самому клану Учиха.
Возвращаемся к Цунаде в иллюзии.
К этому моменту она уже пришла в себя и обнаружила, что находится… в Конохе. В той самой Конохе из её детских воспоминаний.
Всё вокруг было до боли знакомым, родным.
Внезапно за её спиной раздался звонкий мальчишеский голос:
— Сестрёнка! Ты куда запропастилась?
— Бабушка уже всех к столу зовёт! У тебя ведь сегодня нет миссий? Ты же обещала отпраздновать со мной мой день рождения!
Цунаде, услышав этот голос, резко обернулась и увидела лицо, которое так часто являлось ей во снах.
Увидев перед собой смеющегося мальчишку, она на мгновение остолбенела.
Да, это был он. Её младший брат, Сенджу Наваки.
Наваки, заметив её замешательство, весело рассмеялся:
— Ну что ты застыла, сестрёнка?
— Сегодня же мой день рождения! Покажи где мой подарок!
Правда это или всего лишь иллюзия, но в этот момент сердце Цунаде наполнилось давно забытым теплом.
Однако, обшарив карманы, она нашла лишь то самое ожерелье, которое считала проклятым.
Это ожерелье когда-то подарил ей её дед, Первый Хокаге, Сенджу Хаширама.
Но после того, как она отдала его двум самым дорогим для неё людям, и оба они трагически погибли, она не знала, стоит ли снова испытывать судьбу.
Увидев в руках сестры знакомое ожерелье, Наваки очень обрадовался.
— Ух ты! Спасибо, сестрёнка! Это самый лучший подарок! Вот увидишь, я обязательно стану Хокаге!
Слушая эту детскую мечту, Цунаде не хотела сейчас думать ни о чём плохом. Даже если всё это – лишь сон… ну и что с того?
Разве не об этом она мечтала все эти годы? Жить в этом сладком сне, не желая возвращаться в жестокую реальность.
А в этот самый момент искренняя улыбка Наваки, казалось, растопила лёд в её сердце.
В этой иллюзии, созданной Учихой Ято, Цунаде провела с Наваки целый день, празднуя его день рождения.
Тем временем снаружи, Джирайя, с помощью проектора Ято наблюдавший за сценами, не выдержал:
— Что-то я не понимаю. Какой во всём этом смысл?
— Просто позволить ей ещё немного побыть в этом сладком сне? Да если бы это могло помочь, она бы вообще не захотела оттуда возвращаться.
Учиха Ято, разумеется, понимал, о чём говорит Джирайя.
В конце концов, они столько лет были боевыми товарищами. То, что он хорошо знал характер и душевное состояние Цунаде, было вполне нормально.
— Опять ты со своими глупостями! — раздражённо бросил Ято.
— Если бы ты мог заполнить ту пустоту в её сердце, ту нехватку родственной любви…
— Разве мне пришлось бы сейчас так изощряться?!
Услышав, как Ято с лёгкостью перевёл стрелки на него, Джирайя обиженно засопел и продолжил молча наблюдать.
Слова Ято, как ни прискорбно, были правдой. Цунаде никогда бы не смогла принять чувства Джирайи, боясь снова принести это несчастье тем, кто ей дорог.
Надо признать, [очки эмоций], полученные от персонажа в гендзюцу, были значительно меньше, чем в реальности.
Вдоволь «насладившись» иллюзорным счастьем, Учиха Ято решил, что пора бы принцессе снова отведать немного горечи. Это, по его мнению, и был ключевой шаг к исцелению.
Нужно взглянуть в лицо своему страху. Победить его.
Наконец, пожелав Наваки спокойной ночи, Цунаде, умиротворённая, крепко заснула в своей иллюзии.
Когда сознание начало медленно возвращаться к ней, и она, с трудом открыв глаза, первое, что увидела – это клубы едкого дыма.
Резкий запах гари ударил в нос, заставляя её кашлять. Зрение постепенно прояснялось, и перед ней предстало разорённое поле боя.
Опустив взгляд, Цунаде с ужасом обнаружила, что на ней тяжелая боевая форма.
Её тёмный цвет, казалось, впитал дым бесчисленных сражений, и на ней виднелись пятна крови и грязи.
Материал боевой формы был грубым и износостойким, обеспечивая определённую степень защиты, но в то же время создавая гнетущее ощущение тяжести
Учиха Ято срежиссировал так, чтобы рядом с ней оказались двое шиноби, обсуждавших последние новости.
Сделано это было для того, чтобы она поняла: сейчас она находится в Конохе того самого времени, в состоянии полной боевой готовности.
А также, чтобы она осознала – Наваки в этот самый момент ещё жив.
Кстати говоря, именно смерть Наваки косвенно и привела к тому, что двое из Трёх Саннинов свернули на кривую дорожку.
Одной из них, само собой, была сама Цунаде. Трагическая гибель Наваки, а затем и Дана Като, стала причиной её гемофобии и недоверия к руководству деревни.
Другим же был Орочимару. Столкнувшись со смертью так близко и увидев её хрупкость, он загорелся идеей обретения вечной жизни, что и превратило его из гениального учёного в одержимого маньяка.
Увидев на проекторе, что Цунаде получила информацию, Ято тут же изменил сценарий иллюзии. И перед Цунаде появился Наваки.
В этот самый момент её младший брат, весь в крови, лежал на земле, пострадавший от взрывной печати. А вокруг него уже смыкали кольцо трое шиноби из Деревни Скрытого Облака.
Эта сцена мгновенно повергла Цунаде в состояние шока.
Да, потому что Цунаде снова увидела кровь.
Огромное количество крови парализовало её волю и лишило способности мыслить здраво.
А Учиха Ято намеренно усилил её сенсорное восприятие в гендзюцу.
Это сделало её ещё более чувствительной к виду и запаху крови, а также обострило её слух.
Её душа разрывалась от внутренних противоречий. Она уже полностью погрузилась в кошмарную иллюзию, забыв, что всё это – лишь сон.
Напряжённая атмосфера, предсмертные хрипы и отчаянный голос Наваки терзали её нервы, причиняя невыносимые страдания.
Её реальное тело покрылось холодным потом, из глаз текли слёзы, а тело сотрясали судороги.
Джирайя, с ужасом наблюдавший за этой сценой, испытывал душевную муку. Но он понимал, что если сейчас прервать «лечение», то все усилия пойдут прахом.
Учихе Ято в этот момент тоже было не до [очков эмоций], поступающих от системы, потому что сейчас был самый важный момент для Цунаде.
Её эмоции должны были достигнуть пика, а затем найти выход. Только так можно было достичь духовного очищения.
Внутри иллюзии.
И вот, в тот самый момент, когда Цунаде была на грани срыва, рядом с ней внезапно появились чьи-то сильные руки и оттащили её с поля боя.
Одновременно с этим, хозяин этих рук каким-то чудом спас и Наваки, хотя тот и был очень тяжело ранен.
Мгновенное чувство облегчения и знакомый голос спасителя помогли Цунаде немного прийти в себя.
В сценарии, срежиссированном Ято, этим спасителем, разумеется, оказался Джирайя.
Увидев эту сцену на проекторе, реальный Джирайя зарделся от смущения.
Учиха Ято, заметив это, с ехидной усмешкой произнёс:
— Ну что, Джирайя, если не хочешь принимать эту честь, я могу заменить тебя в сценарии на Орочимару. Как тебе такой вариант?
Одно это предложение мгновенно заставило Джирайю забыть о смущении.
— Нет-нет, что ты! — поспешно возразил он. — Я считаю, твой сценарий просто великолепен! Продолжай, я в тебя верю!
Учиха Ято, можно сказать, таким образом, немного «исполнил мечту» Джирайи.
У Джирайи ведь было немало сожалений, и одним из главных были его не сложившиеся отношения с Цунаде.
Однако, учитывая склонность Джирайи к подглядыванию, Ято не очень-то хотел полностью исполнять все его мечты.
Как бы то ни было, Джирайя должен был заплатить свою цену…
— Раз уж я, Учиха Ято, оказался в этом мире, — пробормотал он себе под нос, — то должен же я хоть немного повеселиться, верно?~
http://tl.rulate.ru/book/138196/6806249
Готово:
