— Что за мерзкий тип! — проворчала Зара, когда они вышли из зала.
Если это было попыткой выразить Джэйл сочувствие, то серафима предпочла ее не заметить — она кивнула и стала спускаться по лестнице. Зара, Фальк и Тор следовали за ней в молчании.
Фальк, как и Зара, с трудом сдерживал гнев все время, пока Джэйл беседовала с волшебниками. Ему не хотелось мешать ей, он надеялся, что Джэйл все же сумеет чего-то добиться. Теперь же, когда стало ясно, что от волшебников нечего ждать помощи, им овладели те же чувства, что и Серафимой, — злость и безнадежность. Хотя, по правде говоря, он никогда не питал особых надежд. Он был человеком — причем человеком не слишком решительным, а потому понимал Годрика лучше, чем Джэйл, которая во всех своих поступках и мыслях руководствовалась исключительно высокими идеалами.
Теперь он размышлял о том, что предпримут волшебники: попытаются ли они выдворить путешественников из Штерненталя, или, напротив, станут следить за ними, или даже заключат в темницу. Покинуть башню, во всяком случае, им никто не помешал.
На улицах было по-прежнему пустынно, и теперь эта пустота действовала на Фалька угнетающе, рождая дурные предчувствия и подозрения. Ему хотелось знать, куда же подевались все обитатели города. Казалось, что в самом воздухе сегодня разлита какая-то безотчетная тревога, атмосфера была тяжелой, словно перед грозой. Но гроза приносит свежесть, а пока в воздухе сгущалась темная, негативная энергия, и Фальку уже не верилось, что она когда-нибудь рассеется. Заре даже казалось, что она различает в воздухе едва заметный запах серы, — будто врата ада уже дрожат от ударов и первые клубы страшного зловония просачиваются в обреченный на уничтожение мир. Даже аромат цветущих каштанов не мог заглушить этот зловещий запах.
Путники шли по каштановой аллее, ведя лошадей в поводу. Цветы уже начинали увядать. Огромные зеленые листья старых деревьев, похожие на раскрытые ладони, купались в солнечных лучах. Трава по краям аллеи была сочной и темно-зеленой — уже скорее летней, а не весенней. Но волшебная смена времен года больше не удивляла путешественников.
Они шли молча. Все трое думали об одном и том же, но ни одному из них не приходила в голову мысль, которой стоило бы поделиться с собеседниками. Всем троим ситуация казалась безвыходной, но никто не хотел первым вслух признаться в этом. Поэтому лишь цокот лошадиных копыт разносился по пустынным переулкам. Время близилось к полудню, лето еще набирало силу, но Зара заметила, что тени в переулках почему-то удлиняются, а не укорачиваются, а в воздухе, несмотря на жару и духоту, почему-то чувствуется холодок. Но она не была уверена в этом, возможно, у нее просто разыгралось воображение. Хотя за пять сотен лет своей второй жизни вампирша успела повидать многое и привыкнуть ко всему, известие о том, что нынешней ночью настанет конец света, не оставило равнодушной даже ее.
Так, в молчании и раздумьях, они дошли до трактира «У шелудивой собачонки». Брутус был, по обыкновению, спокоен и невозмутим. Его не мучили дурные предчувствия. Казалось, даже если небеса разверзнутся над ним, он и тогда будет преспокойно стоять за своей стойкой.
И тут Фальк наконец нарушил молчание.
— Ну и что дальше? — спросил он, ни к кому лично не обращаясь, глядя вдаль, туда, где высились два темных обелиска, отмечавших вход в город, а сейчас скорее выход из него. — Что мы будем делать дальше? Оседлаем лошадей и уберемся отсюда? Как вы думаете, далеко ли мы успеем уехать?
— В самом деле, что дальше? — внезапно поддержала Фалька Зара. — Что мы можем сделать?
— Я не знаю, — просто ответила Джэйл.
Она выглядела осунувшейся и усталой, словно сейчас на ее плечах лежал весь мир.
— Это все… это все просто невероятно, — тихо продолжала серафима. — Словно дурной сон. И я боюсь… я боюсь, что это в самом деле конец. Я не знаю, что мы можем сделать. Я не знаю, где секта Саккары будет проводить ритуал нынешней ночью, поэтому мы не сможем помешать им. Никто здесь нам не поможет — после отказа Годрика я в этом не сомневаюсь. Нам остается лишь разъезжать по округе в надежде, что мы случайно наткнемся на место, где собираются почитатели культа Саккары. — Она покачала головой. — Нет, это бессмысленно. Они могут быть где угодно. Где угодно…
Печальный взгляд серафимы скользил по темной стене леса, окружавшей город, словно она пыталась угадать, где совершится черная месса.
— Но мы должны что-то предпринять! — не успокаивался Фальк. — Мы не можем просто так сидеть и ждать конца света. Раз мы единственные, кто может спасти этот проклятый мир, значит, мы обязаны это сделать. Разве не говорят, будто боги помогают тем, кто помогает сам себе? Разве это не правда? — Он обернулся к Джэйл. — Разве ты не можешь попросить о помощи? Я имею в виду тех, наверху?
— Ты о ком? — устало спросила Джэйл.
Фальк поднял руку к небу.
— Я говорю о древних богах, — сказал он. — Разве они не могут нам помочь? Нам ведь нужно не так много. Всего лишь намек. А дальше уж мы сами…
Джэйл вновь сокрушенно покачала головой:
— Нет, от них, как и от Годрика, не стоит ждать помощи. Я ведь уже говорила, древние боги давно забыли этот мир, как дети забывают старые игрушки. Они не отзовутся на наши молитвы. Мы больше не интересны им. Они даже не заметят нашего исчезновения.
Но от Фалька было не так-то просто отделаться. Во-первых, он просто не мог поверить, что никто не заметит его исчезновения. Во-вторых, он чувствовал, что обязан сделать что-то для спасения мира, а также для себя и Элы, и никакие слова не могли охладить его пыл.
— Но, может быть, мы могли бы… — начал он.
Тут Джэйл резко обернулась и, наставив на него палец, сказала:
— А теперь послушай меня. Мы не можем победить противника, если не знаем, где его искать. Мы сделали все, что могли, и даже чуть больше. Но этого недостаточно. Пойми это наконец и прекрати болтать. Мы проиграли. Пойми это и замолчи.
В ее голосе звенел гнев, и Фальк даже отшатнулся в сторону. Он не ожидал такой вспышки ярости от спокойной и уверенной в себе серафимы. Но Зара очень хорошо понимала, что происходит с Джэйл. Дело было в том, что Фальк был прав, прав во всем. Джэйл прекрасно это знала, но ничего не могла сделать. Именно поэтому она и злилась — не на Фалька, а на себя, за то, что в критический момент оказалась бессильной. Она была создана для того, чтобы защищать людей, простых слабых людей вроде Фалька. И сейчас, когда всему человечеству грозит величайшая опасность, серафима оказалась не в силах исполнить свое предназначение. И сознание этого было для нее самой страшной пыткой.
Зара внезапно поняла, что вполне разделяет чувства Джэйл. За последние пять сотен лет она редко думала о человечестве. У людей своя судьба — у нее своя. Люди смертны, однако им дано счастье дружбы и любви. Она же, Зара, одинока и бессмертна. Однако сейчас, когда миру вот-вот должен прийти конец, Зара вдруг вновь ощутила себя Сарой фон Ланштейн из Шенблика, дочерью смертного отца и смертной матери, частью человечества. Человечества, которое они с Джэйл, Фальком и Тором должны сейчас спасти.
Они готовы к этому. Готовы вызвать на бой весь анклав волшебников Штерненталя. Готовы пожертвовать своей жизнью, если потребуется. Но они просто ничего не могут сделать. И сама мысль об этом была невыносима.
В небе собирались серые облака, они постепенно заволакивали вершины гор. Невольно путешественникам вспомнился день, когда они, остановившись на перевале, смотрели на Штерненталь — город из сказки. Тогда они были счастливы. Они думали, что худшее позади, что труды и страдания последних дней были не напрасны. Не зря они сражались в Мурбруке с кровожадными бестиями, не зря воевали с пауками на болотах, не зря, поминутно рискуя жизнью, забирались на невероятную высоту по тропе, проложенной горными козами. В тот миг на перевале они верили, что им удастся довести миссию до конца, удастся узнать, кто стоит за страшными убийствами девушек в Мурбруке и других городах Анкарии. Что ж, это им действительно удалось. Они узнали многое, даже больше, чем надеялись. Но знание оказалось бессмысленным. Они потерпели поражение, даже не вступив в битву. Теперь им оставалось лишь покинуть Штерненталь и ждать конца света. Может быть, лучше было бы и вовсе ничего не знать, как не знают ничего тысячи людей в Анкарии. Сегодня последний вечер этого мира, а они и не догадываются об этом. Зара подумала, что тоже очень хотела бы ничего не знать и встретить последний закат спокойно и с легким сердцем.
Внезапно легкий шорох привлек ее внимание. Кто-то прятался там, в тени домов. Кто-то или что-то. В любом случае Заре это не понравилось. Незаметно наблюдая за подозрительным местом, она убедилась, что в переулке кто-то есть, и ей сразу вспомнились слова Годрика, которыми он проводил своих незваных гостей: «Вы должны ясно понимать, что с этого момента не являетесь желанными гостями в Штернентале. Отныне я лишаю вас своего покровительства и отказываюсь нести ответственность за вашу безопасность. Если излишним любопытством вы навлечете на свои головы неприятности, вам будет некого винить в этом, кроме самих себя». Ограничился ли Годрик только угрозами или решил устроить реальные неприятности серафиме и ее спутникам?
— Внимание! — прошептала Зара так тихо, что расслышать ее могли только Джэйл и Фальк.
Видимо, и они заметили что-то необычное, поэтому предупреждение не застало их врасплох. Фальк положил руку на рукоять ножа. Тор поднял шерсть на загривке, оскалил зубы и зарычал. Но Зара положила руку на шею волка, успокаивая его, а другой рукой подала знак Фальку, чтобы он оставил клинок в ножнах. И секунду спустя все поняли, почему она так поступила.
Из тени выступил маленький, щуплый человек в высоком колпаке, с деревянным посохом в руке. Путешественники сразу узнали его — это был Салман, тот самый волшебник, что встал на их сторону в башне Годрика. Он выглядел очень взволнованным, на его щеках горел румянец, он испуганно озирался, как будто ожидал, что в следующую секунду в него ударит молния. Не произнося ни слова, он подал путешественникам знак, чтобы они следовали за ним. Затем он снова боязливо оглянулся и нырнул в переулок.
— Если Годрик узнает, что я говорил с вами, меня изгонят из анклава, он лишит меня защиты, как лишил вас, но, в отличие от вас, мне будет некуда идти. Поэтому я должен соблюдать осторожность, — сказал он вместо приветствия, когда серафима, Зара, Тор и Фальк подошли к нему.
— Я думаю, не стоит волноваться из-за этого, — спокойно ответила вампирша. — Если этой ночью случится конец света, не так уж важно, где вы его встретите.
Однако маленького волшебника ее слова ничуть не порадовали. Он закусил губу, стараясь унять дрожь. Зара снова погладила Тора — огромный волк по-прежнему рычал и скалил зубы, с прошлой ночи он не доверял волшебникам, а Салман выглядел таким же тихим и безобидным, как и Виглаф.
Салман внимательно и столь же недоверчиво взглянул на Тора и на Зару, потом обернулся к Джэйл — серафима, по всей видимости, внушала ему меньший страх, чем ее суровые спутники.
— Вы были правы там, в башне совета, — наконец заговорил волшебник. — Правы во всем. Годрик потому и спорил с вами. Он тоже знает, что вы правы, но… Поначалу все мы просто не верили в то, что это возможно. Уже много столетий никто не отваживался изучать запретную магию, и мы не верили, что кому-то придет в голову воскресить проклятый культ Саккары. Мы полагали, что та жизнь, которую ведем мы здесь, в анклаве, та свобода, которой мы пользуемся, возможность продолжать наши исследования — это все, чего хотят волшебники. Мы полагали, что все довольны тем, что их оставили в покос, и не мечтают о большем. Честно говоря, мы даже не хотели думать, что все может быть по-другому. Но уже первые смерти породили массу слухов и подозрений. Некоторые — немногие, но, возможно, лучшие из нас, заговорили о том, что мы должны расследовать преступления, найти убийц и наказать. Но Годрик запретил это. Он сказал, что не стоит верить слухам, не стоит ничего предпринимать, пока мы не будем знать точно, что происходит. Он говорил, что убийцы — простые грабители и мы никогда не найдем их. Он говорил, что дорожит репутацией нашего анклава, что, если мы поднимем шум и слухи о происходящем дойдут до короля, нам же будет хуже. Он говорил, что мы должны быть мудры и соблюдать осторожность. Но, по-моему, он просто боялся.
— Чего боялся? — тут же спросила Зара.
— Ответственности, — ответил Салман. — Боялся неудачи. Годрик не первый глава городского совета в Штернентале, но он первый столкнулся с подобными трудностями. Не знаю, что стали бы делать другие на его месте, но он предпочел закрыть на них глаза. Возможно, он просто не верил, что у него хватит сил справиться со злом, поселившимся у нас.
— Возможно, зло так сильно именно потому, что никто не решается выступить против него, — сказала Зара. — Все не верят в свои силы, все опасаются неудачи, и зло побеждает без особого труда.
— Но все-таки почему никто из обитателей города не выступил против секты? — прервала наконец свое молчание Джэйл. — Почему вы все безропотно подчинились Годрику, хотя знали, что он не прав и что он навлекает на ваши головы беду?
— Да потому, что он глава городского совета, — ответил Салман с грустной улыбкой. — В его руках верховная власть. Его слово — закон для всех. Мы не привыкли спорить с главой совета. Поймите, мы живем здесь уже много сотен лет. Одни и те же дома, одни и те же улицы, одни и те же люди. Наша жизнь однообразна, все повторяется изо дня в день, и во многом именно поэтому мы так чтим традиции. Нам очень сложно сделать что-то такое, чего мы не делали прежде.
Джэйл покачала головой:
— Ну что ж, мне очень жаль. Но сей час я не могу и не хочу думать об этом. Если вы можете сообщить нам что-то, что поможет предотвратить конец света, говорите, и не будем терять времени. Если же вам нечего сказать, займитесь своими делами и дайте нам уехать из города.
Салман кивнул, внимательно и серьезно глядя в глаза серафиме. Внезапно Фальк понял, зачем маленький волшебник так долго объяснял, почему никто из жителей Штерненталя не решился спорить с Годриком. Сейчас Салман собирался сделать нечто такое, чего он никогда не делал прежде. Он разрывал клятву верности, принесенную Годрику, и присягал Защитнице Света.
— Я готов помочь вам всем, чем могу, — сказал Салман. — Что вы хотите узнать?
— Виглаф говорил, что в Штернентале есть волшебники, которые пытались бороться против секты, — сказала Джэйл. Если это правда, значит, мы не одиноки, у нас есть союзники. И нам необходимо как можно быстрее связаться с ними. Кроме того, нам необходимо знать, где секта будет проводить свой ритуал. Это должно быть особое место, место, обладающее собственной магией, силу которой члены секты могут использовать для того, чтобы открыть врата преисподней. Возможно, секта уже проводила ритуалы и приносила жертвы в этом месте. Вы живете здесь очень давно и должны хорошо знать город и его окрестности. Если даже вы не знаете точно, где сегодня ночью соберется секта Саккары, вы можете предположить, догадаться, хотя бы попытаться…
В голосе Джэйл вновь зазвенела надежда. Фальк видел, что она хочет верить в удачу и одновременно страшится нового разочарования. Юноша изумился — он не думал, что серафима может быть такой человечной.
Салман печально покачал головой: — К сожалению, я не знаю никого, кто решился бы помочь вам… помочь нам… особенно этой ночью. Все так испуганы… но…
Джэйл ничего не сказала. Она лишь тяжело вздохнула и опустила голову.
— Но что касается того, где будет проходить ритуал… — продолжал Салман. Действительно, есть одно место… особое место, обладающее могучей магией. Я сказал бы даже, что другого такого нет во всем королевстве…
— Да говори же! — воскликнула Зара, теряя терпение. — Во имя всех богов, что это за место?!
— Это Драхеншанц, Драконий Хвост, ответил волшебник.
— Драконий Хвост? — переспросил Фальк и невольно хихикнул — название показалось ему забавным, он не мог представить себе, что за место можно назвать так.
Салман кивнул:
— Говорят, что там погребен один из основателей культа, один из наиболее могущественных жрецов Саккары. С тех пор все члены секты мечтают быть похороненными рядом с его гробницей. Еще в те времена, когда Цак был одним из приближенных короля, а инквизиция еще не сослала членов культа сюда, Драконий Хвост был для Илиама Цака и его последователей величайшей святыней. Там они регулярно служили черную мессу. По представлениям культа Саккары, смерть — это не конец всего, а лишь отдых перед возрождением в новом мире. Они верят, что, когда мировой порядок изменится, они восстанут из гроба.
— И это свершится, когда пробьет последний час этого мира, — закончил Фальк.
— Да, так, — согласился Салман. — Но с тех пор, как был разоблачен заговор Цака и все члены секты оказались в Штернентале, это место было заброшено, и никто не бывал там на протяжении столетий. А если и бывал, это осталось неизвестным. В самом деле, это уединенное место, и никто толком не знает, что там творится. Я уверен только в одном: место это существует. И честно говоря, меньше всего на свете я хотел бы побывать там. — Тут голос Салмана дрогнул. — Это место наполнено черной магией.
— А как насчет того второго парня — Измаила Турлака, так кажется? Он в самом деле мертв? — спросил Фальк.
— Да, тут Годрик не соврал, все так и было, — ответил Салман. — Я сам видел его на смертном одре, сам нес его гроб.
Не потому, что мы с ним были такими уж близкими друзьями, а потому, что у него в анклаве вовсе не было друзей, а кто-то должен был оказать ему последнюю услугу.
— А кто руководит культом Саккары с тех пор, как Турлак отошел в вечность? спросила Зара.
Салман покачал головой:
— Не знаю. Но это должен быть могу чий волшебник, если он решился открыть врата ада. По сравнению с его силой силы всех прочих волшебников из Штерненталя — как пламя свечи по сравнению с солнцем.
И он развел руками в знак того, что ему больше нечего сказать.
В следующую секунду огромный черный ворон внезапно сорвался с крыши ближайшего дома и пролетел над самыми головами путешественников, хрипло каркая.
Салман вздрогнул, испуганно оглянулся и поплотнее запахнул плащ. Казалось, решимость мгновенно покинула его.
— Ну, мне пора, — сказал он, искоса глядя на ворона, как будто тот был мифической птицей Рух, способной убить человека одним ударом клюва, или привидением, вестником несчастья.
Зара пожала плечами, не понимая, чего он боится. Конечно, ворон — не такая уж милая пташка, но Салман перепугался так, как будто это сам Годрик в птичьем обличье явился сюда, чтобы подслушать их разговор и покарать отступника. Впрочем, может быть, именно так и обстоит дело? В конце концов, разве они не в Штернентале — городе колдунов? Разве волшебнику трудно обратиться в птицу? А ведь Салман говорил, что Годрик — один из самых могущественных здешних волшебников. После оживших мертвецов, которые едва не отправили на тот свет ее саму, Зара была готова верить в любые «волшебные штучки».
Она еще раз взглянула на ворона, усевшегося неподалеку на ветке дерева, и вдруг заметила нечто странное — у птицы не было левого глаза.
Салман тоже внимательно глядел на птицу, и его рука сжимала навершие посоха так, как будто он хотел ударить незваного гостя. Но вместо этого он только повторил дрожащим голосом:
— Мне нужно идти.
Он и в самом деле хотел уже уходить, но тут Джэйл решительно взяла его за плечо.
— Одну минуту! Прошу вас, ответьте еще на один вопрос. Вы можете назвать кого-нибудь из анклава, кто мог бы нам помочь? Кого-то, кто готов сражаться с последователями культа Саккары ради спасения мира?
— Нет… нет… боюсь, я больше ничего не знаю… я сделал все, что мог… — отвечая Джэйл, Салман не сводил глаз с ворона. — Я очень хотел бы помочь вам… но боюсь, я уже сделал все, что в моих силах. Это немного… я согласен… я хотел бы сделать больше… но…
Серафима поняла, что и в самом деле больше ничего не добьется от него.
— Спасибо за все и берегите себя, — сказала она на прощание.
Салман закивал:
— Да-да, конечно, и вы тоже будьте осторожны… Прощайте, мне очень жаль… но… прощайте…
И с этими словами он метнулся в соседний переулок, так что серафима, вампирша и Фальк мгновенно потеряли его из виду.
Джэйл вздохнула — у нее были еще вопросы, но она догадалась, что, пока ворон сидит на ветке и искоса поглядывает на них, Салман больше не скажет ни слова. Едва Салман скрылся, ворон сорвался с ветки и, тяжело хлопая крыльями, полетел туда, где высилась башня городского совета. Зара проводила его взглядом. Нет, эта птица ей решительно не понравилась.
— Послушайте, все это очень мило, но что, если нас снова заманивают в засаду? — подал голос Фальк. — Что, если это еще один Виглаф, и в этом… как его… Драконьем Хвосте нас ждет что-то столь же веселое и увлекательное, как пляски с мертвецами на старом кладбище? Что вы об этом думаете?
— Я думаю, что это не так уж и важно, — грустно ответила Джэйл. — Даже если нас ждет засада в Драконьем Хвосте, мы об этом никогда не узнаем.
Фальк не мог понять, что происходит. Только что серафима мечтала получить хоть малейший намек на то, где соберутся на черную мессу члены секты. Салман намекнул ей, а она по-прежнему недовольна.
— В чем дело? — спросил Фальк. — Разве мы хотя бы не попытаемся…
— Нет, Фальк. — Джэйл покачала головой. — Мы не попытаемся.
Ее голос звучал тихо и отрешенно, словно у серафимы уже не было сил на разговор.
— Да что происходит, объясните мне наконец?! — воскликнул Фальк. — Почему, во имя всех богов, мы…
— Потому что отсюда до Драконьего Хвоста неделя пути, — ответила ему Зара. — Это долина в горах, узкая и извилистая, как хвост дракона. Она находится к северу от Мурбрука, между Шенбликом и Финстервинкелем. Ты помнишь наш путь из Мурбрука? А дорога до Драконьего Хвоста еще длинней и еще трудней. А поскольку у нас нет крыльев и нет волшебника, который одолжил бы их нам, мы ничего не сможем поделать. Джэйл права, придется смириться и признать свое поражение. Наше путешествие окончено. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, — найти кабак и упиться в стельку. Тогда мы просто не заметим, как придет конец света. Больше я ничего не могу тебе предложить.
— Нет-нет, даже не пытайся меня убедить! — воскликнул Фальк. — Наше путешествие не может закончиться так. Это… это просто нечестно! Так нельзя! Так не может быть!
Он заглянул в лицо Заре, потом Джэйл, но не увидел в их глазах и тени надежды. Они смирились с неизбежным. Фальку оставалось одно — смириться и покорно ждать конца света.
Прежний Фальк так и поступил бы. Он был хвастлив, тщеславен, но трусоват и слаб. Упорство никогда не было его отличительной чертой. При малейшем намеке на трудности он спешил унести ноги. Возможно, он даже стал бы выяснять у Зары, нельзя ли маленькому человеку устроиться при новом порядке так, чтобы демоны Хаоса не обратили на него внимания, не причинили ему вреда. Но новый Фальк, переживший охоту на бестий в Мурбруке, долгое путешествие в Штерненталь и бой со скелетами, был уже не таков. Он чувствовал себя защитником мира и не собирался сдаваться. У него еще была надежда. В голове у него блуждала мысль — неясная, нечеткая, за которую он отчаянно цеплялся. Если бы была возможность поразмыслить спокойно! Но времени на раздумья не было. Фальк никогда бы не решился давать советы Джэйл или Заре, но раз уж ими овладело отчаяние, значит, выбирать не приходится. И сейчас он больше всего на свете боялся, что его спутницы не станут его слушать. В конце концов, он уже успел заслужить славу болтуна и пустобреха. Что, если они просто не приму т его слова всерьез?
— Нет-нет, постойте… — заговорил он поспешно. — Подождите, давайте подумаем… Вы говорите, что туда неделя пути… И стало быть, еще неделя обратно… Представьте себе, что члены секты отправляются туда на мессу. Они будут отсутствовать здесь по меньшей мере полмесяца. Неужто их отсутствие в Штернентале никто не заметит? Значит, должен быть какой-то короткий путь, какой-то тайный проход… Зара, ты же хорошо знаешь те места…
Он с надеждой глянул на вампиршу, но она только покачала головой.
— Тогда… тогда это должно быть что-то магическое… магический проход… Послушайте! Я же видел… совсем недавно… Где же я видел? Да! Да! Конечно, в башне Цака! Помните? Эта книга на его столе! По-моему, это именно то, что мы ищем!
Джэйл резко повернулась к нему.
— Что ты сказал? — выдохнула она.
— Там, на столе, в башне Цака лежала книга, и я прочитал ее заглавие. Она называлась «Магические порталы. Их устройство и способы открытия», — объяснил Фальк. — Наверняка она оказалась там неслучайно. Скорее всего Цак пользовался ей, чтобы путешествовать по миру. Да! Вы же говорили сами, что Цака видели в разных местах королевства. Наверняка он пользовался магическими порталами. А значит, еще не все потеряно. У нас есть шанс.
Джэйл и Фальк обменялись взглядами, и Зара подняла брови и улыбнулась. Однако Джэйл нахмурилась:
— Может быть, Цак и пользовался магическим порталом, но это не значит, что мы тоже сможем им воспользоваться. Для того чтобы практиковать магию, нужны не только знания, но и талант. Этому нельзя научиться, с этим нужно родиться. Но и для того, кто обладает даром волшебника, занятия магией опасны, особенно если речь идет о запретной магии. Это не карточные фокусы, не искусство вытаскивать кроликов из шляпы. Волшебник подчиняет себе силы, которые выше нашего разумения. Магия недоступна ни вампирам, ни существам вроде меня. А в этом городе нет ни одного волшебника, который взялся бы помочь нам… — Джэйл вздохнула и невольно взглянула в сторону башни городского совета.
Потом голос серафимы окреп.
— И все же ты прав. У нас есть шанс, и мы не должны его упустить, сколь бы крохотным он ни был. Мы должны немедленно отправиться в башню Цака и попытаться открыть магический портал. Кто знает, может быть, нам повезет и у кого-то из нас окажутся способности этого рода?!
http://tl.rulate.ru/book/15991/334124
Готово:
Использование:
