Йорвиг проснулся с тяжёлым и неприятным ощущением, что проспал слишком долго. Страйпер лежала у него на груди, свернувшись клубком в его бороде. Хотя вокруг была почти полная темнота, его тело подсказывало, что он проспал дольше обычного. Он поднялся на ноги и направился к ручью в штольне. Во рту ощущался неприятный привкус. Единственный свет пробивался через решётки у подножия каменной двери в Нижнюю Штольню. По крайней мере, это означало, что на улице был день. Он напился холодной воды из ручья и осознал, что не должен был оставлять новоприбывших без того, чтобы убедиться, что они устроились на ночлег. Это было неучтиво. У Вармкоута была своя ниша. Отдать нишу Саввиярма так быстро было неправильно. А что насчёт Оникс?
Несомненно, Слэджфист и Хобблфут поспорили бы за честь убедиться, что у неё есть хоть какие-то скромные удобства. Эта мысль раздражала. По крайней мере, с сегодняшнего дня ответственность за поддержание дел в участке больше не лежала на нём.
Поднимаясь к Верхней Штольне, он услышал голоса и увидел Хобблфута, Слэджфиста и Хлифа, стоящих у одной из рудных жил, разговаривающих и указывающих что-то. Когда Йорвиг подошёл, они замолчали и избегали его взгляда.
«С добрым пробуждением», — сказал он.
Они пробормотали в ответ, но он не остановился для дальнейшего разговора. Заглянув в дверной проём кузницы, он увидел, как Грил и Оникс тихо разговаривают у горна. Она разложила свои инструменты на куске песчаника, который служил им рабочим столом, но огонь был холодным. Они подняли глаза, когда Йорвиг прошёл мимо, но он не остановился. Подъёмный мост был опущен, и свет заливал внутреннее пространство. Шайнбут и Вармкоут стояли на платформе башни, сложив руки на бородах, и смотрели на юго-восток через долину. Когда они услышали шаги Йорвига на дощатом мосту, они повернулись.
«С добрым пробуждением», — сказал Вармкоут.
«С добрым пробуждением».
Йорвиг прищурился и глубоко вздохнул. Утро было в самом разгаре, и весенний холод быстро исчезал из воздуха, оставляя тяжёлый запах растений и влажной земли. Птицы пели, а лягушки громко квакают у хвостохранилища ниже по долине. Надо было бы наловить лягушек, подумал Йорвиг, снова чувствуя голод. Некоторые дворфы в Глубоком Вырезе разводили этих существ в пещерных прудах, кормя их червями и личинками из мусорных куч и компостных ям.
«Чем займёмся сегодня?» — спросил Шайнбут.
Йорвиг пожал плечами.
«Не знаю».
Шайнбут и Вармкоут обменялись взглядами, и Вармкоут потянулся, зевая.
«Ну, я хотел бы лучше рассмотреть ту руду». Он повернулся и прошёл по мосту в штольню. Вармкоут выглядел так, будто ел особенно хорошо за зимовку. Это хорошо. Ему понадобится этот жир.
Йорвиг и Шайнбут стояли в молчании какое-то время, пока ветер трепал их бороды.
Затем Шайнбут подбросил камень в воздух и поймал его.
И снова.
И снова.
Йорвиг не мог не заметить, как камень блестит на свету. Он сдался и посмотрел. Шайнбут поднял камень, чтобы показать его Йорвигу. Это был кусок кварца с вкраплениями песчаника по краям. Кварц был усеян вкраплениями золота в твёрдой породе.
«Это будет стоит усилий», — сказал он. «И много таких же лежит ниже».
«О, ай, да», — сказал Шайнбут, затем сделал паузу, посмотрев на Йорвига с намёком на усмешку.
«Что?» — спросил Йорвиг.
«Я нашёл это в день, когда ты сообщил нам о находке».
Смысл этого заявления доходил до Йорвига волнами. Шайнбут наблюдал за ним, очевидно, наслаждаясь моментом. Йорвиг почувствовал, как лицо заливает красками. Шайнбут улыбнулся и продолжил:
«На самом деле, я нашёл это, когда ты рубил дерево. Я хранил его при себе». Он вытащил камень из руки Йорвига и снова подбросил его. «Только неумелый шахтёр мог бы выбросить это, не зная, что наткнулся на что-то большое. И если что-то, эта зима доказала мне, что ты не неумелый шахтёр. Немного угрюмый, ай. Иногда суровый. На самом деле, порой ты просто раздражителен—»
«Ладно», — сказал Йорвиг.
«Но не некомпетентен. Я мог бы нагадить тебе в эль, когда нашёл это, но я обдумал всё. Ты знал о золоте ещё до того, как стал rinlen. До того, как вообще пострадал. Я прав?»
Одна ложь была достаточно тяжела. Йорвиг не собирался углубляться, уж точно не сейчас.
«Ты прав.»
«Как я и говорил, я был зол... но... потом я задумался, что бы произошло, если бы ты нам сказал?»
Йорвиг сжал губы.
«Думаю, был бы бардак», — сказал Шайнбут.
«Именно этого я и боялся», — ответил Йорвиг, кивая.
«Я бы никогда так не поступил. Я бы не стал скрывать это. Я бы сразу всем рассказал, ведь мы были партнёрами. Я бы прибежал, сломя голову. Шлак, я бы и вовсе не стал добывать здесь, зная, что другие работают там внизу».
«Жаль...» — Йорвиг замолчал. О чём он жалел? Что не поступил иначе?
«Нет», — сказал Шайнбут. «Не стоит жалеть. Я считаю, это было плохое решение. Но...» — тут Шайнбут развернулся лицом к Йорвигу и посмотрел ему в глаза. «Возможно, это было и лучшее решение. Я бы так не смог. Я бы не додумался до этого. Вот почему ты останешься rinlen.»
«Я не собираюсь оставаться rinlen.» Может, если бы он не был rinlen, они бы сбежали с участка от голода, вернулись в Глубокий Вырез и каким-то образом спасли Саввиярма от смерти. Как он мог знать, что его решения не приведут к гибели остальных?
«Я говорил с Вармкоутом и Хардвеллами. Я рассказал им всё, что произошло».
Йорвиг молчал.
«Не знаю, как поступят Хардвеллы», — продолжил Шайнбут. «Но это может и не иметь значения. Вармкоут на нашей стороне. Он знает, как было раньше. Ты проголосуешь за себя, и это даст нам три голоса».
«Это будет ничья, если Грил и Хлиф будут заодно. И я не хочу голосовать за себя. Я даже не уверен, что нам стоит оставаться здесь. Это уже стоило нам Саввиярма».
«Саввиярм бы сказал тебе остаться. Не каждый дворф получает такой шанс. Мы все знали о рисках, когда шли сюда. Мы знали, что здесь могут быть ürsi так далеко на востоке».
«Хобблфут твой брат. Он не узнает, если ты не проголосуешь за него?»
Шайнбут прищурился, глядя на склон горы.
«Если бы это был Глубокий Вырез, я бы проголосовал за него. Но ты ведь не поддержал своего брата тогда. Думаю, здесь, в диких землях, всё по-другому. Я пока не уверен, как именно. Но думаю, что да.»
Йорвиг не ответил. Шайнбут положил руку ему на плечо.
«Голосование будет в полдень в кузнице», — сказал он. «Всё уже обсуждено».
С этими словами он оставил Йорвига одного на башенной платформе.
Часы тянулись бесконечно, но в полдень они собрались в мастерской. Оникс убрала свои инструменты, и теперь на плите из песчаника стоял один из деревянных кувшинов, которые они использовали для сбора сока весной.
«Три имени были выдвинуты на роль rinlen», — сказал Шайнбут, стоя рядом с столом. Казалось, он сам назначил себя арбитром. «Слэджфист, Хобблфут и Чаргрим. Мы давали клятвы следовать этому плану ранее. Но сейчас мы все клянемся соблюдать результаты этого голосования, что кто бы ни был выбран, он станет rinlen по праву, а не по выбору, и получит соответствующие клятвы?»
«Клянемся», — хором ответили остальные.
«Клянемся», — повторил Шайнбут. «Хорошо. Теперь. Каждый из вас возьмите кусочек кварца, аметиста и железа. Железо — для Слэджфиста, аметист — для Хобблфута, кварц — для Чаргрима. Вы положите выбранный вами камень в кувшин. Поняли?»
«Да, поняли», — зазвучало в ответ.
«Хорошо, вот камни».
Они поочерёдно подошли к Шайнбуту и взяли три камня. Йорвиг был немного удивлён, увидев, как Оникс взяла свои, но не нашёл причин, почему бы она не могла это сделать, а Шайнбут, очевидно, подготовил нужное количество камней. Даже glüsht-na-fen заседала в совете Глубокого Выреза. Это означало "жинка-ремесла" — дворфийская фраза для дворфийки, которая "вышла замуж" за ремесло, а не за дворфа. Многие считали, что отказ от семьи был необходим для того, чтобы стать настоящим мастером; практически невозможно достичь высочайшего уровня мастерства, когда многие десятилетия жизни уходят на заботу о детях. Из любви к ремеслу, жинка могла вернуться к нему с новой силой после детородного возраста, но она вряд ли могла бы надеяться достичь уровня мастерства тех, кто учился и практиковался долгое время. Большинство таких жинок брали на себя заботу о внуках и работали в своём ремесле только для нужд своей семьи.
Проходили годы после замужества, прежде чем дворфийка забеременеет, или "начнётся оживление чрева", как они это называли. Но как только она начинала рожать, она могла продолжать это делать в течение шестидесяти, семидесяти, а иногда и восьмидесяти лет, рожая по нескольку детей на протяжении десятилетий. Этих женщин называли благословенными, потому что они несли надежду на будущее дворфов. Именно поэтому дворфийские семьи часто были большими, если не вмешивалась случайность или болезнь. Сети кузенов, дядей и тётей могли превратиться в обширное генеалогическое древо. Матери такого семейства не приходилось бояться нужды. Мать Йорвига была жинкой-ремесла, ткачихой, пока не потеряла ловкость пальцев. Это было начало увядания, которое в конечном итоге и унесло её жизнь, но, чтобы быть обеспеченной до конца своих дней, она вышла замуж за пожилого дворфа и родила двух детей. Она умерла, едва достигнув 130 лет.
«Ладно», — сказала Шайнбут, впервые за все время выглядя неуверенно. «Продолжайте.»
Несколько мгновений никто не двигался. Некоторые из них посмотрели на свои руки, чтобы разложить свои жетоны. Первая вперед шагнула Оникс, поднесла кулак к устью кувшина и бросила жетон внутрь. Остальные последовали к кувшину, обходя друг друга, чтобы опустить свои жетоны. Йорвиг тоже подошел и вернулся на своё место.
«Ладно», — сказал Шайнбут, переворачивая кувшин и осторожно вытряхивая жетоны на песчаник. Слэджфист и Хобблфут подошли ближе, чтобы наблюдать за его руками, что Йорвиг счел неуважительным, но, по правде говоря, сама ситуация уже казалась нелепой. Всё это выглядело кощунственно, как будто они играли в азартные игры в трапездной. Шайнбут быстро подсчитал жетоны, разложив их по типу камня.
«Три голоса за Хобблфута, три за Чаргрима и один за Слэджфиста», — сказал Шайнбут, звуча озадаченно. Йорвиг понял, что это значит, что братья Хардвеллы выбрали Хобблфута.
Йорвиг старался не смотреть на Слэджфиста. Вместо этого он сосредоточил взгляд на столе, будто бы жетоны были чем-то невероятно увлекательным.
«Получается, ничья». Грил звучал удивленно.
«Кто-то не проголосовал», — сказала Оникс. Все посмотрели на неё. Она стояла в стороне, рядом с горном, скрестив руки на груди. На ней всё ещё было яркое оранжево-синее платье с высоким разрезом поверх серых брюк.
«Верно», — сказал Шайнбут, глядя на жетоны. «Кто не проголосовал?»
Все начали переглядываться, кроме Йорвига.
«Я не голосовал», — сказал он после паузы. В тот момент он надеялся, что это останется незамеченным. Но именно ничья привлекла к нему лишнее внимание. Он не считал, что Хобблфут или Слэджфист способны справиться с работой, но голосовать за себя ему казалось неправильным, даже если Хобблфут и Слэджфист поступили иначе.
«Ты поклялся голосовать», — сказал Шайнбут.
«Нет, я поклялся подчиниться результатам голосования».
«Чаргрим!» — Шайнбут раздражённо покачал головой, поднимая ладонь.
«Сейчас ничья», — сказал Грил. «Чаргрим может её развязать. Если он не хочет быть rinlen, пусть проголосует за Хобблфута.»
«Я могу проголосовать за Слэджфиста», — сказал Йорвиг, раздражённый.
«Это ничего не изменит!» — Грмл тоже начал раздражаться. Йорвиг заметил, что руки его спутников напряженно прижаты к бокам, что не сулило ничего хорошего.
«Пусть Слэджфист развяжет ничью», — предложила Оникс. «Он был одним из вариантов, но не получил достаточно голосов. Если он голосовал за себя, пусть переголосует».
Все перевели взгляд с Оникс на Слэджфиста, чьё лицо покраснело, а кулаки сжались.
«Но он уже проголосовал!» — закричал Хобблфут. «Чаргрим должен проголосовать!»
«Тогда я голосую за Слэджфиста», — сказал Йорвиг.
Хобблфут вскинул руки и отвернулся.
«Вот почему мы не должны голосовать за rinlen!» — воскликнул Грил. «Пусть решает старейший!»
«Я голосую за Чаргрима!» — воскликнул Слэджфист.
Йорвиг поднял брови. В своём гневе он просто хотел выместить его на чем-то, и этим чем-то стало голосование. Голос Слэджфиста выбил весь огонь из его кузни.
«Нет!» — крикнул Хобблфут. «Ты уже проголосовал. Голосование ничейное и недействительно!»
«Я уступаю Чаргриму», — сказал Слэджфист.
«Ты не можешь!»
«Мы можем проголосовать снова».
«Нет! Это недействительно!»
«Подождите!» — закричал Шайнбут, но Хобблфут и Слэджфист уже были готовы броситься друг на друга. Шайнбут бросил на Йорвига уничтожающий взгляд, и, по правде говоря, Йорвиг пожалел о том, что сделал.
«Извините», — сказал он, поднимая ладони. Хобблфут и Слэджфист замерли, будто ожидали, что другой сделает первый шаг. Братья Хардвеллы выглядели потрясёнными. Неужели Саввиярм и Вармкоут не объяснили им? Вармкоут уставился в пол.
«Тихо!»
В зале воцарилась тишина. Голос разрезал воздух, как хорошо наточенный топор. Это была Оникс. Она выдержала паузу, удерживая их взгляды. «Я приму решение», — сказала она. «Если вы, дворфы, не можете».
Все переглянулись, неуверенные и молчаливые.
«Но ты уже проголосовала», — сказал Грил, «и я уже знаю, за кого».
«Я проклинаю день, когда согласилась пойти с вами», — сказала она. «Во что вы меня втянули? В дыру без rinlen и несколько полуголодных диких дворфов. Как вы могли не сказать мне, что здесь нет rinlen? Что здесь есть конфликт».
Йорвиг поднял брови.
«Какая неразбериха», — сказала она. Её глаза сузились над вуалью. «Лучше быть одной в Глубоком Вырезе». Она посмотрела сначала на старшего брата, затем на остальных. «Вы обманули меня и, тем самым, обесчестили себя».
«Мы не говорили ничего ложного», — сказал Грил.
«Вы скрыли правду!»
«Мы хотели как лучше для тебя».
«Пощадите меня», — резко сказала она. «Вы все попали в эту ситуацию по собственной глупости. Я одна была обманута. Решение за мной». На видимой части её лица появился румянец. «Хобблфут и Слэджфист. Покажете ли вы себя достойными?»
«Я позволю тебе решить», — сказал Слэджфист. «Я не знал, что они обманули тебя». Взгляд Оникс перешёл на Хобблфута.
«Простите. Я не знал, что они приведут тебя сюда. Я позволю тебе решить», — сказал Хобблфут.
«А остальные?» — спросила Онникс.
Они пробормотали своё согласие.
«Чаргрим помог вам пережить зиму, хотя вы и стали лишь кожей да костями. Если бы не его дурацкие попытки сорвать голосование и вызвать хаос…» — на этих словах она бросила на Йорвига ледяной взгляд из-под суженных глаз, — «он бы победил на голосовании и избежал этой сцены. Возможно, это делает его неподходящим. Никто из вас не сказал мне правды о том, что привело к этому глупому спору, как будто я какая-то gilna…» Она вздохнула. «Может, я должна быть rinlen».
На мгновение в её глазах и в складках бровей мелькнуло наслаждение. Она дала этому моменту повиснуть, пока Йорвиг не осознал с шоком, как именно она поставила их в зависимость от неё. Но момент прошёл.
«Пусть Чаргрим продолжит быть rinlen. По крайней мере, пока мы живы. И закончим с этим».
«Если Чаргрим помнит свою клятву», — сказал Хобблфут, встречая взгляд Йорвига. Напоминания Йорвигу не требовалось. Клятва не раз приходила ему на ум со вчерашнего вечера. Но этот бред должен был закончиться. Он сделал всё, чтобы не смотреть на Оникс.
«Я сожалею о своей роли в этом безумии,» — сказал Йорвиг. «Простите меня. Я сдержу свою клятву.»
«Что ж,» — ответил Хобблфут. «Тогда я согласен.»
Так и решили. Традиционные клятвы были принесены.
После неловкой паузы Йорвиг сказал: «Ну что ж, у нас ещё осталось время для работы сегодня.»
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
http://tl.rulate.ru/book/117075/4650996
Готово:
Использование:
