Глава 1. На самом деле это она
Только что наступила весна, но еще не потеплело. Прошлой ночью шел снег, укрывший все горы серебристо-белым.
На середине склона горы находился пользующийся широкой известностью в столице монастырь Джоканг. На его золотисто-желтой глазурованной крыше лежал толстый слой снега, и только к полудню стало заметно таяние, с углов карниза текла талая вода.
Небо было сплошного свинцового цвета, подавляющим своей тяжестью, и пока не собиралось проясняться.
Настоятель Цзюэ Юань был весьма стар летами, все его лицо было прорезано глубокими морщинами.
Идя по горной дороге, он посмотрел вниз, потом кинул взгляд на фигуру человека впереди него и сказал:
–Через десять дней у него юбилей – пятьдесят лет… Ты должен вернуться?
Гу Цзюэфэй ничего не сказал.
Он был образованным человеком, однако у него не было в характере ни деликатности, ни изнеженности. Спина вытянута в струнку подобно молодому бамбуку, звонко звучащему на ветру. Высокого роста, одетый в гражданское пао синего цвета с темными листьями бамбука, пусть на его плечи и наброшен большой иссиня-черный плащ с орнаментом из журавлей в облаках, однако это не может скрыть ни широких плеч, ни узкой талии. Брови казались нарисованными чернилами, а волосы на висках словно были срезаны мечом. В глазах глубокое спокойствие. У него была хорошая внешность от природы.
Необузданность, которой славился шесть лет назад молодой господин, стерлась под грузом времени, он стал больше походить на глубокий омут, будучи непоколебимым как гора Тайшань, и владеть собой как много испытавший на своем веку человек.
Если бы он своими глазами не видел произошедшее, то даже настоятелю Цзюэ Юаню было бы весьма трудно принять связь этого человека с тем, кого он знал ранее.
Видя, что собеседник молчит, Цзюэ Юань вздохнул.
–Пусть я и не понимаю, отчего ты поднялся на гору, однако между отцом и сыном не существует такого понятия как вчерашняя обида. Разумеется, прошло больше шести лет. Еще несколько лет, и приблизится время, когда ему придется по возрасту отказаться от должности.
–В вашей семье говорят, что второй молодой господин твердо отстаивает свою независимость, в прошлом году он сдавал экзамен на цзюйжэня, в этом году пройдет отбор для получения ученой степени, а в будущем году придет время сдать экзамен на чунина.
–Ты – старший сын главной жены в семье, если ты вернешься назад, то покажешь ему что к чему...
–От кого ты это услышал?
Гу Цзюэфэй дослушал до «сын главной жены» и наконец-то его терпение не выдержало, он поднял веки, посмотрел на Цзюэ Юаня и с натянутой улыбкой оборвал его речь.
Если присмотреться более пристально, то тогда можно было заметить, что на дне его глаз застыл слой льда, а улыбки в них не было и следа.
Цзюэ Юань знал, что не сможет скрыть это от него:
–Это твой отец. Вчера после обеда он пришел и долго разговаривал со мной в зале для созерцания и вчера к одиннадцати вечера уже покинул меня – спустившись с горы. В то время снег шел очень сильно...
В текущее царствование тайши Гу Чэнцянь занимал государственную должность наивысшего ранга и являлся гражданским чиновником первого класса.
Тринадцать лет назад во время дворцового переворота он, защищая третьего принца, пострадал от шальной стрелы, угодившей в ногу.
Впоследствии третий принц взошел на трон, предоставил ему титул и земли, назвав тайши, однако застарелый недуг тем не менее не забылся. Каждый раз в сырую и холодную погоду он страдал от невыносимых болей, и известные врачи не могли вылечить его.
Новый император был признателен за его защиту в прошлом, и, войдя в его положение, ныне, ради его неустанных трудов во благо страны, позволял не приходить на дворцовые аудиенции в то время, когда идет дождь или снег.
Но как же трудно ему было спуститься с горы прошлой ночью в лютый мороз, несмотря на идущий снег…
Настоятель Цзюэ Юань все же помнил, что в то время, когда этот важный чиновник, стоявший у кормила власти, раскланявшись, открыл дверь, то волосы на его голове были того же цвета, что и носившиеся по ветру снежинки в ту холодную ночь.
Иногда просто нет необходимости что-то говорить, тем более умному человеку. Цзюэ Юань смотрел на Гу Цзюэфэя, тот также погрузился в молчание.
На длинной горной дороге не было ни одного путника. На начавшем таять белом снегу осталась лишь цепочка следов, оставленных настоятелем Цзюэ Юанем, когда тот пошел его искать.
Из монастыря на середине горы смутно доносились звуки буддийских сутр и мантр “О Амитахба”.
Ветер, незаметно для них усилился, дуя в лицо холодом. Гу Цзюэфэй почувствовал, как его ноги застыли на миг, и он только тогда вспомнил, что сам хотел спуститься с горы. Он снова сделал шаг вперед, но так и не заговорил.
Настоятель Цзюэ Юань не беспокоил его и позволил ему медленно обдумать все, но он не мог не думать о тех старых событиях.
Гу Цзюэфэй в прежние времена был известен как «старший молодой господин Гу». Он родился в столичном знатном роду Гу и был старшим сыном главной жены и наследником, с детства рос очень эрудированным ребенком. С одиннадцати лет он учился у наставника с горы Юян, а в пятнадцать отправился учиться на чужбину, вернувшись к девятнадцати годам в столицу, и уже к тому времени слава о нем гремела по всему миру как о молодом господине выдающегося ума и незаурядных способностей.
В день обряда его совершеннолетия прибыло много знатных столичных семей. Лицо Гу-тайши было таким торжественным, а в качестве второго имени старшему сыну он дал словосочетание «Жансянь», что значило – приказывай первым.
Вскоре Гу Цзюэфэй принял участие в государственных экзаменах. Он легко стал первым на провинциальных экзаменах, первым на столичных экзаменах, а его способности и эрудиция потрясли императорский двор и столицу. И только на дворцовом экзамене вследствие его возраста его недооценили, император оказал сильное давление, и он занял всего лишь третье место. Несмотря на это, он был в Великой Ся самым молодым претендентом, занявшим третье место.
В то время кто из незамужних дочерей высокопоставленных и богатых семей, красивых девушек из бедных семей не хотел бы выйти за него замуж? Свахи, приходившие его сватать, чуть ли не износили всю обувь, обивая порог семьи Гу.
Однако никто бы не мог подумать, что в тот год скончается дедушка семьи Гу, а Гу Цзюэфэй, без всякой причины рассорившись с семьей, уйдет из дома и приедет в монастырь Джоканг. И с тех пор он больше не возвращался домой.
Сколько людей до сих пор не могут понять причину!
Двадцатитрехлетний молодой человек, занявший третье место на императорских экзаменах, которого ожидало блестящее будущее, отец его к тому же в текущее царствование был тайши, взял да и без всяких объяснений сбежал в монастырь, где стал обычным трудолюбивым учеником-последователем из мирян! Люди думали об этом снова и снова и в конце-концов все же нашли причину...
Его погубила любовь.
Говорили, что старший молодой господин Гу воспылал любовью к третьей молодой барышне из семьи Вэй-тайфу – Вэй И, в тот год ей исполнилось девятнадцать лет, и она была избрана войти в императорский дворец, где и стала любимой наложницей императора. По совпадению это случилось незадолго до того, как Гу Цзюэфэй переехал в монастырь Джоканг.
Верно ли было это предположение о страстной любви Гу Цзюэфэя? Никто не знал точно.
Даже Цзюэ Юань, на глазах которого он был все эти шесть лет, не был в состоянии это понять. Всю дорогу Цзюэ Юань размышлял. Независимо от того, насколько глубоки эти мысли, в конце концов они окажутся легким ветерком, не оставив вообще никакого следа.
Некоторое время они шли молча вместе, спускаясь вниз на середину склона холма, впереди уже показался монастырь Джоканг. Огибая стену, они подошли к главным воротам монастыря.
А в это время к подножью горы спустилась группа людей. Мужчины и женщины, одетые в простую одежду, аккуратные и молчаливые, толпились впереди и позади малого паланкина с зеленым навесом, стоявшим прямо перед входом в монастырь. Как только паланкин остановился, возле него оказались две крепкие служанки, одетые в зеленые куртки на подкладке, с уложенными в два шиньона волосами, дойдя до паланкина, они сразу же окликнули носильщика.
–Подойди к паланкину.
Прозвучавший голос был нежным.
Увидев эту сцену издалека, Гу Цзюэфэй остановился. Маленький паланкин использовался обычно женской частью семьи, и нельзя было безрассудно идти вперед.
На первый взгляд, в этой группе людей не было ничего особенного, однако интуитивно он почувствовал, что такой порядок присутствует только в больших семьях. Вдобавок, это было немного странно.
В такую погоду и без празднований в монастыре не ждали паломников.
Настоятель Цзюэ Юань также всматривался вдаль, в его старческих глазах появилась толика скорби и сочувствия, и он посетовал:
–Это паланкин генеральской резиденции. В их головном отряде недавно был тяжелый недуг, а иначе бы следовало бы ожидать их еще полмесяца назад.
Он не упомянул, где именно настиг их «тяжелый недуг» и кто болел, но Гу Цзюэфэй услышал слова «генеральская резиденция», и все сомнения в глубине души развеялись. И тогда он как во сне сказал:
–Оказывается, это она...
Пожалуй, в этом паланкине была Лу-ши. Госпожа, распоряжавшаяся в генеральской резиденции, вдова главнокомандующего Сюэ Куаня.
В этом году ей должно быть уже двадцать семь лет, она была матерью четверых детей. Одиннадцать лет назад ее с Вэй И и Сунь Сюэдай называли тремя истинными красавицами столицы. Тогда из-за Вэй И он также кое-что узнавал и о молодой барышне семьи Лу.
В отличие от Вэй И, подобной роскошным и ярким цветам яблони, сливы и персика, в отличие от высоконравной, холодной как лед и элегантной как зимняя слива Сунь Сюэдай, Лу Цзиньси по своему характеру была изящной, мягкой и нежной. Пусть она и выделялась из толпы своей наружностью, но на фоне этих двух она в действительности была не слишком заметна.
В следующем году после достижения брачного возраста новым императором ей был пожалован брак, она должна была выйти замуж за второго молодого господина из генеральской резиденции – Сюэ Куана. Сюэ Куан происходил из семьи полководца, и с юных лет следовал за своим отцом в нескольких военных походах, он был незаурядным человеком, обладал несгибаемой железной гордостью и уже вызывал у немалого количества девушек из хороших семей благосклонные взгляды.
В то время, когда ему пожаловали брак, он находился в пограничной крепости и только после получения приказа, не останавливаясь ни на минуту, поспешил назад для того, чтобы вступить в брак. Однако вместе с ним возвратилась в столицу и обольстительная наложница с маленьким мальчиком на руках, у которого к тому же была болезнь ног.
В то время в всю столицу будоражили слухи, и все чересчур отреагировали на них. Никто не мог подумать, что Сюэ Куан, несший службу в пограничной крепости, неожиданно примет в свой дом наложницу и возвратится с ней и с пятилетним сыном!
Подумали, что Сюэ Куану в этом году уже двадцать два года и он находился в расцвете сил и энергии, иметь в доме наложницу – все же нормально. Но он даже сына уже показал на всеобщее обозрение, а члены его семьи ничего не говорили и не реагировали, по-прежнему давая согласие на пожалованный их семье брак, но наложница в столице – разве это не удар по чести семьи Лу?
Господин Лу любил свою дочь и был так зол, что в ту же ночь в раздражении он встал перед дверьми императорского двора на колени, отчаянно ругаясь на этого неотесанного солдафона, не знавшего ни стыда, ни совести, и на нарушение им этикета. Воя от горя, он умолял нового императора отозвать обнародованное распоряжение. Однако император уже издал закон, и он был незыблем, где уж тут все изменить по своему усмотрению? В конце концов сослуживцы господина Лу убедили его вернуться домой.
Не прошло и двух дней по возвращению Сюэ Куана, как его наложница, не привыкшая к новым условиям и еде, подхватила острое заболевание и, к несчастью, умерла. Люди вынесли ее из резиденции, завернув в соломенную циновку, и выбросили в братскую могилу на кладбище. Наверное, люди из генеральской резиденции, говоря об этом деле, понимали, что на этот раз их резиденция Сюэ поступила несправедливо.
Вот только от пятилетнего ребенка, тем не менее, не избавились, а оставили в резиденции на содержании. Семья Лу – это семья потомственных ученых и литераторов, дом образованных людей, и эта семья не считала возможным такими способами ставить в безвыходное положение людей, и тем более не могла быть жестокой к хромому ребенку. К тому же он был в родстве с семьей Сюэ, немного погодя он стал, конечно, называть молодую барышню «матушкой», в конце концов никто не стал продолжать это дело, и все оставили в прошлом.
В день свадьбы члены одной семьи сдержали разного рода возмущение и не роптали при приеме пищи, сдерживая гнев ради обожаемого сокровища, света очей, их молодой барышни, выходившей замуж в резиденцию Сюэ.
Старший сын семьи Сюэ последние несколько лет участвовал в военных действиях и погиб в пустыне, второй сын от главной жены – Сюэ Куан стал наследником семьи. Пусть Лу Цзиньси и была великодушной по характеру, но управляла делами нерешительно, не применяя нечестные средства. Однако из-за статуса Сюэ Куана она стала главной женой, еле-еле разбирая большие и малые дела и вопросы внутри резиденции.
В тот же год она забеременела и родила дочь.
В следующем году Сюэ Куана перебросили на границу, где он получил под свое командование войска. В течение трех лет он стер с лица земли вооруженного неприятеля и отвоевал обратно Юймэнь за пять лет, управляя им под своим знаком военачальника, он смог мобилизовать миллионные войска и был назван великим полководцем, что наводило страх на варваров. Для Великой Ся это, несомненно, был редкий и благополучный период.
Но в этот промежуток времени Сюэ Куан очень редко возвращался домой. И молодые супруги часто бывали в разлуке.
Лу Цзиньси пожаловали почетный титул первого класса, одну за другой она родила двух дочерей и наконец к концу шестого года супружества забеременела в третий раз.
Также в этом году большим войском вторглись с запада сюнну. Непобедимый Сюэ Куан не проиграл ни одного сражения, уже являясь самым ярким знаменем Великой Ся, и, естественно, на него возложили ответственность, получив приказ, он сразу же двинул войска на запад, принимая бой.
В январе, в битве при Ханьшаньгуане армия Ся нанесли серьезное поражение сюнну, полностью отбросив противника. Но одновременно с хорошими новостями с границы пришли и плохие новости, шокировавшие как правительство, так и общественность...
Главнокомандующему Сюэ Куану в тот год едва исполнилось двадцать семь лет, он пал на поле боя, отдав свою жизнь за родину. Сюэ Куан долгое время сражался против сюнну и убил бесчисленное количество врагов. Все племена Западного региона ненавидели его до глубины души. В битве при Ханьшаньгуане армия сюнну получила приказ, если Сюэ Куан погибнет, трехсоттысячное войско Великой Ся не выдержит и одного удара, и больше не о чем будет беспокоиться. А потому в сражении прежде следует убить Сюэ Куана, обезглавив войска!
Оставшиеся в живых солдаты рассказывали, что это была очень жестокая битва. В результате, они даже не нашли тело Сюэ Куана, а только собрали сломанный меч, инкрустированную серебром пику и вернули бредущего по снегу ослепшего на левый глаз Уюня...
Находившаяся в столице в генеральской резиденции Лу Цзиньси выслушала эту новость, от испуга у ней сильно все заболело, почернело перед глазами, и она упала в обморок. Она так испугалась, что у нее начались преждевременно роды.
В то время положение для нее складывалось в высшей степени угрожающее, и император пригрозил неминуемой гибелью всей лекарям из императорской больницы: если возникнут хоть какие-то проблемы с вдовой Сюэ Куана или ее преждевременно рожденным сыном – все будут умерщвлены! Поэтому большая часть лекарей из императорской больнице скопилась в генеральской резиденции, своими хаотичными действиями они только больше устраивали беспорядок.
К счастью, небеса проявили сострадание, Лу Цзиньси чудом избежала смерти, благополучно произведя на свет Линь`эра, единственного законного сына и наследника Сюэ Куана от старшей жены.
Она вытерла слезы и выбрала в качестве имени для сына «Чи» – последыш.
Впоследствии...
Гу Цзюэфэй точно не знал. Потому что вскоре после этих событий он, совсем пав духом, в гневе удалился в монастырь Джоканг и не возвращался более в столицу.
Можно только предполагать, понимая слишком нежный характер Лу Цзиньси, что хозяйка в доме оказалась очень слабой, ее можно было легко одурачить. В такой большой резиденции во главе стояла пожилая матушка, госпожа и старшая принцесса, с одной стороны, имелся деверь, с другой – золовка и снохи, а снизу четверо детей, и из них один неродной, так насколько же гладкой может быть ее жизнь?
Монахи в монастыре, похоже, даже сетовали когда-то, говоря, насколько несчастна сейчас генеральская вдова. Семья Сюэ предоставила монастырю Джоканг ритуальную табличку Сюэ Куана, чтобы они своей молитвой избавляли умершего от мучений в потустороннем мире и молились о его возрождении, его жена же каждый месяц в двадцатое число приезжала и согласно высшему принципу оставляла небольшое количество пожертвований монастырю на благовония.
Если Гу Цзюэфэй был самым молодым господином, занявшим третье место в императорском экзамене, то Сюэ Куан – самым молодым генералом. Но они определенно были разными, поэтому Гу Цзюэфэй никогда не вел дружеских бесед с этим человеком. В конце-концов он презирал Сюэ Куана из-за того, что он привез с собой наложницу и маленького сына, таким образом смутив главную жену.
Однако кто же мог подумать, что они, не пересекавшиеся ранее, будут здесь: одна будет совершать жертвоприношения в молитвенном зале, а другой вдали от мира будет находиться в зале для созерцания, это было трудно для понимания, но они уже были связаны предопределением.
Глазами, подобными древним колодцам без всякой ряби, Гу Цзюэфэй молча смотрел на маленький паланкин, в них даже не было намека на горячность, как будто он просто о чем-то размышлял. Паланкин уже давно стоял перед воротами монастыря.
–Госпожа, мы уже здесь.
Служанка в одежде зеленого цвета – ее звали Байлу – вышла вперед, поднимая на паланкине занавеску.
Смутно виделась в паланкине усыпанная несколькими золотыми цветами головка, с темно-серебряными нитями, добавляющими немного нежности в этой пустоте, одновременно прозрачная и чистая. Она подвинулась, слегка опустила голову, наклонившись, вышла из паланкина. Обе ее руки были спрятаны в муфту из кроличьей шерсти, на которой были вышиты чаньчжи и семена лотоса, и от этой скромности веяло теплом.
Со стороны Гу Цзюэфэя невозможно было увидеть ее лицо, только профиль. На неяркий серебристо-голубой жилет был накинута норковая накидка, защищавшая от порывистого холодного ветра. Ее тонкое женственное тело было белоснежнее снега и льда, волосы на голове подобны черному вороньему крылу. Белые словно нефрит мочки ушей не были ничем украшены, а слегка поджатые губы были нежно-розового цвета. В этих раскосых фениксовых глазах скрывались какие-то сложно объяснимые изменения, лишь медленно и неторопливо она подняла голову в сторону буддийского храма, ожидая у ворот.
Дул горный ветер, ее спина была прямой, и она стояла, не двигаясь, что было очень необычно.
Только немного колыхались на ветру ее накидка.
Такой вид...
Гу Цзюэфэя смотрел и внезапно нахмурился, почувствовав некоторую странность и чуждость.
http://tl.rulate.ru/book/78715/4151025
Использование:
