Рядом с чашкой и перчатками лежал свёрток, обёрнутый в коричневую бумагу, и Люциан не мог определить его форму.
Алена сидела слева от него, её взгляд метался между взъерошенным Люцианом и хорошо причесанным Дессидусом.
Наконец, женщина заговорила.
— Мой мальчик… — начала Алена, но, сглотнув, поправила себя: — Люциан. — Она глубоко вдохнула и выдохнула. — Император свидетель, я всегда любила тебя, всегда заботилась о тебе. Но ты в таком возрасте, когда правда… ты заслуживаешь знать правду…
Люциан моргнул.
— Правда? Что вы имеете в виду?
Алена моргнула, и прежде чем заговорить, зажмурилась и отвернулась.
— Мама? — спросил Люциан, встревоженный её внезапной болью. Его слова лишь вызвали всхлип у теперь уже молчаливой женщины.
— Дессидус… пожалуйста, — прошептала Алена.
Крупный мужчина, одетый в свою официальную одежду, вздохнул. Выпрямившись в кресле, он посмотрел на молодого Люциана.
Мальчик, услышав просьбу Алены к большому мужчине, сосредоточил своё внимание на Дессидусе.
Глаза Люциана время от времени переключались на Алену, тревога поднималась по его спине.
— Какая правда? — думал он. — Узнали ли они о том, как я возился с друзьями? — Что такое правда? — Может, они знают о…
— Правда, Люциан, — голос Дессидуса стал более грубым и серьёзным, чем когда-либо прежде, — это то, что Алена не твоя мать.
Люциану потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать эти слова. Чувство, похожее на удар, сбило его с ног.
Прежде чем он смог заговорить или найти слова для выражения внезапной и яростной путаницы, Дессидус продолжил.
— Ты родился у знатной дамы Гелиоса, Люциан. Я был её верным слугой и помощником. Алена была акушеркой.
Дессидус сделал глоток чая.
— Твоя мать, леди Велис, умерла при родах, Люциан. Усилие, чтобы привести тебя в этот мир, слишком сильно истощило её тело.
Руки Люциана задрожали.
Алена была…
Алена…
Его мать…
Его мать умерла.
Алена не…
— Мой отец? — Люциан закрыл глаза. — Что с ним случилось?
Дессидус зарычал.
— Чем меньше о нём сказано, тем лучше, — тон Дессидуса был полон злобы и ярости, даже когда он продолжал, это чувство только усиливалось.
— После встречи с твоей матерью он больше не появился, никогда не вернулся. Даже когда она стала явно беременной, твой отец не явился. Я никогда не встречал этого подлеца.
Дессидус снова вздохнул, его ярость несколько утихла.
— Рождение ребёнка вне брака было презираемо знатью Гелиоса. Настолько, что она отрицала, что когда-либо спала с мужчиной… но когда ты появился, она отказалась тебя терять.
Дессидус подвинул сверток через стол.
Люциан только смотрел на него.
Его рот не мог произнести слова.
Дессидус, казалось, ещё не закончил говорить.
— Твоя мать была Гарриет Велис, первенцем губернатора Гелиоса. И это она приказала охранять тебя задолго до твоего рождения, и как её верный слуга, я оберегал тебя, — он указал на теперь уже заплаканную Алену.
Люциан встретил взгляд своей… не-матери и почувствовал боль глубоко в груди. Какое это было чувство, он не мог сказать, но ему это не нравилось.
— Алена согласилась растить тебя, вдали от улья и опасностей, которые бы тебе грозили при рождении.
Люциан выбежал за дверь, прежде чем двое успели моргнуть.
— Мальчик! — крикнул Дессидус, но мягкая рука удержала его в кресле.
— Всё в порядке, — пробормотала Алена, ослабив хватку на запястье крупного мужчины. — Если он не вернется до заката… Остус будет знать, где его найти.
Она отпустила руку Дессидуса и обмякла в кресле настолько, насколько могла себе позволить.
Мир в тот момент казался невероятно тяжёлым на её плечах.
— С ним всё будет хорошо, — тихо сказал ей Дессидус.
— Я знаю, — Алена улыбнулась, слеза заблестела в её глазу, — я только желаю ему всего самого лучшего.
Дессидус встал, задвинув кресло, и устремил взгляд на Алену, которая не имела сил встретиться с глазами верного слуги.
— Моя леди была права, выбрав тебя, Алена Иналик. Люциан вырастет достойным человеком.
Акушерка и фактическая мать Люциана не смогла смотреть на него, когда он уходил, мягко закрыв дверь за собой.
Дессидус вернулся в город-улей к своим обязанностям в доме Велисов.
Алена оставила свёрток нераспечатанным и нетронутым. Он принадлежал Люциану. Только он мог его открыть.
Титос и Ванелла одновременно подняли глаза, когда Люциан выбежал из дома.
Они также заметили, как он проигнорировал громкий крик «Мальчик!», когда побежал к ним.
Два маленьких озорника были ближайшими друзьями Люциана. Почти все в их фермерском сообществе знали этих двух неродственных детей как «Близнецов».
Не из-за физического сходства, а потому, что они всегда делали всё вместе. В конце концов, год назад они втянули золотого мальчика, Люциана Иналик, в свои ежедневные проделки.
Титос Эртак был сыном работника фермы, жившего всего в нескольких полях от дома Люциана. Он был низким мальчиком, но крепким и мускулистым. Несколько усиков торчали у него на губе, несмотря на его юный возраст тринадцати лет. Его фиолетовые глаза были такими же, как у его матери, женщины, уже не живущей.
У него в жилах текла кровь Кадии, и, несмотря на желания отца, он планировал присоединиться к Имперской гвардии в следующем наборе.
Почти на полголовы выше будущего капитана гвардии была Ванелла Кастелий. Её длинные чёрные волосы всегда были собраны в пучок, открывая карие глаза и небольшие шрамы под ними. Она была старше всех троих, четырнадцати лет, и держалась с достоинством и грацией. Её мать была бригадиром участка полей, соседствующего с теми, где работали Люциан и Титос.
Если бы не дружба с двумя мальчиками, она, скорее всего, выросла бы, чтобы занять ту же должность, что и её мать. Но теперь Ванелла планировала присоединиться к Титосу. Вместе они собирались служить человечеству среди звёзд, спасать людей и стать героями Империума.
Эти мысли не были актуальными в тот момент. Самый младший из их небольшой группы мчался через поле, исчезая среди высоких трав.
— Люциан! — крикнула Ванелла вслед мальчику, когда Титос рванул за ним. Она выругалась себе под нос и побежала следом.
Поля были длинными и всё ещё росли. К счастью для двух преследователей, они едва успевали держать его в поле зрения.
Они знали, куда он направляется.
Старик Кранног жил на относительно небольшом участке земли.
На его территории действительно была небольшая часть, которая не принадлежала знатным людям Гелиоса.
Его семья владела этим участком.
Говорят, что семья старика Краннога сражалась гордо и доблестно во время вторжения на Гелиос. По преданию, предки старика сражались до последнего, обеспечивая защиту Гелиоса и безопасность одного из членов семьи Велис.
Проклятые ксеносы обратились в бегство, оставив молодого мальчика хозяином дома.
Эта жертва была вознаграждена участком земли и правом выращивать на нём всё, что пожелает уцелевший — дед старика.
Последний Кранног в то время выбрал дерево.
Яблоню.
Плодовое дерево, которое будет стоять веками, обеспечивая пищей не только свою семью, но и соседей и сообщество.
Дерево стало символичным для многих. У его подножия ухаживали за небольшим святилищем Императору, и многие могли приходить и молиться.
С годами оно выросло, возвышаясь над небольшим домиком Кранногов. Его большие ветви и сучья смело тянулись к небу, сочные красные плоды свисали со всех сторон.
Многие работники приходили и просили старика разрешить им отдохнуть в тени дерева.
В бескрайних просторах полей такая редкость, как тень, была большой ценностью.
Но старик чаще всего отказывал.
Однако у него была одна слабость.
Невинные глаза детей всегда разрушали его грубый облик. В дни молитв или отдыха многие дети могли быть замечены, карабкающимися по дереву, смеющимися и играющими в его тени.
Титос и Ванелла потеряли Люциана в полях. Но они знали, где он. Они увидели его, когда подошли к дому Краннога.
http://tl.rulate.ru/book/108090/4298027
Готово:
Использование:
