После этого, приемный отец время от времени приводил с собой Агедилуса в особняк Адина. Во время каждого визита, Филимина приветствовала его, говоря "Добро пожаловать" с такой улыбкой, которая совершенно отличалась от тех, которые он когда-либо видел у встреченных им людей.
Поскольку произносить "Агедилус" было слишком сложно для маленькой девочки вроде нее, он сказал ей: "Зови меня просто Эди". Произносить таким образом важное имя, которое он получил от своего отца, было бы непростительно для кого-то еще, но если это была она, то все было в порядке.
Летние дни они проводили в просторном дворе, а во время дождя - оставались в ее комнате. Время, которое они проводили читая вместе гримуары было таким спокойным и мирным. Не было никаких неприятностей, кроме взглядов ее младшего брата, которые Эди ловил на себе, но они, должен сказать, вовсе не были взглядами страха и отвращения, а скорее взглядами ревности по отношению к человеку, укравшему его любимую старшую сестру.
Они лишь читали книги, но этого было вполне достаточно. Это доставляло удовольствие. Забивать свою голову знаниями из гримуаров, которых было не найти в особняке Ланцентов, было увлекательно. Мало помалу, он почувствовал, что догоняет Филимину, и это тоже было приятно. Хотя он не думал, что ей это казалось развлечением.
Да, верно. Она была необычно зрелой. На самом деле, она была очень ответственной девочкой. Вот почему те редкие минуты, когда она, которая обычно вела себя взрослее мальчика, демонстрировала свою детскую сторону, делали его необычайно счастливым. Например, когда она сделала ошибку, читая гримуар. Или когда споткнулась, наступив на свое платье. Тогда Эди невольно улыбался, а она расстраивалась и отворачивалась, но это было забавно. Тот жест и все остальное словно говорили ему, что он все еще мог угнаться за ней, и это делало Эди особенно счастливым.
Из-за того, что те дни были такими мирными, он кое-что неправильно понял. Его существование не было еретическим. Он мог мирно жить, проводя время с отцом и Филиминой. Да, он неправильно все понял. Его заставили понять, что все это было лишь недоразумение, когда он наткнулся в особняке Адина на незнакомцев, которые, казалось, были друзьями Филимины.
Обычно предпринимались какие-то меры, чтобы такого не происходило, но, похоже, те дети закатили скандал, желая повидаться с Филиминой. Они читали книгу во дворе, когда туда ворвались дети, совершенно не обращая внимания на слова взрослых. В тот момент, когда они увидели мальчика, они прямо сказали это. "Чудовище", - произнесли они. Затем дети заревели и убежали, а Эди остался стоять там, провожая их глазами.
Это было то слово, которое он уже привык слышать в свой адрес. Дьявол, злой дух, все это ему уже когда-то говорили. Вот только никто еще не говорил это ему в лицо с тех пор, как он оказался под защитой отца, поэтому он немного удивился. И все же, Эди не мог сдвинуться с места. Почему это, интересно? Ведь это слово не должно было ранить его после всех этих лет. Возможно, он был поражен, что ему это сказали на глазах у Филимины. Возможно, он подумал, что услышав сказанное другими людьми, она тоже посмотрит на него другими глазами.
Однако, ничего подобного не случилось.
- Эдди.
Всего одно слово. Только это. Сказав его, она схватила мальчика за руку точно так же, как в их первую встречу и держала ее, не отпуская, до тех пор, пока не пришли приемный отец и ее родители.
Агедилус не считал, что его это спасло. Если бы его могло спасти только это, тогда тьма рассеялась бы намного раньше, верно? Тьма беспросветнее самого черного цвета, который он видел, закрывая глаза, слабо сияющий фиолетовый свет, он бы забыл его давным давно, верно? Вот почему он не мог сказать, что был этим спасен. Однако, все равно эта рука, будучи маленькой но теплой, определенно тронула его сердце.
Таким образом два года пролетели в мгновение ока. Спокойные и мирные дни, когда они вдвоем вместе читали книги, медленно но верно исцеляли сердце Агедилуса. И в то же самое время, к удивлению его отца, мальчик продолжал накапливать знания, словно сухой песок впитывающий воду. Каждый раз когда сложность гримуара, который читала Филимина увеличивалась, магическая сила и навыки Эди тоже повышались.
Затем произошел тот случай.
- Агедилус. Пожалуйста, открой мне.
За дверью снова и снова раздавался голос отца. Но он не отвечал ему.
Спальня с задернутыми шторами.
Когда мальчик вернулся в эту комнату, то разбил лампу. Он разместил на двери многочисленные запечатывающие чары и заполз на кровать, накрывшись простыней. Словно опять вернулся во тьму, как и раньше. Его чувство времени ослабело, и он не знал сколько дней оставался запертым в этой комнате. Тут не было никого, тут не было ничего, только он, который просто не был мертв.
Его чрезмерная магическая сила поглощала ману и эфир из воздуха, сохраняя жизнь своему носителю. Благодаря этому, он не чувствовал ни голода, ни жажды.
Но мальчик не испытывал за это благодарности.
Когда он закрывал глаза, в его памяти возникал образ бушующего пламени и фигура падающей Филимины, которая пыталась закрыть его своим телом. Эта сцена была навечно выжжена в его глазах.
-...!
Он крепко стиснул кулаки и ногти вонзились в ладони. Было больно. Однако, ей наверняка было еще больнее.
Он почувствовал, что та часть его, которая не могла думать ни о чем другом, кроме этого, была неприятной, жалкой и, прежде всего, отвратительной.
В тот день Филимина принесла высокоуровневый гримуар в ярко-красном переплете.
- Он был такой красивый, что я принесла его сюда, - сказала она, озорно улыбнувшись.
Даже Эди понял, что этот гримуар для них был пока чересчур, однако его любопытство пересилило. Пока они листали страницы, ее, похоже, очаровали нарисованные изображение красивых духов.
- Магия на самом деле невероятна.
Когда она это вымолвила, ее улыбка отличалась от той обычной, взрослой версии... Вот почему Агедилус спросил у нее.
- Хочешь увидеть его? - спросил он.
Эти волосы, которые были черными с детства... он всегда их ненавидел, и все же, тогда он подумал, что если это он, то у него все получится. Да, он переоценил себя.
- Эдди!
Ее голос, который прозвучал криком, ее тело, которое закрыло мальчика собой. А затем, он увидел позади нее когти огненного зверя. Словно весь мир побелел.
- Все хорошо, - если бы не ее голос, который продолжал это шептать, он бы определенно разнес весь особняк Адина.
Даже почти потеряв сознание, она продолжала беспокоиться о мальчике.
А что сделалт он?
Даже услышав о том, что она пришла в себя, он все еще не мог выйти из своей комнаты. Он только сказал, что хочет уехать в Академию Магии, о которой когда-то услышал от отца, а затем заперся, запечатав себя в своей комнате.
Поскольку его магическая сила уже превзошла силу приемного отца, никто не мог ему помешать. Причина, по которой он так поступил, заставила его презирать себя.
Это случилось просто потому, что он боялся, что она тоже будет называть его "чудовищем".
На ее спине остались следы когтей огненного зверя, которые больше никогда не исчезнут. Агедилус создал причину, которая была способна лишить ее той нежной улыбки, заставив проклинать его.
"Это ты во всем виноват".
Вот почему он не только не извинился, но вообще не мог встретиться с ней.
И все же Филимина, несмотря на то, что находилась в состоянии, которое вполне могло считаться серьезной болезнью, пришла в особняк Лансентов.
- Как дела, сир Агедилус.
Филимина виа Адина, прибыла с визитом, как только смогла встать с постели. Шок, который Эди испытал в этот раз был неописуем. Он не мог поверить своим ушам. Бессознательно, он потянулся всем телом вперед и упал с кровати.
Не может быть. Не может быть, чтобы произошло нечто настолько нелепое. Однако, голос, который он слышал, совершенно точно мог принадлежать только Филимине виа Адина.
- ... Эди. Ты же меня слышишь, не правда ли? Пожалуйста, открой дверь.
Даже после того, как она постучала еще один раз, мальчик все еще не мог пошевелиться. Поскольку он мог ощущать присутствие, касаясь печати на двери, она определенно с той стороны сражалась с этой закрытой дверью. Хотя в ее состоянии, ей не следовало делать этого.
"Я должен остановить ее", - подумал Эди.
Нужно было быстрее остановить ее. Неважно как, но он должен заставить ее отдохнуть. Однако его существо не слушало голоса разума, и просто съежилось, не зная что делать. Вскоре звяканье дверной ручки стихло и на мгновение я почувствовал облегчение, думая, что ее забрал отец.
- Я сказала, немедленно открой дверь!
Бам!!!
Дверь содрогнулась, и в то же самое время мальчик услышал ее короткий вскрик. При звуке этого голоса, у него в голове помутилось.
- Филимина, ты цела?!
- ...Я тебя поймала.
Когда он справился со своими запутавшимися ногами и выскочил из своей комнаты, то обнаружил ее маленькое скорчившееся тело. Рефлекторно он протянул руку и попытался поддержать ее, но в этот момент она поймала его за нее. Несмотря на судороги, она старалась показать Эди свою обычную улыбку, и глядя на нее, он понял, каким жалким был.
"На что я заставил ее пойти? Я заставил ее прийти сюда, терпя боль от своих ран, более того, заставил ее сделать такую неразумную вещь, заставил ее улыбаться. Да еще и такому как я".
- Пожалуйста, не извиняйся, - сказала она.
- Будешь ли ты продолжать со мной играть? - сказала она.
Она сказала, что ей нравится такой, как Эди.
- Филимина, ты уверена?
- Да, это то, чего я хочу.
Вот таким образом, даже теряя сознание, она продолжала улыбаться.
"Будешь ли ты со мною играть?"
Это его слова. Это те слова, которые не могли быть сказаны, слова Агедилуса. Вот почему на сказанные ей слова у него мог быть только один ответ:
- Конечно.
После этого ее забрал отец, который вскоре пришел, и она, все еще будучи без сознания, вернулась в особняк Адина.
Тем вечером, меня позвал к себе отец. Покормив это тело, которое до этого долгое время ничего не ело и не пило, водой и кашей, я направился в отцовский кабинет, где отец спросил у меня:
- Ты все еще хочешь поступить в Академию Магии? Из-за недавнего происшествия, о твоем существовании снова заговорили в обществе. В Академии заявили, что будет слишком опасно оставлять тебя без присмотра. До сих пор мы могли оправдаться тем, что я сдерживаю тебя, но теперь, видимо, этого недостаточно. Действительно, я думал, что со временем они успокоятся, но эти люди не меняются.
Отец вздохнул, прикрыв свои голубые глаза, он казался усталым и измотанным. Пока мальчик слушал те полные сожаления слова, вина и тревога переполняли его.
- … Мне жаль. Я не смог тебя защитить, хотя ты еще так юн.
Эди и так защищали, более чем достаточно. И отец, и она. Поэтому в этот раз... Эди не мог сказать это вслух, поэтому просто опустил голову. Отец потрепал его по голове, а затем крепко обнял. Тепло и сила этих рук прижимались к спине мальчика. Вот почему оно решился спросить. О состоянии Филимины.
Как только он спросил об этом, нежное выражение лица отца посуровело. Его выражение лица, то, как он сжал плечи мальчика и открытый рот, лучше слов давали понять, что ее состояние далеко от прекрасного.
- Ее жизни не грозит опасность. Но видишь ли, как я тебе уже говорил, шрам на ее спине, скорее всего останется навсегда. Даже если она дочь дома Адина, не думаю, что в обществе на это посмотрят сквозь пальцы.
- Тогда я защищу Филимину.
- Ты говоришь так, потому что чувствуешь свою вину перед ней? Если так, то остановись. Даже если ты защитишь ее из-за своего долга перед ней, она не станет от этого счастлива. Скорее почувствует себя жалкой и ничтожной. Уж такая она девочка, ты же тоже это понимаешь?
Пока отец продолжал говорить, Эди бессознательно повысил голос.
- Ты неправ! Все вовсе не так! Все было вовсе не так. Если бы это чувство было чувством долга или вины, тогда оно не было бы таким мучительным.
Если бы он испытывал только чувство долга и вины, ему было бы намного легче. Но из-за того, что дело обстояло совсем по-другому, мальчику тяжело.
Он наградил ее шрамом, который не исчезнет до конца ее дней. Неважно, сколько бы он об этом ни сожалел, этого было бы недостаточно. Будучи женщиной, аристократкой, человеком связанным с магией, она получила шрам. Сколько бы он не извинялся, этого никогда не будет недостаточно.
…Однако. Однако, когда он об этом услышал, то чуть-чуть... Только чуть-чуть, совсем капельку. Он почувствовал себя счастливым. В конце-концов, он был счастлив.
Почему, спросите вы?
Благодаря этому шраму, она никуда не денется. В обществе, где были ненавистны раны и шрамы, полученные от духов, едва ли нашлись бы люди, которые по своей воле пожелали бы ее. Само собой, кроме него.
Как низко с его стороны было так думать об этом, даже он сам понимал. Эта сторона его души была непростительной, мерзкой. Он сам испытывал к себе отвращение за такие чувства. Как называлось это чувство, ему было неизвестно.
И все же, та ее улыбка сквозь боль, дала ему многое понять. Она была искаженной из-за боли, но для Эди она была прекрасней всего на свете. Он боялся это признать. Но не мог не признать это.
- Это потому, что я люблю Филимину.
Он наконец-то понял это, после того, как сказал вслух.
Верно. Выходит, так и есть. Он, Агедилус фон Лансент был влюблен в Филимину виа Адина.
Это произошло еще тогда, когда они впервые встретились, в тот момент, когда он увидел ее улыбку, а она сказала "ты такой красивый" этим ненавистным волосам и этим отвратительным жутким глазам.
Он полюбил ее.
Стиснув кулаки, он прямо посмотрел на отца и рассказал ему обо всем. Отец прищурил свои голубые глаза и улыбнулся, по-видимому удовлетворенный ответом.
- Ты действительно мой сын, которым я очень горжусь.
Так оценить нарушителя спокойствия вроде Агедилуса... Во всем огромном мире есть только один человек со столь странными вкусами, и это, конечно-же, его отец.
А затем пришел день отъезда в Академию Магии. Чтобы проводить Эди, Филимина специально приехала в особняк Лансентов вместе со своими родителями и братом.
Она, с которой маличик какое-то время не виделся, похоже, немного похудела. Но улыбка на ее лице ничем не отличалась от той, которую он видел на ней до ранения, и он не мог не почувствовать облегчения.
Отец ласково улыбнулся. Кажется ее родителей заранее предупредили, поскольку ее отец почему-то уставился на меня, а ее мать приятно улыбалась, глядя на нас.
Окруженный всеми этими взглядами, мальчик решился и открыл рот.
Волнение, которое он испытывал в этот раз, было еще сильнее, чем испытанное им во время первого применения магии. Пожалуй, можно сказать, что за все эти короткие девять лет его жизни, не было почти ничего, о чем бы он так переживал.
Не было ничего, чего бы он захотел.
Но в этот раз все было по-другому. Существовало то, чего он желал от всего сердца. Ему могли отказать. Над ним могли посмеяться, сказать: "Ты шутишь, верно?" И, все равно.... Все равно, он хотел доказательства, что тем, кто будет рядом с ней, будет он.
- Филимина.
- Что такое?
- Ты будешь ждать меня?
- Да, конечно.
Как он был счастлив, услышав ее ответ, сказанный с той обычной улыбкой на лице, знал лишь один человек на свете, и это, конечно же, его отец.
http://tl.rulate.ru/book/36219/1399322
Готово:
Использование:
