Готовый перевод Тот, кто нас воскресил / Тот, кто нас воскресил: Глава 28. Судьба империи VIII. Отставка тайного советника.

Глава 28. Судьба империи VIII. Отставка тайного советника.

– Твоя догадка была правильной. Я давно знал о том, что Назар попытается захватить власть в империи, – поведал Игнатий Петрониус Пантелеймону, в то время как они во главе небольшого отряда двигались по подземному лабиринту Дэрии.

– Кроме того у меня были также свои подозрения насчёт его причастности к смерти госпожи Минервы, – добавил советник, на секунду остановившись, чтобы на встретившейся им развилке выбрать дорогу.

– И поэтому ты решил спрятать тело императрицы, зная, что Назар никогда не позволит её оживить? – уточнил Пантелеймон.

– Не сразу, – признался Игнатий. – До твоего появления в столице некоторые планы первосвященника оставались для меня загадкой, и только, когда он лично прибыл во дворец, чтобы с тобой переговорить, я окончательно всё понял. После этого я велел немедленно перенести тело императрицы в другой подземный зал, а на входах в катакомбы усилил охрану, чтобы выиграть немного времени. Кроме того я также подумал, что эта возможность может стать идеальным шансом для расправы с Назаром и его слугами. Вот почему я позволил ему и дальше считать, будто он опережает меня на несколько шагов вперёд.

– Значит, ты нарочно оставил на кладбище самую маленькую охрану, чтобы заманить первосвященника в ловушку, – догадался Пантелеймон.

– Верно, – кивнул с хитрой улыбкой тайный советник.

– И неподалёку оттуда явно находились твои люди, которые ждали лишь сигнала, чтобы напасть на жрецов.

– Разумеется.

– Однако ты не был до конца уверен в своих силах и поэтому решил использовать меня. При этом, согласно твоему плану, я должен был оставаться в полном неведении.

– Всё так. Если бы я рассказал тебе правду о том, что тело госпожи Минервы находится вне угрозы, и я пришёл в катакомбы только для уничтожения Назара, уверен, ты бы вряд ли согласился во всём этом участвовать. Вот почему мне нужно было убедить тебя в существовании реальной угрозы для воскрешения императрицы. Только тогда тебе пришлось бы оказать нам содействие из-за данного обещания, – признался с довольной улыбкой тайный советник.

– Сволочь! – не сдержавшись, произнёс Пантелеймон.

– Такова моя работа, – пожал плечами Игнатий. – Император знал об этом плане, и поэтому явился на кладбище лишь из-за надежды уговорить Назара сдаться, чтобы сохранить тому жизнь. Увы, старый дурак сам подписал себе приговор, когда признался Его Величеству в своей причастности к смерти его жены! Впрочем, я ему даже за это благодарен, ведь только из-за данного признания мой император дал добро на истребление большей части этих проклятых святош!

– И теперь, когда Назар и его люди повержены, мы направляемся в то место, куда твои люди перепрятали гроб императрицы? – подытожил Пантелеймон.

– Правильно, – ответил Игнатий. – Зал, выбранный для ритуала, расположён почти прямо под императорским дворцом, и попасть туда нельзя даже с картой. Нужно заранее знать дорогу.

– Значит, именно там нас ждут Кристиан и Тэсия? – спросил внезапно Пантелеймон.

Тайный советник невесело рассмеялся.

– М-да, а я всё думал, когда же ты меня об этом спросишь, – мрачно пробормотал он. – Вынужден тебя огорчить. Во время битвы с жрецами «Жёлтого нарцисса» твои друзья оказались завалены в одном из склепов, и сейчас несколько моих агентов вместе с целителями из Зелёных трав пытаются их спасти.

– ЧТО?! Почему ты не сказал мне об этом раньше?! – потрясённо воскликнул Пантелеймон. – Знай я об этом с самого начала....!

Резко развернувшись назад, он намеревался было бежать в сторону выхода на поверхность, однако ему помешал Игнатий, чья рука резко вцепилась ему в запястье.

– Не будь дураком! Прошло уже слишком много времени, так что, как бы ты ни спешил, их участь уже давно решена!

– Нет, не решена! Даже если они уже мертвы, я ещё могу…!

– …Применить свой дар? Твоё право, – пожал плечами Игнатий. – Только прежде исполни обещание, а уже потом делай, что хочешь!

Пантелеймон не ответил. Гневно выдернув свою руку из хватки советника, он нарочно начал замедлять шаг. После этого, когда его обогнало несколько серых плащей, Пан поравнялся с идущими рядом Вито и Пеоном. Двое товарищей явно слышали весь этот разговор, поскольку весь их вид выражал неприкрытую тревогу и вину.

– Вы уже знаете про Тэсию и Кристиана? – хмуро спросил он, сразу заметив необычное поведение своих друзей.

Оба виновато кивнули.

– Почему вы сразу мне не рассказали?! – спросил строго Пантелеймон.

– Господин, не сочтите за неуважение, – поклонился старый солдат, на что Пеон поспешно сделал то же самое. – Просто после всего вами пережитого нам не хотелось волновать вас ещё больше прежнего. Кроме того мы ведь ещё даже не знаем, живы они или нет, так что, вполне возможно, с ними всё в порядке, – резонно заметил старый солдат.

– Кстати, м-мастер, – вдруг подал голос Пеон. – А что с-случилось с госпожой Селе…мф, мф?

– Ни слова об этом! – быстро бросил Пантелеймон, прикрыв рот ученику. – Уверен, с ней всё хорошо, и она по-прежнему где-то рядом!

– П-простите!

– Ничего страшного! У каждого из нас сегодня выдалась очень тяжелая ночь, однако я очень надеюсь, что с рассветом нового дня всё будет, наконец-то, кончено!

  Зал для ритуала был почти идентичен тому, откуда пришла группа Игнатия и Пантелеймона. В центре находилась просторная площадка, куда заранее установили массивный и богато украшенный гроб. На стенах висело множество факелов, освещающих всё помещении, а ещё здесь было несколько больших колонн и настенных фресок, посвященных ранним эпизодам истории Аврелии.

  К тому моменту, когда спутники оказались в зале, здесь уже находилось несколько других людей. В передней части комнаты в сопровождении нескольких гвардейцев стоял сам император Бонифатий. Весь его вид выражал сильное волнение, поскольку монарх то и дело начинал расхаживать в разные стороны, заложив руки за спину. В одной из боковых частей помещения заняли места четыре шефа Особой службы. Каждый из них находился в не меньшем ожидании, чем сам император, хотя и совсем по другому поводу.

Увидев новоприбывших, нервничающий Бонифатий сразу же оживился.

– А, сэр Пантелеймон! Прошу, вас, сюда! Прежде чем мы начнем, я бы хотел лично услышать ваш рассказ о том, что произошло в гробнице!

– Если вы настаивайте, – мрачно ответил Пан, после чего вместе с Вито и Пеон направился к императору.

  В то же Игнатий Петрониус подошёл к своим четырём главным помощникам. Шефы Особой службы уже знали о том, что здесь вскоре должно произойти, и поэтому теперь лишь молча ждали, когда их начальник сделает заявление уже на официальном уровне.

– Господа шефы, – заговорил советник, при этом лицо его было абсолютно спокойным и беспристрастным, словно эта речь вовсе не была последней в его жизни.

– Без лишней помпезности и церемоний я объявляю вам, что сегодня моя служба Империи окончена! Я собираюсь отдать свою жизнь во имя будущего Аврелии, однако прежде чем уйти я обязан выбрать среди вас того, кто бы мог занять мой пост!

При этих словах глаза почти всех шефов сразу засверкали в сильном предвкушении. Трое из них ждали этого дня уже давно, и теперь надеялись, что именно им достанутся все лавры после долгих закулисных интриг.

– Помните, что решение это не является окончательным, и именно за Его Величеством останется последнее слово! – подчеркнул Игнатий суровым тоном, словно напоминая своим подчинённым, чтобы те слишком рано не расслаблялись. – Я могу дать императору лишь свою рекомендацию! Остальное дело за вами, так что постарайтесь произвести на него хорошее впечатление!

– Не беспокойтесь, господин Игнатий! Как капитан северного отделения Особой службы, я всегда ревностно следил за своей репутацией! – внезапно подал голос Альва Луп.

– В-верно, и я тоже! – присоединился поспешно Мус Прудентиус. – Не считая инцидента с Лукретиуским убийцей, я не провалил ни одного дела, и под моим началом всё западное побережье оставалось тихой гаванью Империи!

– Мне не нужно хвастаться своими достижениями, – заговорила вкрадчивым и нежным голосом Кассандра Акулина. – Однако хочу заметить, что это не я пришла с опозданием на одну из самых важных операцию в истории нашей организации, и это не из-за меня мы потеряли столько хороших агентов.

После её слов Альва и Мус тут же стыдливо опустили свои головы и несколько приуныли. В то же время наблюдавший за ними с усмешкой Игнатий, наконец, объявил.

– Итак, после тщательного наблюдения за вашими действиями, и особенно за тем, как вы проявили себя в поимке Амулета и подавлении бунта Церкви света я решил, что лучшего всего на роль моего преемника подходит Третий! Сделай шаг вперёд!

Фидель Канис спокойно кивнул головой и сразу подчинился, не проявив при этом ни излишнего восторга, ни иных чувств, что выражали бы его торжество.

– Думаю, если вы не дураки, то мне не нужно объяснять, почему я выбрал именно его! – обратился к оставшейся тройке Игнатий, положив руку на плечо Фиделю.

– Третий, если император выберет тебя, то я с большой гордостью передаю тебе свой пост! В любом случае, уже прямо сейчас я хочу вручить тебе это! – с этими словами Игнатий снял со своей шеи огромный медальон с выгравированным на нём рисунком ястреба и одел его на шефа Каниса. – Таких медальонов всего семь, и один из них может носить только глава Особой службы или его доверенное лицо! Сейчас это лицо – ты! Помни, что я рассчитываю на тебя! А теперь вернись в строй!

– Сделаю, что смогу, – ответил просто Фидель, после чего сделал шаг назад и поравнялся с коллегами, которые смотрели на него с нескрываемой завистью.

– Что же касается остальных, то, поскольку я ещё не знаю, как сложатся обстоятельства после моей смерти, прошу вас также не опозорить мой пост, если удача или нечто иное позволит вам его занять!

Вся троица мрачно кивнула, и тогда Игнатий дал отмашку, что те могут идти.

– Четвёртая, останься, – произнёс он внезапно, окликнув Кассандру. – Отойдём подальше. Нам нужно поговорить

В первое мгновение на лице девушки отразилось лёгкое недоумение, однако уже в следующую секунду это выражение лица сменилось скрытым ехидством и торжеством. Быстро кивнув, Кассандра последовала за советником, и они оба направились к дальнему углу зала, возле которого не было людей.

– К-как думаешь, о чём он хочет с ней поговорить? – поинтересовался Мус у Альвы.

– Не знаю! Мало ли что за козыри остались у этой шлюхи! – сплюнул Второй, который всё ещё чувствовал себя очень уязвлённым после недавнего поражения. – В любом случае, нам с тобой уже давно ничего не светит, малец, так что думай лучше о том, как бы сохранить свою должность, а ещё лучше жизнь после того, как Третий или Четвёртая займут пост Петрониуса!

– Да, ты прав, – согласился с ним Пятый, и они оба ушли искать подходящие места для наблюдения за ритуалом.

– Ты разочарована, Кассандра? – поинтересовался Игнатий после того, как он и Четвёртая оказались достаточно далеко от остальных и смогли говорить открыто.

– Нет, Первый. С чего бы? – ответила формальным тоном девушка.

– Разве ты стремилась к нашему сближению не для того, чтобы впоследствии занять моё место? – бросил неожиданно советник, причём на удивление весьма будничным тоном.

– Что?! Да как ты…?! С чего ты вообще это взял?! – потрясенно воскликнула девушка, поправляя свои очки.

– Думаешь, я, правда, поверил в твоё притворство, будто ты в меня влюблена и всё прочее? – спросил внезапно резко посуровевшим тоном Игнатий. – Девочка моя, с того самого момента, как я сделал тебя своей помощницей, я прекрасно видел твою истинную натуру и что из всех моих агентов именно ты являешься самой подлой, амбициозной и беспринципной!

– Нет! Я просто….!

– Не отрицай! – приложил палец ко рту девушки Игнатий. – Тем не менее именно эти черты мне особенно в тебе нравились! Более того я даже какое-то время собирался сделать свой выбор в твою пользу!

– Что?

– Ты удивлена? Напрасно. Помнишь, я когда-то тебе рассказывал, что тайный советник императора – это необходимое зло, которое должно существовать ради блага страны? Обладатель этой должности обязан быть человеком, который готов пойти на всё для достижения поставленных им целей! Убийства, пытки, обман, шантаж – ничто из этого не должно вызывать моральных затруднений для моего преемника, и именно поэтому я был готов выбрать тебя, если бы не одно «но»…

– И что же это? – спросила девушка, чьё лицо из обиженного и негодующего внезапно стало холодным и безжалостным.

– Ты готова пойти на всё ради достижения своих личных целей, но не для блага Империи! – констатировал сухо Игнатий. – Фидель Канис дело другое! Ему недостаёт твоей жестокости и хитрости, однако он собран, беспристрастен и всегда хорошо выполняет свою работу! Надеюсь, ты меня поняла?

– Да, Первый!

– Тогда советую тебе запомнить мои слова, если ты ещё намерена продолжить свою борьбу!

После этих слов тайный советник хотел было уйти, однако ловкая рука девушки внезапно его удержала.

– Моя игра…, она….! Не всё было притворством, Игнатий! – с трудом смогла пересилить себя и признаться Кассандра.

– Вот как? Смотрю ты, действительно, не сдалась, раз пытаешься убедить меня вновь изменить своё решение, – рассмеялся советник, правда, без всякого осуждения. – Молодец, Кассандра! Так держать!

– Ну, хорошо! Вы меня раскусили! – неожиданно ехидным голосом произнесла девушка, после чего с усмешкой добавила. – И всё-таки вы мне, правда, не были безразличны, господин, так что жаль, что не я отправлю вас на покой!

– А-ха-ха-ха, а уж мне как жаль, девочка моя! А уж мне как жаль!

– Значит, Назар отказался сдаваться, даже несмотря на моё предложение? – спросил Бонифатий у Пантелеймона после того, как тот вкратце поведал о случившемся в гробнице, естественно, опустив «лишние» подробности.

– Иначе нам не пришлось бы сражаться, – ответил логично его собеседник.

– Ты прав. От лица империи благодарю тебя за то, что сумел его остановить! Назар был известен как очень могучий маг света, и этот подвиг принесёт тебе великую славу!

– Ваше Величество, я благодарен вам за похвалу, однако, думаю, будет лучше, если имя убийцы первосвященника останется в тайне! – заявил поспешно Пантелеймон.

Бонифатий ненадолго задумался, однако, видимо, придя к той же мысли, всё-таки согласился. Между тем, ближе к концу их беседы, к ним подошёл Игнатий Петрониус.

– Ваше величество, всё готово! – объявил торжественно советник.

– Значит, ты выбрал своего преемника? – уточнил император.

– Да. Им будет шеф восточного округа Третий, известный вам также как Фидель Канис.

– Ясно. Я обязательно учту твой выбор, Игнатий, – благосклонно заявил Бонифатий, после чего помрачневшим тоном добавил. – Тем не менее не могу не заметить, что я считаю твоё решение пожертвовать собой слишком поспешным! Уверен, должен быть другой способ для решения этой проблемы!

– Его нет, мой император, – возразил тайный советник. – Господин Пантелеймон четко обозначил свои условия для воскрешения – одна добровольная жертва! Я же считаю, что это ещё очень небольшая и вполне приемлемая цена! Вы вернёте свою любимую супругу и потеряете всего-навсего одного никому ненужного слугу!

– Игнатий, ты не прав! – горячо возразил Бонифатий. – Ты нужен мне и нужен Аврелии! Твой ум и железная воля это то, без чего я не смог бы сохранить порядок в стране!

– Это вы не правы, Ваше Величество! Ни я, ни кто-либо ещё никогда не были по-настоящему нужны вам, чтобы хорошо править Империей! Все необходимые качества достойного монарха у вас уже есть, и вам не хватает только веры в себя и свои силы!

– Я благодарен тебе за эти лестные слова, но всё равно не уверен, что, действительно, гожусь…, – произнёс нерешительно Бонифатий.

– В любом случае, Ваше Величество, для меня всегда найдётся замена, а вот госпожу Минерву не заменит никто! – заявил безапелляционно Игнатий. – С её возвращением вы больше не будите один и сможете править Аврелией, руководствуясь её мудрыми советами так же, как и прежде!

– Так же, как и прежде? – пробормотал Бонифатий, словно именно эти слова его убедили. – Да будет так!

Император хлопнул в ладоши, после чего, собрав на себе всеобще внимание, громко объявил.

– Господа посвященные, вы являетесь теми немногими людьми, кому суждено сегодня узреть великое чудо! Каждый из присутствующих обязан сохранить всё увиденное в тайне, в противном случае раскрытие любых сведений будет расцениваться как государственная измена!

– К этому я призываю также и тебя, Пантелеймон! – добавил Бонифатий, посмотрев в его сторону. – Хоть ты и твои друзья не мои поданные, однако я всё равно рассчитываю на ваше благоразумие!

– Не беспокойтесь! У меня самого нет ни малейшего желания рассказывать или даже вспоминать о сегодняшнем дне! – заявил прямо Пантелеймон.

– Если господин того желает, то и я буду молчать! – подтвердил  Вито.

– И я т-тоже! – присоединился к ним Пеон.

Услышав это, император удовлетворённо кивнул, вслед за чем с волнением посмотрел на установленный в центре зала гроб и громко приказал.

– Открывайте!

Двое агентов Особой службы подняли тяжёлую крышку, и тогда все, кто находился в зале, увидели покойную Минерву Юдосию. Это была высокая и стройная женщина, чей вид даже после смерти сохранил следы былой красоты. Её свисающие до плеч волосы были тёмно-русого цвета, глаза овальными и ровными, губы тонкими и изящными. Одета императрица была в чёрное закрытое платье, серые перчатки и такого же цвета туфли.

– Пока воздух не разрушил её тело, лучше поспеши, – посоветовал Игнатий Пантелеймону, прервав всеобщее созерцание и в то же время демонстративно встав рядом с гробом.

Пан кивнул. После случая в гробнице он всё ещё боялся применять свою силу, опасаясь вновь потерять над собой контроль, однако отступать было уже поздно. Выйдя на середину зала, он вытянул руку по направлению к Игнатию, а затем в последний раз спросил.

– Ты точно готов умереть?

– О, да! – ответил серьёзно советник. – Более того, если хочешь, можешь даже забрать мою жизнь наиболее болезненным образом! Я знаю, что заслужил это!

– За кого ты меня принимаешь?! – воскликнул негодующим тоном Пантелеймон. – Естественно, я не стану тебя мучить и позволю уйти с миром! Перед лицом смерти все мы равны, и я не намерен ставить личные чувства выше этого принципа!

– Тогда спасибо тебе за это, – поблагодарил Пантелеймона искренне Игнатий, после чего, закрыв глаза, напоследок спросил.

– Скажи, ты ведь помнишь поверье о трёх светочах Аврелии, которое я рассказал тебе и твоим спутникам в Менелосе, когда вас ещё только схватили?

– Помню, и что с того? – спросил недоуменно Пантелеймон, не понимая к чему может быть весь этот разговор.

– Просто я ведь так и не рассказал его конец, – заметил грустно советник, после чего попросил. – Делай своё дело, а я пока закончу.

– Как скажешь, – не стал препятствовать его последней воле Пантелеймон.

Его правая рука начала сиять ярким зелёным светом, при этом её владелец как будто и сам поглядывал на неё с некоторым опасением.

– Итак, говорят, что наша великая Империя испокон веков поддерживалась тремя светочами: воплощениями силы, разума и души! – начал вновь уже знакомый всем рассказ Игнатий.

Между тем Бонифатий и все остальные наблюдатели в зале продолжали сохранять почтительное молчание, словно находились на религиозной службе.

– Светоч первый это император - олицетворение мощи Аврелии! – произнёс воодушевлённо Игнатий, в то время как сияющая рука Пантелеймона коснулась его головы.

– Светоч второй это первосвященник - воплощение души страны! – продолжил советник слабеющим голосом, пока таинственная сила медленно вытягивала его жизнь.

– Ну, а светоч третий, символ разума это… императрица! – закончил шёпотом он, падая на пол.

Это были последние слова Игнатия Петрониуса, тайного советника Империи Аврелия.

  Когда Игнатий умер, в зале для ритуала некоторое время не было слышно ни звука, словно все присутствующие в этом месте решили, не сговариваясь, почтить покойного минутой молчания.

– Поднимите его тело! – наконец, приказал Бонифатий серым плащам, на что те поспешно принялись исполнять данное распоряжение, заботливо унося тело своего глубоко уважаемого начальника. – Нужно похоронить его со всеми почестями! – объявил монарх, после чего посмотрел на Пантелеймона.

– Ты получил свою жертву, и теперь мой самый верный и ценный слуга мёртв! Что дальше?

– Дальше? А разве не понятно? Сейчас я начну воскрешение вашей супруги, – объявил на удивление спокойным голосом Пантелеймон, словно совершенное им убийство его нисколечко не волновало. – Объясните только одно, что имел в виду Игнатий, говоря, что ваша жена это светоч разума? – поинтересовался он, прежде чем приступить к оживлению.

– Когда-то в Аврелии была традиция, чтобы должность главного советника правителя занимала его супруга, – объяснил нехотя Бонифатий, которого малость раздосадовала новая задержка. – Благодаря этому власть монарха оставалась более стабильной, а сама императрица становилась надёжным посредником между ним и дворянами, будучи и сама уроженкой одного из знатных домов. Со временем от этой традиции было решено отказаться, и император стал решать большинство вопросов сам. Тем не менее память о тех временах сохранилась, и именно поэтому титул императрицы тоже звучит в услышанном тобою поверье.

– Ты удовлетворён? – спросил нетерпеливо Бонифатий после того, как закончил своё объяснение.

– Более чем, – улыбнулся Пантелеймон и положил свою руку на голову покойной.

В следующий момент он слегка вздрогнул, после чего его кисть вновь засияла ярким зелёным свечением. Пока же происходил этот процесс, тело императрицы стремительно менялось. Её кожа приобрела здоровый оттенок, грудь начала дышать, а сердце биться. Когда же Пантелеймон, наконец, убрал свою руку, серые как сталь глаза Минервы Юдосии внезапно открылись.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

http://tl.rulate.ru/book/28709/1006368