Команда по реквизиту создала реплику Императорского мавзолея на скале за городом. В древних книгах не было чётких записей о стиле императорского мавзолея королевства Дуннуюй.
До освобождения в некоторых населённых пунктах цянов в округе Дацзинь были огненные кладбища. “Тайпин юлань” упоминала, что “когда цяны умирали, их тела сжигали”. Это было доказательством. В то же время в районе реки Даду были распространены погребения в висячих гробах. Гробы или урны вбивались в скалы или прятались в пещерах на скалах. Это был уникальный погребальный обычай для этнических групп, живущих возле воды.
Учитель Юй Юань сделала смелое предположение на основе этих двух сведений, что королеву королевства Дуннуюй после смерти должны были кремировать и хоронить в пещере на скале.
В начале строительства Ванчэна команда реквизита попросила кого-то построить на этой скале деревянную настилку, огибающую её, от вида которой захватывало дух и казалось, что она неприступна.
Императорский мавзолей находился в пещере в конце этой настилки. Перед алтарём стояли три жертвенника и пять треножников. Позади алтаря находилась стела божествам с посмертным титулом королевы и надписью с похвалой, написанной Тан Циньлань.
Цяны верили в религию бон, поэтому в нишах по обеим сторонам стояли алтари и статуи.
Её Величество Королева и Его Королевское Высочество, за которыми следовали министры, отправились в Императорский мавзолей. Пройдя по горной дороге и взобравшись по деревянной настилке, они наконец добрались до Императорского мавзолея.
Великая колдунья лично повела своих учеников, била в барабан из овчины, прыгала и кружилась перед стелой, танцуя торжественно. Атмосфера была почтительной, пока она читала слова, как будто утешая дух императора в небесах. Тан Циньлань девять раз поклонилась стеле, а Цуй Лин шёл прямо за ней. Некоторые старые чиновники, пользовавшиеся большим уважением прежнего императора, были настолько тронуты, что не могли сдержать слёз.
После поклонов и молитв группа колдунов в доспехах, разделённая на две команды, замахала перед императорским мавзолеем мечами и копьями, сражаясь друг с другом. Колдуны в доспехах носили войлочные шляпы с фазаньими перьями и доспехи из коровьей кожи, на которые висели кости коров - очень странное зрелище.
Танец в доспехах исполнялся, только когда возносили молитвы королеве, и многие присутствующие видели его впервые.
По мере того как барабанные удары нарастали, танец колдунов в доспехах становился всё более неистовым. Вдруг Цэнь Баоцянь вбежала с ужасом на лице и с грохотом упала на колени перед Тан Циньлань: “Ваше Величество, Ваше Королевское Высочество... идёт”.
Цинь Лань стоял рядом с ней.
Тан Циньлань бросила на него взгляд, затем повернулась и строго выговорила: “Почему ты в панике? Отец пришёл сюда, несмотря на болезнь, это показывает, что у него были глубокие отношения с Покойной Императрицей”.
Как только она закончила говорить, министры снаружи разделились на две колонны. Су Минчэнь медленно вошёл, а за ним следовали вооружённые солдаты. Их острые клинки светились кровожадным блеском.
Её отец, прикованный к инвалидному креслу в течение десяти лет, предстал перед всеми, выглядя крепким. Хоть он и выглядел плохо, но инвалидное кресло ему было не нужно. Иначе никто не донёс бы его по подвесной настилке, и он бы в любом случае не смог подняться.
Тан Циньлань усмехнулась – вот те 20-летние отношения между отцом и матерью? Всё ложь!
Су Минчэнь окинул толпу взглядом, и его глаза в конце концов остановились на Цуй Лине.
“Эй, кто-нибудь! Пусть этот король арестует этого ичжоуского шпиона”.
Все ахнули и посмотрели на Цуй Лина.
Цуй Лин стоял прямо, как сосна, совершенно неподвижно.
Цэнь Баоцянь выхватила меч и направила его на Су Минчэня: “Что вы имеете в виду, осаждая Императорский мавзолей? Быстро отступите! Его Королевское Высочество было выбрано великим колдуном в соответствии с Божьей волей. Вы не можете оклеветать его”.
Су Минчэнь рассмеялся. “Твоя служанка всё ещё такая наивная. Ты думаешь, твоё Величество не знает? Или она не хочет сказать миру, что вышла замуж за иностранного шпиона? Этот иностранец хочет украсть золотую карту и разрушить основу народа Дуннуюй!”
Его слова и впрямь потрясли всех, и те министры, которые собирались спорить за Её Величество Королеву, заколебались.
Цуй Лин поднял голову и посмотрел на Тан Циньлань холодным лицом: “Значит, Ваше Величество знали”.
Уголки губ Тан Циньлань дёрнулись: “Разве Цуй Лин тронут мной?”
“Я недостойна!”
Тан Циньлань задрала голову и рассмеялась, как будто услышала шутку. Она выхватила длинный кнут со своего пояса и кинула его прямо в Цуй Лина. Когда все подумали, что она собирается хлестнуть Цуй Лина, хвост кнута внезапно изменил направление.
Су Минчэнь подпрыгнул и отлетел назад. Хвост кнута задел край его одежды и ударился в землю. Синие кирпичи лопнули, а звук кнута эхом отразился от скалы.
Су Минчэнь поднял палец и указал на Тан Циньлань: “Твоё Величество одержимо, сегодня этот король хочет действовать от имени небес и низложить тебя”.
“Императрица-мать, знаешь ли ты, что он всегда хотел заменить тебя?” – Тан Циньлань погладила кнут, который ей передала императрица-мать, – “Чтобы отравить императрицу-мать, ты не пожалел собственного тела, день и ночь медленно разъедая тело императрицы-матери.
Когда императрица-мать искала для тебя знаменитых врачей со всего мира, разве твоё сердце не болело?” Перед кремацией Тан Циньлань попросила великую колдунью тайно осмотреть тело императрицы-матери и обнаружила, что её внутренние органы были фиолетового цвета. Очевидно, этот яд ей не давали одномоментно. Кто ещё, кроме Су Минчэня, мог отравить императрицу?
Су Минчэнь смотрел на Тан Циньлань, свою дочь, холодно. Если бы это была династия Тан или Тибет, она осмелилась бы говорить с ним в таком тоне?
“Я никогда не хотел быть мужем королевы”, - Су Минчэнь поднял руки и зарычал, указывая на стелу: "То, что она мне дала, никогда не было тем, чего я хотел".
Он отступил назад и указал на всех в пещере: "Убейте, убейте их всех".
В одно мгновение сверкнул свет меча, хлынула кровь, раздались крики.
Су Минчэнь холодно наблюдал, как Цуй Лин защищает Тан Циньлань и прячет её за стелой. Цуй Лин был шпионом, и даже после того, как его личность раскрыли, он всё равно защищал мятежную девчонку. У этих двоих, очевидно, были очень близкие отношения. Но какой от этого толк - он занял настилку, и если только у кого-то не отрастут крылья, их не спасти. Раз они так любят друг друга, пусть отправляются на тот свет вместе.
Цэнь Баоцянь и Цуй Лин защищали Тан Циньлань слева и справа и отступали. Сегодня с ними было не так много стражников, и времени сопротивляться почти не было.
За стелой была каменная стена, преграждающая путь. Вокруг слышался шум сражения.
Тан Циньлань схватила Цуй Лина за руку и строго спросила: “Если я умру, Цуй Лин будет похоронен вместе со мной?”
В этот момент снаружи кто-то заплакал:
“Настилку подожгли”.
“Спуск с горы отрезан”.
“Пришли солдаты из соседней страны”.
Тан Циньлань посмотрела на Цуй Лина хмурым лицом.
“Ваше Величество не умрёт”, - тихо сказал Цуй Лин. - “Лидер соседней страны пришёл нас спасти”.
Глаза Тан Циньлань покраснели, и дрожащим голосом она сказала: “Это ты попросил его прийти? Ты знал, что отец меня предаст?”
Цуй Лин покачал головой: “Этот чиновник не бессмертный. Но если заранее подготовиться, ошибки не будет никогда”.
Когда Су Минчэнь увидел огонь на скале, глаза его полезли на лоб, и он обернулся к перепуганным солдатам и крикнул: “Возвращайтесь за мной. Вы выживете, только если поймаете Королеву живой”.
Все понимали, что Су Минчэнь прав. Кроме трёх животных, принесённых в жертву покойному императору, там нечего было есть. Теперь, когда настилка сгорела, они что, действительно собирались есть друг друга?
Бой стал ещё ожесточённее.
Тан Циньлань подошла к каменной стене, потёрла её туда-сюда, вверх-вниз какое-то время и вдруг нашла выступающий камень. Она сильно надавила на него, и перед троицей появилась дверь, в которую мог пролезть только один человек.
Цэнь Баоцянь вытаращила глаза – она не знала, что в императорском мавзолее есть тайный ход.
Тан Циньлань схватила Цуй Лина за руку и потащила его туда, не колеблясь.
Все трое бежали изо всех сил, а в уши врывался горный ветер, проникавший откуда-то из ниоткуда. Раздавался звук капающей воды, а со свода пещеры свисали сталактиты, похожие на острые мечи, которые в любой момент могли обрушиться на троих беглецов.
Добежав до развилки, Цуй Лин остановился.
Тан Циньлань тяжело дышала и сказала: “Давай быстрее”. Она указала на левую нору, которая вела вниз с горы. Как только они встретятся с лидером соседней страны, будут в безопасности.
Цуй Лин сделал шаг назад, опустился перед ней на колени, поднял руки, высоко задрал голову, а затем медленно склонил спину и поклонился в пояс три раза.
Из другого конца тайного хода послышался грохот обрушившейся скалы – это был Су Минчэнь.
Цэнь Баоцянь поспешно сказала: “Зачем вам отдавать такой глубокий поклон, Ваше Высочество?”
Тан Циньлань смотрела на него холодно.
Цуй Лин опустил глаза: “Раз Ваше Величество знаете личность этого чиновника, вы знаете... Этот чиновник больше не может следовать за Её Величеством. Отныне желаю Вашему Величеству мира и крепкого здоровья с каждым годом”.
Тан Циньлань шагнула вперёд, рукоятка кнута упёрлась ему в подбородок, и сквозь стиснутые зубы она процедила каждое слово: “Ты мой муж, куда бы я ни пошла, ты пойдёшь со мной!”
Цуй Лин выпрямил спину и указал на правый ответвляющийся тоннель: “Эта тропа ведёт к паромной переправе Сяньюнь. У меня есть дела, которые я должен сделать, так что мне нужно идти”.
Куй Лин выпрямил спину и указал на правый поворот дороги: "Эта тропа ведет к переправе Сянъюнь. У меня есть дела, которые я должен уладить, поэтому мне нужно идти".
Сказав это, он проигнорировал реакцию Тан Цинлань и с холодным лицом побежал к правому перекрёстку.
"Я пошлю кого-нибудь в Ичжоу, чтобы забрать вашу сестру. Сколько бы риска вы ни брали на себя, этого нельзя делать".
Цуй Лин на мгновение остановился, но после короткой паузы продолжил бежать, не колеблясь, и его фигура мгновенно исчезла у входа в пещеру.
В ту ночь Его Королевское Высочество Су Минчэнь попытался поднять мятеж и напасть на Императорский Мавзолей, чтобы похитить Её Величество Королеву. В результате тропа, ведущая к обрыву у Мавзолея, была полностью сожжена, даже скала обрушилась, а мятежники оказались заперты в пещере Мавзолея, что привело к многочисленным жертвам.
Её Величество Королева внезапно появилась у подножия горы, как будто по божественной воле. Вместе с лидером соседней страны они наблюдали, как Су Минчэнь прыгнул в реку Даду и мгновенно умер. Мятежники остались без главы, поэтому те из них, кто не сгорел, тоже бросались в реку, и многие утонули.
Её Величеству Королеве полагалось бы успокоить всех и утвердить свою власть, но кто знал, что она сядет на лошадь и поскачет в ночную темноту.
В долине стояла тишина, река текла спокойно, а дорога огибала одну гору за другой.
Впервые Тан Цинлань почувствовала сердечную боль.
Лошадь упала на переправе Сянъюнь, изо рта шла пена.
Небольшая лодка была пришвартована под большим деревом на берегу.
Тан Цинлань запрыгнула в лодку, распахнула ногой бамбуковую дверь, и внутри оказалось двое.
Одним был Чэнь Ган, а другим – Цуй Лин.
Глаза Цуй Лина были плотно закрыты, губы почернели, как будто его отравили. Чэнь Ган держал в руке кусок шёлка, на котором были нарисованы жилы гор и рек, а золотые иероглифы в кругах отчётливо виднелись.
У него ещё оставалось дыхание, и, увидев Тан Цинлань, он прохрипел: "Золотая карта, моя золотая карта!"
Тан Цинлань с холодным лицом ударила Чэнь Гана пощёчиной, пнула его ногой, и он упал с глухим стуком. Золотая карта тоже была пинком отправлена в текущую воду реки Даду.
Тан Цинлань опустилась на колени и погладила Цуй Лина по щеке, её руки сильно дрожали, но она тут же крепко обняла его. Большие слёзы стекали по её щекам, но она не могла издать ни звука. Боль была настолько сильна, что она даже не могла плакать.
Все, кто наблюдал со съёмочной площадки, почувствовали, что у них на глаза наворачиваются слёзы.
Син Вэймин с задыхающимся голосом крикнул: "Стоп".
Цзи Муе открыл глаза, Цзян Чжэн всё ещё держала его, закрыв глаза, у неё был красный от слёз нос, опухшие глаза и всё тело дрожало.
Никто не смел заговорить, иногда актёры настолько эмоционально погружались в сцену, что даже если режиссёр кричал "Стоп", им требовалось некоторое время, чтобы выйти из образа. Поэтому им нужно было дать время, чтобы медленно прийти в себя.
Тем более, что съёмки сегодня были очень тяжёлыми и насыщенными эмоциями. Цзян Чжэн и Цзи Муе играли с полной отдачей с утра до вечера. В конце концов, эта сцена на лодке была самой тяжёлой.
Цзи Муе нужно было только притвориться мёртвым, а Цзян Чжэн необходимо было мобилизовать самые сильные эмоции, чтобы передать зрителю боль от "потери" любимого.
Син Вэймин попросил всех тихо покинуть съёмочную площадку и дать главным героям медленно успокоиться.
Цзи Муе не смел шевельнуться и ждал молча. Цзян Чжэн крепко обнимала его, закрыв глаза, плакала, уголки губ дрожали.
Цзи Муе боялся, что она навредит здоровью, слишком сильно рыдая, поэтому тихо прошептал: "Учитель Цзян".
Цзян Чжэн всё не могла остановить слёзы.
Он поджал нижнюю губу и мягко сказал: "Цзян Чжэн, Чжэн-Чжэн".
Цзян Чжэн медленно открыла глаза, глядя рассеянно на Цзи Муе перед ней, её глаза были полны глубокой боли.
Цзи Муе слегка похлопал её по спине рукой и успокаивающе сказал: "Чжэн-Чжэн, это я. Я здесь. Я всё ещё живой".
Он повернул лицо, снова демонстрируя свой прекрасный профиль, и тихо произнёс: "Потрогай мочку уха. Она горячая".
http://tl.rulate.ru/book/79166/3480489
Готово:
Использование:
