“Мама Чжан?”
Мама Чжан быстро пришла в себя. Она поняла, что снова думает о том, когда Пятая Молодая леди вернулась в резиденцию и потерялась в ней. Мама Чжан скрыла свои мысли и с улыбкой на лице осторожно обратилась к молодой леди, стоявшей перед ней: “Четвертая Молодая леди, вы прибыли!”
“Да. Я не мог заснуть ночью и поэтому проснулся раньше, чтобы поприветствовать маму”.
“Четвертая юная леди действительно заботлива”. Чжан Мама улыбнулась, и голоса в комнате неоднократно хвалили Чу Цзинь Мяо за ее сыновнее благочестие. Мама Чжан улыбалась, слушая комплименты аудитории, но в глубине души думала: "Если сравнивать с ранним приходом, кто сможет победить Пятую юную леди?" Она уже довольно долго выступала. Однако Чжан Мама не сказала бы таких слов открыто.
С помощью служанок Чу Цзинь Яо сняла свой плащ. Ее плащ был специально заказан мадам Чжао, поскольку снаружи в нем использовалась золотая парча, а внутри - лучший хлопок. Он был сделан очень широким, закрывая практически все, кроме икр, как большая куртка. Сверху воротник был сделан стоячим, с парой золотых инкрустированных рубинами пуговиц в качестве пуговиц, а манжеты и вырез были подбиты мехом кролика. Изначально Чу Цзинь Мяо была стройной, а в этом наряде она выглядела еще более хрупкой, как хрупкая красавица, которая сейчас в моде.
Брови Чу Цзинь Мяо были очень светлыми, а губы очень тонкими. Она выглядела немного унылой и не такой привлекательной, как другие сестры. С тех пор, как Чу Цзинь Мяо поняла, что выглядит хуже своих сестер, даже дочерей, рожденных в семье Шу, она тайно набросилась на них. С тех пор она усердно одевалась и стремилась выглядеть худой и слабой. Теперь, на волне императорских экзаменов, литературоведы восхищались красавицами, которые были сдержанны, грациозны и настолько хрупки, что едва могли выдержать даже незначительный вес одежды. Многие женщины также наряжались, чтобы выглядеть особенно слабыми, и даже пользовались косметикой, которая казалась заплаканной. Несмотря на то, что черты лица у Чу Цзинь Мяо были не такими хорошими, как у остальных сестер, с точки зрения темперамента и одежды, она пользовалась популярностью у братьев.
В настоящее время в резиденции маркиза главой семьи был маркиз Чан Син, Чу Цзин. Старый Фурен был все еще жив и обладал полной властью по управлению домашним хозяйством. В присутствии Старого Фурена братья, естественно, не могли разделить семейное имущество и жить порознь. В резиденции маркиза было три семьи. Старейшим домом был дом маркиза Чан Сина, а его хозяйкой была мадам Чжао. Вторым домом был дом Второго мастера Чу Дуаня, а Второй Хозяйкой была мадам Янь. Третий Дом принадлежал Третьему мастеру Чу Чжану, а Третьей Фурен была госпожа Цянь. Маркиз Чан Син и Второй Мастер были двоюродными, в то время как Третий Домочадец происходил из рода Шу и не нравился Старому Фурэню. Старшая семья унаследовала титул и, естественно, была самой выдающейся среди братьев. Даже женщины из Старшей семьи имели более высокие расходы, чем другие семьи, уступая только Старой Фурен.
У маркиза Чан Сина было в общей сложности четыре сына и пять дочерей. Среди них только Старшая Молодая леди, Второй Молодой господин и Четвертая Молодая леди были рождены дважды. Считалось, что их немного. Вначале, когда маркиз Чан Син привел молодую леди обратно и сказал, что она его дочь, все в резиденции были в шоке.
Рыдающая мадам Чжао отказывалась признаться в этом и цеплялась за Чу Цзинь Мяо, не позволяя никому отослать ее прочь. Позже пришла старая Фурен, и ей тоже было трудно принять это, когда она увидела смуглого, худого и неотесанного Чу Цзинь Яо. Старый Фурен долго разговаривал с маркизом Чан Синем за закрытыми дверями, и, выйдя, старый Чу Фурен сказал: “Те годы назад из-за хаоса в семейной родословной были допущены некоторые ошибки. Поскольку потерянная юная леди была возвращена, мы будем ее растить. Это не значит, что наша семья не в состоянии воспитать юную леди. Цзинь Мяо может просто продолжать оставаться дома. Что касается той, которая только что вернулась, то она займет место после Цзинь Мяо и станет нашей Пятой Юной Леди.”
Старый Чу Фурен отдавал приказы и признавал Чу Цзинь Яо, но в то же время защищал Чу Цзинь Мяо и не позволил маркизу Чан Сину отослать ее прочь. Сердце женщины всегда мягче мужского. После искреннего отношения к ней как к настоящей дочери в течение тринадцати лет, не говоря уже о мадам Чжао, даже старый Чу Фурен не смог с ней расстаться. Когда маркиз Чан Син увидел свою жену, Мать и предыдущую дочь, Чу Цзинь Мяо, стоящую в стороне и жалобно плачущую, ярость, которую он питал во время обратного пути, давно исчезла. Его сердце смягчилось от плача, и он больше не настаивал на том, чтобы отослать Чу Цзинь Мяо подальше.
В любом случае, дело было не в том, что маркиз Чан Син не мог позволить себе такое приданое. Это было просто воспитание еще одной молодой леди. Никого это не волновало.
С необъяснимым появлением женщины, и она даже стала Пятой Молодой леди, все молодые леди позади были оттеснены на одну позицию. Такого рода дела были удивительной и странной вещью в любой семье. Чу Цзинь Яо так сильно изменилась, когда только вернулась. Более того, она была темноволосой и худощавой, одним взглядом напоминая деревенскую жительницу, заставляя других падать духом, чтобы взглянуть. Молодые леди, которые поменялись местами, уже были несчастливы, и теперь, став сестрами с человеком из сельской местности, молодые леди из резиденции маркиза невзлюбили Чу Цзинь Яо еще больше.
Чу Цзинь Мяо сняла плащ, обнажив пальто в цветочек с широкими рукавами. Это было синее атласное платье с вышитыми золотом цветами и птицами размером в два дюйма. Чжан Мама и остальные, привыкшие видеть роскошь, были безмолвно ошеломлены. Какова была стоимость Четвертой Молодой леди, не считая головного убора? Четвертая Молодая леди почти каждый день одевалась по-разному, но, несмотря на это, мадам Чжао все равно упомянула, что одежды не хватает, и позвала людей в резиденцию, чтобы купить ткани для пошива одежды для Старшей Молодой леди и Четвертой Молодой леди.
Чжан Мама вспомнила одежду, в которой была Чу Цзинь Яо, когда она вошла в комнату. Можно было опасаться, что она не стоила и десятой части стоимости одежды Четвертой Молодой леди. Настоящая Молодая леди жила именно так. Кто-то слышал, что она с юных лет занималась тяжелой работой и у нее были мозоли на руках. Мама Чжан вздохнула. Справедливости ради, она также считала, что Пятая Молодая леди была жалкой, но что в этом было толку? Четвертой Юной Леди была та, которая росла, как жемчужина в чьих-то руках. Она привыкла к богатству резиденции маркиза, и роскошь, которая исходила от нее, была вызвана тем, что она была пропитана золотым нектаром. По сравнению с таким человеком Пятая Юная леди внезапно превратилась в ничто.
Чу Цзин Мяо сняла свою громоздкую верхнюю одежду и почувствовала себя так же расслабленно, как в своей собственной комнате. Она направилась прямо в западную комнату, крикнув на ходу: “Мама, я приехала ...”
Как только Чу Цзинь Мяо прибыла, она увидела Чу Цзинь Яо, стоящую в стороне. Чу Цзинь Яо давно слышала, что вошла Чу Цзинь Мяо, и, увидев Чу Цзинь Мяо, Чу Цзинь Яо обернулась и мило улыбнулась.
“Четвертая старшая сестра, ты прибыла”, - непривычно сказала Чу Цзинь Яо. Она видела, как другие молодые леди приветствуют подобным образом, но не была уверена, что правильно запомнила. С тех пор как Чу Цзинь Яо вернулась в свою биологическую семью, она действительно хотела хорошо ладить со своими родителями и сестрами. Несмотря на то, что этот человек занял ее место и был фальшивой молодой леди, Чу Цзинь Яо хотела хорошо ладить с ней. Кто мог винить ее в этом? Можно было только сердиться на отца Су и мать Су за то, что они эгоистичны, злы и сбиты с толку. Однако Чу Цзинь Мяо, Чу Цзинь Яо, маркиз Чан Син, мадам Чжао и остальные не знали об этом, так в чем же их вина? Несмотря на то, что Чу Цзинь Яо выросла в деревне, она с юных лет была разумной и чувствовала, что не может просто продолжать жаловаться на это, иначе ее родственники дистанцировались бы от нее. Люди всегда обменивали искреннее сердце на сердце другого, и это срабатывало, когда кто-то хорошо говорил.
На лице Чу Цзинь Мяо не было той улыбки, которую ожидала Чу Цзинь Яо. Чу Цзинь Мяо сдержала выражение лица и равнодушно ответила: “Понятно”. Сказав это, Чу Цзинь Мяо быстро спросила: “Кто твоя старшая сестра?”
Хотя голос Чу Цзинь Мяо был негромким, она намеренно не понижала его. Служанки вокруг, включая саму Чу Цзинь Яо, услышали это. Чу Цзинь Яо сразу почувствовала себя неловко, но служанка, следовавшая за Чу Цзинь Мяо, озорно улыбнулась. Когда никто не заметил, она тайком обменялась взглядами со служанкой, с которой у нее были хорошие отношения, и перевела взгляд на эту так называемую ‘Пятую Молодую леди’, воробья, который только что прилетел из горной деревни.
Чу Цзинь Яо слышала, что в больших семьях принято рано вставать, чтобы поприветствовать родителей и старших. Она осмелилась совершить ошибку и собралась очень рано. К счастью, она привыкла вставать за дровами, поэтому ей было совсем нетрудно просыпаться рано. Однако она была ошеломлена особым обращением. Ей нужно было всего лишь надеть платье, но вокруг было так много людей, которые прислуживали ей.
Встать пораньше было легко, но Чу Цзинь Яо была озадачена тем, что ей нужно было сделать у мадам Чжао. Раньше в деревне не было таких особенностей. Проснувшись, она направлялась во двор, чтобы подмести и принести воды. Когда старшая сестра Су Хуэй не была замужем, все работы, касающиеся двора и кухни, выполнялись ими самими. Когда отец Су и мать Су проснутся, они смогут увидеть чистый двор и теплую еду.
После этого отец Су работал на ферме, и иногда мать Су отправлялась вместе с ним. После ухода родителей Чу Цзинь Яо возвращалась, чтобы разбудить своего младшего брата Су Шэна, постучав в дверь. Су Шэн был единственным сыном в доме и считался более ценным, чем такие дочери, как они.
Итак, Чу Цзинь Яо действительно не знала, что нужно делать, когда здоровалась со своими родителями. В резиденции маркиза не требовалось подметать или стирать одежду, поэтому Чу Цзинь Яо стояла в комнате мадам Чжао в растерянности. Мадам Чжао была окружена толпой служанок, некоторые подавали одежду слугам, некоторые вытирали руки мадам Чжао, а некоторые тщательно укладывали ее волосы. Люди вокруг мадам Чжао были переполнены, и даже если бы Чу Цзинь Яо захотела подняться наверх, она вообще не смогла бы войти.
Теперь, когда Чу Цзинь Мяо сказала это при всех, было очевидно, что она не хотела быть старшей сестрой Чу Цзинь Яо и вообще не думала, что Чу Цзинь Яо ее младшая сестра. Чу Цзинь Яо на некоторое время остолбенела, в то время как Чу Цзинь Мяо прошла мимо нее и быстрым шагом направилась к мадам Чжао.
Когда Чу Цзинь Мяо подошла ближе, все служанки и слуги уступили дорогу Чу Цзинь Мяо и поприветствовали ее, произнося благоприятные слова. Когда мадам Чжао увидела приближающуюся Чу Цзинь Мяо, она улыбнулась ей из бронзового зеркала: “Ты снова здесь, чтобы создавать проблемы”.
“Как Дочь создает проблемы? Очевидно, я проявляю сыновнюю заботу по отношению к матери ”. Говоря это, Чу Цзинь Мяо фамильярно достала шпильку из коробки на туалетном столике мадам Чжао и указала жестом: “Маме следует надеть это сегодня, так как оно сочетается с ярко-красным платьем ”.
Женщина, которая расчесывала волосы, поддразнила: “Четвертая юная леди лучше всех наряжается. С "Жемчужинами мудрости четвертой Юной леди” мы, укладывающие волосы Фурен, больше не можем демонстрировать свои навыки. "
Чу Цзинь Мяо улыбалась и болтала с мадам Чжао среди смеха. Чу Цзинь Яо стояла неподалеку и внезапно почувствовала, что она здесь особенно лишняя.
Наблюдая за тем, как Чу Цзинь Мяо умело расставляет украшения, было очевидно, что она привыкла к этому с детства, но Чу Цзинь Яо даже не узнала флакончики и коробочки на туалетном столике.
Чу Цзинь Яо опустила голову и посмотрела на свои руки. С тех пор, как она себя помнила, она уже помогала своей семье по хозяйству, и все другие девушки в деревне были такими. Чу Цзинь Яо никогда раньше не думала, что в этом мире найдется группа людей, которые будут жить жизнью, о которой она никогда не могла даже подумать. Однако, можно ли в этом винить ее? Если бы это было возможно, она надеялась, что не была ошибочно увлечена те годы назад и благополучно выросла в Резиденции маркиза, став квалифицированной Молодой леди Резиденции маркиза.
На самом деле, Чу Цзинь Яо жила не очень хорошо в эти несколько дней. Несмотря на то, что ее жизненная среда перевернулась с ног на голову, позволив ей увидеть вещи, о которых она никогда не могла даже подумать, она не была счастлива. Она чувствовала, что все в Резиденции маркиза Чан Сина, от мадам Чжао, Чу Цзин Мяо, тетушек и сестер, вплоть до горничных и прислуги, на самом деле дискриминировали ее. Она действительно была несовместима с богатой и великолепной Резиденцией маркиза Чан Сина.
Каждый день, ложась спать, Чу Цзинь Яо ждала, пока горничная на ночном дежурстве заснет, и тайком плакала под одеялом. Были даже люди, обслуживающие молодых леди из больших семей, когда они спали, и Чу Цзинь Яо не хотела плакать на глазах у других, потому что это было нехорошо. Итак, она могла только тайно прятаться и чувствовать себя обиженной. Когда она уходила, старшая сестра Су Хуэй догнала ее и дала сумку с одеждой. Чу Цзинь Яо знала, что старшая сестра боялась, что она будет страдать в другой семье, и изо всех сил старалась дать ей все самое лучшее. Однако, прибыв в резиденцию маркиза Чан Сина, Чу Цзинь Яо обнаружил, что даже слуги, подметавшие полы в резиденции, не носили таких серых хлопчатобумажных платьев. Но в деревне такие платья разрешалось носить только во время праздников.
Когда приехала Чу Цзинь Яо, кто-то переодел ее, и, естественно, хлопчатобумажное платье старшей сестры нельзя было вынуть. Более того, когда Шань Ча увидела его, она чуть не выбросила. Чу Цзинь Яо быстро забрала его обратно и спрятала рядом с собой на кровати. Когда ночью было глухо, она тайком доставала его и плакала, держа одежду в руках.
Теперь Чу Цзинь Яо наконец поняла, почему отец Су и мать Су так с ней обращались. У них всегда было нехорошее выражение лица, и, глядя на поведение старшей сестры Су Хуэй, она, очевидно, тоже знала об этом. Однако ее сердце не могло не смягчиться, и она часто тайно помогала ей за спинами отца Су и матери Су.
После того, как Чу Цзинь Яо перестала плакать по ночам, она проснулась на следующий день снова в приподнятом настроении. Несмотря на то, что теперь она всем не нравилась, если в семье Су внезапно появлялся родственник и оставался, сестры часто тайно говорили об этом. Такова была природа человека. По пути Чу Цзинь Яо говорила себе, что до тех пор, пока она хорошо выглядит и учится, искренне относится к мадам Чжао и ладит с Чу Цзинь Мяо, они будут видеть в ней хорошее.
Однако теперь, когда Чу Цзинь Яо увидела, как мадам Чжао и Чу Цзинь Мяо с любовью выбирают украшения, в то время как она стоит в стороне, будучи совершенно ненужной, Чу Цзинь Яо внезапно усомнилась в своей уверенности в себе.
Могла ли она действительно ассимилироваться с этими матерью и дочерью?
Как раз в тот момент, когда Чу Цзинь Яо почувствовала себя неловко, молодая горничная у двери приветствовала приближающегося человека, как серебряный колокольчик: “Прибыла старшая молодая леди. Приветствую старшую молодую леди”.
Раздался мягкий и приятный голос, похожий на журчание воды: “Мама внутри?”
“Да. Четвертая молодая леди и Пятая Молодая леди тоже внутри”.
За дверью комнаты повисла пауза, прежде чем послышались тихие шаги. Горничная в западной комнате подняла занавеску. Свет засиял, когда перед всеми предстала нежная на вид женщина с достойным темпераментом.
“Старшая юная леди”.
Старшая Молодая леди, Чу Цзинь Сянь, кивнула и поприветствовала мадам Чжао, прежде чем отойти в сторону, чтобы подождать, пока мадам Чжао оденется. Чу Цзинь Яо последовал за всеми и поприветствовал Чу Цзинь Сянь: “Привет Старшей сестре”.
Чу Цзинь Сянь слегка кивнула и отвела взгляд, прежде чем встать рядом с Чу Цзинь Яо. Только увидев Чу Цзинь Сянь, Чу Цзинь Яо поняла, какой была юная леди из знатной семьи в рассказах. Что бы ни делала Чу Цзинь Сянь, все было мягким. У нее был тихий голос, как у таланта среди красавиц. Несмотря на то, что Чу Цзинь Сянь относилась к Чу Цзинь Яо равнодушно, Чу Цзинь Яо было все равно, поскольку она относилась ко всем одинаково.
Более того, Чу Цзинь Сянь встала рядом с ней, когда она вошла, и поэтому Чу Цзинь Яо почувствовала большое облегчение от того, что ей больше не нужно стоять одной. В глубине души Чу Цзинь Яо не была удивлена похвалами, которыми все осыпали Старшую Юную леди. Ее манеры были манерами Старшей сестры, и то, как она небрежно помогла Чу Цзинь Яо выбраться из затруднительного положения, тронуло Чу Цзинь Яо, поскольку она никогда раньше не получала доброты.
Однако Чу Цзинь Яо обнаружила, что Чу Цзинь Сянь не был настолько близок с мадам Чжао. По крайней мере, она не вела бы себя избалованно, как Чу Цзинь Мяо. Конечно, Чу Цзинь Сянь не могла вести себя избалованной, но причина была больше связана с тем, что она с детства воспитывалась рядом со Старым Фуреном.
В компании Чу Цзинь Сянь Чу Цзинь Яо не чувствовала, что время течет незаметно. Постепенно прибыли несколько дочерей Шу, и все молча встали в стороне. Пока мадам Чжао готовила, можно было слышать только смех Чу Цзинь Мяо и мадам Чжао. После того, как мадам Чжао оделась, слуги накрыли завтрак. Маркиз Чан Син не приходил к мадам Чжао поесть, и из-за слабого здоровья Второго Молодого господина все эти годы он ел один. Таким образом, только женщины в семье ели вместе. Наложницы маркиза Чан Сина заняли свои места, чтобы подать блюда мадам Чжао, и мадам Чжао позволила им выбрать несколько блюд, прежде чем заговорить: “Хорошо, у всех вас есть сыновья и дочери. Нет необходимости ждать меня, уходи, чтобы поесть.”
После этого наложницы удалились. Несмотря на то, что наложницы родили сыновей и дочерей, они не имели права есть за общим столом. Считалось, что с этими наложницами действительно хорошо обращались. Только рядом с детьми мадам Чжао могла бы придать им достоинства. Те Тунфанги (наложницы низшего ранга), у которых не было детей, должны были стоять за законной женой в соответствии с установленным правилом и прислуживать госпоже Чжао и юным леди, пока они не закончат перед уходом.
Глаза Чу Цзинь Яо округлились, когда она увидела прекрасных наложниц, каждая из которых была по-своему привлекательна, и вздохнула про себя. Действительно, большие семьи действительно были разными.
После еды мадам Чжао подвела дочерей к старому Чу Фурену для приветствия. Старый Чу Фурен был внушающим благоговейный трепет человеком со слегка квадратной челюстью и глубокими морщинами. На первый взгляд она выглядела как очень могущественный человек. Это сильно отличалось от тех старых женщин, которых Чу Цзинь Яо видела в деревнях. Она не посмела проявить небрежность и последовала за остальными молодыми леди, чтобы почтительно поприветствовать Старого Чу Фурена.
Старый Чу Фурен носил защитную маску на лбу и выглядел подавленным. Она не хотела иметь дело с этими внучками, поэтому сказала: “Несколько дней назад ткацкая мастерская на Юге прислала очередную партию парчи. Это яркие цвета, которые подходят юным леди. Каждая из вас может выбрать один и сшить одежду. Когда вернется Гугу (сестра отца), вы все сможете достойно встретить гостей. ”
Гугу, о котором говорил старый Чу Фурен, был Чу Чжу. Она была единственной дочерью Старого Чу Фурена, рожденной Двоюродным браком, и была замужем за принцем Хуай Лином из Второго дома Второго ранга в качестве официальной жены. Ее Саосао (невестка) была супругой второго сына принца Хуай Лина. Считалось, что она вышла замуж за резиденцию принца из рода маркизов. Итак, когда Чу Чжу вернется в родительскую семью, все будет обставлено с помпой. Замужняя дочь была подобна пролитой воде, поэтому, когда Гугу вернется, их будут обслуживать как гостей. Чу Чжу удачно вышла замуж, поэтому племянницам, таким как Чу Цзинь Яо, нужно будет специально сшить новую одежду для встречи с Гугу.
Какой молодой девушке не нравится новая одежда? Более того, это была парча с Юга. Все они были данью уважения и редко появлялись на улице. Несмотря на то, что Резиденция маркиза Чан Сина была резиденцией маркиза, они могли получать всего несколько болтов в год. В прошлом они попадали в руки Старейших Домочадцев, чтобы шить одежду для Старшей Юной леди и Четвертой Юной леди. У остальных Юных леди были только эти уголки. Теперь Жуму ( бабушка ) упомянула, что у каждого будет по болту, эти юные леди были очень счастливы.
Группа хрупких женщин отправилась в разделенную перегородками комнату выбирать ткани. Хотя Чу Цзинь Яо не знала, что такое парча, по выражению других, она знала, что это, должно быть, хорошая вещь, которую трудно достать, и поэтому последовала за ней.
Чу Цзинь Яо чувствовала, что это немыслимо. Раньше дома было трудно купить рулон ткани за год, и всю их одежду Су Хуэй надевала до того, как наступала ее очередь. В тот момент не было ни Нового года, ни какого-либо другого фестиваля, но они могли просто сшить одежду с помощью слова, и у них даже был рулон парчи у каждого.
У Чу Цзинь Яо с юных лет не было личного состояния, поэтому она подсчитала, что могла бы сделать с остальной тканью.
В конце концов, Чу Цзинь Яо была девушкой и не переставала радоваться возможности выбирать себе одежду в соответствии со своими предпочтениями. Чу Цзинь Яо, погруженная в радость, не заметила, что несколько красных хлопьев исчезли с нефритового кулона, который никогда не расставался с ней.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
http://tl.rulate.ru/book/71382/4096705
Использование:
