Когда мы вернулись домой, мое сердце бешено колотилось в груди. Это был тот же дом, в котором я жил в прежнем мире. Место, где одиночество и забвение соседствовали со мной, словно старые друзья.
В юношеские годы я разделял этот просторный дом с родителями отца, однако их решение обосноваться в мирном уголке заставило меня остаться здесь в совершенном одиночестве. Дом приветствовал меня запущенностью и унынием, что свидетельствовало о том, что я, увы, оставался всего лишь гостем своего жилища, и редкие визиты родителей не позволяли мне почувствовать ту гармонию и силу, чтобы заботиться о доме, как полагается. Засохшие растения и высохшие деревья говорили о беззаботности их ухода.
Таким образом, мой родной дом ожидал меня со своими утратами и изъянами. Расположенный в центре города, дом словно погрузился в забвение, окутанный облицовкой, обветренной и с трещинами.
Однако этот дом словно переродился во всей своей славе. Цветы и деревья выглядели так ухожено, будто ожидали моего возвращения. Пышные клумбы и аккуратно выложенная плитка на дорожках придавали месту очарование. Это очарование продолжалось, когда я приблизился к бассейну, величественно возвышающемуся вдали. В нем отражалось сияние солнца, и я не мог не улыбнуться, понимая, что такого роскошного бассейна не было в моем родном мире. Лестница к воде маняще украшала его стены, приглашая погрузиться в воду.
И тут, неподалеку от бассейна, я заметил мангал и барбекю, словно призывающие к дружеским посиделкам. Возможно, если бы родители остались жить здесь, все и было бы таким волшебным и гостеприимным, как сейчас. Ощущение тепла и радости охватило меня, ведь я хотя бы в этом мире смог увидеть это восхитительное место.
Несмотря на радостные эмоции, я поспешил за родителями, не желая отвлекаться на осмотр всей территории дома. Войдя внутрь, я последовал за Айнагул, а за нами шел Арман. Каждый шаг внутри дома пробуждал глубокие воспоминания, и мое сердце наполнялось чувствами, связанными с множеством проведенных вместе дней с Айнагул. Все здесь было так знакомо и одновременно ново, словно я вернулся в дом, наполненный теплотой и дружбой.
Но одновременно с этим я чувствовал горечь от осознания разницы моего и его мира. Когда я снял обувь и готов был двигаться дальше по просторам дома, внезапно мой взгляд упал на парня, стоявшего передо мной.
- О, брат, ты вернулся! - воскликнул он с восторженной радостью в голосе.
И тут перед глазами промелькнули мгновения прошлого, будто я прожил эту жизнь, величественную и замечательную, рядом с ним и моими драгоценными родителями. Вспоминания заполнили меня, смешавшись в неразличимую калейдоскопическую мозаику, и я уже не знал, кем я являюсь. Волнения того, чьим миром я обладал, водили меня как поток в безбрежное море. Его любовь к семье, к друзьям, а особенно к ней – проникли в мое существо, словно я стал открывать чужие страсти и желания внутри себя.
Чем сильнее проникали в меня его чувства, тем глубже росло мое беспокойство. Ведь в моем мире он был больным, слабым и уязвимым. А здесь… Здесь он был крепок и здоров. В тех воспоминаниях, что я унаследовал, я видел, как он рос, словно внутри его тела, и смутно чувствовал, что и я присутствовал рядом, как невидимый компаньон. Мы вместе переживали детские радости и печали, исследовали мир, сражались и мирились, словно две души, неразделимые в том суровом пути детства. Он был моим кровным братом, но стал моим кровным врагом, разлучившим меня с родителями.
И все эти воспоминания о семье – они были исключительно яркими и радужными. Отец, мать, он, я и наши бабушка с дедушкой – мы были связаны неотделимой любовью и нежностью, и никогда, даже на мгновение, не покидали друг друга. Они были счастливой семьей, путешествовали вместе, горели искренней радостью, которую я не мог не разделить, будучи тем, кем я стал. Их мир был иным, неизведанным, но волнующим и искренним, словно мечта, окутанная добротой и семейными узами.
Так вот я стоял перед своим прошлым и настоящим, и каждый момент напоминал мне о том, что я стал сторонним наблюдателем, живущим вне своего мира и пространства. Огонь ревности горел в моем сердце, заставляя меня смотреть в этот новый мир с ненавистью и завистью. Мир, где он – крепкий и здоровый, живет своей жизнью, а я – слабый и одинокий, уроженец другого мира, лишенный возможности по-настоящему ощутить все, что он имеет.
Ярость и гнев наполняли мое сердце, но и восторг и счастье пробивались сквозь этот темный водоворот чувств. Меня словно разрывало на части, и я не мог найти покоя в этом море противоречий. В моей груди бушевали мятежные страсти, желание и зависть смешивались в жгучей тоске.
Хотя я хотел бы наслаждаться моментами счастья, которые проникали в мою душу, но зависть к нему заставляла меня терзаться. Ненависть к моему кровному брату за то, что он отнял у меня родителей, глушила все хорошее в моем сердце.
Здесь, в этом мире, я понимал, что он был бы великолепным братом, с которым я хотел бы разделить свою жизнь, но в моем мире он был лишь больным и беспомощным ребенком. Он зависел от докторов и врачей, его жизнь крепилась лишь на ниточке медицины. В то время как я чувствовал себя никчемным теневым существом, пленником своего мира и своего одиночества.
Мои родители в этом мире были совсем иными, они словно замечательные герои сказки – ласковые, нежные и полные любви. В этом мире они были настоящими родителями, которые заботились о своих детях и сияли непритворной нежностью. Однако в моем мире они были отсутствующими, всегда занятыми заботой о больном брате, оставив меня одного с моими стремлениями и надеждами.
Они всегда говорили мне, что я должен понять их, должен любить их, даже если они не рядом. Но в их отсутствие я потерял многое – ни школы, ни учебы, ни дружбы – все это осталось вдали от меня. Они всегда были с ним, со своим больным и беспомощным сыном. Его имя, Жасур, переводилось как "молодой", "здоровый" и "крепкий". Иронично, не правда ли? В моем мире он был больной и слабый, но лишь в этом мире удача повернулась к нему, подарив ему здоровье и силу.
Сжав руки, особенно ладонь, в которую сжималась ладонь Айнагул, я углубился в себя. Это состояние погружения продолжалось лишь несколько секунд, пока Айнагул не обратилась ко мне. Я почувствовал ее боль и поторопился отпустить ее руку, словно спасаясь от чего-то опасного, как будто боясь прежнего владельца этого тела.
- Темир, ты чего, мне больно? - сказала она, пытаясь мягко высвободить свою ладонь.
Я посмотрел на нее, все еще под влиянием эмоций от предыдущего "меня", с которым я почему-то не мог совладать. Внутренняя борьба во мне продолжалась, словно она раздирала мою душу на части. Несколько мгновений я неосознанно пытался обнять ее или сделать что-то в этом роде, но, вовремя сумев оторваться от этих мыслей, я быстро высвободил ее ладонь, словно толкая прочь зазорную мысль.
- Да, прости. Я просто будто что-то вспомнил, но сейчас это пропало - извинился я с неуверенностью.
В ее лице прошли мимолетные эмоции, словно мои слова вызвали сначала радость, но быстро переменились на тревогу и разочарование. Я чувствовал, что разочаровал ее своим ответом, но не мог позволить себе рассказать правду. Это было слишком опасно, и переменчивость ее лица, меняющаяся мгновенно, ударяла по мне.
- Я… прости, не нужно было трогать тебя. Возможно, ты бы вспомнил что-то… Ах… Я сглупила - прошептала она, выражая грусть.
- Ничего, думаю, он скоро все вспомнит, ведь это он - вмешался Арман с улыбкой, пытаясь поддержать ее настроение.
- Не переживай, Айнагул, это все же его дом, а значит, он точно все вспомнит: нас, тебя, Армана. Он обязательно все вспомнит, нет, он должен все вспомнить - сказала мама с надеждой.
Но когда Жасур услышал их разговор, его лицо наполнилось беспокойством и страхом.
- Вы о брате? Почему он не помнит нас? - спросил он, почти крича.
Отец, подойдя ближе к Жасуру, спокойно ответил:
- Он сегодня был в подземелье, и его команда оставила его одного. Возможно, из-за стресса или получения способности оттуда, он потерял память, но целитель сказал, что это временно. Так что успокойся, возможно, он уже сегодня все вспомнит. Ты же слышал маму.
Снова ощущение внутреннего бунта захлестнуло меня. Мои родные тут же поняли, что со мной что-то не так, и я вынужден был убедить их, что это все пройдет. В то время, как они пытались успокоить меня, я присматривался к Жасуру. Он был обычным парнем своего возраста, лет 18 или 19, искренним и чистым. Он притягивал внимание своей естественной добротой и открытостью.
Его взгляд был полон неподдельной чистоты, словно он никогда не знал обмана и лжи. В каждой черте его лица отражалась искренность и доброта души, заставляя меня чувствовать себя как-то обязанным ему. Темно-каштановые волосы, густые и блестящие, символизировали его молодость и энергию, которыми он просто излучал.
Посмотрев на Жасура, я внутри себя почувствовал волнение и неопределенность. От его простого присутствия я ощущал уверенность и спокойствие, словно воссоединился со своей семьей. Но мои мысли были в хаосе, и я должен был найти способ смириться с тем, что я здесь чужой, и откуда-то внутри все равно болела душа, требуя ответов.
Преодолев этот внутренний конфликт, я провел с ними оставшееся время до сна, притворяясь, будто восхищаюсь фотографиями и видео с прежним "мной", хотя на самом деле таких воспоминаний не было. Максимум, что у меня было – это воспоминания из детства о дедушке и бабушке, которые также в итоге оставили меня.
Таким образом, я провел с ними оставшееся время до сна, готовясь завтра рассказать, что вспомнил всех, ведь мне нужно как можно скорее отправиться в свое первое подземелье, чтобы быстрее изучить полученные от Эвер способности и спасти мир, который, казалось, стал моим единственным домом.
http://tl.rulate.ru/book/92398/3159089
Использование:
