Глава 38
25 февраля. Рэйвенхед.
— Паркинсон, твоя очередь. Выходи.
Спокойная интонация голоса Поттера резко контрастировала с внушаемым ей ужасом.
Эдвард Паркинсон уже давно потерял всякую надежду на спасение или выживание. Он знал, что однажды Поттер придёт за ним и сделает то, что он делал с похищенными им людьми. Эдвард молча решил для себя, что встретит свой конец с достоинством, подобающим Лорду Благородного Дома. Но теперь, когда этот момент настал, он почувствовал, что его ноги просто одеревенели от страха, не в силах пошевелиться.
— Ты можешь выйти сам или я могу оглушить и перенести тебя по воздуху.
И это выглядело бы не очень достойно, правда ведь? Эдвард сглотнул и заставил свои ноги двигаться.
— После вас, — насмешливо произнёс молодой волшебник, указывая рукой нужное направление.
Эдвард ненадолго задумался о том, чтобы напасть на своего похитителя физически, но эта мысль быстро улетучилась. Поттер был больше и сильнее, у него имелся нож на поясе, и ему не нужна была палочка, чтобы колдовать. Это было бы самоубийством.
Поэтому он просто шёл, куда велено, и ничего не говорил.
Эдвард мог бы заговорить, если бы не ужас, сковавший его горло. Гнетущая тишина и зловещие звуки шагов сводили его с ума.
Несколько раз по пути он думал о том, чтобы развернуться и напасть на Поттера, но так и не смог набраться смелости и сделать это. Да и какой в этом был смысл? Они уже прошли через несколько каменных дверей, для открытия которых требовалась магия, а у Поттера, похоже, даже не было с собой палочки. Даже если бы Эдварду каким-то чудом удалось его одолеть, он всё равно остался бы в пустом коридоре.
Они слишком уж быстро добрались до места назначения, именно так подумалось Эдварду.
Они оказались в какой-то лаборатории для зельеварения, но совсем не похожей на те, что он видел раньше. Прежде всего, комната была слишком большой и наполнена слишком большим количеством странных предметов.
Он распознал набор котлов, а также полки с ингредиентами, хранившимися за толстыми стеклянными дверцами, хотя некоторые из тех ингредиентов были до ужаса похожи на человеческие органы. В соседнем стеклянном шкафу находилась коллекция ножей: от самых крошечных до настоящих мясницких тесаков. Эдвард решил не думать об их назначении.
Но на этом знакомые ему предметы закончились, а занимали они лишь небольшую часть помещения. Одну стену украшали большие стеклянные трубки, наполненные зеленоватой, но по большей части прозрачной жидкостью. В нескольких из них плавали какие-то странные существа с коричневой кожей, похожие на нечестивое дитя домового эльфа и гоблина. У них были большие заострённые уши и большие круглые глаза, почти как у домового эльфа, когтистые руки и ноги, почти как у гоблина, но на руках пальцев всего четыре, а на ногах — три. Однако на этом сходство заканчивалось, поскольку у существ также виднелось шесть странных маленьких костяных шипов вдоль челюсти, а ещё они были немного выше домовых эльфов или гоблинов, с непропорционально, по сравнению с телом, длинными руками и полным отсутствием каких-либо видимых гениталий.
Последними примечательными предметами в комнате оказались две каменные плиты, к каждой из которых были прикреплены железные кандалы, а между ними на постаменте возвышалась странная машина серебристого цвета.
— Нравится? — спросил Поттер, заставив Эдварда подпрыгнуть.
— Что? — спросил он нервно.
— Моя лаборатория, тебе нравится? — повторил Поттер.
— Наверное, — осторожно произнёс Эдвард, не зная, что ответить.
— Рад, что хоть кому-то понравилось, — проворчал Поттер, сильно озадачивая мужчину своим дружелюбным тоном. — Я знаю, в последнее время я провожу здесь много времени, разбираясь с твоими товарищами по несчастью, потому что не хочу оставлять вас без присмотра, пока буду в отпуске, но мои девочки иногда ведут себя так, будто я намеренно избегаю их, используя вас для своих экспериментов, вместо того, чтобы просто убить. Просто я не люблю тратить ресурсы впустую, понимаешь?
Эдвард покраснел от такого откровенного заявления.
— Ты не обязан этого делать, — отчаянно взмолился Лорд Паркинсон. Когда пришло время, решимость умереть с достоинством быстро покинула его. — Я заберу свою семью и уеду из страны, мы больше никогда не встанем у тебя на пути. Если хочешь, можешь стереть из моей памяти последние несколько месяцев.
Поттер лишь тупо уставился на него.
— Пожалуйста… я не хочу умирать.
— Не хочешь умирать? — эхом повторил Поттер с оттенком веселья. — Ты помнишь своё посвящение в ряды Пожирателей Смерти, Паркинсон? Маленького мальчика и его родителей, которых ты убил?
Эдвард помнил. Это немного беспокоило его, убийство семьи, столь похожей на любую другую, но, в конце концов, они ведь были грязнокровками и маглами. И он смирился с этим.
— Ты знаешь, почему они погибли?
К чему этот вопрос? Они погибли, потому что он убил их, потому что они представляли угрозу их укладу жизни, и Тёмный Лорд приказал их убить.
— Они погибли из-за невежества и страха.
— Я не боюсь грязнокровок, — огрызнулся Эдвард, понимая, что это, скорее всего, неразумно, но гордость не позволяла ему промолчать.
— Правда? — хихикнул Поттер, очевидно, удивлённый этим заявлением. — Страх — такая интересная штука. Он лежит в основе всего живого. Это самый мощный духовный импульс и самая распространённая из всех эмоций. Страх — причина стыда, он скрывается за гневом и надеждой, без страха не может быть и любви. В конце концов, если ты не боишься потерять любовь, выходит, что тебе всё равно? Человек без страха был бы истинным чудовищем. Конечно, проблема страха заключается в том, что он порождает идиотов, вроде тебя, так отчаянно пытающихся избавиться от причины своего страха, о котором не могут перестать думать. Ты, вероятно, оправдывал это защитой своего мира, но на самом деле просто выплёскивал эмоции. Лишь немногим лучше, чем загнанная в угол крыса.
— Мы защищали наш мир, — резко выдал Эдвард, искра гнева пробилась сквозь его страх.
Поттер лишь снисходительно кивнул.
— Мхм, ну вот, ты опять лжёшь самому себе. Ты защищал свои привилегии и ничего более. Раньше всё было проще, не так ли? Во времена твоих прадедов грязнокровки знали своё место? Конечно, знали — обычный мир для простых людей тогда был местом грязным и суровым. Попасть в мир магии, где не было недостатка в пище, где можно было жить в хорошем, чистом доме и не нужно было горбатиться на работе от рассвета до заката, должно быть, казалось сродни мечте. Немного нетерпимости в размен на всё это? Почти то же самое, что им приходилось терпеть от богачей. Но мир изменился. В то время как волшебники стояли на месте, маглы прогрессировали. Старый порядок пал, и на его место пришли идеалы равенства для всех. По большей части это ложь, но людям нравится в неё верить, и грязнокровки перестали радоваться тому, как топчут их гордость. Ты видел это, даже если не понимал, и боялся этого.
Это сильно ударило по Эдварду, потому что он действительно мог припомнить немало таких ворчливых бесед между его коллегами о том, что грязнокровки больше не знали своё место. Это также показалось ему спасительной соломинкой, за которую можно было ухватиться, что-то, что могло бы убедить Поттера не убивать его.
— Но ты и сам Лорд, Лорд двух могущественных семей, — сказал он, стараясь, чтобы в его голосе не ощущалось ноток отчаяния. — Зачем тебе подрывать своё собственное положение и отдавать грязнокровкам то, что ты мог бы оставить своим детям?
Эдвард слишком поздно вспомнил, что мать Поттера тоже была грязнокровкой, но всё равно счёл это хорошим аргументом.
Похититель, казалось, не обратил внимания на оскорбление его матери, но при этом насмешливо фыркнул в ответ:
— И сделать их такими же никчёмными, как Драко Малфой или твоя дочь? Такими же самодовольными и несносными, как Теодор Нотт? Таким же глупыми, как Маркус Флинт? Лучше уж смотреть, как всё это исчезнет. Магия столько всего даёт, даже тем, кто родился в самых неблагоприятных условиях. Я не позволю никому из своих детей прятаться за деньгами или наследством. Если они хоть чего-то будут стоить, им это не понадобится.
Эдвард совершенно не понимал Поттера. Тот был безумен, должен был быть безумцем.
— Но мы отклонились от темы, я кое к чему вёл, — продолжил безумец. — Я тоже боюсь. Возможно, мне повезло заполучить огромное преимущество, позволяющее мне изучать магию гораздо быстрее, чем нужно; возможно, я лучше всех понимаю всю глубину природы магии; возможно, я более талантлив, чем кто-либо другой из моего поколения или из сотни поколений до меня; возможно, у меня достаточно потенциала, преданности и любви к изучению магии, чтобы стать самым совершенным волшебником, когда-либо жившим в этом мире, но мне всего шестнадцать лет и у меня очень мало реального боевого опыта. Волдеморт старше меня более чем в четыре раза и, похоже, он как раз специализируется на боевых аспектах. Если я отнесусь к нему легкомысленно, то он меня уничтожит. Ирония заключается в том, что Волдеморт тоже боится. Я не знаю, что случилось с ним в юности, что заставило его так сильно ненавидеть и бояться обыденного мира, но человек не стал бы так цепляться за жизнь и власть, не будучи в страхе. Он не пытался бы убить ребёнка, если бы не был в ужасе. Держу пари, он даже не знает, что будет делать, если победит. Он просто слишком напуган, чтобы остановиться.
Как только Поттер замолчал, его рука метнулась в сторону пленника, пальцы сжались, как когти, и Эдвард почувствовал, как невидимая сила схватила его, словно рука великана, сжавшаяся в кулак.
...
http://tl.rulate.ru/book/17817/1401144
Готово:
Использование:
