Глава 3
Учебный центр Кейси-Роузвуд был универсальной учебной базой КФМ для рядовых и унтер-офицеров, с учебным лагерем для новобранцев в южной части, набором учебных школ в северном и западном квадрантах и более таинственными продвинутыми учебными объектами на востоке.
Быстро стало ясно, что секция новобранцев лагерного комплекса была спроектирована и построена исключительно с целью убийства наивных молодых новобранцев, таких как Трэвис Урия Лонг.
Первые три недели Трэвиса были кошмаром. В прямом смысле. Наполовину коматозным, пульсирующим, с болящими мышцами, хождением, маршировкой, постоянно кричащим кошмаром.
Как он и надеялся, там были порядок и структура, к которой он всегда стремился. Но он чувствовал, что эта структура выдавливает из него жизнь. Утро начиналось еще до восхода солнца, с громким звуком горна или еще более грубым стуком металлических прутьев по крышкам металлических мусорных баков. Как только начинался шум, у тридцати мужчин и женщин в их соответствующих концах казарм было ровно двадцать секунд, чтобы выбраться из их коек и встать под пристальным наблюдением вдоль центрального прохода, и помоги небо личинке, которая опоздала или даже сделала это вовремя, но встала в строй последней. Командир взвода, помощник наводчика первого класса Джонни Функ знал больше проклятий, чем когда-либо слышал Трэвис, и имел регулятор громкости и тембра, которому мог бы позавидовать оперный певец.
К концу первой недели Трэвис, вероятно, бросил бы, если бы можно было бросить. Несколько других новобранцев чувствовали то же самое, как он понял по бормотанию проклятий и тихим стонам от ноющих мышц ночью.
Но бросить было невозможно. Пока еще нет. Они подписались на пять T-лет, и волей Бога и Первого Лорда Адмиралтейства адмирала КФМ Томаса П. Казенестро (в отставке), они выдержат эти пять лет или умрут, пытаясь выдержать, как сказал ПН1 Функ.
Функ назвал им свое полное имя в первый раз, когда встретился с ними, и едва ли кто-то осмелился пошутить по этому поводу. Пара смелых или более безрассудных новобранцев сделала это, хотя они были достаточно умны, чтобы предложить свой юмор там, где ни Функ, ни другие командиры взводов или инструкторы по тренировкам не могли услышать.
Такие частные триумфы были недолгими. ПН1 Функ узнал о каждом из них, и мускулы юмориста очень сильно болели в течение следующих нескольких дней из-за десятков дополнительных повторений упражнений, которые им добавил невозмутимый командир взвода. Никто больше не шутил по этому поводу.
Что вряд ли было неожиданным. Люди не шутили по поводу воплощения дьявола, и к концу второй недели Трэвис был убежден, что именно таким был ПН1 Функ. Этот человек появлялся перед ними каждое утро и был последним сердитым лицом, которое они видели перед тем, как вползти в казармы и рухнуть в коме на свои койки. Его мозг представлял собой энциклопедию общих приказов, руководств по вооружению, унифицированного кодекса поведения, типов кораблей, типов оружия, систем кораблей, терминологии кораблей, истории, списков офицеров и любой другой информации, которую мог бы захотеть любой. Он мог видеть подергивающуюся губу через два ряда, мог слышать тишайший смешок через четыре ряда и почти буквально наносить удары зазубренным краем своего голоса.
Не было никакой возможности для Трэвиса когда-либо привыкнуть к такому аду. И все же, к его полному неверию, к концу третьей недели он мог чувствовать, что действительно привыкает. Боли становились все менее и менее интенсивными, он стал менее подавленным потоком информации, который Функ и другие инструкторы вливали в них, и ритмы маршировки удерживались спинным мозгом, позволяя высшим нервным функциям перейти в нейтральное состояние, которое квалифицировалось почти как дополнительный сон.
К концу четвертой недели он знал всех двадцать пять мужчин и четырнадцать женщин своего взвода лучше, чем когда-либо кого-то знал в своей жизни. Лучше, чем он когда-либо думал, что может знать кого угодно. Он слышал их рассказы и их истории; знал их сильные и слабые стороны; знал, кому из них можно доверять, а кому - нет, и что ему нужно было делать, когда он видел определенный блеск в их глазах, потому что, когда их последняя хитрость или нарушение обнаружится, он не хотел быть где-нибудь в радиусе взрыва ПН1 Функа.
К концу пятой недели что-то в его мозгу внезапно щелкнуло, и схемы и отношения, присущие массе информации, льющейся в мозг новобранцев, внезапно обрели смысл. С этого момента классная работа находилась под тем же контролем, что и маршировка, отжимания и полоса препятствий: не совсем легко, но уже не на грани безнадежности. Это был момент, когда Трэвис, наконец, действительно начал верить, что он не только сможет, но и пройдет через это.
В конце шестой недели все это чуть не рухнуло.
Как и ожидалось, это было из-за Чавки.
Чарли Таунсенд получил прозвище Чавка в самом начале процесса прикрепления прозвищ во взводе. Он был со Сфинкса, ниже и коренастее среднего, но невероятно силен и неизменно весел. К сожалению, его веселье перетекло в запретную зону травли командира, и он навлек на взвод более чем справедливую долю полуночных маршей и внезапных проверок.
Кроме того, у него был чудовищный аппетит. Сын субсидированных иммигрантов из системы Кисмет, он обладал сверхактивным метаболизмом человека, чьи предки были генетически спроектированы для планет с большой гравитацией. На Сфинксе было не так много людей, даже сейчас, но во флоте сфинксиан, по-видимому, было много. Четверо из стюардов в столовой сами были сфинксианами, и сначала они заботились о том, чтобы незаметно навалить лишнюю еду на подносы с едой Чавки, даже при том, что они должны были раздавать одинаковые порции всем. Это закончилось в середине третьей недели, когда какой-то офицер заметил это и приказал стюардам вернуться к надлежащей процедуре.
Ответный ход Чавки состоял в том, чтобы первым во взводе получить свою порцию, быстро съесть ее, проскользнуть обратно в очередь и взять вторую порцию прежде, чем прийдет последний новобранец и раздача будет закрыта. Команда стюардов опять подыграла ему; но опять какой-то блуждающий приверженец правил заметил это и закончил игру.
В течение следующей недели, в самый тихий час ночи, можно было услышать урчание живота в мужской части казармы. Разнообразные блюда должны были обеспечить достаточное питание для любого, даже для сфинксианина, но Трэвис не был уверен, что верит в это.
Чавка был абсолютно уверен, что не верит в это, и не было никаких сомнений, что он худел. Фактически, его лицо стало выглядеть почти изможденным, когда он страдал от голода во все более ворчливом молчании, его веселое настроение исчезло, словно очарование борща в столовой.
А потом, в конце четвертой недели, он нашел последнюю карту, которую мог сыграть.
Если ему не дают пищи, в которой он нуждается, он ее украдет.
Конечно, тогда Трэвис ничего об этом не знал. Он узнавал свой взвод ближе, но и они также узнавали его, и последнее, чего кто-либо желал, планируя шалость, это чтобы "Законник" Лонг об этом услышал.
Трэвис не возражал. У него было достаточно стрессов для ума и тела, чтобы тащить свою этику на марш в двадцать пять километров.
Поэтому первым признаком того, что что-то случилось, было то, что, проходя мимо шкафчика Чавки незадолго до отбоя вечером, он уловил тонкий аромат шоколадного печенья.
Его первая рефлекторная мысль состояла в том, что у него была обонятельная галлюцинация после печенья, которое было подано на десерт во время обеда в тот день. Но нет - аромат был очень реальным.
И, к сожалению, было только одно возможное объяснение присутствия еды в казарме.
Он медленно двинулся вдоль ряда шкафчиков, осторожно нюхая и думая, кем был вор и что он, Тревис, должен сделать, когда найдет его. В казармах абсолютно запрещалась еда, а наказание за воровство было еще более суровым. Таковы были правила, а Трэвис всегда старался изо всех сил следовать правилам.
Проблема заключалась в том, что его повиновение было не таким прямолинейным, как раньше. За последние несколько недель ему стало известно, что в Королевском Флоте Мантикоры действуют и другие правила, которые могут быть не включены в руководство, но так же обязательны.
И во главе этого неписаного списка неписаных правил было требование поддерживать мужчин и женщин вашего взвода. Все равно в чем.
Но это была кража. Это было не просто нарушение второстепенного правила. Это было реальное, настоящее преступление.
"Эй, Законник."
Трэвис дернулся и обернулся. Чавка стоял в конце ряда шкафчиков с нечитаемым выражением на лице.
"Чавка," - смог ответить Трэвис.
"Что-то не так?" - спросил Чавка, не сводя глаз с Трэвиса. "Ты выглядишь так, будто увидел привидение."
"Не видел," - поправил Трэвис, его сердце забилось учащенно. За последние несколько недель его тело сильно окрепло, но Чавка все еще мог съесть его на завтрак. "И не привидение." Решившись, он указал на шкафчик Чавки. "Печенье."
Губы Чавки дернулись. Возможно, он думал о репутации Трэвиса, как приверженца правил. Может быть обдумывал, что потребуется, чтобы заткнуть его.
Затем, к облегчению Трэвиса, он опустил глаза и наклонил голову.
"Печенье и есть," - признался он. "Полагаю, ты заметил, что мой желудок больше не будит всех."
Трэвис почувствовал прилив раздражения на самого себя. На самом деле он не заметил новый уровень тишины и покоя в казарме, а должен был заметить.
Неясный порыв заставил его возразить. «Ты не наешься печеньем,» - сказал он.
"Не наемся," - беззлобно подтвердил Чавка. "Обычно я беру настоящую еду." Он кивнул в сторону своего шкафчика. "Я принес их, чтобы поблагодарить мою команду."
Неприятная дрожь пробежала по спине Трэвиса. Так была команда?
"А..." - сказал он запинаясь. "Я не думал..."
"Трудно одному проникнуть на кухню," - отметил Чавка. "Для начала нужно отвлечь стюарда, чтобы он смотрел в другую сторону. Нужно также знать, что будет сразу после обеда - не очень хорошая идея пойти в поход на двадцать пять километров с мешками с нарезанным мясом, висящими под подмышками и кусками хлеба в рукавах."
"Или на полосу препятствий," - пробормотал Трэвис. "Именно это мы должны были делать сегодня."
"Точно," - сказал Чавка, кивая. "Классная работа тоже может быть проблемой, в зависимости от того, насколько ароматным является то, что ты взял. Ты же не захочешь сидеть в маленькой комнате, наблюдая за разборкой импеллерных систем с салями в шортах."
"Нет," - согласился Трэвис, воспоминания о сегодняшнем обеде мелькнули в памяти.
Но теперь он видел эти образы свежими глазами. Элейн Данхарроу - "Уистлер" - несколько секунд пыталась удержать свой поднос, прежде чем вернуть равновесие, а стюард, стоявший рядом с вращающейся дверью на кухню, смотрел в зачарованном и нервном ожидании неприятной уборки. "Шофар" Лейбович серьезно разговаривал с другим ближайшим стюардом. "Профессор" Кирена и "Спорщик" Джонстон, стоя вместе, в оживленном разговоре блокировали вид на дверь со стола командира взвода.
И мелькнувшую широкую спину, исчезающую через кухонную дверь, спину, которая, как предполагал Тревис, принадлежала одному из сфинксианцев в персонале столовой.
"Но полоса препятствий - хуже всего," - сказал Чавка, сверкая одной из улыбок, которая была его обычным выражением, прежде чем столовая начала морить его голодом. "Я сделал это на прошлой неделе, когда информация Профессора оказалась ошибочной. Это было некрасиво. Теперь он дважды проверяет свои данные."
"Так почему они все еще здесь?" - спросил Трэвис, снова показав в сторону шкафчика. "Никто не был голоден во время учебы?"
"Мы не смогли скоординироваться с Уистлер," - сказал Чавка. "Она собирается прокрасться после отбоя, чтобы немного посидеть вместе с нами в душевой комнате."
Трэвис поморщился. Выход из казарм ночью. Не такой уровень преступности, как воровство, но еще одно серьезное нарушение правил.
Чавка заметил это.
"Я думаю, вопрос в том, что ты собираешься делать сейчас, когда знаешь все," - сказал он.
Трэвис выдохнул, его мозг почувствовал, что преодолевает собственную полосу препятствий. Преступление... но что бы кто ни говорил, Чавке действительно требовалась дополнительная еда. Заговор... но сфинксианин действительно не мог сделать это в одиночку. Верность своему взводу... но когда эта верность станет преступлением сама по себе?
"Я не..."
И тут с дальней стороны ряда шкафчиков раздался звук захлопнувшейся наружной двери.
"Смирно!" - рявкнул Функ.
Трэвис рефлективно вытянулся, его сердце внезапно замерло в горле.
"Лонг?" - крикнул Функ, прислушиваясь к звуку ботинок, быстро соскользнувших с койки или стула. "Лонг!"
Но ничего этого не было.
"Сэр, здесь, сэр!" - отозвался Трэвис, думая, осмелится ли он сделать шаг или два от шкафчика к голосу комвзвода. Нельзя шевелиться, когда стоишь смирно, но если Функ подойдет ближе и почувствует запах печенья...
Хорошо, что он не пытался сделать этот шаг. Не прошло и полсекунды, как Функ ворвался в конец ряда шкафчиков, двигаясь быстрее обычного в это время ночи. Какой бы ни была причина этого неожиданного визита, это должно быть важно. Может быть, достаточно важно, чтобы он не задержался достаточно долго, чтобы вдохнуть?
"Одевайтесь," - прорычал Функ, его глаза смотрели на майку Трэвиса и его босые ноги. "Вас вызывает..." Он замолчал, его глаза сузились, а ноздри расширились. "Что за запах?" - спросил он, его голос внезапно стал холодным и темным. "Это печенье, рекрут Лонг?"
Лицо Чавки побледнело. Не имело смысла симулировать незнание.
"Сэр, да, сэр." - сказал Трэвис.
Функ перевел взгляд на Чавку с понимающим выражением на лице.
"А как именно печенье попало в казарму?" - спросил он и его голос замурлыкал в мрачном предвкушении.
Трэвис глубоко вздохнул. Преступление было раскрыто, и должна произойти расплата. Но правило верности товарищу в беде также должно было соблюдаться.
В эту долю секунды Трэвис смог придумать только один способ удовлетворить оба этических требования.
"Сэр, я принес их, сэр," - сказал он.
Голова Функа дернулась, он отвел взгляд от Чавки как раз вовремя, чтобы не заметить внезапно расширившиеся глаза сфинксианина.
"Вы принесли их, рекрут Лонг?" - спросил он.
Слишком поздно Трэвис подумал, что это могло быть не очень хорошей идеей.
"Сэр, да, сэр," - сказал он.
"Вот как," - сказал Функ. "Трэвис Урия "Законник" Лонг. Вы проникли в столовую и украли кучку шоколадного печенья."
"Сэр, да, сэр," - сказал Трэвис. "Сэр, я был голоден, сэр."
"Угу." Функ скрестил руки на груди. "И как вы это сделали?"
У Трэвиса пересохло во рту, когда он увидел ловушку, расставленную перед ним. Как уже говорил Чавка, невозможно было осуществить такой трюк в одиночку. Трэвис признался в преступлении; Функ теперь выяснял личности его помощников.
И он это выяснит, понял Трэвис. Даже если бы он использовал те же расплывчатые описания, которые только что дал ему Чавка, Функ мог бы сравнить их с рассказами других командиров взводов и собрать кусочки воедино.
Если только Трэвис, Чавка и Функ не ошибались в одном важном факте.
"Сэр, я вошел в боковую дверь после обеда, сэр," - сказал он, его мозг еле успевал за его ртом.
"Какую боковую дверь?"
"Сэр, северную дверь, возле мусорных баков, сэр," - сказал Трэвис.
Функ фыркнул.
"Ту дверь, которая всегда заперта?" - спросил он утвердительно.
"Сэр, светловолосый стюард всегда оставляет дверь открытой, когда выносит мешки с мусором, и он всегда останавливается, чтобы взглянуть на западное небо, прежде чем вернуться, сэр," - сказал Трэвис. "Сэр, я проскользнул, пока он не смотрел, сэр."
"А как насчет остальных стюардов?" - возразил Функ, явно не купившись ни на секунду. "Вы просто танцевали танго, проходя мимо них?"
"Сэр, остальные все убирались в столовой, сэр," - сказал Трэвис. "Сэр, я надел фартук и держался спиной ко всем, кто проходил, сэр."
"Мм," - сказал Функ. До сих пор, тревожно подумал Трэвис, он казался скорее заинтригованным, чем рассерженным. Тревис не был уверен, что с этим делать, но это не могло быть хорошо. "Вам повезло, что мы отменили тот двадцатипятикилометровый поход, который должен был состояться после обеда."
Он опять ловил источники информации Трэвиса. К счастью, у Трэвиса уже был ответ на этот вопрос.
"Сэр, да, сэр," - сказал он. "Сэр, я заметил, что вы съели две булочки на обед, сэр. Сэр, вы никогда не делаете этого, когда планируется напряженная деятельность, сэр."
Еле видимая на краю периферийного зрения Трэвиса нижняя челюсть Чавки по мере продолжения разговора опускалась все ниже и ниже. К счастью, Функ, казалось, смотрел только на Трэвиса.
"Вы очень умная личинка, рекрут Лонг," - сказал Функ, его голос был все еще неестественно спокоен. "Хорошо, что мы уже были на пути к командиру." Он дернул головой к двери казармы. "Одевайтесь. Сейчас же."
Трэвис видел полковника Джин Массингилл ровно дважды с момента его прибытия в Кейси-Роузвуд. Первый раз, когда она обратилась с приветствием к новобранцам, второй, когда он заметил, как она садится в аэрокар на дальней стороне полосы препятствий. Ни в одном случае она не казалась особенно пугающей.
Она более чем компенсировала это сейчас. И самое пугающее было то, что, в отличие от стандартной процедуры Функа, она ни разу не повысила голос.
"Я полагаю, что помощник наводчика Функ уже говорил вам, какое наказание за кражу еды было на древних морских флотах," - сказала она, ее голос был тихим, лицо спокойным, ее глаза смотрели достаточно далеко сквозь лицо Трэвиса, чтобы прожечь заднюю часть его черепа. "Вора пороли на палубе."
Она остановилась, явно ожидая какого-то ответа.
"Мэм, да, мэм," - сказал Трэвис, его мозг был совершенно пуст для чего-то другого.
"А что это было, какой-то каприз?" - предположила она. "Какая-то внезапная тяга к шоколаду?"
"Мэм, я был голоден, мэм," - сказал Трэвис. Это оправдание звучало даже менее правдоподобно, чем когда он несколько минут назад пытался выдать его Функу. Но он все еще не мог предложить ничего лучшего.
"Или это возврат к вашим старым делам?"
Трэвис моргнул.
"Мэм?"
"Мэм что?" - рявкнул Функ.
"Мэм, я не понял, мэм."
"В самом деле." Массингилл взяла свой планшет. "Это не то, о чем Бассит Коркоран свидетельствовал в суде сегодня утром. Он говорит, что вы были частью банды, которая пыталась ограбить ювелирный магазин в Лэндинге два месяца назад."
Трэвис почувствовал, как кровь отлила от лица. Так Бассит пережил неудачную попытку ограбления. До прибытия Трэвиса в Кейси-Роузвуд у него не хватило смелости поискать информацию о судьбе Бассита, а после он был настолько занят, что почти забыл о нем.
Но Бассит явно не забыл его. И независимо от того, назвал ли он Трэвиса в попытке заключить сделку, или это было чисто по злобе, весь этот ужасный инцидент теперь вернулся к нему.
Он не сомневался, что на зтом кончилась его пятилетняя служба.
"Полковник ждет," - мрачно поторопил Функ.
"Мэм, я недолго знаком с мистером Коркораном, мэм," - сказал Трэвис, стараясь не дать дрожать своему голосу. Внезапно, и почти к своему удивлению, он понял, как сильно он хочет продолжить этот путь, который он начал. Как сильно и искренне он хотел служить Звездному Королевству вместе с мужчинами и женщинами своего взвода. Теперь, с Басситом и Чавкой, с наивностью и импульсивным самопожертвованием, он может все это потерять. "Мэм, в тот вечер, без моего ведома, он попытался совершить ограбление, о котором вы говорили, мэм. Мэм, меня не было на месте ограбления, на самом деле я говорил с вербовщиком флота, мэм."
"Мм." Если Массингилл была впечатлена, она не показала этого. "Коркоран также заявил, что ограбление было вашей идеей. Что вы были вдохновителем этого плана."
Трэвис уставился на нее. Бассит так сказал?
Конечно, сказал. С новой точки зрения Тревиса на жизнь он понял, что то, что он принимал за гордый отказ Бассита менять свои убеждения и цели, на самом деле было не чем иным, как эгоистичным отказом следовать каким-либо правилам, кроме своих собственных, и ставить свою собственную шкуру выше всего остального.
Одним из первых правил любого общества было то, что действия имели последствия. Если бы существовало какое-то единственное правило, которого придерживался Бассит, это было бы ври, чтобы выкрутиться.
"Мэм, нет, мэм," - сказал Трэвис. "Я никак не был связан с грабежом."
"Потому, что вы говорили с рекрутером в это время."
"Мэм, да, мэм."
"О зачислении в КФМ," - сказала Массингилл. "Где вы могли прийти в учебный лагерь и воровать печенье."
Трэвис чувствовал, как сжалось его горло. Что он мог на это сказать?
"Мэм, да, мэм."
"Мм," - пробормотала она снова. "Он также сказал, что вы пародия на человека. Какая-то экзотическая фраза для обычной шпаны. Какая-то личная шутка между вами?"
Трэвис поморщился. Он надеялся, что ненавистное школьное прозвище осталось позади. Последний подарок от его ложного друга.
"Мэм, нет, мэм."
Долгое время Массингилл продолжала сверлить его своими глазами. Затем она микроскопически кивнула в сторону двери.
"Подождите снаружи," - приказала она. "Помощник наводчика Функ присоединится к вам вскоре."
"Мэм, да, мэм." Выполнив четкий разворот, Трэвис зашагал через офис.
Вот и все, мрачно сказал он себе, открывая дверь и ступая в приемную Массингилл. Единственный вопрос теперь заключался в том, как сильно полковник ударит по нему молотком на выходе.
И как сильно это ранит.
http://tl.rulate.ru/book/26934/561916
Готово:
Использование:
