Соломон. Браавос.
Сидя в том же самом кресле, что занял в начале визита, и, читая тонкую книгу, посвященную истории Браавоса, краем глаза я наблюдал за Художницей, что в данный момент размашистыми и свирепыми движениями кисти, писала очередную, кажется третью, картину. Ее лицо не выражало ничего, кроме крайней степени недовольства и злости, пока глаза не отрывались от холста, а служанки обеспокоенно копошились вокруг.
И во всей этой сцене было кое-что забавное, отчего на моем лице виднелась легкая веселая улыбка. Челюсти Художницы яростно пережевывали хлеб. Тот самый, что предпочитал покупать я, выпеченный в принадлежащей ей пекарне.
Как только она справлялась с очередным куском, служанки моментально подставляли уже не такой уж и целый хлеб, что и по форме, и по размеру походил на свой древнеримский аналог. Художница, не стесняясь, а точнее, абсолютно игнорируя меня, практически отрывала следующую порцию и начинала жевать, ни на секунду не прерывая работу.
Как оказалось, здесь имеется своеобразный тайник, расположенный в одной из стен, откуда, собственно, достала хлеб одна из служанок Художницы. Впрочем, ничего неожиданного, так как эта таверна является ее владениями, и подобных укромных мест может быть больше.
Когда девушки очнулись, первым делом они осмотрелись и предположили, что все было сном. Правда, когда им на глаза попалась моя фигура, я натурально видел, как выражение их лиц моментально изменились с облегченного и расслабленного на злое и недовольное.
Художница даже начала искать взглядом свою кисть, чтобы напасть снова. Однако она довольно быстро передумала и начала делать то, что делает сейчас. А Служанкам ничего не оставалось, кроме как смиренно помогать своей госпоже выпустить пар.
— Долго собираетесь дуться, госпожа Художница? — весело спросил я, на что услышал скрежет зубов — Просто чтобы вы знали, времени у меня предостаточно, даже если вы планируете насиловать холст и кисть всю ночь.
— Почему бы тебе не убраться к черту, господин Соломон?
— Но я еще не получил свою картину. — посмеялся я.
— Бери любую, хоть все, а потом убирайся из моей таверны. А еще лучше, и из Эссоса тоже.
Хм… Если она настроена именно так…
— К сожалению, мне пока не хочется этого делать. А сейчас будьте любезны, займите диван напротив меня, — сказал я, наполнив последние слова магией. Татуировки на теле Художницы на мгновение вспыхнули золотым светом, и, даже если ее разум не давал команды, оно двинулось и сделало так, как я просил.
Их принцип действия схож с Командными Заклинаниями. Это позволяет их обладателю отдать беспрекословный приказ, который Слуга выполнит, даже если того не хочет. Разумеется, им можно сопротивляться, это зависит от силы воли цели или сопротивления магии, но в данном случае цель, а именно Художница, не обладает подобными характеристиками.
Помимо отдачи приказа, я добавил функцию слежения, чтобы всегда знать, где она находиться, но не более. Быть полноценным преследователем претит мне, поэтому ограничился лишь этим.
Конечно, сама Художница тоже кое-что получила. И это также касается Командных Заклинаний. Между Мастером, имеющим их, Слугой, на которого они действуют, существует связь. Через нее первый передает свою ману последнему, поддерживая или усиливая его. В данном случае все аналогично.
Художница обладает поразительным контролем над маной в своем теле и уже является выдающимся магом, который мог бы сравниться даже с Джоном, имей она магическое обучение. Однако, благодаря татуировкам, ее резервы выросли. Сейчас она этого не замечает, но когда пройдет время, когда ее тело адаптируется к новому количеству маны… Слугой она, разумеется, не станет, но дать хоть какой-то бой сможет определенно.
На это ее ярости не было предела, но она ничего не могла сделать, а лишь подчиниться. И через пару секунд мы сидели друг напротив друга, когда моя веселая улыбка встретилась со злобным оскалом. А служанки послушно встали позади нее и не пытались что-то предпринять, увидев короткий жест своей госпожи.
— Спасибо, — кивнул я, на что получил отвернутую в сторону голову Художницы — А теперь давайте немного поговорим. Скажу как есть, вы заинтересовали меня. Не телом, не магией, а собой лично. И ваша мать, коей является Кирана Сатрион, будет после вас в моем списке приоритетов.
— Я тронута до глубины души, — пропитанным сарказмом тоном, произнесла Художница — Уж не знаю, чего мне хочется больше, броситься в твои объятья или сразу умереть счастливой.
— Последнего я позволить вам пока не могу, так как мне все же интересно, какой вы станете. — отмахнулся я, и ненадолго в комнате повисла тишина.
— И что теперь? Я твоя рабыня, не так ли? Что мне сделать? Убирать за тобой дерьмо? Согревать постель? Готовить еду? А может все сразу? — спустя время спросила она — И что ты имел в виду под “стану”? Мне и так неплохо живется.
— Как я и говорил ранее, вы живете исключительно ради того, чтобы насолить своей матери, — спокойно сказал я, на что услышал громкое цоканье Художницы — Вы неполноценны, по крайней мере, пока, но когда этот конфликт закончится… Что вы планируете делать? Продолжите свою работу в Браавосе, проживая год за годом в бесконечной рутине, пока красота не покинет вас, а рука не сможет держать кисть? Звучит пусто и бессмысленно.
— А тебе какое дело? Я решу это, когда эта женщина умрет.
— Сколько времени потребуется, чтобы это случилось? Год? Два? Или все десять? Вспоминая об этом, будете ли вы удовлетворены прожитой жизнью? Или в-
— Да.
— Или все же нет, и вы будете сожалеть, когда осознаете, что все это время жили ради нее, а не ради себя?
— А?
— Несомненно, месть – сильная мотивация продолжать жить. И я понимаю, что это незыблемая часть человеческой натуры. Однако, зачем делать ее главной целью своего существования, если вершить месть можно иначе, при этом достигая успеха и в одном, и в другом, — начал я, переведя взгляд на картины, а точнее, на одну определенную картину — Эта картина, где девушка тянется к солнцу… В чем ее идея? Каковы были ваши мысли, когда писали ее? Она не предназначалась для клиента, это очевидно. Вы написали ее по зову собственного сердца, переносили свою мечту на холст… Зачем?
Художница в ответ лишь промолчала, но я видел, как в ее глазах загорелось маленькое, еле заметное пламя. Крохотная искра ее собственного желания, закопанного глубоко в сердце, о котором она пыталась забыть.
Противоречие.
Девушка на картине – образ Художницы, мечтательный и далекий. Чистое небо – свобода. Свобода делать то, что она хочет. А солнце – несбыточная в ее сознании мечта, до которого сколько бы она не тянулось, прикоснуться не сможет.
Цель Художницы проста и понятна – месть, но почему она не выбросила картину? Почему она находится здесь, в ее собственном оплоте себя самой? Почему эта картина висит на виду, а не закрыта тканью, спрятана или сожжена?
Ответ очевиден – она не может этого сделать. Ее мечта и цели не имеют ничего общего, и ей пришлось выбирать между ними, между иллюзией и реальностью. А точнее, между чем-то достижимым и не очень. И ей ничего не оставалось, как забросить свою мечту в долгий ящик, не имея надежды воплотить ее в жизнь. До моего прихода, разумеется.
— Валирия. Древнее государство, где драконы были частью обыденности, где хлопот их кожистых крыльев и потоки горячего пламени заполняли небо… и откуда родом фамилия Сатрион. Вы мечтаете увидеть эту землю, не так ли? Разрушенную катаклизмом и временем, но сохранившую историю и величие.
Мои слова, как и предыдущие, остались без ответа – лишь пламя в глазах Художницы стало больше и ярче.
— Этот конфликт между вами и вашей матерью… если я закончу его намного раньше, чем вам хотелось бы…
— Как? Убьешь ее? Мне этого не нужно. Я хочу, чтобы до самой своей старости, она жила с мыслью своего бессилия, что ничего не смогла со мной сделать. Чтобы последнее, что она увидела, была довольная улыбка на моем лице.
— Жаль вас расстраивать, но у вас нет возможности выбирать. — улыбнулся я, на что она удивленно круглила глаза.
— Кажется, ты говорил, что я выше нее в твоем списке, верно? Получается, ты солгал?
— Отнюдь, но я не вижу смысла принимать чью-то сторону, не выслушав всех участников конфликта. И, как говорилось ранее, ваша жизнь принадлежит мне. А раз это так, то решать судьбу вашей матери буду я, а не вы.
— Тц.
— Рад, что мы смогли прийти к нормальной беседе, госпожа Художница. — сказал я и встал.
— А я не очень.
— До встречи. Я навещу вас, когда поговорю с вашей матерью. Как-никак она пригласила меня на бокал вина, и есть весомый повод откликнуться на ее приглашение. — улыбнулся я, на что Художница скорчила недовольное лицо, и спустя мгновение исчез из таверны, вернувшись в Красный храм.
Приятный и наполненный событиями вечер. Можно сказать, что я нашел еще одного спутника для посещения Валирии, осталось только решить вопрос между Художницей и ее матерью. Впрочем, еще нужно будет посетить Королевскую гавань, а также забрать Кинвару из Винтерфелла. Дел полно, но от этого только интереснее, не так ли?
-0-
Кинвара. Винтерфелл.
— Благодарю, Лина. — сказала я, находясь в комнате моего короля и смотря на пламя в камине.
Это была моя рутина, мое желание узнать, как он провел день, и какие события его коснулись. С его уходом пропал огонь, что подпитывал мою страсть. И даже если здесь я не чужая, а практически полноценная часть семьи Старков, тоска гложет мое сердце.
Я понимаю, что мои желания эгоистичны и нерациональны, и у моего короля есть дела и интересы, в которых мне места нет. Моя душа рвется покинуть Винтерфелл сию же секунду и отправиться в Браавос, к моему королю, но он дал мне приказ. Приказ и обещание, что заберет меня.
Я хочу верить, что он сдержит свое слово, и что мне снова удастся оказаться в его присутствии, но… я также понимаю, что слишком незначительна.
Не знаю, когда это началось, но я стала более… живой. Будто бы помолодела и вернулась в то время, когда моя юность только-только забила ключом. Под давлением этого чувства “верховная жрица Кинвара” медленно уступает место другой “Кинваре”. Более молодой, более романтичной, более… эгоистичной.
Если ранее, до встречи с моим королем, я была уверена, что без задней мысли бросилась бы в огонь по одному лишь слову Владыки Света, то теперь у меня появились сомнения. Теперь я хочу жить, хочу быть рядом c моим королем, хочу ощущать тепло его кожи, хочу слышать биение его сердца.
Не могу сказать, что это любовь, у меня нет уверенности называть испытываемое мной чувство таковым, но влюбленность? Несомненно.
Я знаю, что это плохо, что в какой-то момент, если он даст мне приказ умереть, мое сердце замрет, а тело замешкается, и, вполне возможно, что он разочаруется во мне, но…
Близость с ним наполняет мой мир красками, как художник добавляет цвета на пустой холст, превращая его в произведение искусства. Она рождает во мне желание не тратить свою жизнь ни на что, кроме как находиться рядом с ним. Мое старое тело, поддерживаемое магией Владыки Света, что давно должно было обратиться в пыль, наполняется жизнью, как новое рождение.
И от этого я ощущаю страх. Страх от того, что мой эгоизм может привести к чему-то, чего не хотела бы никогда. Увидеть в глазах моего короля разочарование. Увидеть, как сгорит мир от моих действий, моих желаний… А это пугает. Сильно пугает.
— Не стоит, но ты могла бы спросить обо всем самого лорда Соломона. Если хочешь, я могу позвать его и передать серьгу ему. Он как раз сейчас в храме.
— Я не хочу отвлекать его по пустякам, и тебе не советую. Его время намного дороже нашего вместе взятого. А учитывая твой характер…
— Все в порядке, — хихикнула Лина — Лорд Соломон сам сказал, что не против этого.
— Тогда забудь мои слова и действуй, как он того хочет, — вздохнула я и покачала головой — Это все?
— Хм… Дай-ка подумать… — задумчиво промычала Лина — Не сказала бы, что это важно, но лорд Соломон недавно заинтересовался одной девушкой. По его словам, она выдающийся маг и в его планах забрать ее с собой, когда покинет Браавос.
В момент, когда я услышала ее, мое тело двинулось быстрее, чем мысли, и по комнате раздался сильный и громкий удар. Рядом стоящий стол упал на бок, рассыпав лежащие на нем книги и лампу, отчего послышался звук разбитого стекла.
Я ощутила боль в руке, и, переведя на нее взгляд, увидела покрасневший участок кожи, которым, видимо, и ударила по столу. Но боль в сердце, была сильнее, будто бы мою грудь пронзили копьем и начали двигать из стороны в сторону.
Девушка? Заинтересовался?
Кое-как мне удалось успокоиться. На это потребовалось несколько глубоких вздохов и приятных воспоминаний, но боль в сердце утихать не хотела.
— Это все? — спросила я тоном, в котором сама же ощутила холодный гнев и негодование.
— Теперь да. Это все, — озабоченно сказала Лина и сделала паузу — С тобой все в порядке? Может, мне все же позвать лорда Соломона?
— Нет. Просто продолжай свою работу. До завтра. — быстро произнесла я и нажала на серьгу, прервав связь.
Беглым взглядом осмотрев комнату, в которой теперь был небольшой беспорядок, я не нашла ничего лучше, как улечься в кровать, где спал мой король. Она была холодной, но мне стало легче от мысли, что она принадлежала ему. А боль медленно угасала, уступая место тоске, печали и… ревности.
Мне нужно поспать. Только так я смогу вернуть себе спокойствие, и… может все же стоило попросить Лину позвать его? На пару мгновений, не более. Этого вполне бы хватило, чтобы прогнать тоску и наполниться силами, но…
Я завернулась в одеяло и закрыла глаза.
Попрошу ее в другой раз… Может быть, завтра или послезавтра… Но попрошу… Определенно…
-0-
A/N: Как глава? Выскажите свое мнение. Вполне возможно, что сможете повлиять на будущие главы.
http://tl.rulate.ru/book/87491/3603866
Готово:
Использование:
