5 октября 1990 года, рассвет едва прокрался за горизонт, а в башне Гриффиндора, в мужском общежитии, уже бушевала внутренняя буря.
Просыпаться с моральными дилеммами для меня стало обыденностью. Они возникали словно призраки из тумана, то и дело застилая сознание, а затем растворяясь в утреннем свете. Иногда они преследовали меня во время бесконечных сессий в Skyrim, иногда подкрадывались, пока я лежал в ожидании сна. Но эта дилемма была иной. Сириус Блэк. Это имя вызывало во мне бурю эмоций – как светлых, так и мрачных.
Перевернувшись на спину, я уставился на бордовый потолок общежития, ощущая, как совесть начинает свою нелёгкую работу. С вздохом я покинул удобную кровать с балдахином. Зная о его невиновности, я мог бы попытаться освободить его, не позволяя страдать за чужие грехи. Но с другой стороны, это было не моё дело, разве не так? Я скривился от этой мысли. Как бы неприятно это ни было, но это была правда. Независимо от моего выбора, Сириус все равно обретет свободу. Мое восхищение его дерзостью, его стойкостью, выдержавшей десятилетия ада, не имело значения. Освободив его, я окажусь в руках более могущественных сил, к которым не был готов, и мир изменит свой предначертанный ход.
В глубине души я понимал, что это ложь. Истинная правда заключалась в том, что мир сбился с курса в тот момент, когда я проснулся. Последствия моего существования уже начали проявляться. Один из примеров – моя новоприобретенная подруга Кэти Белл. Верить в обратное было бы наивностью, глупостью. "Бабочка, взмахнувшая крыльями в одном уголке земного шара, меняет погоду на другом континенте, да?"
Насколько я знал, моё появление в этом мире уже могло изменить что-то важное. Например, ветер, вместо того чтобы дуть с востока, теперь шептал с запада, а Локхарт внезапно решил отказаться от преподавательской должности в Хогвартсе. В конце концов, я никогда не мог знать, как мои действия повлияют на мир, независимо от того, решил ли я следовать предначертанной судьбе. И в этом случае моё преимущество исчезнет. Ледяное чувство кольнуло под ребрами, распространяясь по всей груди. Насколько я знал, меня могли затащить в этот мир, чтобы я предстал перед каким-нибудь всемогущим существом, а затем, по его прихоти, сгорел, как фейерверк. Эта мысль пугала меня еще больше. Не успел я опомниться, как дыхание участилось, а сама мысль о том, что я не могу контролировать свою жизнь, привела меня в бешенство. Я наклонился вперед, зарыл голову в руки и с губ сорвался усталый вздох.
Я уставился на деревянную поверхность стола, теряясь в хитросплетениях его узоров и оттенков. И тут меня осенило. Я ничего не мог сделать, чтобы изменить ситуацию, не сейчас. Но я мог собраться с силами, выждать время и обрести уверенность в себе, наслаждаясь окружающим миром. Я мог чего-то добиться, но только если смирюсь с тем, что не могу контролировать все. И несмотря на множество плюсов, эта мысль пугала меня, потому что этот мир мог быть вырван у меня так же легко, как и мой предыдущий. И хотя в фанфиках, которые я читал в прошлой жизни, он казался милым, теперь я знал обратное. Здесь не было конца, не было уверенности в том, что люди, которые тебе дороги, живы и здоровы. И, если быть до конца откровенным, я не был уверен, что смогу выдержать это снова.
Закончив последнее предложение, я сунул дневник и ручку обратно в карман и вышел из общежития – мои соседи по комнате еще крепко спали. До завтрака оставалось несколько часов, и было бы неплохо еще немного почитать. Работа, которую мне задали, ничуть не была сложной, все-таки нам было одиннадцать лет. Чаще всего она сводилась к заучиванию информации из учебника. В отличие от своих сверстников, я добавлял в свои сочинения немного личного чутья, оценивал вещи, показывал плюсы и минусы и т.п. Только за это я получал первые места по большинству предметов. Лишь по некоторым, таким как история магии и гербология, мне не хватало какого-то особого настроения. Отсутствие интереса к ним не сказывалось на моих оценках, но и первого места по ним я не занимал.
Я перевернул страницу, и мои брови поднялись при упоминании формулы трансфигурации. Сгорбившись, я пролистал книгу, и мое удивление росло с каждым словом. Оказалось, что в этом предмете действительно существуют формулы, в которых фигурируют такие величины, как "w" – сила палочки и "c" – концентрация. Почитав дальше, я понял, что на самом деле это всего лишь окольный способ вложить намерение в трансфигурацию. Однако это не означает, что оно автоматически бесполезно. Если бы я мог понять, как работает нынешняя магическая система, я бы смог понять, куда намерение вставляет себя, если оно вообще это делает. Насколько я знал, волшебники могли полностью отказаться от намерения. Вместо этого они предпочитали полагаться на ассоциации и математические формулы.
Через час или около того я закрыл учебник и, перекинув сумку через плечо, вышел из общей комнаты. С каждым шагом дыхание становилось легче. Изнутри медленно распространялось приятное тепло, а тяжесть, которую я даже не заметил, как вытеснил. Я свернул за угол коридора, пораженный величием залов. Утренний рассвет пробивался сквозь витражи. Свет падал на портреты под нужными углами, придавая коридору серафический вид. Это было поистине зрелище. На моем лице появилась мягкая улыбка: солнечный свет манил меня к себе восхитительными переливами сквозь узорчатые окна. Я зашагал по коридору, купаясь в золотом сиянии утра, готовый к предстоящему долгому дню.
***
Третий этаж, класс Защиты от темных искусств, 3:21 PM
— Итак, сэр, — начал я, слегка нервничая, сложив руки. — По поводу сегодняшнего урока. Вы сказали, что укус или царапина оборотня может вызвать у жертвы ликантропию, и это логично. — Я сделал паузу, давая себе время собраться с мыслями и сформулировать связное предложение. В задумчивости я посмотрел вверх. С потолка свисал череп дракона, его полые глазницы смотрели на меня, усугубляя мою нервозность. Я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и задать свой вопрос. Ничего плохого в таком простом вопросе быть не могло. — Что произойдет, если оборотень укусит или поцарапает кого-то, находясь в человеческой форме?
При этом Ансиль поднял голову, его глаза с любопытством блеснули.
— Ну, господин Довакин, — начал Ансиль, убирая перо с бумаги, — нападение ликантропа в человеческом обличье оставит на теле жертвы не только глубокие, неисцелимые шрамы, но и заронит в ее душе звериную сущность. Она станет тяготеть к сырому мясу, будет проявлять территориальное поведение, защищая свою "стаю"... — Он вздохнул, пристально глядя на меня. — И все же, я должен спросить, что привело к этой... встрече?
Мои глаза расширились от неожиданности. Я пришел к нему за разъяснениями, за знаниями. Хотел глубже понять этот мир, подготовиться к будущему. Но Ансиль задал вопрос, который застал меня врасплох. Я сглотнул, пытаясь собраться с мыслями.
— Честно говоря, сэр, — начал я, — до получения письма я думал, что волшебники, ведьмы, оборотни, вампиры... все это просто сказки. Страшилки, которые взрослые рассказывают детям на ночь. Но письмо... оно перевернуло мой мир. Я узнал, что все это реально. Что я сам... волшебник. Это было безумие!
Я сделал паузу, давая себе время перевести дух.
— Я знаю, что должен радоваться этому, — продолжил я, — но... я боюсь. Если все эти существа реальны, что будет, когда один из них решит прийти за мной? — В моем голосе слышалась искренняя тревога. Этот мир был чужд, опасен. Здесь не действовали привычные законы, здесь царила своя, непонятная мне, логика. Люди, населявшие его, казались мне безумными, словно мартовские зайцы.
Ансиль откинулся на спинку стула, тяжело вздохнув.
— Как ваш учитель, я обязан развеять ваши опасения, — сказал он, его лицо выражало сложное сочетание сочувствия и решимости. — Но сказать вам, что ваши тревоги ложны, было бы ложью. Этот мир опасен. Здесь царит власть, где каждый стремится утвердить свое право на нее. Но такие школы, как эта, существуют для того, чтобы вы могли стать могущественными. Не у всех есть к этому талант, но, как сказал Уильям Хэзлитт, "где есть воля, там есть и путь". Я верю, что если правильно применить свои силы, то можно, как минимум, защитить себя и тех, кто тебе дорог. —
На мгновение я был поражен его реализмом. Я ожидал от него успокаивающих фраз, обещаний о защите, о помощи. Но Ансиль не стал врать. Он показал мне мир таким, какой он есть, и сказал, что я сам должен стать своей защитой.
http://tl.rulate.ru/book/98696/3348413
Готово:
Использование:
