Выпив тыквенного сока и немного поиграв с кошкой в кабинете, Антони отправился наблюдать за отработкой Пэнси.
Стоял погожий денёк, редкий для этого времени года. Звёзды мерцали на тёмном небосводе, серебряный лунный свет заливал Хогвартс целиком. Антони немного подождал у подножия башни и, услышав, как Профессор Синистра объявила об окончании урока, вскоре различил доносившиеся из коридора шаги и голоса. Он посторонился, пропуская учеников, и услышал, как Драко Малфой сказал:
− Да она просто невыносима.
− Точно, – поддакнула парочка громил, вечно державшихся за его спиной.
− Как будто этот Антони может с ней что-то сделать, просто позорище. Забыла, что ли, из какой она семьи…, – продолжал Драко Малфой, – Хотя отец и велел мне не предпринимать никаких действий… Похоже, за Антони кто-то серьёзно стоит и очень хочет защитить его, – он внезапно перешёл на приказной тон: – Вы меня слышали? Никаких действий!
− Хорошо, Драко, – ответили громилы в унисон.
Малфой довольно кивнул и задумчиво произнёс:
− Интересно, что это за тайна такая. Отец сказал, что и сам не знает… Или просто не хочет говорить мне.
Они прошли мимо Антони и скрылись вдали.
Другие слизеринцы, завидев Генри, мгновенно поменялись в лице – лёгкая улыбка исчезла, сменяясь натянутой вежливостью. Торопливо поздоровавшись с ним, они тут же опустили головы и поспешили удалиться, словно боясь, что он превратится в огнедышащего дракона и спалит их мантии дотла.
Когда почти все разошлись, Антони поднялся по винтовой лестнице, ведущей в Астрономическую башню. На полпути он столкнулся с Профессором Синистрой. Она держала в руках учебник и, кивнув, как ни в чём не бывало, бросила:
− Паркинсон всё ещё наверху.
− Спасибо, Профессор, – ответил Антони и, уже поравнявшись с ней, услышал тихое:
– Отличная работа.
Он было решил, что ослышался, и, остановившись, обернулся. Профессор Синистра уже удалялась прочь лёгкой походкой.
Пэнси Паркинсон стояла на верхнем этаже Астрономической башни и ветер трепал полы её мантии. Над её головой мерцали звёзды. Ночь сегодня была холоднее, чем та, когда Трейси Дэвис застряла здесь же, скованная магическими Кандалами, но и значительно светлее.
Антони кивнул:
− Добрый вечер, мисс Паркинсон.
− Добрый вечер, Профессор, – сквозь зубы ответила Пэнси.
Генри бросил на неё взгляд и понял, что она стискивает зубы не от злости, а чтобы не выдать голосом дрожь, пробиравшую её от холода.
− Вообще-то, я имел в виду окна на нижних этажах башни, но крыша – тоже неплохо, – сказал Антони. – Что вы больше хотите помыть – окна или пол?
Судя по выражению лица Пэнси, ей не хотелось мыть ни то, ни другое, но она без колебаний ответила:
− Пол, Профессор.
Антони кивнул, превратил в метлу неизвестно откуда взявшуюся ветку – возможно, это сама Гремучая Ива её ему подкинула – и протянул Пэнси, изо всех сил пытавшуюся совладать с дрожью.
Та, словно испытав облегчение, приняла метлу и принялась подметать пол у себя под ногами и у ног Антони.
Она водила метлой из стороны в сторону, почти не прилагая усилий, словно та сама должна была собирать листья, ветки, совиные перья и пыль. Антони, прислонившись к дверному проёму, был вынужден напомнить:
− Было бы проще смести всё в угол.
− Я не буду этого делать, – дерзко заявила Пэнси.
«Это и так понятно», подумал он.
Антони забрал у неё метлу, пару раз продемонстрировал, как нужно делать, и вернул обратно:
− Попробуйте ещё раз.
Пэнси лениво взмахнула метлой.
− Не буду.
− Что ж, – с сожалением произнёс Антони, – тогда займёмся окнами. Уверен, в этом у вас есть опыт.
Он не ожидал, что и без того бледное лицо Пэнси станет ещё белее.
− Простите, Профессор Антони, – тут же выпалила бледная первокурсница. – Я научусь.
Она принялась яростно орудовать метлой, и та заскребла по каменному полу. Девочка не подметала, а словно пыталась вычистить зубы Астрономической башне.
Антони наблюдал за ней какое-то время, а потом спросил:
− Почему вы так не хотите мыть окна?
Пэнси промолчала. Скрежет метлы по полу стих.
− Вам было неприятно на прошлом наказании? Нет, – Антони вгляделся в её лицо, пытаясь угадать ответ. – Вам не нравятся окна? Тоже нет. Вы особенно ненавидите мыть окна Астрономической башни?
Лицо Пэнси побелело, губы её плотно сжались, словно перед ней возникло ужасное чудовище, и она не знала, заметило оно её или нет.
− Если я сказал что-то, что вас напугало, прошу прощения, – мягко проговорил Антони. – Вы боитесь высоты, Паркинсон?
Из глаз Пэнси хлынули слёзы. Замёрзшая и испуганная девочка, вся дрожа, прокричала:
− Я не боюсь высоты!
− Боязнь высоты – это не плохо, – произнёс Антони. – Я, конечно, не говорю, что это хорошо, но есть вещи, которые нельзя назвать ни плохими, ни хорошими. Боязнь высоты – как раз из таких.
Пэнси быстро смахнула слёзы и процедила сквозь зубы:
− Я… не… боюсь… Высоты.
− Хорошо, мисс Паркинсон, – ответил Антони.
Пэнси расплакалась ещё сильнее, и вскоре стало непонятно, то ли она дрожит от холода, то ли задыхается от слёз.
Антони, тихонько вздохнув, забрал у неё метлу и присел на корточки:
− Паркинсон, всё в порядке.
− Да что вы понимаете! – сквозь рыдания воскликнула Пэнси. – Вы… Вы… Любитель магглов! Я не должна… Я не могу… Я не буду бояться высоты!
− Почему? – недоумённо спросил Антони. – У каждого есть страхи. Бояться – это нормально.
Пэнси глубоко вздохнула:
− Я должна беспокоиться о том, как бы не посрамить свою семью. Я должна беспокоиться о том, чтобы другие не портили репутацию Слизерина. Я должна беспокоиться о том, чтобы найти себе подходящего мужа. Я должна беспокоиться о продолжении рода, – на этих словах она снова не смогла сдержать слёз. – А не… Не… бояться высоты! Мне… Драко… всегда нравился квиддич!
− Боже мой, – прошептал Антони. – Ну-ну, всё хорошо, у каждого есть страхи. Уверяю вас, ваши родители, все члены вашей семьи, все ваши однокурсники, учителя и персонал школы – все чего-то боятся… И, возможно, это что-то не такое уж и благородное.
− Я веду себя как… Как трусливая… Маггла! – всхлипнула Пэнси.
− Потому что между вами не так уж много различий, Паркинсон, – серьёзно ответил Антони. – Все люди от рождения испытывают одинаковые эмоции. Это заложено не только в наших душах, но и в плоти и крови. Ты борешься со страхом не в одиночку, мы все этим занимаемся.
Глядя на заплаканное красное лицо слизеринки, он вдруг почувствовал облегчение.
Она ещё не безнадёжна, её ещё не до конца поглотила идеология Слизерина… Она всё ещё умеет плакать.
http://tl.rulate.ru/book/114294/4436403
Использование:
