Глава 48. В сомнениях и растерянности
У Гаолян глубоко задумался, Сяо Ючэнь не проявлял волнения. Оно в целом стерлось из его мыслей. Такое часто случается: некоторые вещи кажутся трудными, невыполнимыми, но стоит только приступить к делу, и они оказываются вовсе не такими уж и сложными.
Именно так чувствовал себя сейчас Сяо Ючэнь. Он думал, что переговоры с У Гаоляном как равным будут выматывающими, но в реальности переживал совсем не так сильно, как ожидал.
– Я помню, как увидел тебя впервые: тебе было шесть-семь лет, всего-то такого роста, – У Гаолян обозначил высоту жестом и продолжил немного сентиментально: – Тогда ты следовал за Цзи’анем* как привязанный и он сказал тебе прочитать стихотворение. Ты выпятил грудь и произнес стихи с необыкновенным ритмом и гармонией, смотреть приятно. Ты так быстро вырос…
*п/п домашнее имя отца Сяо Хуая, отца Сяо Ючэня
При упоминании отца Сяо Ючэнь ощутил укол ностальгии. Хоу Юннин скончался два года назад, прошлое потихоньку обращалось в воспоминания. Но все же от каждого его упоминания на сердце становилось тепло и самую чуточку тяжело.
– Ты льстишь мне, дядя, – сказал Сяо Ючэнь вслух.
У Гаолян махнул рукой, отметая его слова.
– Хотя мы с Цзи’анем были не самыми близкими друзьями, мы хорошо ладили. Твоя бабушка и бабушка Цзинъюнь по матери крепко дружили, оттого ты вас и помолвили. Я был так счастлив и доволен, когда это произошло. Когда она вчера пришла ко мне и сказала, что ты хочешь расторгнуть помолвку, я был поражен. Племянник, что такого сделала Цзинъюнь, что расстроило тебя и жену Цзи’аня? Я позабочусь, чтобы она исправилась.
Сяо Ючэнь погрузился в воспоминания об отце, но последние слова У Гаоляна вернули его в реальность. Он взял чашку и сделал глоток, заметив для себя, что стоит быть осторожным, разговаривая с таким старым лисом, иначе легко запутаться.
У Гаолян начал с того, что сыграл на его чувствах к отцу, перешел к их помолвке с Цзинъюнь, но ни словом ни упомянул о случившемся в храме Чунгуан. Сяо Ючэнь был уверен, что если он попытается что-то объяснить, у У Гаоляна найдется ответ на каждую его фразу.
Это немного разозлило Сяо Ючэня. Если бы здесь были его отец или мать, посмел ли бы У Гаолян вести себя точно так же? Нет, наверняка он начал бы с извинений!
Дважды повторив про себя мантру «не высказывай ни гнева, ни радости», Сяо Ючэнь с четким стуком опустил чашку на стол и посмотрел прямо на У Гаоляна.
– Дядя, что касается причин разрыва, лучше тебе спросить у второй барышни У. Она настояла на этом. В храме Чунгуан случилось многое…
Он сделал вид, будто затрудняется говорить дальше, и У Гаолян напрягся. Он не ожидал, что в разговоре Сяо Ючэнь не последует за ним. Похоже, молодой господин поместья хоу все-таки повзрослел. Мужчина вздохнул, словно был совершенно измотан.
– Это все оттого, что я не уделял должного внимания дисциплине. И мне стыдно говорить о тех… инцидентах в храме. Племянник, я надеюсь, ты сможешь удержать это в тайне, иного женщины из моей семьи могут и не пережить.
– Дядя, а что же именно случилось в храме Чунгуан? – спросил Сяо Ючэнь, позволив гневу отразиться на лице. – Если целью в тот день был я… я содрогаюсь от этой мысли. В конце концов, люди из твоего поместья искали именно меня. Дядя, не разозлился бы ты, случись такое с тобой?
У Гаолян не сразу нашел, что ответить. Он собирался извратить ситуацию, ссылаясь на моральные устои женщин своей семьи, но Сяо Ючэнь напрямую сказа о заговоре против себя. Что можно на это ответить?
Подождав, Сяо Ючэнь продолжил:
– С тех пор, как наш отец скончался, мы с моим младшим братом находимся в сомнениях и растерянности. Наше поместье уязвимо, но никогда бы я не подумал, что даже ты, дядя, решишь воспользоваться нашей слабостью.
– Племянник, я вовсе не то… Ты не так меня понял! – встревоженно заявил У Гаолян. Он никогда бы не признался, что хочет воспользоваться положением вдовы и сирот хоу: семья Лян была прекрасным примером, что так делать не надо.
– Дядя, происшедшее в храме Чунгуан расстроило и мою матушку. Даже сейчас она все еще пребывает в гневе. Нет причин больше скрывать, что было, в конце концов, ни меня, ни матушку это больше не трогает. Обсудим все, когда наши сердца не будут затуманены обидами.
У Гаолян несколько раз открыл и закрыл рот. Значение слов Сяо Ючэня было очевидно: если семья У хочет сохранить происшедшее в тайне, они первые должны уступить.
Внезапно ему вспомнилось, что семья Лян разнесла дворик вдовы хоу, за что вынуждена была уплатить тридцать тысяч таэлей. Серебром. Говорили, каждый камень в том дворе был благословлен лично верховным монахом храма горы Путуо. У Гаолян в это не верил, но этот рассказ так походил на ситуацию, в которой оказался сейчас он…
Ха!
Кто это сказа, что вдову и сирот легко запугать? Пусть присмотрятся: с поместьем хоу стало как бы не сложнее справиться, чем при жизни Сяо Хуая! Тот не был таким придирчивым и мелочным. Увы, семья У была, без сомнений, виновна, и могла только неохотно принять ответственность.
– Это все недостаток дисциплины, недосмотр с моей стороны, что принес тебе столько проблем, племянник, – согласился У Гаолян, качая головой. Что еще он мог сказать.
– Дядя, у матушки тяжко на сердце, мне нужно успокаивать ее, так что я не стану тебя задерживать, – Сяо Ючэнь поднялся, жестом указывая гостю на дверь. У У Гаоляна снова не было выбора, кроме как уйти, голова его тяжелела от дум.
Когда он скрылся, в комнату тут же вошли Чанфэн и Чанмин, восхищенно глядя на Сяо Ючэня.
– Молодой господин, вы невероятно впечатляете, – даже заметил Чанфэн.
– У вас манеры, как у госпожи, – добавил Чанмин. Сяо Ючэнь только вздохнул:
– Идем к матушке.
Его действия были частично спонтанными, но неожиданно эффективными, что подарило ему чувство некоторого самодовольства.
В Саду Светлой Гармонии Тан Шуи играла в маджонг с Цуйчжу, Цуйюнь и еще одной маленькой служанкой. Увидев сына, Тан Шуи жестом велела ему присоединяться к игре, и младшая служанка тут же встала, уступая ему место.
В последние годы маджонг стал популярной игрой, особенно среди благородных дам во внутренних дворах. Так как игру эту придумал знаменитый ученый, многие образованные люди высоко ее ценили. Сяо Ючэнь также научился играть в нее, когда она стала популярна, и весьма преуспел.
В прежней своей жизни Тан Шуи любила маджонг. Конечно, ей захотелось сыграть, когда сегодня Цуйюнь, прибираясь, нашла доску.
Сяо Ючэнь поглядел на костяшки, бросил «пять колец» на стол и начал пересказывать свой разговор с У Гаоляном.
– Молодец! – похвалила Тан Шуи, выслушав рассказ. Для первого столкновения с таким матерым старым лисом, как У Гаолян, то, что Сяо Ючэнь сумел одержать верх и не поддался на уговоры в самом деле заслуживало похвалы. – хорошая работа, воистину ты дитя, которое стоит учить дальше!
Сяо Ючэнь, обрадованный похвалой, был счастлив, как мышь в горшке с медом, но сохранил достойную позу, лишь позволив себе улыбнуться, и ответил:
– Все благодаря маминому обучению.
Видя, что он в восторге, но изо всех сил пытается сохранить самообладание, Тан Шуи не смогла удержаться от улыбки. Такой упрямый медвежонок был невероятно мил.
– «Три бамбука», – объявил Сяо Ючэнь, выставляя фишку, и Тан Шуи тут же со стуком подвинула свою.
– Маджонг!
http://tl.rulate.ru/book/103339/4405159
Использование:
