…
Кален, которого вырвало, бессильно прислонился к стене.
Он повернул голову и увидел Пуар, стоявшую в дверях. Кошка смотрела на него, и, судя по тому, как дёрнулись уголки её губ, Калену показалось, что она смеётся.
— Ты надо мной смеёшься?
Пуар никак не отреагировала, лишь вильнула хвостом.
В этот момент снаружи послышался голос тёти Мэри:
— Кален, ты простыл? Я тебе лекарство принесла.
— Спасибо, тётя, я сейчас выйду и поем.
«Этот ваш ужин…
Нет уж, этот чёртов ужин…»
Кален не хотел возвращаться к столу. Да и на второй этаж ему тоже не хотелось!
Весь этаж сейчас провонял этим сюрстрёммингом.
— У Лента есть сладости, я что-нибудь съем у него. У меня просто живот болит, много всё равно не смогу.
— Ну… ладно, — ответила тётя Мэри. — Ты только побереги себя. Если завтра не полегчает — отвезу тебя в больницу.
— Спасибо, тётя.
Тётя Мэри развернулась и ушла.
Кален услышал, как она ругает Лента:
— Лент, ты совсем сдурел? У тебя же все зубы испорчены, а ты всё сладости таскаешь! Не хочешь лечиться — так я тебе сейчас рот зашью!
Калену стало жалко брата, он почувствовал укол совести, после чего с удовольствием принял душ.
Выйдя из душа, он, вытирая голову полотенцем, направился к себе в комнату.
На столе стояли молоко, хлеб, стакан воды и таблетки.
Лент сидел на полу и рылся в ящике, который раньше стоял под кроватью. Услышав шаги Калена, он обернулся и пожаловался:
— Братик, мама нашла все мои конфеты и шоколадки!
На лице у него не было ни капли злости или обиды, только грусть.
— Знал бы, не экономил, съел бы всё сразу, а не по одной каждый вечер.
— Хе-хе.
Кален рассмеялся. Он полез в карман, достал тысячу, но, подумав, что давать ребёнку столько денег не стоит, вытянул три купюры и протянул их Ленту.
— На, купи себе ещё конфет. Закончатся — скажи, я ещё дам.
Лент не взял деньги, а покачал головой:
— Нельзя тратить деньги братика.
— А что такого? — удивился Кален. — Разве не должен младший брат тратить деньги старшего?
— Нет, — ответил Лент. — Мама говорит, мы должны заботиться о тебе, потому что у тебя нет… — он тут же осекся. — На самом деле у меня тоже есть карманные деньги!
Всего в семье было четверо детей, считая Калена.
По идее, каждый месяц они должны были получать одинаковую сумму на карманные расходы, и эти расходы делились поровну на всех.
Но поскольку у его брата и сестёр были и папа, и мама, их карманные деньги находились у тёти и дяди, и до них доходила лишь малая часть.
А вот Калену, у которого родителей не было, старшие не решались «помочь» с управлением финансами, поэтому каждый месяц он получал всю сумму целиком. Именно поэтому он и смог накопить шесть тысяч.
— Чисти зубы каждый день, ешь поменьше сладкого, и всё будет хорошо, — сказал Кален, кладя триста марок на кровать.
Он заметил на кровати несколько книг и тетрадей. Должно быть, тётя Мэри их нашла, когда искала сладости. Раньше они лежали под кроватью.
Среди них лежал блокнот с белой розой на обложке, закрашенной красной ручкой.
Кален открыл его.
На первой странице был рисунок. На нём были изображены три человека: двое взрослых и ребёнок. Рисунок был довольно абстрактным, но можно было разобрать, что слева — папа, справа — мама, а посередине — ребёнок.
Ребёнок был мальчиком: у него не было длинных волос, как у мамы, чтобы подчеркнуть половую принадлежность.
— Неплохо ты рисуешь, — похвалил Кален брата.
— Это не мой блокнот, — ответил Лент.
— Не твой?
В этой комнате, кроме Лента, был только… «Кален».
Кален задумался. Он не помнил этот блокнот.
Но это было вполне объяснимо. Судя по бумаге, блокнот был старым.
Хотя он и унаследовал память «Калена», но некоторые вещи, которые тот уже забыл, он вспомнить не мог.
— Лент, иди чистить зубы и спать! — крикнула тётя с лестницы.
Хорошо, что Иммерлесы жили в отдельном доме. Будь у них квартира — с таким-то голосом тёти им точно пришлось бы выслушивать жалобы соседей.
— Уже иду, мама!
Лент выбежал из комнаты.
А Кален, усевшись на кровати, продолжил рассматривать блокнот.
На второй странице был тот же рисунок: муж, жена и ребёнок.
На третьей — то же самое.
Кален уже начал терять интерес, но, перевернув страницу, нахмурился.
Четвёртая страница была полностью закрашена чёрным цветом. Только посередине осталось пустое круглое окошко.
С точки зрения психологии детского творчества…
Этот рисунок свидетельствовал о том, что ребёнок испытывал сильнейшее чувство незащищённости.
Чёрный цвет служил защитой.
Такая композиция вызывала ассоциацию с ребёнком, который боится темноты, плотно закутывается в одеяло, оставляя лишь небольшую щёлочку, чтобы подсматривать или дышать.
Впрочем, эмоции, которые передавал этот рисунок, были намного сильнее.
Кален перелистнул страницу. Следующие несколько страниц были такими же, только расположение круга менялось: то внизу, то вверху, то слева, то справа.
Но когда он перевернул ещё одну страницу…
то замер.
На этот раз на рисунке…
были изображены мужчина и женщина, лежащие горизонтально. Судя по стилю, это были «папа» и «мама».
Горизонтальное положение означало, что они лежат.
А вот третий человек на рисунке стоял вертикально.
На рисунке из живота «папы» и «мамы» тянулись чёрные линии, а вокруг них всё было залито чёрной краской.
Кален сглотнул.
Неужели это раны… и кровь?
А тот, кто стоял…
был взрослым человеком, которого раньше на рисунках не было. В руке он что-то держал.
Кален поднёс блокнот поближе к глазам, вглядываясь в этот предмет. Рисунки детей порой можно понять только интуитивно.
«Это меч? Но почему он такой короткий?»
И тут Кален вспомнил тот день, когда они возвращались из больницы и он помогал дедушке обрабатывать обожжённую руку… Он увидел в чёрном ящике… рукоять меча!
— Деаc!
— М-м-м…
http://tl.rulate.ru/book/77240/4270120
Готово:
Использование:
