Иезекиль с ужасом уставился на него, шокированный крик хрипло сорвался с его губ: "Что ты, чёрт побери, такое?!"
Сон неожиданно угас, заставив Питера проснуться.
Он даже не дёрнулся.
По крайней мере... Не в этот раз.
Он всё ещё Питер.
Не Дюма, веди Дюма - лишь имя, на которое ему приходится отзываться.
Может, со временем, он привыкнет к новой личности достаточно... И тогда его перестанут мучить глупые сны Питера.
Продолжая лежать на боку, он задумался о том, чем бы сегодня заняться.
Калибан сопроводил его к одной из хибар, что находилась недалеко от центральной площади, на которой они появились. Сам Калибан сказал, что живёт неподалёку. Территория была немноголюдна, поэтому здесь было мало сооружений. В воздухе чувствовался стойкий запах аммиака, от которого не помогал даже слабый сквозняк. Он также мог услышать тихий, но постоянный звук льющейся воды.
Он точно не знал, как в туннелях обстоят дела с водопроводом, но можно было предположить, что новичков (и, возможно, лишённых обоняния людей) с большей вероятностью располагали именно рядом с трубами. Подобные размышления заставили его задуматься о положении Калибана в местной иерархии.
Лёгкая влажность и удушающая теплота аллеи, очень заметная перемена по сравнению с пронизывающе холодным зимним воздухом, к которому он привык за недели на улице, всё ещё отягощала его.
В отличии от гнетущей тишины прошлой ночи, сейчас он явственно мог услышать копошение людей. И их было много. Голоса и топот разносились со всех сторон, отражаясь и усиливаясь эхом от каменных стен тоннеля.
Его чутьё на добычу вновь обострилось. На этот раз добычей был не он сам... но кто-то другой, кто подходил на эту роль.
Он открыл глаза и сразу заметил, что освещаемая в ночное время тусклыми свечами комната теперь была залита светом от люминесцентных ламп, расположенных высоко на потолке тоннеля. Подобное освещение объясняло отсутствие крыш в хибарах. К тому же, внизу незачем беспокоится о погоде. Перегородки в хибарах нужны были длишь для сохранения возможности уединения.
Небольшая комнатка, в которой он поселился, была окружена с трёх сторон крошащимся невзрачным гипсокартоном, небрежно прибитым гвоздями к деревянной раме. Он спал на расстеленном на полу футоне, а небольшой журнальный столик, сделанный из фанеры и металлических трубок, выкрашенный облупившейся зелёной и проглядывающей под ней коричневой краской, был единственной здесь мебелью.
Он прищурился, увидев своими глазами то, что почувствовал при помощи чутья. Девочка, на вид лет шести, присев на корточки, с любопытством смотрела на него. Она была болезненно худой, настолько, что её можно было назвать костлявой. Она ходила босиком в сильно испачканных шортах и футболке, чей оригинальный цвет было трудно угадать.
Её голубые глаза светились любопытством. Её волосы, растущие несколькими беспорядочными пятнами на голове, были окрашены в странный бледный оттенок розово-красного цвета. Там, где волосы не росли, были уродливые, едва зажившие шрамы. Из её черепа торчали костяные отростки, окружённые кольцами из костяной корки и сильно воспалённой кожи. Чем больше Питер смотрел, тем больше костяных отростков он замечал. Особенно крупные были на костяшках пальцев, локтях и коленях, из-за чего ранки и шрамы в этих местах были сконцентрированы сильнее всего. Шрамов было столь много, что они практически наслаивались друг на друга. Она старалась особо не шевелиться, внимательно наблюдая за ним, лишь иногда рефлекторно протягивая руку, чтобы почесать костяную корку, вздрагивая всякий раз, когда её пальцы задевали костяные отростки.
"Невежливо так пялиться", - с серьёзным выражением сказала она ему.
Он уставился на неё только пристальней. "Да", - ответил он с той же серьёзностью, затем сделал многозначительную паузу, задумавшись, а достаточно ли она взрослая, чтобы различать сарказм, - "Невежливо."
Она кивнула в ответ и спросила: "Ты новенький? Вчера эта комната была пуста."
Он тоже кивнул, сел и заглянул ей в глаза: "Да, новенький. Меня зовут... Дюма."
Она слабо махнула ему рукой, отказываясь подходить ближе: "А меня - Сара."
Он задумался, были ли она просто слишком юна для псевдонима, или на самом деле псевдоним никогда не был обязательным требованием, и до этого ему просто повезло встретиться с более странными членами данного общества.
Питер поднялся на ноги, и девочка последовала его примеру. Он возвышался над ней и тем удивительней было то, как она отмечалась в его... Как бы назвать это чувство? Хищне-чуйка? Добыча-метр? Он слабо вздохнул. Она была маленькой и слабой, и одного этого было достаточно, чтобы вызвать то ощущение добычи, но в этом ощущении чувствовалось что-то ещё. Что-то среднее между слухом, обонянием и вкусом недвусмысленно подсказало ему, что она очень хрупкая. Искалеченная. Едва затянувшиеся раны вокруг торчащих костяных отростков и множество шрамов на руках, голове и лице были тому свидетельством.
"Так чем же ты отличаешься?" - внезапно спросила она, глядя на него снизу вверх. Она дотронулась пальцем острого выступа кости на щеке. "Кости у меня растут там, где им расти не положено", - в её словах появилась мрачная нота. Обида на дар, обернувшийся проклятием, - "Больно от того, как они растут под кожей, растягивая её. Но ещё больнее, когда они её рвут."
"Мне жаль", - пробормотал Питер.
Она слегка оживилась: "Но когда они вырастают достаточно большими, их можно просто вытащить."
"Это... отлично?" - неуверенно ответил он.
Она остановилась на секунду и улыбнулась немного неуверенно: "Только это тоже больно."
"Оу", - он не знал, что ей и ответить, и осторожно оглянулся вокруг, пытаясь найти способ закончить неудобный разговор, не задев чувств девочки.
Она моргнула и спросила: "Итак, что ты можешь?"
Он вздохнул, попытался улыбнуться, но обнаружил, что не в силах это сделать. Он почесал за ухом, не зная, как ответить: "Я..."
Что он мог сказать? Я крепкий? Я сильный? Я так себе летун? Я могу украсть...
Он остановил ход своих поспешных мыслей и просто сказал первое, что пришло в голову.
"...Я причиняю людям боль", - признался Питер.
Сара заметно поникла: "Оу. Так ты не сможешь мне помочь?"
Питер замер, уставившись на неё. Если её сила причиняла ей столько боли... этот необузданный… неконтролируемый рост костей… возможно, он мог бы?
"Только если тебе нужно, чтобы я накостылял кому-нибудь?" - слабо предложил он.
Она несколько секунд серьёзно обдумывала предложение, прежде чем вернуть на лицо неуверенную улыбку: "Да не. В голову никто не приходит. Кроме, может быть, Хемингуэя. Он придурок."
Питер слабо улыбнулся ей: "Прости, что ничем больше не могу помочь."
Сара покачала головой: "Ничего особенного. Никто, всё равно, не может. Даже Лич, и тот..."
"Лич?"
"О, он один из детей! Когда он рядом, другие не могут использовать свои силы", - прощебетала Сара, - "Но мои кости просто перестают расти, а боль остаётся."
“Ясно”, - вздохнул Питер. Он не мог помочь. Остановка дальнейшего роста костей не избавит её от боли. Не было ничего, что он мог бы сделать для неё. Он наклонился к ней на мгновение, и она слегка вздрогнула, но не сдвинулась с места. Он прикоснулся пальцем к её лбу, там, где не было шрамов. "Может быть, когда-нибудь мы найдём способ помочь тебе", - нежно сказал он
Она осторожно кивнула: "Надеюсь."
В дверном проёме показалась фигура. Калибан сменил тёплую одежду, которая была на нём прошлой ночью, на бархатный фиолетовый пиджак и брюки без рубашки.
Он нырнул внутрь и обратил взор своих огромных глаз на девочку: "Сара? Что ты здесь делаешь?"
Она повернулась к Калибану и пискнула: "Я просто знакомилась с мистером Дюма!"
Питер усмехнулся, проворчав: "Она хоты бы правильно проговаривает моё имя, в отличии от некоторых"
Калибан кивнул, словно и не услышав Питера: "Хорошо, но не докучай ему. Он новичок, и я как раз собирался представить его всем остальным."
Сара кивнула, затем спряталась за тощую фигуру Калибана: "Хорошо. Увидимся позже!" Она помахала Питеру и скрылась из виду.
"Славно... поговорили", - сказал Питер намеренно нейтральным тоном.
Калибан кивнул: "Обычно она ошивается рядом с Калисто. Калибан может предположить, что ей было любопытно."
"Итак..." - Питер промедлил, пытаясь подобрать подходящие слова: "Много здесь таких, похожих на неё?"
Взгляд огромных глаз Калибана застыл на его лице: "О, да. Многим морлокам не повезло с их силами. Твой внешний вид, похоже, не изменился." Он замолчал, подталкивая Питера к более активному участию в диалоге.
Он фыркнул, борясь с нахлынувшими воспоминаниями: "Поверь, у этой силы есть своя некрасивая сторона."
Обычно жизнерадостный характер Калибана дал трещину: "Калибан - знаток уродства".
Не зная, что и ответить, Питер предпочёл проигнорировать его ответ: "Здесь есть чем перекусить?"
Калибан оживился при мысли о еде и поспешно кивнул: "Да. Сейчас как раз должны подавать завтрак."
Он направился к двери и жестом пригласил Питера следовать за ним.
---
Они вышли к той части Аллеи, где появились вчера. Теперь здесь было довольно многолюдно. Вдоль Аллеи тянулась очередь к складным столикам, заваленными едой. За столиками сидело несколько человек. Они внимательно следили за всеми, кто к ним подходил, и проверяли, чтобы никто не брал больше своей доли.
Все были одеты в какие-то тряпки (лучше названия не подобрать), которые не продавали бы и в благотворительных магазинах. Но учитывая, что в Аллеи было достаточно тепло, лёгкая одежда жителей не вызывала вопросов. Питер, одетый в джинсы и футболку, дополненных рубашкой и пальто, чувствовал себя даже чрезмерно одетым. Жара беспокоила его не больше, чем холод, поэтому он не стал снимать с себя одежду. Он даже не был уверен, где их можно так оставить, чтоб их не украли, и ему не хотелось таскать одежду с собой на руках.
Они с Калибаном встали в конец очереди вместе с другими морлоками. Многие из них выглядели старыми и измождёнными. Часто были заметны какие-то уродства или необычные черты. Перед ними стояли двое крупных, неповоротливых молодых парней без рубашек, с ярко-зелёной кожей и густыми светлыми бакенбардами. Чуть дальше впереди виднелся тощий, медленно двигающийся человек с остроконечной головой и чёрной, как смоль, кожей, на которой виднелся прилипший мусор. Ближе к началу очереди стояла женщина, её монохромно-белое тело казалась плоским, за исключением радужных полос на её волосах и лице. Вот, ребёнок с безносым лицом рептилии. Вот, женщина, обмотанная марлевыми бинтами, прикрывающими кровоточащие язвы. Многие носили скрывающие тело одежды или плащи, форма которых намекала на то, что тела под ними были не совсем человеческими.
С другой стороны, некоторые из них были просто странно одеты и не демонстрировали каких-либо явных уродств. Один мужчина с белой бородой был одет в кожаную шапочку-тюбетейку и мантию с очень большим заострённым воротником. Там было около дюжины молодых мужчин и женщин панков с массивными помпадурами и ирокезами.
"Ты новичок, пристальные взгляды вполне ожидаемы", - тихо сказал ему Калибан, - "но не делай из этого привычку. Большинству не нравится, когда им напоминают об их внешнем виде."
Питер рефлекторно вздрогнул: “Прости.”
Калибан одарил его натянутой улыбкой: "Как уже сказал Калибан, это ожидаемо. Другие новички пялятся более открыто."
Прежде чем неловкость достигла критического уровня, они подошли к столам с едой, и Питера неожиданно захлестнула волна слабого счастья. Чувство, похожее на летний свет. Приятное тепло, которое облегчало его душу и изгоняло все остатки усталости и дурных мыслей.
Питер взглянул на Калибана, на лице которого появилась широкая улыбка. "Лучше, чем кофе", - выдал бледный мужчина, так ничего и не объяснив.
За первым столиком сидела невысокая женщина лет сорока. У неё была поистине солнечная улыбка, которая делала её простое лицо очень дружелюбным. На ней были очки с толстыми стёклами и ярко-жёлтый головной платок, из-под которого выглядывали пряди вьющихся каштановых волос с признаками небольшой седины. На ней был коричневый, рваный и грязный фартук в клетку, надетый поверх старомодного зелёного платья, которое было в неплохом состоянии. Это ощущение тёплого света, казалось, исходило от неё.
Перед ней на столе стояли грубо вырезанные деревянные миски, наполовину наполненные жидкой овсянкой. Рядом с ней стояла массивная кастрюля, от которой шёл пар. Кастрюля напомнила Питеру кастрюлю из нержавеющей стали, в которой его дядя обычно жарил индейку во фритюре на День благодарения.
"Держи, дорогуша", - cказала женщина, передавая одну из мисок Калибану, когда они подошли к столу.
Калибан улыбнулся ей: "Спасибо тебе, Анна Ли."
Она улыбнулась в ответ и погладила его по щеке: "Ты хороший мальчик, Калибан." Её голос был скрипучим, но тёплым. Питер не смог распознать её акцент. Смесь Квинса и Бруклина, но с лёгкой славянской ноткой. Питер был уверен, что она точно коренная жительница Нью-Йорка. "А это кто?" - Спросила она, переключив своё внимание на Питера. Она взяла миску с едой и передала ему.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: идёт перевод
http://tl.rulate.ru/book/83320/4110120
Готово:
Использование:
