— Вы уверены, что всё в порядке? — Ханако переминалась с ноги на ногу, стоя на пороге.
Момои взяла девушку за руку, словно подбадривая, и мягко улыбнулась:
— Конечно всё будет в порядке. Тётушка очень хорошая.
Переживать от этого меньше Ханако не перестала.
И черт ее дернул согласиться прийти в дом Аомине, а всё Сацуки — она так уговаривала, говорила о том, что умрет, пока будет будить Дайки — даже в выходные спать до полудня было кощунством в такую хорошую погоду. У Сакурамори не было выбора, кроме как пойти на поводу у Момои и помочь ей — после подруга обещала, что они за счёт «Дай-чана» сходят и пообедают.
Дверь отворила женщина едва ли немного выше Сацуки, черноволосая, с пронзительными синими, как сапфиры, глазами и немного смуглой кожей — такую имеют японцы, проживающие на юге архипелага, где летом очень жарко — Фукуоке или Кумамото. Женщина, сначала немного опешив, после приветливо улыбнулась Момои:
— Привет, Сацуки-тян. Это твоя подружка?
— Здравствуйте, тетушка Мисора, — поздоровалась девушка в ответ, слегка поклонившись, и подтолкнула Ханако вперед легким жестом. — Это наша с Дай-тяном одноклассница.
— А… Здравствуйте, — блондинка, опешив, неловко поклонилась женщине.
Аомине Мисора в ответ дружелюбно кивнула и отошла в сторону:
— Ну, проходите, не стойте в дверях.
Сакурамори все ещё чувствовала себя неловко: она редко ходила к кому-то в гости, тем более, к парню — приходить в дом к представителю мужского пола, словно открыть ящик Пандоры — страшно, но любопытно. Момои же, кажется, чувствовала себя здесь, как дома: она сразу направилась куда-то вглубь дома, к дверям, открывая одну из них без стука. Ханако заглянула в приоткрытую дверь комнаты, куда зашла Сацуки: Аомине спал на животе, обнимая подушку, свесив ногу неприкрытую голую ногу с кровати, и тихо похрапывая открытым ртом.
Сакурамори сразу накрыло волной раздражения: ну что за придурок, сколько можно спать в выходные. Момои подергала парня за плечо, но тот, отмахнувшись, зевнул и, огромной ручищей чуть не сбив девушку с ног, перевернулся на спину.
— Дай-тян! Ну вставай уже! — Сацуки начинала раздражаться: она надула губы, недовольно топнула ножкой, схватила руку парня обеими руками и потянула на себя. Весовая категория, правда, подвела — сдвинуть Дайки не удалось ни на сантиметр. — Дай-тян!
— Девочки, а ну-ка расступитесь, — «тётушка Мисора», как называла ее Сацуки, зашла в комнату и решительно приблизилась к кровати сына. Ханако отошла в сторону: видимо, сейчас ей лучше не мешать. Резким рывком женщина стянула с парня одеяло, оголяя обнаженные ноги и торс и заставляя его ежиться от холода, а девушек покраснеть и взвизгнуть, закрывая руками глаза. — Я сколько раз тебе говорила не спать в одних трусах? Мы для чего тебе пижамы покупаем?
— Я откуда знаю? — Дайки широко зевнул и поднялся. — Мам, мне холодно!
— Потому что надо было пижаму надевать.
— Ну пусть он не стоит в одних трусах! — воскликнула Ханако, отворачиваясь. Меньше всего ей сейчас хотелось смотреть на парня в трусах в его же доме, в его комнате, в его кровати. Дайки потянулся и встал — девушка услышала, как скрипнули пружины матраса — подошёл к шкафу, достал первые попавшиеся под руку шорты и напялил на себя.
— И футболку тоже, — одобрительно кивнула тетушка Мисора. — У нас девочки в гостях, выгляди прилично.
— А, — синевласый огляделся с таким видом, будто только что заметил, что они с матерью в комнате не одни. — Салют.
— Ты идиот, — раздраженно произнесла Сакурамори, убирая руки от лица. На одетого Аомине смотреть было намного легче, нежели на почти полностью раздетого.
— Я тебе раз пять с утра звонила! — Момои тоже успокоилась и вспыхнула уже не смущением, а праведным гневом. — Ты обещал сходить с нами за тетрадями, обещал же!
— Да, да, — голос Дайки спросонья слегка хриповатый. Игнорируя возмущения Сацуки, он направился прямиком в ванную комнату, почёсывая затылок, где включил воду в раковине и принялся умываться.
— Он тут долго будет копошиться, — Мисора, покосившись на сына, довольно улыбнулась и посмотрела на своих гостий: — Может, чаю? Всё равно мой оболтус еще завтракать будет.
Видимо, им придётся пробыть здесь дольше, чем планировала Ханако, а отказываться от чая было неприлично. Мать Аомине оказалась такой заботливой, пусть и немного резкой по отношению к сыну, хотя в этом Сакурамори ее понимала — а как с ним ещё разговаривать? Он же ведёт себя как оболтус, который ещё и в трусах спит...
Ладно, дело не только в этом. Да и не смотрела Ханако на его трусы почти. Не успела рассмотреть.
— Так вы собрались в торговый центр? — женщина поставила на стол наполненный горячим ароматным чаем чайник, из носика которого в поставленные перед девушками чашки тонкой янтарной струей полился душистый напиток. — Правильно. Дайки иногда выгуливать надо, а то всю жизнь проспит.
— Выгуливать как собаку? — недоуменно спросила блондинка.
— Скорее, как кота, — хохотнула Мисора, присаживаясь напротив девушек. — Наглого и ленивого.
— Ну мам! — из ванной высунулась голова Дайки: с синих волос на паркет капала вода, на губах осталась пена от зубной пасты. — Кстати, а где батя?
— Его в участок вызвали, скоро вернется, — женщина посмотрела на сына, проигнорировав его возмущения до этого. — Ты сдурел голову мыть когда тебя девушки ждут!
— Я не мою, а укладываю, — возразил матери парень, набрасывая на волосы полотенце. — Скоро высохнет.
— У тебя там укладывать нечего, — встряла Момои. — Мы должны были быть уже в торговом центре!
Ханако молча пила чай: она чувствовала себя не в своей тарелке, вот так сразу попав в гущу событий в чужой семье. Зато Момои тут была как рыба в воде — не зря же они с Аомине так долго общаются. Сацуки спокойно называет мать Дайки "тетушкой", а та нежно гладит ее по голове, как родную дочь, при этом не забывая отдать приказ своему сыну-разгильдяю, поставить на стол несколько тарелок с поджаренным белым хлебом, жареными яйцами, сосисками, вазочку с джемом и блюдечко с тонко нарезанным сыром.
Что ни говори, а завтрак Дайки был обширен — Ханако и не поверила бы, что он съест все приготовленное в одиночку, если бы не видела, с какой скоростью он может засунуть себе в рот с десяток чизбургеров. Блондинка бы лопнула, если бы столько съела, а Аомине может таким количеством еды даже не наесться.
Парень ел, буквально заглатывая то, что оказывалось в палочках, за один присест, за что со стороны Мисоры слышалось насмешливое: "не торопись, еда не убежит". Услышав от матери замечание, Дайки старался жевать немного подольше, но терпения у него хватало минуты на две, а после он снова начинал засовывать в рот сосиску целиком.
Ханако отвернулась, поняв, что следить за тем, как другие едят не слишком прилично, хотя она смотрела скорее не из-за любопытства, а из удивления.
— Чибихана, голодная? — парень усмехнулся, облизнув губы и поднося ко рту блондинки кусок хлеба с джемом. — Так смотришь, будто дома не кормят.
— Кормят меня дома! — обиженно воскликнула Ханако, тут же отворачиваясь от куска хлеба. — Ешь давай быстрее, мы же...
В рот ей без спросу засунули уголок тоста. Аомине довольно усмехнулся, продолжая есть, рядом тихо прыснула Мисора, и замерла от неожиданности Сацуки. Сакурамори откусила от тоста кусочек: клубничный джем оказался намазан толстым слоем, а хлеб хорошо прожаренным, но без малейшего признака гари — когда отец готовил девушке завтрак, тосты частенько пригорали. Ханако не жаловалась, ведь готовить больше было некому — она жила с отцом и без матери, а сама готовить толком и не умела.
И всё же про себя отметила, что есть в доме Аомине было удивительно вкусно: не только потому что Мисора вкусно готовила, просто потому что завтракать в компании, а не в одиночестве сидя за столом, пока отец, нежно погладив дочку по голове, вышел в коридор чтобы отправиться на работу, было куда приятнее.
Вскоре пришел отец Дайки — высокий мужчина с синими волосами и в такой же синей полицейской форме. Он потрепал сына по все еще мокрой голове, улыбнулся Сацуки, поцеловал жену, подняв ее на руки — разница в росте у них была совсем не маленькой, и протянул свою большую ладонь Ханако для приветствия.
Маленькая ладошка девушки оказалась вдвое меньше, чем у полицейского, который, представившись, игриво подмигнул Дайки, тут же широко улыбнувшемуся:
— Я, кажется, понял, о ком ты говорил.
Ханако от их переглядывания почему-то смутилась, краснея до ушей.
Находиться в этом доме, кажется, стало немного комфортнее.
***
Середина ноября. Вечер.
Отдых на горячих источниках расслабляет. Не было бы еще под боком Имаеши, так вообще сказка. Даже Акиру Ханако могла терпеть дольше, чем капитана Тоо — Имаеши был похож на противную змею, скользкую такую, ядовитую. От одной улыбки веяло холодом и как же было хорошо, что до женской купальни его противный взгляд не добирался.
— Хана-тян, не перегрейся, — Момои заботливо помогла девушке убрать волосы наверх, чтобы не намочить, и закрепила заколкой. — Если станет плохо, обязательно скажи, хорошо?
— Не переживай, — смущенно проболтала Ханако. — Скажу обязательно...
— Такая ностальгия, — Сацуки сняла с себя полотенце и сложила на табурет. — В последний раз мы были на источниках все вместе, помнишь? Всей командой после национальных во втором классе.
Ханако кивнула — конечно она помнила. Девочек тогда пригласили за компанию, хотя Сакурамори долго отказывалась, считая, что ей там делать нечего, но было весело: Аомине пару раз получил по голове тазиком — сначала от Момои, потом от самой Ханако, перегревшегося Куроко уложили спать пораньше, а сами сидели, с разрешения Акаши, пол ночи, поедая сладости и болтая ни о чем. Девочки красили друг другу ногти, после чего Мидорима жаловался, что запах ацетона достиг даже их комнаты, а Кирари в утешение подарила ему пилочку для ногтей, Дайки травил анекдоты, в большинстве своем неприличные, Кисе сначала не понимал, в чем смысл подобных посиделок, потом же втянулся, рассказывая нечто, что было интересно разве что ему самому. Уснули тогда лишь после того, как уговорили Акаши рассказать страшную историю — у него это получалось особенно хорошо.
Ностальгия... От этих воспоминаний резко стало грустно.
— Хана-тян, а там разве не Кагуя-тян и тренер Сейрин? — голос Момои заставил вздрогнуть и резко обернуться. Поправив полотенце, блондинка увидела знакомую сероволосую макушку. Расстройство мгновенно отступило: если подумать, с Кагуей Сакурамори не разговаривала с той их последней встречи в кондитерской. — Пойдем к ним?
Ханако тут же кивнула: конечно ей хотелось поговорить с Кагуей, как подруга с подругой. Девушки приблизились к источнику.
— Можно нам присесть рядом? — на вопрос Сацуки Айда Рико, находясь в некой прострации, ответила утвердительно.
Менеджер Академии Тоо подсела к тренеру Сейрин, Сакурамори же подсела к Гинши. У той на лице не отобразилось ни капли удивления, которое, однако, прозвучало в голосе:
— Сакурамори?
— Привет, Гинши-тян, — Ханако в ответ приветливо улыбнулась опешившей Кагуе. — Неожиданная встреча, правда?
— Академия Тоо... — Айда, кажется, опешила не на шутку. Она дернулась, отодвигаясь от Момои, с полным удивления выражением лица: — Откуда!?
— Мы просто тренируемся неподалеку, — ответила Сацуки с улыбкой. — Привет, Кагуя-тян. Поздравляю с выходом на Зимний Кубок.
— Спасибо, — сухо произнесла Гинши, не поднимая глаз. — Рады вас видеть.
«Рады вас видеть», конечно, по мнению Ханако, было очень сомнительным, потому что сама тренер Сейрин была шокирована их приходом больше всех. Момои же, кажется, совсем не испытывала дискомфорта от нахождения здесь с представителями команды — соперника. Она радостно улыбалась, нежась в горячей воде термального источника:
— Как же хорошо... Плечи так ныли в последнее время. Завидую, у вас с Ханой-тян нет такой проблемы. Ой, Кагуя-тян, хочешь, разомну тебе плечи? Ты выглядишь напряженной.
Ханако подавилась и обиженно засопела: да, маленькая у неё грудь и что? Разумеется, она понимала, что Момои не хотела ее обидеть - подруга слишком любила ее, почти как младшую сестренку, даром что они одного возраста, а укол был направлен скорее в сторону Айды Рико, чем в её, но все равно остался неприятный осадок.
Возможно, это было связано с тем, что Сакурамори и так часто задумывалась над своей внешностью — не то, чтобы ей когда-то хотелось стать объектом всеобщего внимания со стороны надоедливых парней, но иногда, видя, как Аомине пялится на большегрудых моделей в своих журналах, становилось жутко обидно. А потом приходила злость: замечая, что девушка дуется, парень бесцеремонно шлепал ее по ягодицам и говорил, дословно, что с такой задницей можно и грудь не отращивать, и что она единственная плоскодонка в его жизни.
И в такие моменты Ханако хотелось иметь руки посильнее, чтобы врезать Аомине по его наглой физиономии, но ее рука едва ли доставала до его груди, а силы хватало лишь на то, чтобы почти совсем неощутимо для мускулистого мужского тела ударить его в живот.
— Хана-тян, ты не перегрелась? У тебя всё личико покраснело, — Момои приблизилась к подруге и положила ладони ей на щеки. — Ты же обещала сказать, когда станет плохо. Я не хочу, чтобы твой папа потом ругался, что мы не уследили за тобой.
— Если тебе плохо, то я могу проводить, — Ханако не успела ответить Момои, что ее отец вряд ли станет ругать именно розоволосую, как вдруг блондинку прервала Кагуя.
Почему-то Сакурамори показалось, что она хочет проводить ее не просто так — может, Гинши решила проведать Куроко? Насколько она знала, Тецуя не выносил сильную жару, а потому быстро выходил из горячей воды. Наверное, и в этот раз тоже.
— Ох, Кагуя-тян, мы с Тецу-куном наверное сегодня не увидимся, так что передай ему привет, — услышали девушки, уже покидая купальню, голос Сацуки. — Скажи, что я ужасно скучаю!
— Обязательно, — без тени злобы произнесла Гинши, закрывая дверь.
Пойти бы сейчас и одеться, да Сакурамори, кажется, так поторопилась, когда пошла следом за Момои к источникам, что не взяла сменного белья. Так и пришлось выйти в полотенце. С расчётом, что потом удасться быстро проскользнуть к своей сумке за чистым бельём и одеждой, но планы пришлось внезапно поменять.
— Вы ведь не просто так оказались здесь, верно? — Кагуя как всегда прямолинейная.
Ханако сделала глубокий вдох, белесые ресницы полуприкрытых глаз почти коснулись щёк, и выдохнула, выпуская набранный воздух, до головокружения. Разумеется, Гинши уже догадалась, что ей есть, что сказать. Было бы, наверное, лучше, если бы менеджер Сейрин осталась сейчас со своим тренером и выслушала это из уст Момои, ведь именно она узнала эту информацию, но ничего не поделаешь.
Даже если это означает сейчас стереть всю радость от сегодняшнего воссоединения, блондинка просто не могла промолчать, когда ее спросили вот так, в лицо.
— На самом деле, — далее Сакурамори проследовала с опущенной головой. — Момо раздобыла официальную жеребьевку на Зимний Кубок. Она еще не была опубликована. Мы приехали сюда для того, чтобы объявить вам войну.
Иначе, как "войной" это нельзя было назвать. Первый матч Тоо на Зимнем Кубке будет против старшей школы Сейрин, помнится, Сацуки, когда узнала эту новость, была очень воодушевлена, а Ханако наоборот, пала духом — еще одно столкновение.
Выдержит ли ее сердце снова то же, что было на межшкольных?
Всё повторится, в этом сомневаться не приходилось, ведь команда на данный момент в наилучшей из возможных форме. Они все стали сильнее, но болеть за противоположную команду Сакурамори не могла — слишком много у нее в баскетбольном клубе Тоо тех, кого девушка считала друзьями.
Исключая Имаёши. С этой змеюкой подружиться ей точно не удастся.
— Значит, столкновение неизбежно, — Кагуя не проявила и тени беспокойства. — Пусть так. В этот раз мы точно победим.
— Прости, но я сомневаюсь. В прошлый раз ваш ас, Кагами, говорил то же самое.
— Ты встречалась с Кагами до той игры?
Ответить Ханако попросту не успела.
— Ничто не сравнится с быстрым возвратом долга, — голос, звучащий из-за угла, совершенно точно принадлежал Кагами Тайге.
— Хорошо, — отвечал ему другой голос, низкий, утробный бас Аомине Дайки. — Да будет так.
У Ханако пошли мурашки по коже — ну нет, ну только не это. Почему сейчас, когда она идёт в одном полотенце, здесь за углом появляются два парня, перед которыми меньше всего хотелось предстать в таком виде? Лицо стремительно краснело — не хватало еще перед Аомине показаться в настолько непотребном виде. Стыдно...
— Так Куроко всё же стало плохо? — Кагуя же, одетая, предстала перед парнями вполне спокойно.
Кагами шарахнулся от нее, как от смерть несущей, открывая путь к Тецуе, неловко кивнувшему головой:
— Прости, что заставил волноваться. Всё уже в порядке.
— Не делай пока резких движений. Сядь, — серебровласая усадила парня на скамейку и покосилась на аса Тоо. Обсидианово-черные глаза столкнулись с синими, словно летняя ночь. — Здравствуй.
— И тебе не хворать, — кивнул Дайки с усмешкой на тонких губах. — Выглядишь куда лучше прошлого раза. Из-за того, что победили?
— Конечно. В тот раз победили и в следующий тоже победим. Если ты понимаешь о чем я.
Тихое, но уверенное, утверждение Кагуи заставило Аомине залиться неудержимым хохотом. Рядом оскалился, сжимая кулаки, Кагами, удерживаемый Куроко от безрассудных вещей вроде драки, за стеной нахмурилась Ханако — какой же Дайки самоуверенный.
— Ну, попробуйте, — отсмеявшись, произнес он, смахнув небрежно слезу с уголка глаза. — Я уже в нетерпении.
— Взаимно, — прорычал ему в ответ Тайга.
На том и разошлись, оставляя игрока Тоо в коридоре в полном одиночестве. Почти в полном.
— Ты испугалась, малыш? — Дайки оказался перед Ханако совершенно внезапно, он передвигался бесшумно, как кот, а ведь огромный — потерять такого из виду крайне затруднительно, просто девушка слишком задумалась, чтобы следить. — Соблазнять пришла?
— Уйди!! — Сакурамори истошно завизжала и отвернулась. — Сдался ты мне, ещё соблазнять тебя! Случайно мимо проходила!
— Случайно мимо проходила в одном полотенце? — уточнил парень со смешком, приобнимая девушку: хотел за талию, но из-за разницы в росте вышло лишь за грудь. — О, а это удобно. Ясно, почему батя говорил, что миниатюрные девушки лучшие.
Блондинка вспыхнула, как спичка, и сразу же наступила Аомине на ногу. Вообще, папа всегда советовал бить парней в коленку или между ног, но в полотенце будет неудобно.
Он вообще очень опекал свою единственную дочурку. Настолько, что готов был пристрелить любого парня, появляющегося с ней рядом, если он хоть как-то пытался на нее претендовать. Это касалось и Аомине — его в доме Сакурамори не привечали, хотя сама девушка безо всяких проблем могла прийти к Дайки — его отец и мать Ханако обожали с их первой встречи почти так же сильно, как Момои, которую в доме Аомине считали членом семьи.
Неловкое движение огромной ручищи отпрянувшего после резкой боли в пальцах ноги баскетболиста, и белое махровое полотенце полетело на пол, оголяя молочно-белую уже успевшую остыть кожу, округлые упругие бедра и нежную миниатюрную грудь с розовыми бусинками сосков.
На весь коридор послышался пронзительный девичий визг, а после — болезненный возглас парня, которому все же попал по причинному месту.
В комнату Ханако бежала раскрасневшаяся от злости и смущения. Хотя после она думала уже не о той смущающей ситуации.
"Снова громкие слова о победе из уст игроков Сейрин. Если задуматься, не они первые и не они последние заявляют о том, что одержат верх над Аомине-куном, но чаще всего это оказываются всего лишь слова. Сейчас, понаблюдав за ним вблизи, видя разочарование в его взгляде после каждой победы, имею ли я право вновь его осуждать, как тогда? Он ведь не торжествует. Сегодня после разговора с Куроко-куном глаза Аомине-куна вновь зажглись пламенем предвкушения веселья, но их слова о победе вновь останутся всего лишь пустыми словами, он, неотвратимый во всех формах, разочаруется еще сильнее. Наверное, это очень грустно - быть свободным в действиях, но не знать, куда двигаться просто потому, что никто не сможет противостоять. Сейчас Куроко-кун со своим новым "светом" - те, кто бросил ему вызов, но смогут ли они в этот, второй раз удержать того, кого остановить невозможно? Хотелось бы, чтобы это было так. Ведь по глазам Аомине-куна видно, что он и сам жаждет наконец проиграть хоть кому-то."
http://tl.rulate.ru/book/54004/1469021
Готово:
Использование:
