Том 1. 038. У артиста есть проблема (часть 2)
Шэнь Тан в который раз хотел подскочить и сделать Ци Шаню трепанацию черепа, но, учитывая, что между ними всё ещё сохранилась капля дружбы, он сдержался. Он сдерживая гнев сказал:
— Хм, почему ты злишься? Я так хорошо рисую...
Ци Шань: «...»
Теперь он был уверен.
У юного господина Шэнь вкусы не такие, как у нормальных людей.
Они смотрели друг на друга, ни один не хотел уступать, пока Ци Шань не начал сжимать виски от головной боли, он отвёл взгляд от уверенных, полных решимости глаз Шэнь Тан. Он видел самоуверенных людей, но такого ещё не встречал.
Понимая, что барьер в общении влияет на его эффективность, Ци Шань решил действовать «окольными путями». Он указал пальцем на картину Шэнь Тан на столе, его голос был серьёзен, он задал убийственный вопрос:
— Даже если ты хорошо рисуешь, этот артист не сможет оценить твоё искусство, получишь ли ты плату?
Шэнь Тан, словно очнувшись от сна: «...»
Да, заказчик должен быть доволен, иначе никак.
Он посмотрел на Ци Шань с сомнением, будто спрашивая:
— Откуда ты знаешь, что этот артист, как и ты, не понимает... не ценит моё искусство?
Шэнь Тан проглотил слова «неправильное чувство прекрасного».
Он не боялся Ци Шань, не хотел с ним спорить, он просто сдержал своё мнение из-за уважения к заказчику (плате).
Ци Шань глубоко вздохнул, натянуто улыбнулся и сказал с сарказмом:
— У простых людей вкус к прекрасному примерно одинаковый.
У юного господина Шэнь взгляд совсем не такой, как у всех.
Но Шэнь Тан проигнорировал «глубокий смысл» слов Ци Шань, он задумался, кивнул, на его лице отразилась доля сожаления, он вздохнул:
— Чем выше мелодия, тем меньше тех, кто её понимает, вот так и бывает, что «трудно найти созвучие».
Он искренне покачал головой.
Ци Шань, почти потерявший дар речи: «...»
Шэнь Тан с тревогой посмотрел на две картины на столе, сжал переносицу:
— Что же делать... как я объяснюсь с заказчиком, то есть, с артистом? Я не могу рисовать так, как ты.
Ци Шань спросил:
— Ты подписал с хозяином контракт?
Если контракта не было, то можно просто отказаться от работы, в худшем случае пострадает репутация, потом будет труднее получить заказы, но юный господин Шэнь не зарабатывает на жизнь переписыванием книг и рисованием, значит, пусть будет, как будет.
Но Шэнь Тан сказал:
— Я уже подписал контракт.
Он уже получил аванс.
Шэнь Тан достал свой маленький кошелёк, высыпал из него два десятка серебряных монет, Ци Шань смотрел на него всё более сложным взглядом — кто дал ему смелость брать заказы и получать аванс, не имея таланта? Теперь всё пропало, интересно, как юный господин Шэнь выкрутится.
— Что же теперь делать?
Хотя Шэнь Тан всё ещё считал, что рисует отлично — ведь это было его ремесло, как можно его унизить парой слов Ци Шань — но он всё же беспокоился, что даже если он хорошо рисует, заказчик может не захотеть платить.
Он неуверенно сказал:
— Может, стоит попробовать поговорить с артистом? Может, он из тех редких людей, которые не из этого мира, и он может оценить моё искусство!
Ци Шань: «...»
Люди, не из этого мира, которые могут оценить его искусство?
Ха-ха-ха, лучше ему поспать.
— Если ничего не получится...
Шэнь Тан хотел сказать: «Если ничего не получится, всё равно нужно попробовать, если они будут бить, то в итоге непонятно, кто кого побьёт», как одновременно Ци Шань произнёс:
— Если ничего не получится, я нарисую за тебя, чтобы ты отчитался, нам нужно вести себя скромнее в Сяочэне, не стоит создавать проблем, если можно их избежать.
— ...Хорошо, за эту работу я заплачу тебе, как и за себя. Но нужно предупредить хозяина, что художник сменился, нельзя же так использовать тебя. — Шэнь Тан не возражал, он легко согласился. — Я расскажу тебе о внешности и манерах этого артиста.
Ци Шань: «...»
Бог знает, сколько лет он не занимался этим делом, если честно, то даже в самые тяжёлые времена он рисовал не так часто.
Ци Шань негодовал в душе, но уши его внимательно ловили слова Шэнь Тан, не упуская ни одной детали, одновременно он мысленно строил композицию.
Слава богу, юный господин Шэнь, хоть и рисует не очень, но у него хороший язык, он ясно и чётко излагает свои мысли, он внимателен к деталям.
Он мог представить себе внешность, манеры, черты лица и характер этого артиста, только по его описанию, теперь он всё понимал.
Но...
Ци Шань уловил одну деталь.
— Ты сказал, что артист был недоволен тобой?
Шэнь Тан поправил его, серьёзно сказал:
— Сначала он был недоволен, но разве моя внешность не обманчива? Он, вероятно, думал, что я молод, и мои навыки рисования хуже, чем у других, более опытных художников, но потом он увидел моё мастерство и дал мне работу.
Ци Шань:
— Он увидел, что у тебя есть «душа речи».
— Душа речи — и «мастерство» — это совершенно разные понятия.
К тому же, есть ли у юного господина Шэнь «мастерство»?
Шэнь Тан махнул рукой:
— Всё равно, всё равно.
Ци Шань спросил:
— Как артист мог с первого взгляда понять, что твой почерк — это «душа речи»? Это странно.
Шэнь Тан не сомневался:
— Что тут странного? Он ведь знаменитость в «Сянгугуань», будущая звезда, он общается с разными людьми, среди них есть люди с «душой речи», разве это удивительно? Неужели ты хочешь сказать, что у этого артиста тоже есть «душа речи», поэтому он узнал меня?
Проведя некоторое время в этом мире, он знал, что даже самая низшая «душа речи» превосходит обычных людей. Если только она не была разрушена или не произошло какого-то стихийного бедствия, то в нормальных условиях она не могла бы опуститься до такого уровня. Этот артист не выглядел так, будто он из таких.
Ци Шань не мог понять, что не так, он спросил:
— Ты сказал, что он предоставил тебе кисти, тушь и бумагу?
Шэнь Тан ответил:
— Да.
Он потёр переносицу, попросив Шэнь Тан ещё раз описать фаворита. Оба описания совпадали дословно, но он всё ещё не мог найти источник своих сомнений.
Шэнь Тан, скрестив руки на груди, наблюдала за тем, как он хмурится, погруженный в раздумья, и недоумевала:
— Юаньлян, чего ты боишься?
Ци Шань:
— Не боюсь, а не люблю неизвестность.
Или, скорее, не любит чувство, когда находишься в самой гуще событий, но не знаешь всей картины. Он интуитивно чувствовал, что с тем фаворитом что-то не так, и пока не получит ответа, это будет его мучить.
С точки зрения Шэнь Тан, это был приступ обсессивно-компульсивного расстройства.
Видя, насколько он серьезен, Шэнь Тан сказала: «Если с ним действительно что-то не так, то, возможно, подсказка кроется в том, что он специально подчеркнул, что нужно использовать его чернила, бумагу и кисти».
Слова словно разбудили его ото сна.
Ци Шань внезапно вспомнил что-то, вытащил из стопки лист бумаги, то поднёс его к огню, чтобы подсушить, то полил водой, чтобы что-то проявилось.
Шэнь Тан просто наблюдала за его «безумием».
Через некоторое время она напомнила:
— Может быть, это связано с языком-духом?
http://tl.rulate.ru/book/109723/4134672
Использование:
