— И вас бросят к ним, последний вздох умирающего Бога.
На краю Сегментум Темпестус, на агро-мире Гелиос, что-то произошло.
Что-то… прекрасное.
В покрытом завесой регионе галактики, на бескрайних полях и просторах, в маленьком домике, столь отдаленном от перенаселенной вселенной, снова дарована была жизнь.
— Мальчик, — выкрикнула акушерка, осторожно укачивая крошечное существо, — это мальчик, моя…
Мать была мертва. Акушерка подняла глаза и поняла это. Мягкая улыбка на лице Леди была почти жуткой, учитывая, что её грудь больше не вздымалась и не опускалась, а кожа стала ещё более бледной и призрачной.
Её глаза больше не удерживали фокус. Роды были тяжелыми.
Это был труд, который силы вселенной старались предотвратить. Но ребенок родился, живой, дышащий и осознанный.
И, как будто чувствуя отсутствие матери, младенец начал плакать.
Инстинктивно акушерка начала укачивать его, пытаясь успокоить. Постепенно, но верно, громкие крики мальчика утихли, его маленькие легкие больше не могли издавать звук. Спокойные голубые глаза смотрели на акушерку с отсутствующим любопытством, крошечная рука уверенно тянулась к ней.
— Мне очень жаль, маленький, — мягко сказала она, стараясь не испугать новорождённого. Слеза начала наполнять её глаза, когда она добавила: — твоя мама любила тебя.
Она не знала, почему нужно это уточнить, но слова сами собой пришли на ум.
— Давай-ка мы тебя почистим, хорошо? — спросила она риторически, перенося его в другое место в маленькой квартире улья.
Когда младенца почистили и одели, он взглянул в угол комнаты.
Его глаза были устремлены на пространство, освещенное свечами. Свечение исходило от святилища, посвященного Богу-Императору.
Владыке Человечества. Покровителю расы, находящейся под постоянной угрозой уничтожения.
Человечество всегда было в опасности.
Миллионы миров осаждались и уничтожались, миллиарды погибали от хаоса и зла вселенной. Не защищённое Императором, заключенным в Золотую Гробницу, человечество сталкивалось с вымиранием каждое мгновение своего существования. Интриги зла направляли их уничтожение.
Но Боги Хаоса не были единственными, кто влиял на Галактику.
— Вот так, — акушерка улыбнулась, — весь чистенький. Младенец моргнул на неё, издавая только мягкое бульканье.
Его звали Люциан, и когда ему исполнилось пять лет, он чувствовал себя свободным.
Алена позволяла ему играть в эти дни. Последние дни недели. Три восхода и заката солнца перед тем, как он отправлялся помогать в полях.
Когда он не работал, Люциан наслаждался травой вокруг своего дома. Тихий покой был удивительно умиротворяющим.
Даже если уродливый серый город, выплевывающий дым и пары на горизонте, старался испортить его вид.
Дерево, на котором он сидел, не было достаточно высоким, чтобы видеть город.
Его изогнутая ветвь позволяла видеть только крышу дома. На своей любимой ветке, расположенной на самой высокой точке, он сидел спиной к городу.
Потому что, хотя он едва мог видеть через серую крышу, вид был стоящим.
Поля золотой пшеницы и тростника, убираемые круглый год благодаря чрезвычайно благоприятному климату Гелиоса.
Свежий воздух, едва пропитанный дымом города, успокаивал Люциана.
Он качал ногами, наслаждаясь всем этим.
Он был свободен.
В восемь лет Люциан был быстрым.
Его короткая коса скользила по тростнику, идеально срезая необходимый материал. Вокруг него многие другие трудились под тёплым солнцем. Это был их долг.
Когда прохладный ветерок проносился по бескрайним полям, к Люциану донёсся голос. Знакомый голос.
— Император не мог бы пожелать себе лучшего и умного работника на ферме.
Остус Барроу. Один из многих бригадиров полей, его наблюдательный глаз следил за лентяями и общей ленивостью.
Люциан любил его.
Большой лысый человек с густой бородой часто приходил к ним домой, разговаривал с Аленой, даже помогал с его обучением.
Иногда он оставался на ночь и водил Люциана на работу в поля по утрам. Именно Остус рассказал ему об Императоре. Владыке Человечества.
Герое человечества, который сидел на Золотом Троне Терры, однажды…
— Ну-ну, Люциан, не время мечтать, — Остус прошёл мимо, оглядывая его сбор урожая. Большой человек коротко проверил свой датапад, который он носил с собой. Люциан услышал жужжание личного сервитора, который документировал сбор урожая.
— Трибут скоро, и мы не можем быть зерном короче, — заметил Остус, уходя вниз по рядам золотых полей.
Имперский Трибут. Это была плата мира Люциана, Гелиоса, Империуму. Как сказал Остус, «гвардии нужно есть».
Люциан любил думать, что он делает свою часть. Работая на этих полях, он косвенно помогал в тысячах войн и кампаний, развернутых по всей вселенной.
Алена и Остус учили его об этой вселенной, о том, какая она жестокая и безжалостная.
Только смелые мужчины и женщины Имперской Гвардии могли защитить их от этих угроз.
Ксеносы.
Инопланетные чудовища, которые хотели только убить всё человечество. Люциан возобновил резку.
Он не хотел, чтобы человечество погибло… он не хотел, чтобы Остус умер, или Алена… или кто-либо из работающих на полях.
— Гвардии нужно есть, — пробормотал он себе, ускоряя работу. Коса рассекает воздух.
В любом случае, сегодня должен был прийти Дессидус. Люциан улыбнулся.
Просто думая о вкусной еде, которую принесёт Дессидус, ему становилось тепло. Он потрудится в поте лица, а затем наестся перед сном.
Идеальный день. ...маленький Люциан не подозревал, что за ним наблюдают. Глаза, без фокуса и тусклые, с блеском, который можно сравнить с мёртвым человеком…
Этот работник в конце концов вернулся к своей задаче, но если кто-то обратил бы внимание, они бы увидели, что он время от времени украдкой поглядывал на мальчика.
К тому времени, когда кто-то заметил бы необычное внимание мужчины или тихий шёпот слов под его дыханием… было бы уже слишком поздно.
— Люциан! — призыв был тихим, но донёсся через небольшое строение. В двенадцать лет молодой Люциан начинал формироваться в того мужчину, которым он станет.
Трудягой полей, чтобы в конечном итоге занять место Остуса, когда тот станет слишком стар. И хотя Люциан был молод, многие, кто работал так далеко от города, видели правду своими глазами.
Мальчик рос хорошо, и если он продолжит этот путь, его будущее будет спокойным и мирным.
Стройный и сильный, Алена могла только представить, что он начинает перенимать некоторые черты своего отца. Его добрая улыбка была от матери.
Та же самая улыбка ворвалась в дверь и метнулась в гостиную, где Алена сидела с Дессидусом.
— Да, мама? Добрый день, Дессидус! — выпалил он, тяжело дыша после своего безумного броска внутрь.
Такой преданный мальчик. Шепот в её разуме исходил из места, куда она редко решалась заглянуть.
«Но он ведь не твой сын… правда?»
И яма в её животе сжалась. День наконец настал, казалось. Мальчик не хотел сделать это труднее для неё, совсем нет.
Алена знала, что однажды ей придётся рассказать ему. ...она просто не думала, что это придётся сделать сегодня.
Дессидус взял на себя бразды разговора на момент.
— Добрый день, Люциан, — он сделал глоток из чашки чая, приготовленной Аленой для всех, — может быть, тебе стоит присесть, мой мальчик… Алене нужно что-то тебе сказать.
Акушерка взяла себя в руки, даже когда сверкающие глаза радости сменились лёгким недоумением. Он оторвал взгляд от неё и сел напротив двух взрослых за другой конец стола.
Маленькая гостиная дома служила также кухней. Этот разговор велся за простым деревянным столом с небольшим количеством стали. Он был усыпан тарелками и предметами, благовониями и свечами.
Дессидус сидел во главе стола, его обычная сумка со свитками и пергаментами лежала у его ног. Его перчатки лежали рядом с чашкой.
http://tl.rulate.ru/book/108090/4298025
Готово:
Использование:
