.
Когда мои слезы высыхают, оставляя за собой унылую пустошь, я тупо составляю фантастические планы побега, чтобы скоротать время.
Я могла бы швырнуть мой ночной горшок, словно фрисби, в окно с такой силой, чтобы сломать железные прутья, и спуститься, связав простыни. Но дешевый жестяной горшок недостаточно прочен, чтобы согнуть железные прутья толще моего тонкого запястья. К тому же сейчас он позорно полон, так как слуга, который приносит мне еду по расписанию, опорожняет его в это время.
Моменты вроде этого заставляют меня страстно желать современных удобств, таких как туалет. Я существую в состоянии подвешенности, течение времени отмечается меняющимися тенями, пересекающими пол спальни. Мне не к чему стремиться, не на что надеяться. Мне остается лишь ждать неизбежного приговора.
Иногда я задаюсь вопросом, как это произойдет. Ворвутся ли стражи ночью и покончат со мной при лунном свете? Или моя казнь будет зрелищным событием, с фанфарами гильотины, как у Зимы? Я пытаюсь притворяться, что мне не страшно, но это бесполезно. Здесь некому играть, я одна в этой "роскошной" тюрьме. Но я все равно прячусь, тихо проливая слезы под покровом темноты, когда страх начинает охватывать меня.
Одно интересное изменение принесло это заключение. Обугленный кончик свечи дрожит внутри пламени, готовый упасть, пока я не облизываю пальцы правой руки, чтобы погасить пламя. Да, моей правой рукой. Когда я проснулась на следующее утро после того, как меня привезли в башню, крошащиеся комья засохшей грязи отвалились, обнажив неожиданное зрелище неповрежденной плоти.
Я тщательно осмотрела ее, держа конечность на свету, чтобы найти хотя бы малейший след черного яда, покрывавшего мои пальцы и причинявшего невообразимую боль. Как во сне, он исчез, вся уродливость и боль. Но не без последствий. По привычке я потянулась за небольшим оловянным подсвечником, но предмет выскользнул из моих рук и с грохотом упал на пол.
Моя правая рука теперь ужасно слаба. Словно новорожденный птенец, впервые пытающийся встать на ноги, моя, казалось бы, совершенно здоровая рука абсолютно не способна выполнять самые простые задачи. К моему стыду, я не могла вытереться после использования ночного горшка, мне пришлось взять другой кусок дешевого муслина, так как первый выскользнул из моих дрожащих пальцев в контейнер. Когда я попыталась взять поднос с черствым хлебом и вонючим козьим сыром из рук слуги, он чуть не упал на пол, если бы не быстрая реакция слуги.
Я пытаюсь смотреть на это с положительной стороны. Но взаперти в башне с мрачными перспективами, кажется, их нет. Я даже не могу скоротать время, записывая углем, как я делала в сарае Бьянки, потому что я правша. Теперь мне придется заново учиться писать левой рукой. И учитывая невзрачное медицинское обслуживание этой эпохи, не говоря уже о полном отсутствии врачей, готовых взглянуть на мою руку, я буду stuck в таком состоянии на всю жизнь. Если что-то и вышло из этого, так это то, что я ненавижу императрицу Катю сильнее, чем кого-либо в моей жизни, включая бывшего жениха и бывшую лучшую подругу.
Я живо представляю, как сэр Финн пинает ее в голень в специальных ботинках с стальными носками, которые носят рыцари в бою. Или как стадо диких лошадей проносится по ее телу. Поскольку в реальной жизни я ничего не могу сделать, я забываю, чтобы каждая версия была так же мучительна, как странные иголки, испортившие мою руку. Моя буйная фантазия поистине не знает границ в глубинах моей депрессии.
На восьмой день заключения я теперь прибегаю к пению случайных песен, которые могу вспомнить из времен, когда была Марией. Я прошла через несколько хитов Destiny's Child, слишком много рождественских гимнов, чтобы считать, и сейчас сжигаю все остальное, что могу вспомнить.
"576 бутылок пива на стене. 576 бутылок пива на стене. Возьми одну вниз, передай ее по кругу, 575 бутылок пива на стене.." - пою я, пиная ногами тонкое покрывало. Я не Мэрайя, но на самом деле я не так уж плоха, учитывая, что участвовала в хоре как в средней школе, так и в колледже.
"Маленькая девочка, ты планируешь петь по пути на казнь?" - с усмешкой говорит пожилой человек.
Мое пение на секунду замолкает, но я быстро продолжаю и даже громче, чем раньше.
"Возьми одну вниз, передай по кругу, 574 бутылки пива на стене!"
Я оказалась с огромным отношением "плевать", таким, какое заключенные на смертной казни принимают, осознав, что их судьба неизбежна. Но мой ум не перестает работать, быстро перебирая возможности, кем бы мог быть этот человек.
Его голос, со свойственной годам хрипотцой, выдает в нем человека, ведущего счет прожитым десятилетиям. Он обратился ко мне как к "маленькой девочке", что вызывает раздражение моего внутреннего "взрослого", но в то же время любопытно, ведь такая фамильярность допустима лишь со стороны человека высокопоставленного или важного в делах дворца, несмотря на ничтожность моего титула. И, наконец, его вопрос скорее напоминает обращение союзника, нежели врага.
Но мои мысли обращаются к последнему благородному союзнику, герцогине Тейлор, и к все еще слегка припухшим щекам, потихоньку оправляющимся от жесткой ткани подушки в Башне. Её юношеский пыл ярко проявился, когда она замахнулась на меня. Тем не менее, в данный момент я настроена весьма недружелюбно к любым потенциальным будущим благородным союзникам.
"Я слышал, что у тебя сегодня день рождения", - произносит мужчина, не смущаясь моим молчанием.
На этот раз я замираю, мои глаза расширяются от удивления, пока я лежу на кровати. Я совсем забыла об этом.
"Уверен, ты бы гораздо больше предпочла праздновать внутри роскошных стен дворца, принимая множество подарков, нежели в этой ветхой Башне. Императрица организовала для тебя прекрасное место, эту самую тюрьму для преступников с.. уникальными личностями", - продолжает он.
На самом деле, я бы предпочла праздновать как можно дальше от Радовалска, возможно, в уединенной провинции, в маленьком домике, где меня никто никогда не найдет. Но я не озвучиваю этого, позволяя повиснуть неловкой тишине.
Старик издает приглушенный смешок. Он кажется абсолютно спокойным, что меня удивляет, ведь служанки императрицы однозначно дали понять, что невозможно попасть в Башню или выбраться из нее. Насколько же влиятелен этот человек, чтобы перемещаться по Башне, словно это его собственный дом, и разговаривать со мной сквозь маленькое зарешеченное окно на двери?
"Как обстоят дела с едой? Вас устраивают жилищные условия?" - спрашивает он обеспокоенно.
Я издаю короткий саркастический смешок, внезапно раздраженная его фальшивыми расспросами о моем благополучии. Ему нет дела до меня. Как и ни одному из этих аристократов. Им в конечном итоге важны только они сами: их цели, их народ, их богатство. Интересно, чего же хочет от меня этот мужчина, раз он так любезен со ничтожным ублюдком.
"Вполне удовлетворительно", - наконец отвечаю я с сарказмом.
"Здесь не сильно отличается от того, как ты жила с Бьянкой, не так ли?" - спрашивает он, рассчитывая на эффект неожиданности.
Это срабатывает. Я тут же переворачиваюсь на кровати, сощурив глаза на лицо, проглядывающее сквозь решетку. И Безумный Пес, и Финн заверяли меня, что никто не узнает о моем прошлом, как только я окажусь в императорском дворце. Но оно было упомянуто на поле боя герцогиней Тейлор, а теперь и этим старым джентльменом.
Его волосы совершенно белые, но на удивление густые, а бородка коротко подстрижена, придавая ему ученый вид в его темной одежде. Ледяные, светло-голубые глаза заставляют меня замереть, будто загнанный зверь.
Его благодушное расположение духа должно было бы быть обезоруживающим, но вместо этого поднимает мои тревоги, словно этот дедуля вместо подарков вооружен пулеметом. Одним взглядом я понимаю, что этот человек многое повидал и многое совершил. И у меня есть предчувствие, что это "многое" касается таких вещей, от которых в страхе бежал бы даже мой взрослый я.
Заметив мой подозрительный взгляд, джентльмен лишь шире улыбается.
"Лорд Бромли, к вашим услугам", - представляется он, наконец завладев моим вниманием.
"Мой титул", - тихо бормочу я, недостаточно громко, чтобы он услышал.
"Прошу прощения?" - спрашивает он добродушно, наклоняясь ко мне. - "В мои годы иногда довольно сложно расслышать".
"Я сказала, - моё бесстрастное выражение лица далеко от улыбки, - почему бы вам не обращаться ко мне по моему титулу?"
Лорд Бромли на мгновение выглядит озадаченным, но затем принимает снисходительное настроение, очевидно, списывая мой вопрос на детскую глупость. Ведь только глупец стал бы волноваться о каком-то титуле, когда ему грозит опасность.
Но моя озабоченность не столь по-детски наивна. На маркетинговых курсах мы усвоили, что одним из важнейших аспектов при продвижении продукта, будь то человек или предмет, является его название, обращение к нему. Если речь идет о знаменитости, то продвигают только её сценическое имя, чтобы оно прочно ассоциировалось с производимым им образом, подобно тому, как одно упоминание Леди Гаги сразу рождает в воображении картину эксцентричной поп-звезды в платье из мяса.
Магия Леди Гаги исчезает, когда смотришь на неё как на обычную Стефани Джерманотта. То же самое и с моим титулом: как бы незначительным он ни казался в данный момент, он неразрывно связан с моей идентичностью. Потерять его означало бы лишиться последнего козыря. Так что то, что этот старик называет меня "маленькой девочкой", а не "Ваше Высочество", многое мне о нем говорит. И одно это настраивает меня против него как против моего мнимого союзника.
"Прошу прощения, ваше высочество," - начал он с неуважительным смешком. Лорд Бромли выглядел несколько более расслабленным, будто осознав, что имеет дело с ребенком. Я наблюдала за ним с неизменным выражением, пока он пускался в свою, уже обреченную на провал, речь.
"..Но вам нужно заслужить этот титул," - закончил он.
"Хмм," - ответила я, не соглашаясь, но и не возражая. Старый лорд был прав в некотором роде, но это не меняло моего мнения. Он явно чего-то хотел от меня, но, в то же время, не оказывал мне достаточного уважения как возможному партнеру.
Его гордость была очевидна, а защита опущена настолько, что я начала понимать этого человека.
"Вы называете себя принцессой, но взглянув на вас, я бы так не сказал. Это все равно, что назвать утку лебедем. Но вы ведь не утка, правда?"
"Нет," - решила я подыграть ему.
"Нет, конечно. Вы, так же как и ваша сестра Юлия, достойны быть настоящей принцессой. Вы должны жить полной роскоши жизнью, окруженные слугами. После всех тех страданий в трущобах, разве вы не заслуживаете этого как минимум?"
Я нерешительно кивнула, мои 6-летние глаза широко раскрылись, будто я покупаюсь на каждое его слово. Его самоуверенное выражение наполняло меня тошнотой, ощущением, что я уже в его власти.
"Маленькая девочка," - сказал он, возвращаясь к старому прозвищу, чтобы заманить меня, "знаешь ли ты, кто я такой?"
Не дожидаясь моего ответа, он продолжил с огромной гордостью:
"Я личный советник твоего отца, человек, который возвел его на престол. И если ты будешь делать, что я скажу, я могу дать тебе ту жизнь изысканной еды и красивых платьев, о которой ты мечтаешь."
http://tl.rulate.ru/book/30200/3809793
Готово:
Использование:
