Это были самые ужасные, три месяца в моей жизни! Медленно плетясь по улице в сторону дома после двухчасовой тренировки, я стал с дрожью вспоминать, что со мной произошло за последнее время. Но начну я, пожалуй, с самого начала.
В первый день, приняв душ и переодевшись в свежую одежду, я заметил, что остался дома один. На подъездной дорожке машины также не обнаружилось. Раз уж выпал такой шанс, я начал внимательно исследовать дом.
Пробежавшись по коридору на втором этаже, обнаружил несколько комнат: спальню, гостевую, детскую Дадли и его личную кладовку, ― бывшее гнездышко Гарри. Свою комнату парень покинул, конечно, не по своему желанию, на это, в большей степени, повлияли разрушительные всплески магии. Дурсли не могли себе позволить каждый раз покупать новую мебель, так же, как вставлять новые стекла или даже все окно целиком. Чтобы избежать лишних затрат и сохранить ценное имущество, мальчика отправили в каморку, где было сложно что-либо разрушить.
Открыв первую дверь по правой стороне, я замер от удивления. В спальне Дурслей витал дух викторианской эпохи: обои с крупными бутонами роз и пионов в светлых пастельных тонах, множество маленьких расписных тарелочек на стенах, крупная кровать с изящным кованым изголовьем, небольшой туалетный столик, и над ним ― роскошное зеркало в витой позолоченной раме. Несколько изысканных светильников, ажурная люстра и тяжелые бордовые портьеры удачно завершали классический стиль. Вся комната дышала духом старой Англии. Я не ожидал такой возвышенности от этой семейки.
За следующей дверью, чуть дальше по коридору, скрывалась комната для гостей. Она была выполнена в светло-желтых тонах, вся мебель имела цвет слоновой кости, под ногами лежал яркий ковер с рисунками цветов. Помимо широкой кровати, в углу стояло мягкое и удобное кресло с шелковой подушкой, а также небольшой прикроватный столик. У Петуньи точно имелся талант, и она умела им пользоваться. Даже я, мало имеющий отношения к оценке интерьера, почувствовал уют и желание остаться.
А вот комната Дадли была просто свинарником. Быстро заглянув за дверь по левую сторону, я сразу же ее закрыл. Чур меня!
Небольшая комната в самом конце коридора оказалась темной и захламленной. Там были свалены старые и ненужные игрушки младшего Дурсля, в целом, ничего интересного.
Спустившись на первый этаж, я направился прямо по коридору на кухню. Есть хотелось неимоверно, живот уже давно выказывал неудовольствие своими оригинальными звуками. Быстро найдя холодильник, я стащил палку ароматной копченой колбасы, тарелочку нежного, тонко нарезанного сыра и бутылку холодного молока, на столе нашел свежий, хрустящий хлеб и сочные помидоры. Собирая это великолепие в бутерброды, я не забыл про кисловато-острый горчичный соус. Откусив первый кусочек шедевра, я не смог остановится, пока не съел все до последней крошки. Боже, я на седьмом небе от счастья!
Утолив первый голод, я продолжил осмотр помещения. Первый этаж напоминал студию. Гостиная с уютным камином перетекала в светлую кухню, между ними разместился обеденный стол, а также был древний сервант у стены. Подойдя поближе, я смог рассмотреть красивый чайный сервиз, хрустальные бокалы и множество миловидных статуэток. Дальше я прошел в просторную, но по домашнему теплую гостиную, с мягким диваном под цвет шоколада и двумя креслами, которые окружали небольшой журнальный столик. В углу спряталось одинокое черное пианино, на котором, уже довольно длительное время никто не играл.
Рядом со старинным камином, заставленным различными семейными фотографиями и позолоченными подсвечниками, притаился небольшой книжный стеллаж. Множество классических произведений делили свой дом с современными романами и небольшими энциклопедиями. По воспоминаниям, мальчику нельзя было приближаться к нему, также как и к серванту с хрупким содержимым. Выходки магии всегда были неожиданными и всесокрушаемыми.
Внизу, на темном деревянном полу, словно благородный зверь, растянулся тяжелый плетеный ковер, со множеством золотых узоров цветов и ягод. На окнах в гостинной были плотные шторы приятных розовых оттенков и нежная узорчатая тюль. Небольшой столик у стены с журналами и газетой дополнял уютную атмосферу помещения.
Обернувшись, я также заметил выход на террасу, дальше которой расположился небольшой и аккуратный дворик с зеленой изгородью и яркими цветочными клумбами. Думаю, этот дом соответствует английской семье среднего класса и даже в чем-то превосходит.
Побродив еще немного по дому, я посмотрел на часы. Они показывали полдевятого вечера. Пропавших родственников я ждать не стал, приготовил себе небольшой сытный ужин из жареной картошки и свиных сосисок. Потом начисто убрал кухню и забрался в свою каморку. Лежа на чистой свеже-заправленной кровати, я задумался о своих возможностях.
Читать мне удавалось с легкостью, в голове слова быстро переводились на родной язык, правда, первое время бывали сбои. Одно слово на английском языке могло иметь сразу несколько значений и синонимов. Родной язык был более разнообразным и могучим, это сказывалось на смысловой нагрузке каждого предложения. Но чем больше я читал, тем правильнее становилось построение предложения и быстрее находился смысл. А вот с письмом вышел прокол. Даже когда я сосредотачивался на мысленной английской речи, мое письмо все равно выходило на русский манер, да и почерк был ужасен. Никто за руку меня не дергал, выводя изящные английские буквы, да и магическим образом текст не преобразовывался в готовый. Видимо, придется обучаться правилам письма и чистописанию.
Переходя мыслями на родственников, я еще раз внимательно проанализировал их поведение, сложил все обстоятельства и сделал выводы. Как люди, они вполне себе обычные, немного занудные, любят правила и рамки традиций. Как родственники для мальчишки ― они ужасные. Было не трудно заметить в их глазах страх и настороженность по отношению к ребенку. Возможно, они проявляли излишнюю строгость к нему, но в это время, думаю, это было нормально. Я видел несколько книжек под авторством Спока на полке в гостиной. Он был приверженцем таких методов, как игнорирование криков малыша, чтобы можно было его приучить ко сну в своей комнате без родителей. В то время, уважаемый доктор хотел показать родителям, что они не обязаны прикладывать все усилия для ухаживая за малышом. Дадли миновала сия участь. Но по отношению к Гарри, они восприняли эту идею буквально. Наверно, они боялись, что ребенок может вырасти хулиганом и испортить их любимого сыночка. И вся эта неконтролируемая магия, которая может в любой момент что-нибудь сломать или даже навредить окружающим. Все это не вписывалось в, представленные ими, рамки идеальной семьи.
Загружая ребенка работой на целый день, они чувствовали себя в безопасности. Ну, для меня это не смертельно, хотя и вызывает некоторые проблемы. Нужно попытаться немного изменить вид ежедневной деятельности. Попробуем намекнуть, что занятия спортом выматывают сильнее, чем обычная уборка по дому. Поведение изменим на послушание и стремление к новым знаниям. До этого Гарри был подавлен и ему не к чему было стремиться. Все вспышки бунтарства и неумелого отстаивания своего мнения были оценены превратно и только подтверждали неутешительные мысли Дурслей. После наказаний парень перестал бороться и просто плыл по течению окружающих обстоятельств. Про сладкую месть я тоже не забуду, но нужно помнить, что мне еще сюда придется возвращаться.
А на счет резко изменившегося характера даже беспокоиться не надо. Дети быстро меняются, особенно после такой серьезной травмы головы. В крайнем случае, можно уйти в несознанку и притвориться, что шарики за ролики заехали. В больницу все равно не повезут, да и в другие «особые» заведения больше не пристроят. Уже пытались, но парня всегда возвращали обратно, и к тому же различные службы стали сразу отказывать, только увидев. Наверно, за это можно сказать спасибо кошкам, миссис Фигг и Дамблдору. Следовательно, и я не могу сбежать, находясь под постоянным наблюдением, да и невыгодно мне это. Можно сказать, что с Дурслями мы связаны вместе по рукам и ногам. Поворочавшись еще немного на кровати и уткнувшись в подушку я смог заснуть.
Первый завтрак вышел довольно занимательным. Я вел себя с родственниками безукоризненно вежливо и учтиво. Такое поведение должно мне помочь избежать лишних наказаний, да и способствовать нашим «прекрасным» отношениям внутри этой чертовой семейки. Осторожно поглощая жирную яичницу с беконом и попивая крепкий сладкий чай, я внимательно рассматривал родственников. Петунья оказалась женщиной чуть за тридцать, с длинной тонкой шеей и острыми чертами лица. Тонкий нос, высокие скулы и поджатые губы не являлись эталоном красоты, что было обычно для англичанок. Но глубокие зеленые глаза пленяли, они могли очаровать любого. Пышные волосы оказались темно русыми, иногда при определенных углах падения солнечного света в темных прядях мелькали огненные искры рыжего оттенка. Это отличалось, как от фильма, так и от книги.
― Тетя, сегодня вы выглядите необычайно свежо! Вам так к лицу это желтое платье, ― женщина едва не уронив тарелку, настороженно посмотрела на меня.
Я ей ярко улыбнулся и перевел взгляд на мужчину, который начал пить кофе, читая газету. Вернон Дурсль был мужчиной около сорока лет, не полный, а скорее упитанный, круглое лицо, мягкие черты лица. У него были редкие блондинистые волосы, светло-голубые глаза, толстые брови и пухлые губы. На нем был строгий серый костюм, который выгодно подчеркивал его фигуру. ― Дядя, вам так идет этот галстук, особенно такого благородного винного оттенка. Сегодня на работе все сделки обязательно будут вашими! ― попытался вложить в свое пожелание силу, тем более внутреннее чутье соглашалось с моими словами.
― Кха! ― мистер Дурсль поперхнулся, и чуть не вылил на себя горячий кофе. ― Дрянной мальчишка! ― крикнул он, покраснев. ― Не говори то, о чем не знаешь! ― поймав обеспокоенный взгляд Петуньи, мужчина нахмурился, повернулся ко мне, и спросил грубым тоном: ― Что с тобой случилось сегодня?! Как ты себя ведешь?
― Это просто вежливость, дядя и тетя. ― с грустной улыбкой я посмотрел на них. ― На самом деле, мне хочется научиться правильно вести себя в обществе. Оглядевшись вокруг и посмотрев на себя со стороны, я понял, что недостаточно порядочно веду себя с окружающими меня людьми, ― в моих глазах появились слезы, а брови нахмурились. ― Я хочу исправиться! Тетя Петунья, помогите мне с этим, пожалуйста. Я буду очень послушным! ― Я поднял твердый взгляд на тетю. Взрослые замерли с открытыми ртами. Удивление было настолько велико, что они не смогли мне сразу отказать.
― Да, конечно, но… ― в растерянности тетя не могла подобрать нужные слова для отказа. Как я мог не воспользоваться таким шансом! Быстро подбежав к ней, я стиснул ее в своих объятьях, поднял на нее свои огромные глаза цвета сочной листвы и счастливо улыбнулся. Она замерла и вздрогнула, когда, опустив взгляд, посмотрела в мои глаза. Я увидел на дне ее глаз глубоко спрятанную боль и тоску. ― Ох, ладно, хорошо… Но ты железно будешь меня слушаться! И без всяких жалоб и нытья! ― строго сказала она, избегая смотреть мне в лицо.
― Да, что-то с ним не так… ― задумчиво проворчал Вернон, но переведя взгляд на часы, быстро подорвался с места. Схватив кожаный портфель и наклонившись за поцелуем к Петунье, он вышел к машине и быстро уехал на работу.
****
Подобным образом я целый месяц уговаривал Вернона записать меня на курсы самообороны. Это было очень тяжело и муторно. Но ежедневная лесть и показательная актерская игра в забитого и неуверенного в себе мальчика сделали свое дело. Возможно, на словах это покажется не трудным делом, но не стоит забывать о прошлом отношении и страхе, который они испытывают ко мне. Я также не смог избежать нескольких наказаний по надуманным причинам.
Дадли тоже часто подставлял меня и весело хихикал, когда мне доставалось. Парень был выше меня на полголовы, темные волосы, круглые глазки, полный живот ― вылитый кабаненок. Я его просто игнорировал, не обращая внимания на затрещины и толчки. Через неделю ему это надоело, и он попытался перейти на более жестокие и опасные методы, чего уже стерпеть я не мог. Одним тихим темным вечером я объяснил и даже продемонстрировал Дадли все, что его может ожидать в ближайшем будущем, если он продолжит вести себя так и дальше. А потом предупредил, что наказания мне не страшны и не остановят, если меня что-то выбесит. На следующее утро Дадли вышел из комнаты, бледный, как простыня, шарахался от меня, но, не заметив от меня какой-либо реакции, к вечеру оправился. Толчки и грубые шутки продолжались, ребенок не смог меня простить за угрозы, но за рамки он больше не выходил.
Еще целых два месяца я ходил в школу, как обычный десятилетний мальчик. Пытался разобраться с хулиганами, что, конечно, у меня не вышло. Зато поднял оценки в школе, хоть гордиться тут вовсе и нечем. Особое внимание обратил на историю. Она почти не отличалась от той, которую я знал изначально. Несколько других дат, новых имен и переиначенные названия событий. А так, основные войны, революции и перевороты остались прежними, хоть в подробностях и могли немного отличаться. Так же я задумался о получении корочек маггловского образования, хотя бы за школу. Внимательно изучив информацию и расспрашивая учителей, я нашел несколько лазеек, при которых мог экстерном сдать экзамены и тесты. Необходимо на зимних каникулах подать заявление на досрочную сдачу экзаменов для перехода в следующий класс, а также пройти устное собеседование с психологом, но это уже летом. Мне идеально подошел такой расклад.
На этом обучение не закончилось, дома меня ждала тетя Петунья. С ней мы проходили этикет, и скажу я вам, что это не просто вилки, ложки, приветствия, поклоны и правила, ― это образ жизни. Движения, мысли, эмоции, все мгновенно считывается и преобразуется в информацию о человеке. Боже, как я с этим намучался! Откуда она вообще все это знает? Как наскипидаренная за мной носится, а я и отказаться не могу, знаю, что это все пригодится в будущем. В итоге, она была довольна все это вбивать в меня, а я впитывал, запоминал и внимательно слушал. За три месяца мы с ней, можно сказать, неплохо сблизились, но виду она не подавала и презрительно кривила губами, когда я допускал небольшие ошибки.
Вобрать весь этот кладезь информации за три месяца я физически не смог, но основные правила и манеры уяснил глубоко в своих костях. Тетя, кажется, была довольна.
Тренировки тела я тоже не оставил без внимания. Старался каждое утро выполнять комплекс упражнений на растяжку, а также несколько силовых упражнений на руки и живот. Спасибо, что в прошлом я увлекался спортом и составлял для себя оптимальные программы, тщательно все просчитывая. Тело я свое любил. Тут организм был слабым, нагрузки пришлось снизить до минимума и только через каждую прошедшую неделю постепенно повышать. Как ни странно, ел я много и сытно, но массы не набирал, хотя и стал выглядеть более здоровым и плотным. Родственники сначала возмущались и даже пытались ограничить меня в еде, пока я не стал таскать из холодильника все, что не приколочено вообще, не обращая внимания на наказания. Тогда они мудро решили, что «не можешь контролировать ― возглавь», и внимательно следили за моим рационом.
Занятия на курсах самообороны я посещал самостоятельно, по пути из школы, три раза в неделю. Хоть они и были бесплатными, от платных Вернон категорически отказался, в чем я и не сомневался. Нас качественно тренировали, указывая на все уязвимые точки тела человека и демонстрируя, как правильно уклоняться или бить. В начале занятий нам показывали несколько приемов, а затем гоняли по залу, тренируя нашу ловкость и выносливость. Ведь самое важное в заварушке ― это вовремя и удачно сбежать. Самым первым приемом нас научили правильно падать, чтобы потом быстро вскочить. Смесь движений из карате, самбо и других стилей, отлично помогала избегать и поглощать удары противников. Но и обычные боевые приемы мы не обходили стороной. Одной из популярных была связка «отвлеки-ударь-беги».
Я с воодушевлением ходил на эти курсы, хотя и думал, что они окажутся игрой для детей и подростков, но благо, я ошибся. Инструктором оказался армейский в отставке, по состоянию здоровья. Неоперабельные осколки в ноге и психологическая травма не позволяли ему привычно двигаться и выполнять поставленные задачи. Как его допустили к детям, тоже тот еще вопрос. Он гонял нас по залу как проклятый и со всем старанием стремился нас покалечить, меня в особенности. Мужчина считал меня слишком хилым и слабым, но ему понравилось, что я не сдавался и снова приходил на адские курсы. Как то у нас даже случился небольшой разговор:
― Эй, ты! ― окликнул он тогда меня, хриплым басом, ― Ты же слабак, зачем сюда приходишь? Тут ведь так тяжело… ― ухмыльнувшись, протянул он. В то время я валялся у него под ногами, выбившись изо всех сил, и злобно сверкал на него глазами. Не знаю, откуда у меня тогда появились силы, но я смог, чуть пошатываясь, встать, ярко ему улыбнуться, про себя мечтая прирезать и закопать его где-нибудь под кустиком, а потом спокойно закончить тренировку.
После того дня он постоянно следил за мной, подкалывал по мелочам и поправлял мои движения. Это был мой персональный ад и одновременно надежда на светлое будущее, если воспользуюсь его помощью. На протяжении последних двух месяцев я страдал, горько плакал и трехэтажными матами проклинал чертовы курсы и инструктора, но все это было внутри меня, так как с моего лица никогда не сходила яркая и настолько же фальшивая улыбка. Хотя под конец фальши стало меньше, я увидел в глазах армейца гордость и восторг, направленные на меня. А в оставшиеся две недели, когда я уже пообвыкся, он стал обучать меня лично своим трюкам и опыту, даже муляж ножа добавил. Тогда я взвыл с новой силой, но был рад, что не останусь слабаком перед новым миром. Курсы оказались настоящим сокровищем!
Если сложить все это в три месяца, прибавить мое новое тщедушное тело и поделить на время адаптации, могу сказать, что я чуть не подох. Благо курсы начались только с конца мая, и я сумел хоть немножко подтянуть свои физические показатели к тому моменту. О, еще не стоит забывать, что от работы по дому меня так и не освободили, как и от работы во дворе. Родственники были так счастливы, когда заметили, что сил в конце дня у меня едва хватает на поглощение еды и сон, и потому разрешили не готовить еду по утрам. Слава Магии, которая могла восстанавливать меня во время сна и поддерживать малую бодрость после тренировок.
Медленно передвигая ногами, я пытался вспомнить, какой сегодня день. Этикета быть не должно, но прополка во дворе еще предстоит, значит, сегодня вторник. А вспомнив дату, я обреченно простонал. Завтра мой день рождения, среда, тридцать первое июля и день, когда должно было прийти письмо из Школы волшебства и чародейства «Хогвартс».
http://tl.rulate.ru/book/59150/1526406
Использование:
