***
В предыдущей жизни, когда я была обычной японской девушкой, мне довелось услышать одну городскую легенду.
Недавно переехавшие мать с ребенком решили прогуляться по магазинам. Но они заблудились, поскольку не были знакомы с этим районом.
Но в тот момент, когда они остановились, тем, кто указал матери верную дорогу к магазинам, оказался ее ребенок, которому не было и пяти лет.
«Нам нужно перейти дорогу там, а затем свернуть направо. Я узнаю эту улицу».
Конечно, он впервые приехал сюда. Он просто не мог знать этого.
Но на деле магазин действительно оказался в том самом месте, о котором говорил ребенок.
Несмотря на удивление, мать последовала его указаниям, и в тот момент, когда они переходили дорогу, мальчик пробормотал низким зрелым голосом:
«Я ... попал здесь под машину в моей прошлой жизни».
«Охтыж!!» - подумала я, когда впервые услышала эту пугающую историю.
Но сейчас она меня уже не пугает. А причина в том, что теперь я в той же ситуации, что и ребенок в этой истории.
Другими словами, я переродилась с сохранившимися в голове воспоминаниями о прошлой жизни.
Но в этой жизни я не человек.
Я взглянула на мягкую руку, покрытую белым мехом. Нет, на мягкую лапку, так будет правильнее.
Вглядываясь в пейзаж морозной весны вокруг меня, я заметила отражение на льду.
«Кюн…»
Я вздохнула. Сколько бы раз я не смотрела на себя, увидеть удавалось далеко не человека.
Сейчас на меня смотрел маленький лисенок с серебристо-белой шерстью, подобной цвету снега. Собственно говоря, я была несколько более пухленькой, чем остальные лисицы, с которыми мне доводилось познакомиться. Мою шею, словно шарф, опоясывал пушистый мех, и даже мой хвост был настолько пушистым, что, вероятно, на девять десятых он состоял из шерсти.
Вероятно, если бы я свернулась в клубок, меня можно было бы с легкостью спутать с валяющимся пушистым мячом или шариком.
Но причина столь нелепого вида, возможно, заключалась в том, что я жила в заснеженных горах. Мех являлся своего рода естественным пальто. Даже когда я находилась в самом эпицентре снежных ветров в горах с минусовой температурой, я чувствовала себя прекрасно.
Однако я не чувствовала никакого дискомфорта из-за холода еще и потому, что я была не совсем обычной лисой.
По словам моей матери в этой жизни, наш вид классифицируется как『дух』. Другими словами, я не только даже близко не человек, но и животным назвать меня нельзя.
Видимо, мы - снежные духи, принимающие форму лисиц, но это единственное, что мне известно.
Мать не имеет ни малейшего представления о том, что у меня сохранились воспоминания о прошлой жизни, поэтому она, вероятно, решила не говорить ничего заумного, потому что считает меня еще совсем ребенком.
Сейчас я еще молода и, как это не прискорбно, не умею разговаривать точно так же, как и человеческие дети.
Сколько бы я не старалась, самое лучшее, что мне удается произнести - «кюн кюн».
«Кюн…»
Я вздохнула уже второй раз за сегодня.
Даже мои вздохи не звучат как «хаа», вместо этого я издаю «кюн». И звучит это невероятно глупо, так что я не в восторге от этого. Но не более того, нет ощущения какой-либо подавленности или чего-то в этом духе.
И в этот момент я увидела маленькую рыбку, весной.
Мои уши навострились, и я ступила на толстый слой льда. Мои мягкие маленькие лапы были слишком слабыми, так что я была уверена, что у меня не получится ими сломать лед, чтобы поймать рыбу.
Но тем не менее я не могла ничего с собой поделать.
В моей прошлой жизни я умерла довольно рано: в 18 лет, и с тех пор, как я здесь переродилась, прошло уже около года. Другими словами, моему сознанию почти 20 лет, но иногда природа берет свое, и я замечаю за собой поведение, свойственное возрасту моего нового тела и его животным инстинктам.
Когда я вижу какие-то предметы, которые можно подвигать, у меня появляется безумное желание погонять их, и я не могу контролировать себя.
Стыдно говорить, но иногда я даже гоняюсь за своим хвостом, не осознавая этого, и бегаю по кругу.
Я гонялась за маленькой рыбкой, плавающей под ледяным покровом, и наматывала круги вокруг нее. Лед был скользким, отчего я падала примерно через каждые пять метров. Поскольку моя детская головка была слишком большой, я обнаружила, что достаточно сложно ровно бежать по твердой почве, не говоря уже о льдинах.
Как бы насмехаясь надо мной, мелкая рыбка продолжала быстро плавать то тут, то там.
Черт, че-ерт! Как же я хочу эту рыбку.
Я становилась все более и более упрямой, и в итоге я уже собиралась начать скрести коготками по льду, когда раздался голос:
«Что ты делаешь в таком месте, Милфирия?»
Позади меня я услышала властный и ясный голос женщины. Милфирия - мое имя в этой жизни.
Я забыла на мгновение о рыбе и обернулась. Моему взору предстала красивая лиса около метра в высоту. Она пристально смотрела в мою сторону своими светло-голубыми глазами.
Это была Мать.
«Кюн!»
Издав пронзительный крик, я подбежала к матери и потерлась головой о ее передние лапы.
«Солнце вот-вот зайдет. Пришло время вернуться домой, мое любимое дитя».
В отличие от меня, Мать умеет говорить. Интересно, смогу ли я тоже говорить, когда вырасту?
Мать, осторожно укусив мою шкирку, подняла меня. Она пошла по поверхности затвердевшего снега в сторону нашего дома.
Мы живем в пещере, расположенной недалеко от вершины этой заснеженной горы. Ветра здесь нет, так что мы не беспокоимся о том, что нас могло бы завалить горами снега, пока мы спим.
Мать, добравшись до глубин пещеры, опустила меня вниз, а затем закрыла глаза, как будто концентрировалась.
И через мгновение очертание силуэта большой лисицы стало расплываться, а на ее месте появилась невероятно красивая женщина с чистой светлой кожей.
У нее были длинные искрящиеся серебристо-белые волосы, а вокруг ее шеи был повязан белый шарф из меха. Это ведь не мех лисы, правда?
На ней была одежда, похожая на японское кимоно с китайскими нотками в стиле, создавалось впечатление, что в ее облике есть что-то от ослепительной Юки-онны.
Разрез кимоно был очень открытым и открывал вид на приковывающую взгляд ложбинку. Хоть она и моя мать, я не могу не признать, что у нее удивительная грудь. Пожалуйста, пусть это будет наследственным.
Верно. Это было человеческое обличье Матери. Хоть она большую часть времени и проводит в своей лисьей форме, иногда я застаю 『особенные времена』, когда ей надолго приходится становиться человеком.
Эти 『особенные времена』 наступают тогда, когда Мать отправляется в город.
«Милфирия, мне нужно поговорить с тобой».
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
http://tl.rulate.ru/book/4862/87657
Готово:
Использование: