Потепление позволило дворфам собрать своих мёртвых и воздвигнуть для них курган в центре долины. После оттепели вновь обрушилась буря, затем ещё одна оттепель растопила этот снег, и с ней пришли первые запахи весны, поднимаясь от слякоти и грязи. Однако за этим последовали заморозки без снега, которые затвердили грязь и покрыли реку тёмным льдом. Никаких свежих следов ürsi не было видно. Под охраной пастухи выходили, собирали сосновые ветки и кору деревьев и выкапывали из-под остатков снежных заносов сухие тростники и речную траву, чтобы держать стада в живых до тех пор, пока первые весенние побеги не пробьются из земли.
Йорвиг щурился, приближаясь к двери Высокой Штольни. Прошло три месяца с момента осады. Мост был разрушен, но он уже никуда не вёл. Башня у Высокой Штольни восстанавливалась из камня. Йорвиг стоял на выступе и наблюдал за ходом работ. Потребуется ещё месяц, но вместо всё более ветхой башни из бревенчатых стоек и балок они получат крепкую укреплённую конструкцию с лестницей и подъёмником с колёсным краном. Башня, возможно, пока и не была необходима, но работа была. По крайней мере, башня обеспечивала больше безопасности, а не просто увеличивала груды руды, ожидающие плавки. Ещё одна группа занималась обугливанием древесины, и до тех пор плавильни оставались холодными. Йорвиг с удовольствием направил бы все усилия на подготовку. Проблема была в том, что эти дворфы пришли сюда не для этого. Kulhan давали клятвы как шахтёры, и их платили долей от добытого на руднике. Если они не добывали руду, они не получали плату, и все это знали. Эти дворфы пришли за богатством, а не за войной. Йорвиг не мог ожидать ничего, кроме законного дезертирства, если бы слишком сильно давил. Но как далеко — это слишком далеко? Он полагался на чувство ответственности kulhan, но знал из опыта, что не все в этом вопросе согласны. Остановить работу на золотом руднике было невозможно, если они хотели выжить, так же как нельзя было прекратить садоводство или пастушество, или сотни других дел. Им приходилось быть всем и сразу. Время, труд и все их ресурсы разрывались между соперничающими приоритетами.
Ветер был резким, и все были голодны. Kulhan говорили о снах, которые им снились по ночам, и все эти сны были о еде. Йорвиг привык к голоду настолько, насколько это возможно, но он видел знакомую бледность на лицах многих из kulhan. Это было время обучения; время осознания реальности дикой природы. Они никогда этого не забудут.
Новички всё ещё не знали о тех трудностях, с которыми столкнулись немногие в самом начале. Йорвиг ощущал странное чувство утраты по тем дням, какими ужасными они ни были. Было трудно даже собрать первоначальных дворфов вместе для встречи или обеда, настолько все были заняты своими делами, а в случае с Вармкоутом и Шайнбутом — подготовкой к свадьбе. Они старались закончить строительство своих жилищ к весне, но многое отвлекало их внимание. Йорвиг помогал им, как мог, но времени оставалось мало.
Вооружённые дворфы всё ещё патрулировали стену, окружавшую долину. Снег внутри был бурым и истоптан овцами и дворфами. Запах навоза и мочи был сильным. Это уже не была та долина, какой она была прежде. Но весна придёт, и с ней начнётся добыча сока, и они снова будут варить пиво, а свадьбы состоятся. Вармкоут и Шайнбут ждали этого. Если еды для свадебных пиров будет недостаточно, они хотя бы позаботятся о том, чтобы выпивки хватило. Йорвиг усмехнулся при этой мысли.
Движение внизу долины привлекло его внимание. Дворфов впускали через ворота и направляли к Нижней Штольне. Даже оттуда было видно, как они устало плелись. Ещё одна группа из трёх. Они приходили поодиночке после битвы — те, кто сумел выкопать достаточно глубоко или найти достаточно еды, чтобы пережить ürsi, добирались до долины, с щеками, почти провалившимися от голода. Они растягивали и без того скудные запасы ещё дальше.
Какое теперь было число? Йорвиг всё чаще испытывал проблемы с памятью — особенно с числами. Дело было не в том, что его разум слабел, а в том, что количество увеличивалось.
По крайней мере двадцать дворфов прибыло после осады. Никого не прогоняли, но даже георазведчики, которые ранее сбежали в долину в таком же истощённом состоянии, теперь ворчали при виде новых лиц.
Если бы только они могли есть золото.
Он уже думал об этом раньше, и, скорее всего, подумает снова.
Шайнбут руководил строительством башни, так что Йорвиг был уверен, что ничего слишком ужасного не произойдёт. Углы казались правильно выставленными, когда поднимали следующий ярус. Все вместе они осмотрели фундамент. Он стоял на твёрдой породе. Внутри шахты Слэджфист продолжал работать с небольшим количеством шахтёров, добывая золотую руду. Хобблфут был занят и поглощён делами своих инженеров, расширяя водяные меха для вентиляции и следя за водотоками. Вскоре Хобблфут построит колёсный подъёмник на вершине новой башни. Йорвиг погрузился в мысли, смотря вдаль, пока голос за спиной не вернул его обратно.
«Irik-Rhûl».
Это был Трашбирд, которого Йорвиг назначил следить за часовыми и воротами долины. С тех пор, как они столкнулись с ürsi, никто их больше не видел, но когда Йорвиг попросил добровольцев отправиться на охоту, никто не вызвался, кроме Трашбирда, да и то лишь после того, как он увидел, что никто не собирается выходить вперёд. Все знали, что произошло с Тонкилом и другими. За глупость добровольца Йорвиг сделал Трашбирда капитаном охоты и главным стражем. Хиллмэйн, последний из охотников Тонкила, собрал скудные припасы и ушёл из шахты без единого слова, прихватив арбалет без разрешения. Возвращается ли он в Глубокий Вырез или отправился куда-то ещё, никто не знал. Чтобы вселить уверенность, Йорвиг сам выбрал охотников и повёл их в трёхдневный поход. Они ничего не увидели, почти не встретили свежих следов. Очевидно, ürsi уничтожили дичь на мили вокруг.
«Аи?» — спросил Йорвиг.
«Ещё трое», — ответил Трашбирд. «Все трое — георазведчики».
«Я их видел. Есть новости?»
«Они знали о другой шахте, но это одна из тех, что мы уже знаем, вниз по реке». Трашбирд слегка качнул головой, показывая, что эта вторая шахта тоже была уничтожена.
«Это доводит число до...»
«Двадцати четырёх с момента боя», — сказал Трашбирд.
Йорвиг кивнул. Это было лишь малое количество выживших. Он жалел о том кошмаре, что они пережили за зиму.
«Что-нибудь ещё?» Он повернулся и наконец посмотрел на Трашбирда. У дворфа была светлая кожа и почти бесцветная борода, но внимание Йорвига привлекла его одежда. Один рукав был разорван от плеча до запястья, болтался, развеваясь на ветру, дующем у входа в штольню. Трашбирд заметил взгляд Йорвига и пожал плечами.
«Нет».
Нечем было помочь. У них закончились ткани и нитки. Овец можно будет стричь весной, но этого будет недостаточно. Изготовление одежды с нуля требовало огромного времени: от шерсти до стирки, прочёсывания, прядения, ткачества или вязания, не говоря уже о шитье.
«Продолжай», — сказал Йорвиг, кивнув и извиняюще улыбнувшись Трашбирду. Он чувствовал себя ответственным за их нищенское состояние, но что он мог поделать?
Наступила ночь. Вторая смена дворфов продолжала работу. Труд был разделён на две смены, чтобы всё время шла работа. Это позволяло эффективнее использовать пространство и делить ограниченные инструменты.
Это также означало, что Йорвиг должен был следить за происходящим в обеих сменах, и его сон был нарушен. Теперь он вернулся в свою комнату и сел на табурет. Он принёс с собой каменную чашу с тлеющими углями, думая, что мог бы вскипятить воду для питья. Тёплая вода приглушала чувство голода. Оникс спала в нише под старым шерстяным одеялом. Он наблюдал за тем, как её грудь поднимается и опускается во сне.
Йорвиг был так устал, что у него не было даже сил раздеться и лечь, да и Оникс лежала у края ложа. Чтобы лечь, ему пришлось бы перелезть к стене, и это наверняка её разбудило бы. Он не хотел этого, поэтому просто сидел на табурете в темноте и пытался думать.
Заснул ли он сидя или мысли просто покинули его, Йорвига привёл в чувство голос Оникс:
«Чем ты занят?» — спросила она.
Она уже села на край кровати. Угли погасли. Она была в одной длинной рубашке, её голые икры свешивались с камня. Если бы Йорвиг не был таким уставшим... но нет, он слишком сильно устал.
«Составляю список», — ответил он, хотя с трудом помнил, о чём был этот список.
«Тебе нужен писарь. Кто-то, кто мог бы записывать всё за тебя. Ты не можешь держать всё в голове».
«Я запишу это в список».
«Какой список ты составляешь?»
«Я собираюсь послать дворфов в Глубокий Вырез за припасами и, возможно, найти кузнеца или инженера, который мог бы приехать. Нам нужно много рулонов ткани. Покупать готовую одежду слишком дорого. И передать новости о победе».
«Весть о поражении ürsi воодушевит других. Ещё больше георазведчиков может хлынуть к хребтам».
«Весть распространится, как только кто-то доберётся до Глубокого Выреза. Кроме того, нам нужно больше дворфов. Нам нужно всего больше».
«Сколько ещё ртов мы сможем накормить?»
«Я не знаю».
Он уже стал причиной смерти многих. Но если они собирались выжить здесь, им нужно было больше работников, а это означало больше ртов. Он уже перешёл черту, где мог позволить себе решения, продиктованные трусостью или сожалениями. Теперь он должен был выбирать, исходя из расчёта. Он не собирался лгать об опасности; все, кто приезжал в Сверкающий Хребет, рисковали своей жизнью.
«Тебе придётся отправить золото за припасами. Кому ты можешь доверить его отправку?» — спросила Оникс.
Йорвиг уже думал об этом, но этот вопрос постоянно останавливал его. Дать большое количество драгоценного золота дворфу и отправить его в Глубокий Вырез — это могло легко обернуться неудачей. Либо это должен быть кто-то из владельцев с верностью, либо дворф с честью, либо... страхом. Страхом перед возмездием. Если предательство случится однажды, как Йорвиг сможет наказать это? Смог ли бы он заставить народ бояться его?
Йорвиг снова задремал.
«На сегодня хватит», — сказала Оникс. «У нас ещё есть время до весны». Она протянула к нему руку. «Спи».
Они все были исхудавшими весной. Тем не менее земледельцы сделали больше, чем Йорвиг их просил. Забив несколько слабейших животных из стада, они не умерли бы от голода. Несколько смелых старателей, которые осенью пришли в поисках убежища, снова решили уйти, но большинство осталось.
Среди народа часто говорили: «Не золото в кладе, а бороды за столом». Это означало, что истинное богатство заключалось в гостеприимстве, или, по крайней мере, в количестве kulhan. Проблема была в том, что их всё равно нужно было чем-то кормить.
Некоторые из дворфов оказались более подвержены недостаточному питанию, чем остальные. У нескольких начали кровоточить дёсны, появились синяки, которые появлялись без видимой причины. Йорвиг поставил стражей охранять скудные запасы.
«А кто будет следить за стражами?» — спросил Хобблфут.
И словно спасение, пришла настоящая оттепель, и дворфы начали ходить вверх и вниз по реке вооружёнными отрядами, собирая сок из деревьев. С таким количеством кранов они часто пили его сырым прямо из ствола, и в их глаза вновь вернулся свет. Тысячи галлонов сладкого сока берёзы и клёна потекли в их кувшины и вёдра. Другие работы в долине практически остановились, так как они шлёпали по тающему снегу, собирая, перенося и опорожняя сосуды. Круглые сутки в долине горели огни под висящими котлами, кипящими до густой консистенции сок, а пивовар бегал туда-сюда, умоляя сделать больше бочек. Отряд дворфов вырубил кедры на другом берегу реки специально для этой цели. Один из пустых камор шахты был превращён в хранилище только для этих бочек.
Тем временем пастухи не сидели без дела. Стадо начало ягниться, и повсюду слышалось блеяние, пока пастухи отделяли кормящих овец в специальные загоны, чтобы за ними можно было присматривать и укрывать их от непогоды. Йорвиг ожидал, что это станет предвестием хороших времён, но вместо этого пастухи были ещё более напряжены, чем раньше, умоляя его выделить овощи из последних запасов и прочёсывая долину реки в поисках корма. Йорвигу приходилось следить за тем, чтобы они не обдирали кору с берёз и клёнов, чтобы накормить овец. В последнее время пастухи выкашивали снопы высохших камышей на северных Мелких болотах, где погиб Тонкил. Оказывается, кормящим овцам требовалось намного больше еды, чем обычно. Пастухи жаловались, что ягнята и козлята были уже слишком маловесными при рождении. Немало из них родилось с зобами. Некоторые не выживали, не в состоянии удержать тепло. Они умирали, дрожа в объятиях пастухов, слишком слабые, чтобы издать даже звук. Лица пастухов были мрачными, но они не тратили крошечные тушки впустую — они шли в котёл. Даже их кости были настолько мягкими, что их можно было сварить до последнего.
Неделями продолжалась эта работа. Внезапная поздняя метель обрушилась на долину на один день, но затем солнце вновь засветило, и температура начала ещё больше подниматься. Река разлилась и вышла из берегов, а весенние потоки ревели с вершин. Они обнаружили, что последние тыквы, хоть и подгнившие и коричневые, всё равно становились едой, если их размять и сварить в сгущённом берёзовом соке.
Почки набухли и распустились. Зелень пробилась из земли. Пришла весна.
Охотники приносили мало мяса, но нашли новых старателей, поднимающихся по хребтам с юга. Новоприбывшие даже не слышали об осаде с участием ürsi. Поэтому Йорвиг понял, что новость не дошла до Глубокого Выреза. Он надеялся, что, возможно, некоторые из старателей сбежали туда и выжили. Теперь он знал, что это не так. Эти новички стали началом непрерывного потока старателей, которые либо проходили мимо долины вдоль реки, либо заходили, чтобы узнать новости или выпросить припасы, в зависимости от своих нужд. У Йорвика не было еды для тех, кто не хотел остаться, и большинство решительных уходило в дикую природу без помощи. Некоторые даже приходили в надежде найти уже существующие участки, где они могли бы просто предложить свою рабочую силу, прибывая с едва ли не только с несколькими горняцкими инструментами. Это были самые бедные из Глубокого Выреза, rhundaela, которые не сумели найти себе ученичество и выполняли поденную работу для любого, кто брал их хотя бы на день. У них не было средств на достаточные запасы, и они прибывали голодными и истощёнными — ещё одни рты, которых нужно было кормить, и руки, которые нужно было поставить к работе. Некоторые из них были злы на Йорвика, когда он заставлял их вступать в охотничьи отряды и отправлял их далеко на поиски под командованием Слэджфиста, но у него уже не осталось терпения. Если они хотели уйти, то могли уйти. Это была весна, возможно, самое безопасное время года, но Йорвиг приказал Слэджфисту быть начеку во всех вещах.
Как-то за зиму дворфы Глубокого Выреза перестали называть место Сверкающим Хребтом и сократили его до просто Сверкающий, судя по тому, как говорили новоприбывшие старатели. У них было и название для реки и хребтов вокруг — Золотая Речная Гряда. Эти названия прижились в поселении почти незаметно для Йорвика. В этом было что-то раздражающее: они даже не дали имя собственному участку. Но потом он вспомнил, что и Чаргрим не выбирал сам. Это было невозможно - удержать ветер в бутылке.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
http://tl.rulate.ru/book/117075/4942593
Готово:
Использование:
