“Тук-Тук”, — доносится, щекоча мои уши, звук в переменчивом ритме.
Тук-тук, тук. Тук-тук.
Что же это за звук?
Это мама накрывает на стол, готовясь к завтраку?
Или этот стук — сигнал в игре в прятки, спрашивающий: «Ты здесь?»
А может это я стучу в окно сестринского поста, желая, чтобы мама меня заметила?
Или это звук того, как маленький камешек, гонимый морским ветром, ударился об окно?
Тук-тук. Тук.
Нет, не то. Это звук деревянного молотка. Так это тот день…День, когда мне исполнилось 4 года.
Я открыла глаза.
Мама находится в саду и что-то делает, стуча деревянным молотком. Я сижу в залитом солнечным светом саду, скрестив ноги на картонке, которую мне она подстелила, и тоже что-то мастерю. Вокруг выстроились коробки с деревянными досками, палками, рубанком, лобзиком и другими рабочими инструментами.
— Мама-а-а, ты закончила? — спросила я, невнятно выговорив, милым детским голоском.
— Еще нет, не-е-ет, — на распев ответила мама.
У нее длинные волосы, которые солнечный свет обрамляет золотым цветом. Золотой цвет блестит, как капли воды, на ее длинных ресницах и губах, которые выглядят чуть пухлее моих.
Мама поставила меня на веранде и измерила рулеткой длину моих ног. Потом отпилила несколько палок и электрической дрелью проделала несколько дырок в деревянной дощечке.
Будь то готовка, вождение или рукоделие, моя мама хороша во всем!
— Какой цвет тебе больше нравится: розовый, синий или желтый? — спросила мама, поставив передо мной банки с краской.
— Желтый! — ответила я, заметив, как за спиной мамы кружили желтые бабочки 1, и мне их цвет показался ужасно милым.
С громким хлопком женщина открывает банку, и по саду распространяется будоражащий запах.
Она макает кисточку, набирая побольше краски, и начинает красить две квадратные дощечки размером около 30 см. Глянцевый желтый цвет, отбрасывая блики, отражает майское солнце.
Потом мы вместе обедаем якиудоном, и ко второй половине дня краска полностью высыхает. При прикосновении к дощечкам, выкрашенным в ярко-желтый цвет, ощущается удивительная гладкая текстура. Тук-тук-тук. Мама вставляет палочки в доску, и снова слышится этот волнующий стук.
— Ну-у-у, уже всё? — мне уже начинает надоедать, и я жалуюсь, раскладывая камушки на клумбе.
Я сыта и меня начинает клонить в сон.
— Ну кто зна-ает, — дразнит мама.
Тук-тук, тук-тук. Она, улыбаясь, поднимает на меня взгляд.
— Готово! Судзумэ, поздравляю тебя с днем рождения! — она протягивает мне стульчик желтого цвета.
— О-о-о! — я радостно вскричала.
Хоть я и вскричала, но мне показалось что, чего-то не хватает. Этот стул имеет простую форму, квадратную спинку и такую же сидушку с четырьмя ножками. Но маленькая я хотела что-то более одушевленное.
— А где у него личико? Тут? — я показала пальчиком на спинку стула.
— Это ведь стул, специально сделанный для Судзумэ! — мама улыбнулась и попросила меня немного подержать его.
Дав мне его в руки, она немного подумала и начертила карандашом два кружка на его спинке. Достав из коробки нож для резьбы, сделала две выемки и, обработав наждачной бумагой, заново закрасила краской. Спинка стула становится лицом с яркими глазами.
— Вот! Как тебе?
— Ва-а-а-у! — на этот раз я обрадовалась от всего сердца. Желтый стульчик с двумя глазками, выглядел так, словно мог вот-вот заговорить, и будто он хочет стать со мной друзьями. С меня разом слетели одолевающие меня до этого сонливость и скука.
— Специально для меня! — я села на стул, он был идеального размера, как раз под меня.
И опять повторила: «Специально для меня!».
— Мама, спасибо! — прямо не слезая со стула, я кинулась в объятья матери, которая сидела рядом со мной на корточках.
И мы втроем как клубок покатились по саду. Сев маме на грудь, я серьезно заявила:
— Я клянусь, что всегда буду его беречь!
— Всегда? Значит мама не напрасно старалась, делая его для тебя, — засмеялась она.
Вслед за ней радостно засмеялась и я...
Наши полные смеха голоса, звук прибоя с побережья, временами раздающееся пение соловья, — все это отчетливо вложено в воспоминание. Я думала, что уже все забыла, что это воспоминание растворилось, а оно всегда было внутри меня, и я смогла его вспомнить вплоть до мельчайших деталей.
Я с неохотой вынырнула из похожей на теплый ил дремоты, медленно пробуждаясь ото сна.
***
До ушей донеслось тихое завывание ветра вперемешку со звуком текущей тонкой струйки воды.
Я открыла глаза.
Вокруг было темно, только где-то высоко над головой что-то блекло светилось голубоватым цветом. Оно было настолько не ясным, словно это был какой-то нелепый узор, отражающийся на внутренней части моих век, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке, ведь я не могла понять, открыты ли у меня глаза или нет. Я несколько раз с силой закрыла и открыла глаза, поморгав.
— …
Понемногу привыкая к темноте, я начинаю различать смутные силуэты. Потолок высотой с 4х — 5-ти этажный дом со странной неровностью, будто составленный из комбинации огромных блоков из стыков, через который пробивается блеклое свечение.
Я лежу на спине в гигантском пространстве, не похожим на то, что было сконструировано человеком, хоть и для естественной пещеры. но было слишком геометрично. Каменный пол подо мной был немного влажным.
— Все же, где это… — бормоча я приняла сидячее положение. Засунув руку в карман штанов, достаю телефон. Шелест одежды разносится эхом, будто я в тоннеле.
— Я нахожусь?.. После нажатия на кнопку включения экран вспыхивает слепящим светом, и я невольно зажмуриваю глаза.
Нажимаю на иконку карты, приложение открывается немного дольше чем обычно, и в открытом окошке я вижу, что почти на весь экран показана река, а мое расположение находится прямо в ее середине.
— Под…рекой?
Когда я провела двумя пальцами по карте, чтобы изменить масштаб и увидеть больше, карта неожиданно закрылась, и в середине черного экрана появилась иконка светящейся красным батареи, и телефон отключился.
— А-а-а! — я выдохнула весь воздух из легких.
Батарея телефона полностью разряжена. Я была все еще рассеяна и чувствовала себя как в тумане. И прошлый сон еще не до конца развеялся, эхом слабо отдаваясь в голове. Так и не поднявшись с сырой земли, медленно оглядываюсь вокруг.
— А… — вдалеке замечаю еле заметное свечение.
Из пространства, в котором я нахожусь, отходит несколько проходов, и в глубине одного из них виднеется слабый голубой свет.
— Соута-сан?.. — на автомате шепча это, я вложила силы в ноги,поднимаясь.
Встав и ощутив дискомфорт, я заметила, что на левой ноге не было ботинка.
— Точно…
Идя на свет, я понемногу вспоминала о том, как потеряла ботинок, когда была на поднимающимся вверх черве. Затем о том, как стулом… канамеси проткнула червя. Далее червь исчез, и я упала с неба. А потом…
— !.. — пройдя проход, у меня перехватило дыхание от представшей у меня перед глазами картиной.
Там были руины. Руины какой-то очень древней эпохи раскинулись в этом месте под землей.
— Так это тут…
Тут все было сделано из древесины и камня. Все крыши были покрыты черепицей, все столбы были деревянные, стены каменные, а ровно по центру одиноко стояли огромные замковые ворота. Они были единственными, что осталось не тронутыми посреди разрушенных останков. Ворота замка были распахнуты, а внутри простиралось звездное небо.
— …задняя дверь Токио?!
В тот же миг я бросилась к этой двери и с громким всплеском наступила в воду: вокруг этих ворот скопился тонкий холодный ее слой.
— А-а-а! — у меня, стоящей перед ними, вырвался крик удивления.
Внутри ворот сияло звездное небо вечности, под которым виднелся иссиня-чёрный силуэт горы, где на вершине было воткнуто что-то маленькое.
Это был стул.
Ножки стула крепко впились в тело червя, который сейчас был в виде черной горы.
— Соута-сан!
Я пустилась в бег. Эта гора казалась одновременно далекой и близкой, будто она находилась на расстоянии вытянутой руки. Чувство расстояния будто смешалось.
Бегу. Приближаюсь к воротам.
И в тот момент, когда я прохожу сквозь них, думая, что сейчас окажусь у подножия горы…
— Что?!! — я все еще по-прежнему в темных руинах.
Оборачиваюсь и вижу ворота, сквозь которые я только что прошла. В них так же сияет мир вечности. Все так же, как и с первой моей дверью, когда я вытащила Дайдзина.
— Я не могу зайти…
Но я вижу его, вижу что он находится так близко, и это толкает меня побежать во второй раз. Наступив на ногу, обутую в ботинок, я поскользнулась и упала в холодную воду, которая вперемешку с песком попадает мне в рот. Я быстро поднимаюсь, сплевывая, рывком стягиваю с правой ноги ботинок и бегу дальше в одних лишь носках, затем ныряю в ворота.
— !
Бесполезно…Я все еще нахожусь в тех же развалинах. Обернувшись, внутри ворот вижу Соуту-сана на вершине черного холма.
— Он находится в вечности… — с отчаянием бормочу я.
Но ведь его можно увидеть отсюда.
— Соута-сан! — что есть мочи заорала я. — Соута-ан! Соута-сан!
Ответа не последовало. У меня подогнулись колени.
— Соута-сан…Соута-сан!.. — меня перестают держать ноги, и я падаю в воду на колени.
Я пытаюсь кричать, но из легких выходит лишь воздух.
— Соута-сан…
— Су-у-удзумэ. — внезапно раздался голос кота.
Этот голос будто ударяет по мне, и я резко оборачиваюсь по направлению и вижу в темноте светящиеся желтым круглые глаза. Слышатся ритмичные всплески воды. Приближается силуэт с поднятым вверх хвостом. Подойдя ко мне, стоящей на коленях, он начал тереться о мое бедро, от чего у меня вырвался вскрик.
— Судзумэ, наконец-то мы только вдвоем.
— Дайдзин! — я встаю, пытаясь отстраниться от его белой шерсти.
— Из-за тебя… — во мне вскипает злость — Верни Соуту-сана!
— Невозможно.
— Почему?!
— К тому же он больше не человек, — смотря на меня бесстрастными глазами, проговорил кот невинным голосом.
—! — наклонившись я хватаю Дайдзина двумя руками.
— О-о-о! — Радостно восклицает Дайдзин.
— Верни Соуту-сана! — заорала я.
— Судзумэ, больно-о.
От его кокетливого голоса мои руки сжались сильнее.
— Верни его!
— Да больно же, Судзумэ-э.
— Да что ты!..
Мягкое тельце котенка выглядело маленьким и хрупким. Если вложить еще больше силы, то наверняка можно переломать все его косточки. Из пасти Дайдзина, вырывалось слабое мяуканье. Его детский голосок был немного болезненным:
— Я тебе нравлю-ю-ю-сь?
— Что-о-о?! — я не верю своим ушам.
— Как ты можешь мне н…
— Нравлюсь ведь, правда?
— Ненавижу!!! — крича, я высоко подняла руки, держащие кота, на что он опять жалобно запищал.
Я раздавливаю его в руках, ломая хрупкие косточки и кидаю об землю, в холодную воду…Такие картинки пронеслись у меня перед глазами.
Горькое послевкусие поднявшейся во мне жестокости пробежало по позвоночнику. Маленькое сердце бешено бьется в моих руках.
— …
Нет, не могу… Я понимаю, что не могу этого сделать, меня покидают силы, и мои руки опускаются, будто наливаясь свинцом. Я разжимаю пальцы, выпуская кота, и он с всплеском, падает около моих ног. Он приземляется на четыре лапы и поднимает мордочку, будто пытаясь уловить выражение моего лица.
— Уйди, чтобы я тебя больше не видела… — мои глаза начало жечь, я снова заплакала. — Не смей со мной разговаривать…
— Судзумэ… — он затрясся, и неожиданно тело кота резко похудело.
Его ранее пухлое тело стало костлявым, будто из него вышел весь воздух. Его глаза впали, он выглядел жалко, как старый кот на последнем издыхании.
— Судзумэ, — скрипучим голосом сказал кот, — Не нравился Дайдзин…
Сказав это, он исчез, только за спиной слышались его все дальше удаляющиеся шаги.
Я осталась в одиночестве стоять перед задней дверью, погрузившись в мысли, что же мне теперь дальше делать.
Я разозлилась. Мне было тревожно, больно, грустно и одиноко. Была полная растерянность, я совершенно не знала, как мне быть. Я не могла понять, что я должна сейчас делать.
Прошла минута, потом пять, а я все еще была в раздумьях, куда мне идти, за что хвататься? Ответ никак не шел в голову. У меня опять сами собой потекли слезы, и я так там и стояла, в холодной воде не чувствуя ног, пока слезы не перестали течь.
***
Если присмотреться, то можно увидеть остатки червя, прилипшие к большим дверям замковых ворот. На поверхности осталось несколько длинных тонких полос, напоминающих перемолотые зерна риса, и они по-прежнему излучали слабый красно-черный свет.
Червь вернулся туда, откуда он вышел.
Подумав, что мне обязательно надо закрыть дверь, я уперлась двумя руками и начала толкать ее тяжелую, деревянную и толстую. Поначалу она не поддавалась, но погодя, со скрипом начала понемногу закрываться. Только стоило мне немного ослабить давление, как дверь резко встала, как будто ее прижали к каменной стене. Для того, чтобы ее сдвинуть, надо было вкладывать все силы, и поэтому я уперлась в нее локтями, низко склонив голову, навалилась на нее всем телом. С меня ручьем тек пот, а подошвы ног стерлись до крови. Толкая дверь, я спокойно всматривалась в прозрачную воду, которая от моей крови начала окрашиваться в коричневый цвет.
Потратив где-то около 30 минут, мне наконец-то удалось закрыть обе створки двери. Мои руки и ноги онемели, и я была так истощена, как будто из меня выдавили все соки. Казалось, что стоит мне хоть на мгновение потерять бдительность, я прямо так упаду и больше не поднимусь из этой воды.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я, потянувшись, схватила ключ «мастера дверей», висевший у меня на шее. Затем, прикрыв глаза, начала представлять то, что когда-то было в этих руинах.
Вскоре ключ в моей руке, будто дыша, начал нагреваться, и мне послышался чей-то шепот. Воспоминание прошлых лет было настолько далеко, что мужские и женские голоса слышались так слабо, будто это всего легкий сквозняк, гуляющий между зданиями.
Хоть воспоминание было нечеткое, из ключа потянулся луч света, слабо дрожа и вырисовывая на полотне замочную скважину, украшенную по кругу листами Криптотении.2 Я вставила ключ в эту скважину и пообещала себе, что позже обязательно вернусь и спасу его.
— Возвращаю!
Провернув ключ, в руках осталось ощущение того, что я что-то крепко накрепко заперла.
Следуя по направлению ветра, я пошла в другую сторону от прохода, через который я зашла. Хоть ветерок и был слабым, но дул с некой стабильностью и туда, куда он вел, был пологий подъем. Влажная земля резко сменилась сухим скалистым настилом. Это место под землей, в котором я сейчас находилась, явно было пещерой, созданной руками человека. На стенах и своде протянулось множество выскобленных прямых линий, похожих на след какого-то инструмента.
Местами на земле и на стенах виднелись похожие на полустертые символы, написанные тушью. Слабый свет пробивался из узкой щели рядом с потолком, тусклым, будто лунным, светом освещая ландшафт.
Не понимая сейчас утро или день, я никак не могла сориентироваться во времени. Мои ноги, прежде ничего не чувствующие в холодной воде, сейчас начали нестерпимо болеть, будто горя. А белые носки, которые мне подарила Чика, окрасились в красно-черный цвет засохшей крови.
Продолжая идти, я заметила, что окружающие меня стены начинают понемногу меняться. Выдолбленные из скалы постепенно начали сменяться на каменные, а вскоре появилась бетонная поверхность. Отзвук шагов тоже постепенно менялся, а затем перед глазами появились ржавые железные перила, ведущие к бетонной лестнице.
Я начала подниматься по этой лестнице, проходящей в узком туннеле, который шел прямо иногда расширяясь и снова возвращаясь в узкий прямой проход. На потолке извивались прикрепленные узкие трубы, и время от времени для передышки я садилась на ступени и начинала разглядывать их, похожих на замысловатые узоры, а когда боль в ногах утихала я продолжала движение до нового привала, и так по кругу.
Моя голова была пуста. Я не хотела ни о чем думать, я просто продолжала подниматься по лестнице. Вскоре к холодному ветерку начал примешиваться какой-то странный запах. Этот запах мне был знаком, он должен быть мне очень хорошо знаком. Но я никак не могла вспомнить, где же я его уже слышала. Выхлопные Газы машины…Только стоило мне вспомнить, как над головой показалась маленькая дверь.
Провернув железную ручку и толкнув маленькую дверцу из стали, я увидела перед глазами дорогу со снующими по ней машинами. Наполовину высунувшись, я боязливо огляделась, и поняла, что сейчас нахожусь в автомобильном туннеле, слабо освещенном оранжевыми огнями. На стене виднелись горящие зеленым светом указатели, и висел телефон для экстренной связи, а дальше, примерно через 200 метров светился белым светом выход из этого туннеля. Выбравшись, я быстро пошла, держась за стену, по узкому проходу, который, вероятнее всего,использовали работники для проверок.
Когда мимо проезжали машины, я видела ошарашенные лица водителей, смотревших мне вслед. В туннеле, где не должно быть пешеходов, некоторые смотрели на меня открыв рот, некоторые прищурив глаза,будто не веря, а некоторые смотрели с легким укором. Были и такие, которые сразу доставали телефоны и фотографировали.
У выхода мои глаза, привыкшие к темноте, начало резать от льющегося оттуда света. Но я совершенно не обращала на это внимание, в какой-то момент у меня даже перестали болеть ноги, и я пошла еще быстрее.
Выход из туннеля был соединен с серой железной лестницей, поставленной там для рабочих. Взбежав на нее и пройдя по железному настилу, я ступила на траву, и мне в глаза ударил солнечный свет. Место, где я вышла, представляло собой маленький пустырь, где там и сям лежали строительные материалы. Солнечный свет слепил, и я слезящимися глазами осмотрелась увидев, как за железной оградой, вдалеке на линии горизонта виднеются выстроившиеся в ряд квадратные небоскребы, сквозь щели между которыми виднеется только поднявшееся утреннее солнце.
— Где это… — осматриваясь, шепчу себе под нос.
Рядом внизу был огромный ров, наполненный темно-зеленой водой. Насыпь была похожа на огромную каменную ограду, похожую на стену замка, а поверх нее раскинулся густой зеленый лес. Низкое здание с белыми стенами и черной черепичной крышей, было похоже на замок и расположено так, будто утопало в окружающей его зелени. В окружении современных зданий, сияющих на утреннем солнце, этот лес был словно отголоском прошлого, в котором остановилось время.
Даже я, которая до этого ни разу не была в Токио, сразу узнала это место.
— Императорский дворец…
Я наконец-то поняла, где именно я была, когда находилась под землей.
Послышалось резкое пение птицы3, словно разрезающее утренний воздух. Подняв голову, я увидела до абсурдности нелепо-яркое голубое небо.
Примечания
1. (прим. Желтушка степная)
2. (прим. Криптотения или Скрытница японская — редкое многолетнее травянистое растение, имеющее очень толстый корень, с декоративными пурпурными листьями и маленькими, в ажурных метелках, бледно-розовыми цветками, вырастающее до 120 сантиметров в высоту.)
3. (прим. Рыжеухого бульбуля (вид певчих воробьинообразных из семейства бюльбюлевых. Длинна тела составляет до 28 см))
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
http://tl.rulate.ru/book/81645/2978443
Использование:
