Я стояла прямо и смотрела вперёд туманным взглядом.
Мне было очень плохо. Меня мучила головная боль, до той степени, что я чувствовала, как моя голова ежеминутно будто раскалывается, но я не могла ничего с этим сделать. Кроме того, что болела спина после всех избиений, которые я получила ранее, она всё ещё пульсировала даже после того, как мне дали какую-то мазь для снятия боли.
— Пожалуйста, стойте ровно.
Когда моё ослабшее тело слегка дрогнуло, горничная, которая делала оборку вокруг груди, немедленно выразила холодное замечание.
Я молча смотрела на незнакомых служанок. Я несколько раз видела их лица, но не знала о них ничего, кроме того, что они были служанками Ребекки.
Я подавляла боль и пыталась сохранить своё сознание ясным, когда моё зрение становилось размытым.
Прикусила губу и напрягла пальцы ног, чтобы лучше поддерживать осанку. Если бы я хоть немного расслабилась, то упала бы в считанные секунды.
Несмотря на мой бледный цвет лица, когда я кусала губы, горничная улыбнулась, откровенно высмеивая меня.
— Это потрясающее платье точно не заслуживает быть на такой леди, как вы.
Другие горничной продолжали издеваться надо мной, закрепив рукава и укоротив край платья.
— Потом нам придется выбросить его. Как жаль.
— Ношение такого платья, которое выглядит так дорого, для вас является преступлением.
— Роскошное платье будет потом порвано. Это будет выглядеть ужасно.
— Мы не хотим причинить вам боль, поэтому, пожалуйста, не поймите нас неправильно.
Из уст горничной постоянно выходили грубые слова. Это было не то, что кто-то мог сказать или сделать дочери маркиза, но они не колебались ни в малейшем высказывании обо мне.
Я молча слушала их ужасные слова, которые не могли задеть меня.
Завтра я всё равно их уже не увижу.
Рыцари и слуги, которые присягнули на верность семье Чарт, были изгнаны скорее после становления Филиппа маркизом. Все слуги в особняке были заменены теми, кто отвечал вкусу нового хозяина.
Острая игла пронзила запястье Аселлы. Игла была достаточно толстой, поскольку она фиксировала оборку.
— Вы гораздо чувствительнее, чем я думала, леди. Потерпите ещё.
— Я слышала, что вы хорошо держитесь при боли.
Я могла слышать откровенный сарказм служанок в их голосах.
Вместо ответа я медленно опустила свой взгляд и посмотрела на своё запястье, которое было поранено иглой. На коже появилась небольшая рана с кровью. Я смотрела на это, пока одна из горничных не вытерла кровь с кожи.
— Вам не надоело молчать, миледи?
В конце концов они были правы, это было куда лучше, чем кнут, который так любил Филипп. Когда от меня ответа так и не последовало, горничные посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Как я и думала, с вами и вправду всё хорошо.
Издевательство продолжалось. Игла продолжала колоть моё тело в разных местах. На видимых участках царапины были мелкими, чтобы избежать оставления рубцов или следов, а на невидимых участках уколы были немного глубже.
— Простите, как вы леди? Я случайно, хоть я старалась как можно осторожней.
— Но я уверена, что леди было не больно.
Они улыбались, не умея сдерживать свои эмоции.
Смотрела прямо перед собой пустыми глазами. Мне уже было нечего терять. Если бы я закрыла глаза, не утихла бы суета или боль?
Это было одно из правил Филиппа, чтобы слуги не посещали Аселлу. Иногда я думала, что похожа на марионетку, со связанными руками и ногами. У меня даже было выражение лица, по которому трудно было сказать, смеялась я или плакала.
'Если ты дорожишь своей сестрой, то ты должна вести себя должным образом! Ты должна ценить мою доброту, Аселла, ' — частые угрозы Филиппа каждый раз словно звенели в ушах.
Я не ела с самого утра, и мне стало не по себе, начал болеть живот. Разговор слуг казался далёким, будто они говорили не возле моих ушей. Звуки то затухали, то снова усиливались.
Я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание, и снова прикусила свою нижнюю губу. Железный запах, ужасный привкус во рту. Казалось, что каждую секунду я могу потерять свою власть над телом.
Кто-то намеренно уколол меня иглой в спину, где рана всё ещё кровоточила. Служанка применила мазь и перевязала рану сухой тканью.
Ощущение покалывания на макушке возникло, когда кто-то сильно завязал корсет на платье, но вскоре боль отпустила. Моё лицо на мгновение исказилось. Однако я быстро к этому привыкла, вновь скрыв боль за невыразительным лицом, выпрямившись и посмотрев вперёд.
Я была из семьи Чарт, даже если меня называли так только для виду. Фамилия, которая существовала с момента основания Империи и передавалось из поколения в поколение.
Независимо от нынешних обстоятельств, я получила образование, чтобы стать наследницей этой семьи, когда моя мать была ещё жива. Со временем эти знания устарели, но кое-что ещё оставалось глубоко в моём сердце.
'Ты должна оправдать имя Чарт и не запятнать его.'
Такие вещи, как гордость и привязанность к родословной, были отпечатаны в моей крови с самого рождения. Я слегка прикусила разбухшую губу, дрожащую от боли. Я могла выдержать пульсирующую головную боль и острую боль в спине, пока думала, что виной всему было моё длительное молчание».
Если бы я открыла рот, крик, который я зарыла так глубоко внутри, вырвался бы незаметно для меня самой.
— Вы ещё держитесь, миледи?
Пока служанка с любопытством наблюдала за моей реакцией, горничная наклонилась вперёд и смело прошептала:
— Терпите. Это всё для блага семьи Чарт.
Это было единственное, что я могла сделать для семьи, которую оставила мне мать. Брак с мужчиной, с которым я никогда раньше не разговаривала.
— Вам следует с радостью принять это предложение.
Прозвучал нежный голос, как будто успокаивающий ребёнка, но на самом деле он был ничем иным как ножом, приставленным к моей спине. Глубокий шрам на сердце снова разошёлся, причиняя боль.
— Если вы не согласитесь, то что подумает о вас покойная маркиза? — это было грубое замечание.
Сердце, которое, как я думала, не будет реагировать ни на одну ситуацию, с которой я столкнусь с этого момента, болело. В окружении десятков людей я зажмурилась, чувствуя, как оно бешено бьётся.
— Вы должны быть благодарны, что можете помочь семье, миледи.
Слуги в особняке хорошо знали, как обращаться со мной, благодаря отношению Филиппа. Когда бы он не поднимал тему предыдущей маркизы, я не могла ему ответить должным образом. Ни разу. Слуги, которые наблюдали за ним, начали сами использовать этот же метод каждый раз, когда им было нужно.
И да. Эта стратегия всегда работала.
— Вы также должны подумать о мисс Мариэль.
Мариэль, бедный ребенок, она была еще очень молода. Даже незначительная защита, которую я могла обеспечить, отчаянно требовалась.
— Повернитесь сюда, миледи.
Я тихонько передвинула ноги. Небольшой жест, который я сделала, смешанный с чувством покорности, был почти механическим. Хотя я двигалась сама по себе, это определенно казалось нереальным, как будто это было вовсе не моё тело. У меня кружилась голова, и всё казалось расплывчатым. Но я терпела, потому так было нужно.
— Что ж, дело сделано. Это так прекрасно.
Горничная посмотрела на меня сверху вниз, как будто она проверяла свою работу. Она кивнула с удовлетворенной улыбкой на лице.
— А теперь сядьте на стул как можно осторожнее.
— Старайтесь не двигаться, когда вы сядете, иначе вы можете испортить все швы, над которыми мы столько работали.
— Вы ведь не хотите выглядеть некрасиво?
Служанки умело зашивали швы на платье. Я просто последовала её словам, не сказав ни слова.
Иногда, когда я вспоминала прошлое, я чувствовала себя отстраненной. Когда бы я ни думала о своей матери или маленькой сестре, которых не видела много лет, мне казалось, будто мои ноги застряли в зыбучем песке. Воспоминания были немного болезненными из-за того большого количества прошедшего времени, проведённого без них, но казалось, что некоторые вещи никогда не меняются.
— Сэр Кадан скоро будет здесь, но я знаю, что всё будет хорошо, верно? Это на благо семьи.
— И ради блага леди Мариэль.
Я медленно кивнула. Как бы сильно я не боролась, реальность оставалась прежней. После десятков или сотен пыток и боли я осознала тот факт, что ничего не изменится.
А потому я просто закрыла глаза и приготовилась к предстоящему унижению. Как всегда.
***
Наконец нетерпеливое лицо Филиппа просияло. Он немедленно открыл дверь в гостиную и позвал Райзена.
— Моя дочь готова встретиться с вами.
— Неужели?
— Да, однако, она хотела бы видеть вас в своей комнате.
Райзен приподнял бровь, и Филипп неловко улыбнулся.
— Обычно она чувствует себя хорошо, но сегодня, похоже, ей немного нездоровится.
— Хорошо. Я пойду к ней.
http://tl.rulate.ru/book/78777/2818056
Использование: