Хьёчу поднялся выше и вышел на затопленную дорогу. Дорога ползла по гребню горы. Стены затопленной дороги ограждали от ветра, и у него появилось немного времени, чтобы отдышаться. Он слишком быстро добрался сюда, идя напрямик. Дующий сбоку ледяной ветер грозился вновь сбить его с пути.
«Я буду в порядке, отсюда дорога идёт под гору, нужно просто продолжать двигаться, и я дойду до деревни у подножия горы».
Хьёчу побрёл вниз с холма, с усилием выдёргивая ноги из снега, ветер сбивал его с ног. Из-за склона ему пришлось перейти на бег. Каждый раз, когда он спотыкался и падал на колени, он смотрел на небо, проверяя положение солнца, едва заметного сквозь густые облака.
Шаг вперёд. Шаг за шагом, он стремился к деревне впереди. Однажды утром он проснётся и обнаружит мёртвую голубую орхидею. Когда этот момент настанет, он не хотел сожалеть о том, что мог бы двигаться немного быстрее.
Если бы он поторопился с самого начала, если бы он продолжал идти, не ища убежища у костра, — эти моменты сожаления и раскаяния жгли, как вывихнутая лодыжка. Кошмары, которые он видел снова и снова, настолько глубоко укоренились в его сознании, что он почти мог поверить, что пережил их по-настоящему.
Он помчался вниз по холму, словно спасался от боли. Перед его глазами были небольшие ворота. Ворота были открыты. Хьёчу побежал к ним, поглядывая в небо. У него ещё был дневной свет. Он мог бы преодолеть большее расстояние.
Не успел он обдумать эту мысль, как у него подкосились колени. Задыхаясь, он упал, ударившись обеими руками о снег.
«Нужно встать. Ещё светло. Я могу дойти до следующей деревни».
Сколько он ни упрекал себя, ноги его лишь дрожали. У него не было сил сдвинуться с места. Он оттолкнулся руками, чтобы сесть. Даже это простое движение далось ему тяжело.
— В чём дело? — позвал его голос. — Ты в порядке?
Хьёчу поднял голову. Крупный мужчина наклонился и внимательно смотрел на него.
— Дальше есть ещё один город?
— Есть, но…
— Как далеко?
Мужчина моргнул.
— Не слишком далеко. Меньше часа. Раньше был большой город, сейчас уже нет, половина зданий лежит в руинах. Постоялых дворов тоже не осталось.
Мужчина протянул руку к Хьёчу.
— Начнём с того, что во всем этом снегу ты не доберёшься туда до того, как закроются городские ворота. Тебе лучше остаться на ночь в нашем маленьком городке.
— А что насчёт городских стен?
— А? — глаза мужчины удивлённо распахнулись.
— Городские стены целы?
Если бы они были, то после закрытия ворот войти было бы невозможно. Но многие городские стены были настолько изношены, что попасть в город после захода солнца было легко. В худшем случае он мог бы найти нависающий карниз, под которым можно было бы спать. Ему нужно было всего лишь место, где он мог бы отдохнуть несколько часов.
— Нет, — озадаченный мужчина покачал головой. — Их осталось не так уж и много.
Он мог продолжать идти. Вот только руки, на которые он опирался, сидя на коленях, не выдержали, и Хьёчу рухнул в снег головой вперёд.
— Ой-ой, не надо принимать это так близко к сердцу. Пойдём, тебе надо прилечь.
Мужчина схватил Хьёчу за руки. Хьёчу почувствовал теплое прикосновение к плечам. Подняв глаза, он увидел, что стоит рядом с лошадью. Лошадь опустила голову и посмотрела на Хьёчу большими ясными глазами.
— Это твоя лошадь? — спросил Хьёчу, когда мужчина поднял его на ноги.
Мужчина кивнул.
— Конечно, но…
— Пожалуйста, одолжи мне свою лошадь.
— Ты же не серьёзно?
Хьёчу сумел удержаться на ногах.
— Я заплачу. Ты можешь сопровождать меня в следующий город. Это тоже было бы хорошо. Мне нужно добраться до следующего города.
— Это невозможно, пойми ты. Нужно отдохнуть.
— Понятно, — сказал Хьёчу со вздохом. — Тогда не беспокойся об этом. Мир такой, какой есть, — он стряхнул с себя руку мужчины и сделал шаг вперёд.
— Эй! — воскликнул мужчина.
Хьёчу сделал ещё один шаг. И снова рухнул на землю. Его ноги были похожи на свинцовые глыбы. Он не чувствовал пальцев ног.
— Как я тебе уже говорил, это невозможно! О чём ты думаешь?
— Я в порядке. Просто оставь меня в покое.
Не было никакого способа заставить его понять, никакого объяснения он не мог предложить. Он не мог заставить кого-либо осознать опасность. Все слова мира ничего не проясняли. Его прошения, его призывы растворились в воздухе. Возможно, они плохо о нём думали. Возможно, они даже не заметили его существования.
Добросердечные простолюдины считали его забавным. Например, глава Сэй’ина или его собственная сестра. Или брат. Неужели они действительно не поняли? Или, может быть, они предпочитали видеть только лучи света, а не облака. Возможно, принятие желаемого за действительное — это всё, что им осталось. Именно так было со стариком и женщиной на горном перевале.
Всё, что он мог, это улыбнуться и покачать головой. Мир такой, какой есть.
Как перенести вес рюкзака на спину? Он не мог сообщить о срочности, о том, что он должен прибыть хотя бы на час раньше, прежде, чем орхидея завянет и умрёт.
Если бы кто-нибудь в мире это понял, то это был бы вор. Понимая, насколько ценны эти предметы для своего владельца, вор попытался бы их украсть. Хьёчу тоже видел этот сон достаточно часто.
То, что так ревностно охраняется, должно быть, стоит целое состояние. Но, украв переносной питомник Хьёчу, вор поднял бы крышку только для того, чтобы проклясть свою жертву. Мусор! И отбросил бы корзину в сторону, прямо на глазах Хьёчу.
Или, скорее, он бы узнал, что Хьёчу был государственным служащим, и избил бы его. Какой бы предмет ни ценил этот чиновник низкого ранга, лучше бросить его в огонь. Да, это успокоило бы ярость и разочарование злодея.
Вот к чему всё сводится. Презрительные слова Кьёкэя звучали в его ушах.
Да, в конце концов, к этому и сводится.
— Эй!
— Не беспокойся об этом. Просто позволь мне существовать.
Хьёчу снова поднялся на колени. Вцепившись в снег обеими руками, он попытался встать на ноги.
— Не будь дураком! — взревел мужчина.
Хьёчу поднял голову. В какой-то момент вокруг них собралась толпа с похожими выражениями лиц.
— Как насчёт того, чтобы объяснить, что происходит? Если ты будешь просто упрямым придурком, это ничего не решит.
Хьёчу ничего не сказал. Он стиснул зубы и попытался заставить себя встать.
— Ты такой же упрямый, как и они. Почему бы тебе не сказать нам пару слов? Твоя поклажа выглядит тяжёлой. Ты единственный, кто может это нести?
Хьёчу посмотрел на мужчину. Его мешок был тяжёлым, слишком тяжёлым.
—...Пожалуйста…
— Хм? — мужчина смотрел на Хьёчу. Он протянул к нему усталую, дрожащую руку.
— Помоги мне. Пожалуйста.
Твёрдая, тёплая хватка мужчины сжала его руку.
— Я должен добраться до королевского дворца. Не важно, как.
— Что тебе нужно сделать? — удивился мужчина.
— То, что я несу, должно быть доставлено новому правителю. Времени на отдых нет. Ни одной минуты. Пожалуйста. По крайней мере, отвези меня в следующий город.
Мужчина похлопал Хьёчу по руке.
— Не имеет значения, доберёшься ты до следующего города и отдохнёшь там или отдохнёшь здесь и отправишься в путь с самого утра.
— Нет. Это не годится. Я должен быть в пути. Если оно засохнет, то это конец. После этого спасения нет.
— Спасение? Что ты собираешься спасти?
Горы, если не само королевство, и всех его жителей. Будущее этого распадающегося королевства. Если бы только у него было время вернуться к началу, объяснить всё и заставить их понять. Но даже время, потраченное на это, было слишком драгоценно. Ему пришлось продолжать.
…Когда растение засохло, он не смог вынести мысли, что шёл, хотя мог бы бежать…
— Правитель — важный человек. Думаешь, он примет тебя?
Хьёчу кивнул. Ему хотелось верить, что всё получится. Его документы были у него с собой. Если он потеряет сознание у ворот дворца, его документы и рекомендательные письма подтвердят его правоту. Им нужно было только обыскать его вещи, чтобы найти их. Важно было передать их в руки доброму правительственному чиновнику.
И новый правитель их получит.
— Я понимаю, — мужчина кивнул. Он поднял Хьёчу на ноги и снял с него мешок.
— Нет. То есть…
— Всё будет хорошо.
Мужчина привязал переносной питомник к себе на спину и ухмыльнулся.
— Разве ты не говорил, что спешишь? Я понял.
Мужчина обнял Хьёчу за талию и посадил его на спину лошади. Хьёчу вцепился в седло. Мужчина накинул Хьёчу на плечи собственное стёганое одеяло.
— Завернись в него посильнее, чтобы не замёрзнуть насмерть!
Он взял поводья и пошёл.
— Хэй! — позвал кто-то из толпы. — Ты воспринимаешь его всерьёз?
— Что ещё я могу сделать? — его голос чисто звучал на холодном воздухе. — Я отвезу его настолько далеко, насколько смогу.
И он ускорил шаг.
С поводьями в руках мужчина бежал до следующего города. Снег прекратился, и небо прояснилось. Закат. Холодные звёзды сияли на белых и замёрзших полях. Пока Хьёчу всё ещё ехал в седле, мужчина помчался к городским воротам. Он отстегнул переносной питомник и плюхнулся на снег, тяжело дыша.
Труппа расположилась лагерем у костра перед воротами. Один из них спросил:
— Что там происходит?
— Просто… прибежал… сюда… — задыхаясь, сказал мужчина. — Кто вы?
— Мы сюсей.
Странствующие артисты, жители Жёлтого моря.
— Остановились отдохнуть перед поездкой в следующий город.
— Рад слышать, — мужчина сел. — Могу ли я доверить вам вещи и этого парня? Он очень торопится куда-то.
Сюсэй выслушали его объяснение с испуганными выражениями лиц и подозрительными взглядами.
— Не могу сказать, что что-то из этого имеет для нас какой-то смысл, но, поскольку он всего один, он может поехать в повозке, пока сможет втиснуться в багаж.
— Значит, не так уж много и нужно, а?
— В любом случае мы будем идти всю ночь в город на границе провинции, — артист ухмыльнулся. — В наши дни желаю удачи в поиске постоялого двора, готового принять на ночь.
— Ладно, залазь, — громкий голос прогремел над ухом у Хьёчу. Мужчина протянул к нему руки.
Руки Хьёчу закоченели из-за того, как он вцепился в седло. С усилием он расцепил их, чтобы ответить на жест мужчины.
Хьёчу сидел в задней части повозки, зажатый между сумками и коробками, сжав плечи и держа переносной питомник на коленях. Он не мог отделаться от мысли, что, если бы они захотели, эти сюсей могли бы отнять у него всё, что у него было, и бросить его посреди пустоши. Он крепче схватил переносной питомник для растения и приготовился спрыгнуть с телеги и убежать, если придётся.
Но, укачиваемый телегой, он, наконец, достиг предела своих возможностей и заснул беспокойным сном. Проснувшись, он вздрогнул. Судорожно оглядываясь по сторонам, чтобы сориентироваться, он понял, что ему предлагают тарелку горячего супа.
— Перекусишь? — спросила его женщина, её лицо скрывалось паром.
Он всё ещё крепко сжимал в руках переносной питомник.
Через два дня они пересекли границу провинции. Как только он перестал пользоваться ногами, Хьёчу не смог заставить их снова работать. Подошвы его ног были ободраны, кожа потрескалась. Его лодыжки и колени опухли, бёдра затекли, ноги ощущались, как доски. Он не мог выпрямить ноги.
И всё же он трижды в день открывал переносной питомник, проверяя состояние бревна и голубой орхидеи. Хотя древесина бревна медленно сохла, орхидея оставалась свежей и яркой.
— Ты не можешь его пересадить? — спросил один из артистов.
Они собрались вокруг Хьёчу и заглянули в переносной питомник. Хьёчу покачал головой.
Не будучи преданными ни одному королевству, сюсей не проявили никакого интереса к должности Хьёчу. Хотя они и питали сомнения, что правитель даст ему аудиенцию.
— О новом короле мало что слышно, за исключением того, что, возможно, он не совсем политический деятель.
— Я слышал, что он почти не заинтересован в мрачных и грязных делах управления.
— Если бы только в королевстве остался хоть один честный и старательный чиновник, который мог бы принять твое предложение и продвинуть его!
Хьёчу хранил молчание и держался за переносной питомник. У него нет другого выбора, кроме как идти дальше, прежде чем и так опустошенные горы зачахнут ещё сильнее.
На следующий день они прибыли в большой город. Как ни странно, каждый крупный квартал и перекрёсток на дороге, в целом весь город выглядел именно так, как и должен выглядеть настоящий город. Здесь точно можно купить лошадь. Вот только Хьёчу всё ещё не мог встать. Один из артистов отправился искать другую повозку.
Они нашли молодого человека, который только что выгрузил свой груз и разворачивал свою повозку, чтобы вернуться обратно. Они сунули ему в руки несколько монет и спросили, может ли он хотя бы съездить в следующий город. Молодой парень кивнул, хотя, похоже, был не очень доволен, когда его к этому принудили.
И всё же он поспешил в следующий город и успел прибыть до того, как ворота закрылись.
Чтобы просто сойти с повозки потребовалась вся оставшаяся у Хьёчу сила. И тогда он не смог встать. Как бы он ни сжимал дрожащие руки, он не мог выдержать собственный вес. Даже когда он стоял прямо, его негнущиеся ноги превращались в палки. Он не мог пошевелиться.
— Ты безнадёжен, — сказал молодой извозчик.
Хьёчу заплакал.
— Я бесполезен! — слёзы всё текли, он плакал, как ребёнок. — Бесполезный!
Он не мог сдаться. Ему нужно было продолжать, несмотря ни на что. Он подвел Кьёкэя, Хоуко и лошадь, которая привезла его сюда. Всех людей, которые помогали ему на этом пути. Он всех подвёл.
— Человек должен знать свои пределы, — произнёс хриплый голос, как будто удивлённый тем, что это сказал он. Говорящий вышел из шума и суеты и забрал переносной питомник растений из рук Хьёчу.
— Нет…
— Сделай перерыв. Хватит, значит хватит.
Слёзы застилали глаза Хьёчу, он видел мир, как в тумане. Мужчина взвалил на плечо переносной питомник с орхидеей.
— Я пойду. Ты отдохни немного.
Оставив Хьёчу на попечение жены, мужчина побежал. Сгущались сумерки. Хьёчу мог только наблюдать, как его драгоценная ноша уменьшалась, исчезая вдали.
Теперь от него больше ничего не зависело. И всё же, позволить этому случиться было его собственным желанием.
Мужчина исчез на перевале. Только тогда сознание ускользнуло. Хьёчу погрузился в тяжёлый сон. В его снах буки падали на землю, с воем разбиваясь на куски.
Мужчина бежал по дороге. Он не смог проигнорировать вид громко плачущего пожилого мужчины. Этот человек спешил, и, учитывая опасности ночной дороги, поторопиться было хорошей идеей. Поэтому он двигался так быстро, как только мог. Уставая, он шагал, собираясь с силами, снова набирал темп, так он бежал всю ночь.
Готовый рухнуть на землю от усталости, он подошёл к городским воротам. Там он заметил группу молодых людей, без дела слонявшихся перед воротами.
— Эй, если у тебя есть время, не мог бы ты мне помочь?
Примерно в то же время, мёртвый для мира, Хьёчу спал в крошечном полуразрушенном доме. В его снах буковые леса опадали и разбивались на куски. Склоны гор рушились. Лавины грязи и гравия превращались в стаи крыс, поглощающие деревни.
Юноши бежали, передавая ношу, когда кто-то из них уставал. Они понятия не имели, что это за чрезвычайная ситуация, только то, что они работали от имени королевства. Рожденные во время хаоса, никто из них по-настоящему не знал, что значит работать от имени королевства.
Не имея другого достойного занятия, они просто бежали, соревнуясь друг с другом ради удовольствия. У них не было работы, и им нечем было бы заниматься, кроме как пытаться заработать за день достаточно, чтобы набить желудки. В их жизни не было ничего особенно приятного. Они не чувствовали никакой реальной ценности в том, что делали.
И всё же, когда им приказали действовать на благо королевства, в них пробудилась крошечная частица патриотизма.
В конце концов, одному из группы пришлось отстать, затем ещё двум. Последний преодолел ещё пять городов, прежде чем достиг предела своей выносливости.
— Я не знаю, о чём идет речь, но это для спасения королевства. Эта посылка должна дойти до королевского дворца.
С этими словами он поручил переносной питомник женщине и её детям на телеге.
Когда Хьёчу проснулся, снова пошёл снег. Добрая женщина сменила компрессы на его ногах. Он ничего не сказал и сделал, как ему сказали, размышляя об орхидее, которую больше не держал в руках. Где она была сейчас? В каком уголке дикой местности её выбросили?
Муж женщины сказал, что доверил это группе молодых людей. Как они могли понять всю важность этого цветка? Что, если они ничего не сделают и просто выбросят? Но Хьёчу не имел права придираться. Он не нёс своё бремя до самого конца.
Осознание этого заставило его заплакать. Всю свою карьеру он только и делал, что впустую тратил своё положение. Ни разу он успешно не выполнил свои обязанности.
Как дела у Хоуко? Где был Кьёкэй в эти дни? Что они делали? Что было у них на уме? Могли ли они когда-нибудь представить себе столь разочаровывающее завершение его путешествия?
— Простите, — пробормотал он и закрыл глаза.
Его ноги опухли от бедра до пальцев ног, руки до локтей. Он не мог согнуть ни колени, ни ноги. Он ничего не мог ухватить своими потрескавшимися и жёсткими красными пальцами.
Обдувая свои красные руки тёплым дыханием, женщина снова схватила поводья. Она оглянулась. Её дети сидели среди дров на тележке, держась за мешок, как будто это была самая важная вещь на свете.
Её муж работал вдали от дома.
— Чтобы поддержать детей, — сказал он, но с тех пор, как он ушёл, она не получала от него никаких новостей. Прошлой осенью во время проливных дождей город, где он работал, был погребён под оползнем. Она не знала, встретил ли он свой конец в результате катастрофы или воспользовался возможностью бросить их.
Оставшись одна, летом она обрабатывала непослушную землю. Зимой её маленькие сыновья помогали собирать дрова в горах. Они зарабатывали деньги, подвозя усталых, спешащих путников, и сумели заработать на жизнь.
И всё же жизнь стоила того, чтобы её прожить. Ей удалось удержать детей рядом с собой. Она продала дом в деревне, чтобы получить лошадь. Вместе с тощими, но трудолюбивыми сыновьями, лошадь была их единственным имуществом. Несмотря на холод и голод, они никогда не ныли и не жаловались. Они сидели плечом к плечу на телеге, держась за мешок, и смотрели на сельскую местность.
Какое будущее они могли построить для себя в пустынном королевстве с бесплодной землёй? Хотя на трон взошёл новый правитель, будет ли этого достаточно, чтобы спасти их? Она не могла сказать. Условия жизни, определённо, не улучшались, учитывая, что дороги были в плачевном состоянии, а каждый город на их пути был лишён жизненной силы.
— Но разве ситуация не улучшится, когда мы отдадим это королю? — спросил её старший сын.
— Конечно, — она кивнула. Её эмоции были более сложными. Ей хотелось верить, хотя она и не могла поверить. Эти сомнения она держала при себе. Пусть надежда останется в них живой. Пусть их будущий мир не погрузится в отчаяние.
— Король обязательно нам поможет, — сказал старший младшему.
Мать с силой щёлкнула поводьями. Она не знала, в чем заключалась правда, но они могли бы поторопиться и выяснить это. Она верила, что надежда находится внутри этой посылки.
Хьёчу открыл глаза. Была середина ночи. Холодный полумесяц светил в узкое окно, лишённое бумаги и стекла. Что с ними станет? Сможет ли новый король спасти королевство? Что Хьёчу сделал для этого? Неужели он только надеялся на наступление новой эры?
Все его надежды заключались в голубой орхидее.
Может ли разорённая земля вдохнуть жизнь в народ? Или, возможно, он достиг своих пределов, и разрушит их и королевство тоже.
Он вдруг вспомнил тепло другого живого существа. Агэн потеряла сознание при пересечении границы с провинцией Кей. Он и его лошадь довольно долго путешествовали по королевству. Неужели он довел её до смерти? Начиная с теплиц в Сэцуке и до этого момента, он требовал от неё каждой унции силы. Если бы он снова оказался в этом районе, он бы навестил её. Если бы она не выжила, он позаботился бы о том, чтобы её похоронили хорошо и достойно.
Размышляя, он вспомнил и другие тёплые воспоминания: Хоуко, Кьёкэй и трудолюбивые садовники. Жители Сэй’ина, его стареющая мать, всё ещё живущая в своей горной деревне. Он должен был поверить, что для всех наступит день, когда их спасут.
С этими молитвами на устах он встретил утро.
Примерно в то же время мать и её дети прибыли в город на перекрестке. Там она передала посылку дальней родне. Связи между ними не были ни глубокими, ни крепкими, но она слышала, что у него была возможность посетить королевский дворец благодаря деловым отношениям.
Когда она доверила ему посылку, дети неоднократно подчеркивали важность его миссии.
— Дядя, убедись, что она туда доберётся!
Озадаченный важностью поставленной перед ним задачи, он успокоил детей весёлым голосом:
— Не волнуйтесь!
Он погладил мальчиков по голове, вскочил на лошадь и уехал.
Он не хотел требовать от своей старой клячи большего, чем животное могло выдержать, ведь это был его единственное имущество в мире. Но дети умоляли его таким серьезным тоном, не хотелось предать их ожидания.
В любом случае, ему пора было нанести визит в королевский дворец, где он мог бы встретиться с кем-нибудь лицом к лицу.
Когда-то он был постоянным посетителем, но только в качестве посыльного. Он не имел никакого влияния на государственные службы и ни с кем не был в дружеских отношениях. Ему приходилось задаваться вопросом, предоставят ли ему вообще встречу без каких-либо взяток. Должен был быть кто-то, по крайней мере, слуга знакомого, который уделил бы ему время.
Прокручивая в голове эти мысли, ему пришло в голову, что почти все, кого он знал, покинули столицу или умерли. Когда дело доходило до восстаний и беспорядков, стихийных бедствий и нападений ёма, столица не была исключением. Жертв там было гораздо больше, чем в приграничных городах и деревнях.
Тирания покойного короля и долгая эпоха пустующего трона опустошили столицу больше, чем местность где-либо ещё. Король был виновен в смерти его родителей. Он потерял свою десятилетнюю племянницу, у него осталась только младшая сестра. До того дня, пока её не утащили торговцы людьми, и она так и не вернулась. Затем, когда он, наконец, обзавёлся собственной семьёй, его жена и ребёнок подверглись нападению разбойников и были убиты.
Ему было трудно поверить, что королевство наконец-то пошло на поправку.
Обдумывая эти горькие воспоминания, он вспомнил, что его коллега-торговец, когда он был постоянным посыльным в королевском дворце, был назначен главным инженером Министерства Земли.
Посыльный не был знаком со всеми тонкостями бюрократии. В лучшем случае его положение обеспечило бы ему приём в Министерстве Земли, поэтому лучшим вариантом казалось обращение к главному инженеру. Он вспомнил, что главный инженер был известен умением слушать и непредвзятостью. Насколько он знал, когда-то они оба находились где-то в одной организационной структуре.
«Дядя, убедись, что она туда доберётся!»
— Я слышу вас, я слышу вас, — пробормотал он себе под нос. Он подгонял свою старую лошадь и скакал по дороге, дороге, которая вела прямо к Канкью.
Дворец Генэй находился в двух днях езды.
http://tl.rulate.ru/book/4471/801396
Готово:
Использование:
