Перевод: Astarmina
— Я взял на себя непростую задачу, черт бы ее побрал. Беглец из тюрьмы.
— Считай, что взял небольшой перерыв. Это поворотный момент для тебя. Отдаленное место с прекрасным пейзажем...
— После окончания войны вы сильно изменились. Путешествовать по морю, полному чудовищ, к острову Монте гораздо интереснее, чем любоваться пейзажами. Те, кто не был на войне, не знают, насколько ценна мирная жизнь.
— После войны ты стал чудаком, Генри.
— Если это чудачество, то я точно чудак, — фыркнул Генри в ответ на поддразнивание Яна.
Когда они только поступали в военную академию, опытные офицеры твердили: «Только взгляните на этих желторотых мальчишек, горя на войне не хлебнувших!» Тогда это раздражало, но сейчас он понял.
Разве может человек, не спасавшийся с подбитого самолета, что-то знать о жизни? Что может быть сложнее, чем продержаться двенадцать часов на плаву в спасательном жилете и не утонуть в открытом море?
Ян равнодушно ответил:
— В армии нам твердили, что мы дети. Что могут знать пилоты, смотря на поле боя с высоты? Можно ли назвать человека солдатом, если он не ползал среди тел погибших товарищей под градом пуль и снарядов?
— Как могли эти сумасшедшие ублюдки так обращаться с сэром Кернером? Они практически никто без нас! Эти невежи даже не знают, насколько важно защищать воздушное пространство... Мы усердно работали для их спасения, а они даже не поблагодарили нас!
Спускаясь по лестнице, Генри вцепился в железные перила. Неустойчивая лестница странно вибрировала и подрагивала.
Когда Генри не в силах совладать с праведным гневом все же высказался, Ян вздохнул и проговорил:
— Научись ставить себя на место других...
— Не собираюсь учиться чему-то подобному. Есть ли смысл жить в мире, где приходится так изгаляться?
Генри упрямо стиснул челюсти и пустым взглядом осмотрел машинное отделение. Сложенный на конвейере уголь попадал в огромную топку, разжигая пламя, которое кипятило воду, чтобы получить пар. И уже энергия пара питала двигатели.
Скучнейшие виды.
Он перевел взгляд на командира, стоявшего прямо, словно проглотил жердь.
Большую часть времени Ян Кернер проводил в машинном отделении. Если не в каюте, то он обязательно был в этом влажном и душном помещении. Его взгляд всегда был прикован к сердцу корабля. Двигатель светился красным, словно огромное солнце.
«Сколько часов он смотрел на это?»
Генри же ненавидел машинное отделение. Если бы не Ян, он бы никогда не пришел сюда. После завершения войны его тошнило от одного взгляда на красный цвет. Он даже выбросил всю красную одежду и носил исключительно синюю.
Кроме того, что может быть привлекательного в огромном непрерывно скрежещущем двигателе?
Конечно, Генри не всегда был таким.
Когда-то он тоже был очарован новой энергией, питавшей мир. Энергией, с помощью которой можно было летать без магии... Это было чудесно!
Дирижабли существовали еще несколько десятилетий назад, но для их запуска были необходимы ведьмы. Естественно, в каждой стране было не более двух летательных аппаратов. Они предназначались для важных событий, а не для сражений. Их запускали раз в год во время праздника урожая. В детстве Генри только и думал о тех прекрасных дирижаблях, виденных на фестивалях, на которые он ходил с родителями.
«Я смогу управлять таким дирижаблем?»
«Теперь, даже без ведьмы, можно будет управлять дирижаблем. Когда ты вырастешь, корабли будут передвигать не по волшебству, а с помощью пара».
«Правда?»
«Эпоха магии закончилась. Теперь каждый сможет летать. Ведьмы больше не нужны».
— Та женщина, Ведьма из Аль-Капес...
Как только он произнес слово «ведьма», Ян закатил глаза, словно говоря: «Снова?»
Неужто он думал, что раз она скована цепями, то беспомощна?
Генри было все равно. Разве плохо проявлять осторожность? Он знал, что безразличный ко всему командир не мог избавиться от беспокойства, засевшего где-то в уголке сознания. Военная академия вбила в них постоянный страх перед нападением.
— Она сказала, что тоже из Риортона.
Услышав название города, Ян вздрогнул. Он нахмурился, отошел от перил и развернулся к Генри.
— Не смотри на меня так. Риортон, Риортон, Риортон. Теперь я в полном порядке, черт побери... В любом случае, да. Розен Хэйворт из Риортона. Возможно, она жила в трущобах, где и совершила преступление.
— Да, это указано в документах. Мне кажется, вы уделяете ей слишком много внимания. Даже провели индивидуальный допрос.
Риортон — название города, который был разрушен массированными бомбардировками. Оставшиеся от него руины даже нельзя было назвать городом. Все, что осталось: почерневшие остовы зданий и бесчисленные, зарытые глубоко в землю, тела.
Это был родной город Яна Кернера и Генри Ревилла. Там они учились в военной академии. Там они впервые взлетели на дирижабле.
— В каком-то смысле она везучая. Сбежала из города, избежав смерти.
— В любом случае, она преступница с пожизненным заключением.
— Тогда вы спасли меня. Именно благодаря вам я сейчас жив. Вы стали знаменитостью, и я направляюсь на остров Монте под вашим командованием.
— Верно, Генри. Остров Монте. Ты понимаешь, что это значит? — внезапно спросил Ян, взглянув на Генри.
Монте — наказание хуже смертной казни. Империя столкнула ведьму в яму хуже ада. Тяжелый труд и пытки за любую провинность, голод и отвратительные условия. Заключенные не доживали до завершения срока, их трупы оставались на острове.
— Мы живы! — не в силах сдержаться выпалил Генри.
Иногда он бурно изливал эмоции. Это вошло в привычку с войны.
Затем Ян только внимательно слушал Генри. Он почти ничего не говорил, если тот не спрашивал его напрямую.
— Герой войны конвоирует Ведьму из Аль-Капес на остров Монте. Я обеспокоен.
— С этим ничего не поделаешь. Солдат подчиняет приказам.
— Сэр Кернер, после выполнения этого приказа вы обязательно продвинетесь на ключевую должность, верно? Возможно, святой? Кроме шуток, вы имеете так много достижений.
— Ну...
— Чепуха. В этой империи единственные, кто ненавидит вас, — бездомные из Риортона. Поэтому мы сейчас здесь и находимся. Я понимаю, почему именно вам доверили эту работу.
Ян взглянул на Генри, страстно изливавшего свои мысли. Иронично, но после завершения войны ярые сторонники Яна Кернера выступили против него. Их жизни сравняли с землей. Стиснув зубы, они излили ненависть к нему.
— Если коротко, то вы не смогли защитить жителей Риортона, поэтому сейчас они требую от вас наказания для ведьмы оттуда. Возможно, после того, как вы отконвоируете ее на ужасный остров Монте, они снова поддержат вас. Военные и правительство знали об этом, поэтому и приказали. Ян Кернер должен быть идеальным героем империи. Безупречным.
Ян прищурился. Словоизлияния Генри начали напрягать. Он собирался остановить его, но помедлил, вспомнив совет психолога:
— Заверши все и живи спокойно. В конце туннеля забрезжит свет.
— Свет...
Он — герой, и люди восхищались им. После войны, проходя через Триумфальную арку в военной форме, он в полной мере осознал это. Толпа людей выкрикивала его имя и осыпала разноцветными лепестками цветов его путь.
Но сам он был счастлив? Испытывал ли он ликование? Как выглядел, проходя под аркой? Внезапно он испытал тревогу. Улыбался ли он? Командир всегда должен уверенно улыбаться. Но он не мог вспомнить, какое выражение лица у него было.
Словно заметив его мрачные мысли, Генри поспешно заговорил:
— Никто не в силах защитить всех. Никому не под силу добиться совершенной победы. Сэр Кернер — не Бог. Командиру приходится выбирать меньшее из зол, и всем это известно. На самом деле они не испытывают к вам ненависти. Все ожидали слишком многого от вас... вот и все.
Ян мотнул головой, отгоняя ненужные мысли. Оставив Генри позади, он медленно поднялся по железной лестнице. Как только он взглянул на паровой двигатель, его разум поглотили бесполезные воспоминания. Поэтому ему пришлось выйти из машинного отделения.
Слишком много думать далеко не хорошо. Но и от невежества принимают не лучшие решения. Невозможно двигаться вперед, если не размышлять, не понимать и не вкладывать во что-то чувства.
Командир не должен быть таким. Он старался не думать о войне и, в какой-то степени, это сработало. Он сошел с того адского пути и сегодня стоял здесь совершенно здоровый.
Теперь он не был ни командиром, ни пилотом.
Когда он почувствовал земную гравитацию и понял, что больше не держит штурвал... ноги сами понесли его к паровой машине.
Ян Кернер больше не был никем.
— Командир.
— Не называй меня так. Война окончена, я больше не командир.
— Привычка, сэр Кернер. В любом случае, не беспокойтесь о Розен Уокер. Я займусь ею.
— Генри, я сам это сделаю. Не забивай себе голову, лучше сосредоточься на исцелении, — остановившись, решительно покачал головой Ян.
Генри закусил губу, чтобы ничего больше не сказать. Но Ян знал, что тот скажет: «Я больше не пациент. Нет нужды заботиться обо мне, как о несмышленом ребенке. Я сам найду дорогу, поэтому, сэр, возвращайтесь на дирижабль. Следуйте за светом».
Нет, будучи мотыльком с обломанными крыльями, Генри терпел. Ведь как бы он ни настаивал, ничего не мог изменить: талантливому молодому пилоту запретили подниматься на дирижабль. И причина не в инвалидности, а в сломленной войной психике.
Кадеты Риортона больше не смеялись и не летали на большой высоте. Единственное, что могли делать молодые и раненые солдаты — с трудом подняться на три лестничных пролета из-за аритмии и одышки. Все, что им оставалось, с отличительными повязками на руках сидеть на палубе кораблей и курить.
В конце концов, именно он, Ян Кернер, погубил Генри Ревилла. Нет, он просто уничтожил его. Эскадрилье, которой он командовал, разрешили вернуться в небо, исключением стал — Генри.
Врачи и военные стратеги твердили, что в этом нет его вины. Все операции, выполненные его эскадрильей, были безумными авантюрами. Без него правительство бы потратило все ресурсы на непосильную войну.
Но это не утешало.
Риортон — город, который он не смог защитить.
Когда нахлынула невыносимая головная боль, Ян Кернер зажмурился. Он помнил об обязанностях: «Отконвоировать заключенных на остров Монте. Следить за Розен Хейворт».
Это имя привело его в чувство. Он считал везением, что Розен являлась самым беспокойным тюремным нарушителем в империи. Ведь неприятности отвлекали его от ненужных воспоминаний. Он намеренно концентрировался на этом. Подобного оправдания хватало.
Розен Хейворт — известная на всю империю преступница, была настолько хитра, что ей удалось дважды сбежать.
Он копался в документах, записывал, расспрашивал, допрашивал и игнорировал. Перекрыл все возможности для побега. Допрашивал ее отдельно и угрожал.
Ему было все равно, что Розен считала приговор несправедливым. Верно, он вкладывал слишком много личных чувств в это дело. Так же верно, что он был одержим этим.
Среди всех людей на корабле, ему было легче видеть Розен. Он чувствовал облегчение. Конечно, Хейворт являлась безжалостной преступницей, без зазрения совести убившей собственного мужа, она нагло плакала, несла чушь и часто оскорбляла его чувства, но...
Все же было лучше претерпеть это, чем встретиться лицом к лицу с Генри. Это намного комфортнее, чем сталкиваться с людьми, воспринимавшими его героем.
Розен Хейворт, которой он мог спокойно посмотреть в лицо, была беспокойной, легкомысленной и болтливой. Кроме того, он не мог определить, была ли она умной или глупой, сообразительной или тугодумной... Она была более странной, чем он себе ее представлял. Пока он наблюдал за ней, время быстро пролетало.
Он бездумно смотрел на нее, как ребенок, наблюдающий за раками-отшельниками в аквариуме. Как они боролись между собой и перемещались между пустыми раковинами.
Розен из Риортона. Но никто из них не был там в тот злополучный день.
Он тоже из Риортона и остался в живых. Выжил в тот день, изменив направление воздушного корабля. Этого оказалось достаточно, чтобы теперь наблюдать за Розен Хейворт.
Наблюдение за выжившими в разбомбленном городе всегда вселяло в него чувство безопасности. Тем более, Розен всегда была энергичной. Она не выглядела обескураженной или сломленной. Яна позабавила ее попытка обмануть его.
Он ощущал себя ребенком, который держал в руках рака-отшельника и хвастливо кричал: «Взгляните! Он живой!»
Итогом долгих размышлений стал нелепый вывод.
Посмотрев ра часы, он на мгновение затаил дыхание.
— Кто-то уже привел Хейворт в мою каюту?
— Что? Кажется, да. Вы говорили, что будете допрашивать ее. И приказали, чтобы ее привели сюда примерно в это время.
Ян нахмурился. На его столе что-то осталось.
Заметив его выражение лица, Генри удивленно воскликнул:
— Вы оставили там ключ?
— Нет.
— Тогда почему?
Ян Кернер не ответил. Когда он развернулся и поспешно пошел прочь, Генри крикнул есу вслед:
— Сэр Кернер!
— Пришло время допроса. Я забыл об этом.
— Да? Нужно торопиться? Вы обеспокоены тем, что Розен Уокер из Риортона? — в его словах слышалось сомнение.
Когда он говорил о Розен, Генри испытывал тревогу. Ян понимал, о чем он переживал, и ему хотелось окатить его голову холодной водой.
— Не волнуйся. Тебе не о чем беспокоиться. Это не то о чем, ты думаешь. Кроме того, это последний допрос, — пообещал он и поспешил в каюту, где уже ждала Розен.
Верно, во время допросов заключенной он чувствовал себя свободнее. Ян не должен был вкладывать эмоции в работу. Это походило на войну. Допрос, который нужно было завершить, пока он не затянулся.
Он не понимал, о чем думал, привнося в это чувства.
Собрав все воедино, Ян смел их в темную бездну сердца.
http://tl.rulate.ru/book/73618/2672143
Использование:
