— Княгиня Ли, — Гуань Чжун был крайне удивлён, услышав о матери Юй Юя, Властелина Пылающего Солнца. Однако имя Ли Фэй ему ни о чем не говорило. До этого разговора он никогда не слышал о такой наложнице, тем более не знал, что она мать Властелина Пылающего Солнца.
Его вины в этом не было. Дела императорского дворца были далеки от обычных людей. Даже жители Цинь не всегда знали о «Наложнице Ли», а уж до окраинных земель, таких как Синьянский дворец, точная информация и вовсе доходила с трудом. Даже если бы и случились важные новости, дошедшие из центра до тех земель, что к западу от реки Люша, это заняло бы годы, а то и десятилетия, даже столетия. Гуань Чжун же был всего лишь слугой, который даже не всех бессмертных людей на западе знал.
Но ведь Юй Юй был незаконнорожденным? Если его мать — любимая наложница императора, то и отец должен быть тем же? Кто бы осмелился посягнуть на женщин Императора?!
— Не понимаю. Если Юй Юй — сын наложницы Ли, он должен быть принцем Цинь. Как же так…
Гуань Хучэнь развёл руками и беспомощно ответил:
— Не говори, что ты не понимаешь, я и сам не понимаю. Западное Шу слишком далеко от центра. До того как Император назначил Властелина Пылающего Солнца для подавления восстания Тридцати Шести Западных Царств, я и понятия не имел, что есть такой Властелин Пылающего Солнца в мире. Потом мой прадед, увидев, что я решительно настроен следовать за Властелином Пылающего Солнца в погоне за «великим будущим», а также увидев, что армия Огненных Воронов, как по боевым искусствам, так и по строю, очень соответствовала моему пути и будущему, приложил много усилий, чтобы собрать «Документ о Властелине Пылающего Солнца». В документе записано многое о нем.
– Раз уж решил быть чужим рабом, сначала узнай привычки своего господина, – сказал Ху Чэнь, самодовольно улыбаясь. – В документе о "Тайне бастарда" маркиза Лияна мало что сказано, но вот император, наложница Ли и её Божественный Теневой Рисунок там есть.
Наложница Ли – действительно была несравненной красавицей: благородной, элегантной, величавой и потрясающе красивой. Моя Ю’эр, словно вылита из неё. Если бы время не расходилось, я бы заподозрил, что они мать и дочь.
Лицо Гуань Чжуна снова исказилось:
– Хозяин, послушайте, что вы говорите – благородная, элегантная, с величавой осанкой... Какое отношение её потрясающая красота имеет к обжоре, которая съедает двух жареных цыплят, большую тарелку рыбы на пару, огромную свиную рульку, тарелку жареной свинины, две большие миски риса и несколько булочек из пшеничной муки? Ах да, не забудем ещё три кувшина костного бульона.
– Девушка Юй из племени Шаман. Шаманы очень похожи на китайскую знать, но всё же есть некоторые отличия, – тонко намекнул он.
Шаманы – чужой народ. По сравнению с жителями Центральных Равнин, их кожа более бледная, а цвет волос не чисто черный, а каштановый, черты лица более выразительные.
– Ха-ха-ха, ты так говоришь, потому что не знаешь происхождения наложницы Ли. Ты видел этого мальчишку Юй Юй? На самом деле, он тоже варвар! Ну, по крайней мере, наполовину, отец неизвестен, по крайней мере, наполовину кровь шамана. Это также причина, по которой Император отправил его на Запад, – с улыбкой сказал Гуань Хучэнь.
– Неужели наложница Ли – шаманка? Как такое возможно? Как может шаманка стать любимой наложницей Императора Людей? – Лицо Гуань Чжуна выражало полное недоверие.
Ху Чэнь покачал головой:
– Земли зыбучих песков слишком огромные, восемьсот ли в ширину и миллионы ли с севера на юг. Они настолько бескрайни, что даже богов-земельников, которых прислала династия Цинь, пришлось нумеровать по порядку: Цзя, И, Бин, Дин, Цзы, Чоу, Инь и Мао. Как ты можешь думать, что Аньту, родина наложницы Ли, такая же дикая, как те дюны, где обитает Юй? Восточный берег реки Лиуша, расположенный ближе к Центральным землям (Китаю), гораздо больше перенял от великой династии. Царство Аньту, откуда родом наложница Ли, почти такое же культурное, как наше Шу, которое зовут «Малым Китаем Запада».
Когда царство Лу ещё существовало, шусцы хоть и называли себя «Малым Китаем Запада», каждый признавал Лу страной с великой культурой и мощью. Теперь, когда Лу было уничтожено, Ху Чэнь, естественно, говорил, что «Шу – это Малый Китай Запада».
Видя такую уверенность учителя, Гуань Чжун засомневался. В конце концов, он не видел изображения призрачного божества наложницы Ли.
– Учитель, у вас ещё есть то изображение наложницы Ли? – спросил Гуань Чжун, хотя особо и не надеялся.
Как и ожидалось, Ху Чэнь недовольно ответил:
– Я в командировке, зачем мне таскать с собой изображение наложницы Ли? К тому же до поездки в Шакю я был капитаном кавалерии при маркизе Леян. Что бы это значило, если бы я, проведя столько времени с маркизом Леян, тайно хранил у себя портрет чужой матери? Как бы я это объяснил, если бы маркиз Леян увидел? Или, может быть, был бы шанс объясниться?
Гуань Чжун снова сказал:
– Учитель, вы видели только изображение призрачного божества наложницы Ли, а даос Цинсун, вероятно, видел её саму. Но даос Цинсун встречал и госпожу Юй, почему же он никак не отреагировал?
Ху Чэнь усмехнулся:
– Сколько сейчас лет Юй? Как говорится, девушки сильно меняются, когда вырастают.
Есть такая поговорка: где живёшь – там и сил набираешься, а что ешь – так и тело твоё меняется.
Юэ'р было всего одиннадцать, а возраст золотой шпильки, когда девушка уже взрослеет, наступал в двенадцать. Она и правда думала как взрослая, но по сути оставалась ребёнком. Царица Ли, когда попала во дворец, уже не была девочкой. Ей стукнуло под двадцать, самый расцвет сил.
Юэ'р выросла в глуши, познав голод и холод. Грамоте не училась, знала только, как рыбу ловить да зверя добывать. А царица Ли – единственная дочь короля, бесконечно любимая, ела изысканные яства, окружённая жемчугами и изумрудами, никогда не знала горестей жизни. Даже один и тот же человек, окажись он в песчаных дюнах и во дворце Аньту, вырастет совершенно другим, не говоря уже о том, что это были две разные личности.
– Но у меня же есть божественное зрение и огромный опыт общения с женщинами. То, что даос Цинсун более успешен, чем я, – это факт. Но если он будет сравнивать свою внешность с моей, он даже пальца моего не коснётся.
Гуань Чжун поначалу верил Ху Чэню. Ведь у того был рисунок Царицы Ли для сравнения. Но теперь Ху Чэнь явно говорил, что Царица Ли и девушка Юэ на рисунке совершенно не похожи. Даже даос Цинсун не находил в девушке Юэ ни малейшего сходства с Царицей Ли.
– Учитель, может, подождём ещё пару лет? Девушка Юэ ещё совсем юна. Пусть её лицо раскроется. Если она и правда будет похожа на царицу Ли, тогда уже и подумаем об отправке её во дворец.
Это был зрелый и разумный совет.
Ху Чэнь холодно ответил:
– Ты сомневаешься в моём божественном зрении? От Сишу до Дациня — десятки тысяч ли. Кто знает, сколько месяцев или лет потребуется, чтобы пройти этот путь. Когда Юэ'р вырастет и доберётся до Сяньяна Циньской империи, она уже станет нежеланной старой девой. Как она сможет служить Императору? Ей сейчас одиннадцать, это самый подходящий возраст, и всё можно будет легко устроить.
– Мне кажется, ты слеп и путаешь плохое с хорошим, уродливое с прекрасным, а вонючее с ароматным.
Если бы план Ху Чэня не был таким масштабным и не затрагивал всю семью Гуань, Гуань Чжун никогда бы не осмелился на такие мысли. Что скажет господин, то и будет, даже если это неверно, всё равно верно.
Сейчас он не смел думать об этом, но и сказать не смел.
– Как я посмею! У каждого свой взгляд на вещи. Вы знаете господина Вана из поместья Инсян? Он однажды сказал, что не мог понять, красива его жена или нет.
Картину Теневого Бога ещё труднее описать.
Есть ведь и другая Картина Теневого Бога – висит портрет пресловутого бандита у городских ворот.
В итоге, даже его родная мать не смогла его узнать, потому что художники из Ямэня были такими бездарными.
Есть придворные дамы, чьи теневые портреты выглядят очень просто, но в жизни они настолько прекрасны, что могут затмить луну и цветы, и даже покорить весь город, потому что не дали денег придворным художникам.
Была также картина наложницы, которая выглядела как фея, почти выскакивая из полотна, что так околдовало императора, что он в ту же ночь убил и наложницу, и художника с картины, – тактично произнёс Гуань Чжун.
Ху Чэнь уже собирался сердито сказать: «Господин, у меня глаза бессмертного. Мой взгляд на вещи безошибочен. Я вижу всё в деталях и точнее, чем кто-либо другой».
Но последующие слова Гуань Чжуна заставили его выражение лица слегка измениться, и он, казалось, о чём-то задумался.
– Старина Чжун, ты напомнил мне, что Картина Теневого Бога была нарисована человеком, поэтому её очень легко подделать.
Использовать Юй'эр, чтобы заполнить пустоту, оставленную наложницей Ли в сердце Императора, – слишком важно.
Успех или неудача этого дела способны пошатнуть существующую структуру династии Цинь.
– Если мне это удастся, я поднимусь до положения тестя самого императора, и с этого дня моя известность стремительно возрастёт. Юй'эр также станет самой любимой наложницей в гареме, затмевая бесчисленных наложниц знатного происхождения. Если через несколько лет у Юй'эр появятся сын или дочь, боюсь, это чревато проблемами с престолонаследием, – Ху Чэнь махнул рукой и промолвил.
Выражение лица Гуань Чжуна исказилось:
– Госпожа Юй ещё даже не въехала в Сяньян, а вы разве не слишком забегаете вперёд? Борьба за трон уже началась, почему бы вам не призадуматься об этом глубже, мастер? Когда сын госпожи Юй вырастет и унаследует трон Императора, он начнёт недолюбливать вашего дедушку, который обладает огромной властью, и станет подавлять родственников со стороны матери?
Ху Чэнь ответил:
– Дело не в том, что я хочу заглядывать слишком далеко в будущее. Власть ограничена, и влиятельные позиции никогда не остаются вакантными. Сейчас династия находится на своем пике, для каждого уже есть своё место, и все важные посты заняты циньскими сановниками. Если Юй'эр войдёт в Сяньянский Дворец, это неизбежно затронет интересы некоторых людей. Люди крайне чувствительны к власти, и как только начинает возникать угроза, они чувствуют, будто кол в спине или рыбная кость застряла в горле. Я просто предвижу их возможные реакции сейчас.
В тот момент у Ху Чэня не было амбиций доминировать при дворе и управлять страной. Для него было достаточно продать свою дочь ради славы и закрепиться в династии Цинь. Что касается вмешательства внешних родственников в политику, участия в дворцовых интригах, борьбы за благосклонность и престолонаследие? Он никогда не совершит самоубийство по собственной инициативе, если только не займёт эту позицию.
– Лао Чжун, помоги мне приготовить бумагу, кисти, цветные чернила и фруктовое вино для поклонения призракам и богам, – приказал Ху Чэнь.
– Я уже подготовил для вас специальный кабинет. Он находится прямо рядом с Восточным Садом. Там есть полный набор четырёх сокровищ кабинета, – сказал Гуань Чжун.
Ху Чэнь покачал головой и сказал:
— Мне нужны не просто обычные бумага и кисть. Я хочу сам нарисовать Карту Бога Тени для Юй’эр. Лучше всего использовать огнеупорную марлю, непроницаемую для воды и огня, в качестве «бумаги», а волосы с чела демонического кролика, что впитали в себя сущность солнца и луны, использовать для «кисти». В общем, будь то бумага, кисть или чернила — всё должно быть сделано из духовных предметов, обладать собственной духовной энергией, которая должна быть плотной и не рассеиваться.
Гуань Чжун на мгновение задумался, затем спросил:
— Господин, вам это срочно? Или стоит временно собрать материалы и найти художника, чтобы он нарисовал её по возвращении в поместье Инсян?
— Художника искать не нужно, я сам справлюсь, и чем раньше, тем лучше, — после небольшой паузы пояснил Ху Чэнь. — Ты ведь знаешь, я не силён в каллиграфии и живописи, но Карта Бога Тени, которую я собираюсь нарисовать, — вещь необычная. Я просил тебя приготовить фруктовое вино в качестве подношения, чтобы я мог провести церемонию «Приглашение Бессмертных для Передачи Посланий».
— Приглашение Бессмертных для Передачи Посланий... Неужели нам придётся иметь дело с призраками и божествами? — лицо Гуань Чжуна слегка изменилось, и он с беспокойством произнёс: — Господин, у вас нет даосских навыков для защиты. Может быть, подождём, когда вернёмся в поместье Инсян, и попросим старого мастера помочь?
— Это всего лишь призыв призраков и божеств. Это даже не «сверхъестественная сила». Достаточно одного ритуала. Зачем предку вмешиваться? К тому же я потомок Фу Чэнхуана, и призраки и божества в Царстве Западного Шу это знают, так что они, безусловно, будут готовы оказать мне почтение, — сказал Ху Чэнь.
Он не стал говорить, что Светозарный Маркиз прибудет в Город Летящих Бессмертных через несколько дней, и Ху Чэнь будет сопровождать его, что затруднит поиск возможности для проведения ритуала призыва Бессмертных для передачи посланий.
Когда поблизости находился такой «бог смерти», как маркиз Леян, даже духи и призраки не смели откликаться на зов.
Спустя мгновение, перед ширмой во внутреннем дворе вторых ворот.
– Эй, дядя Чжун, подождите минутку!
Сяоюй поставила пустую суповую миску на поднос, небрежно сняла вышитый платок с пояса, чтобы вытереть рот, и подошла к немолодому мужчине с полным, улыбающимся лицом.
– Мисс Ю, можете просто называть меня по имени или «старина Чжун», как это делает хозяин. Не называйте меня «дядя Чжун». Я этого не заслуживаю. – Сказал он с улыбкой, глядя на дикую девушку, которая теперь с ног до головы была одета в платье.
На ней был аккуратный белый тренировочный костюм, волосы без украшений, лицо чистое и без макияжа, черты лица правильные, зубы белые, и она выглядела полной энергии и духа. Фигура была довольно красивой, но он действительно не видел той несравненной красоты, которую описывал хозяин.
Несравненная красота в его понимании – это та, от которой невозможно оторвать глаз при встрече. Даже после расставания она не даёт покоя и не забывается. Сяоюй не вызывала у него такого чувства. Может, потому что она ещё молода, и её глаза ещё не «раскрылись»? Возможно. Но как об этом узнал господин?
– Дядя Чжун, как я могу сравнивать себя с отцом? Вы его правая рука, и мы одного поколения. Он называет вас «старина Чжун» из привязанности и доверия. Если я назову вас «старина Чжун», это будет означать, что я не понимаю, что хорошо, и не уважаю старших.
Сяоюй не обращала внимания на пристальный взгляд мужчины, хотя сегодня его взгляд был немного странным.
– Дядя Чжун, вы куда-то собрались? Вчера отец поручил меня вам и сказал обращаться к вам, если что. А теперь... – она изобразила на лице нерешительность и замешательство. Пока старина Чжун не слеп, он это увидит.
Лао Чжун не был слеп и помнил наставления господина, поэтому тут же произнес:
— Барышня Юй, если вам есть что сказать, говорите прямо.
— Дядя Чжун, посмотрите на меня. — Сяоюй раскинула руки и, повернувшись, продемонстрировала себя перед ним.
Дядя Чжун не совсем понимал, что происходит.
Он ясно видел: на ней была тренировочная одежда, щеки румяные, волосы влажные, а от головы исходило легкое тепло.
Он также знал, что с самого раннего утра она выполняла сальто и прыжки «тигра» во дворе.
— Дядя Чжун, вы знаете, что я делаю? Я занимаюсь боевыми искусствами, — сказала Сяоюй.
— Барышня Юй и впрямь очень трудолюбива.
Хотя дядя Чжун весьма неодобрительно относился к ее методам занятий, в этой фразе, по крайней мере, тридцать процентов были искренними.
Сяоюй вздохнула.
— Я хочу практиковаться, но не знаю боевых искусств, поэтому просто занимаюсь вслепую. Даже если я буду так упражняться всю жизнь, то не смогу последовать за приемным отцом в бой и сражаться с врагами. Поэтому я хочу узнать, есть ли более эффективный метод.
http://tl.rulate.ru/book/137484/6915792
Готово:
