Два месяца в Хогвартсе пролетели как один миг.
Сегодняшний Малфой был необычайно воодушевлён. Его состояние лучше всего описывалось выражением «радость, написанная на лице» — даже за обедом уголки его губ сами собой ползли вверх.
— Подумаешь, разрешение получил. Рад, будто сокровище нашёл, — проворчала Пэнси, орудуя ножом и вилкой над куском копчёной рыбы.
— Это не просто разрешение! Это — знание! Мудрость! Сила! — вопреки своей обычной сдержанности, Малфой говорил громко и с пафосом.
— Знаешь, думаю, тебе стоит взять свою тарелку и пересесть вон туда, — Пэнси кивнула в сторону стола Когтеврана.
Благодаря блестящим успехам по многим предметам, Малфой наконец-то получил право свободного доступа к подавляющему большинству книг в библиотеке без необходимости каждый раз спрашивать разрешения у мадам Пинс.
Некоторые фолианты, посвящённые могущественной тёмной магии, которой никогда не обучали в Хогвартсе, были доступны лишь студентам, выбравшим Углублённую Защиту от Тёмных искусств. Чтобы получить доступ к этой секции, требовалось письменное разрешение преподавателя.
Теперь же для него круг доступной литературы вновь расширился. За исключением нескольких редчайших экземпляров и особо опасных книг по тёмной магии, требовавших особого допуска, все остальные стеллажи были в его полном распоряжении.
— Я смотрю, ты сегодня и на уроках-то был мыслями не здесь, — Пэнси, явно недовольная его возбуждённым состоянием, вновь включила свой язвительный тон. — Когда ты со мной, я что-то не вижу у тебя такого счастья, — с ноткой обиды в голосе добавила она про себя.
— Ты права, скоро снова на занятия, — ответил Малфой, пытаясь унять внутреннее ликование и совершенно не уловив кислой интонации в её словах.
Разумеется, на оставшихся уроках он и впрямь витал в облаках.
Последним занятием дня была травология. Едва прозвенел колокол, Малфой сорвался с места и понёсся в библиотеку, оставив профессора Стебль в недоумении размышлять, неужели её лекция сегодня была настолько скучной.
— Распределяющая шляпа точно ошиблась, — шептались студенты Когтеврана. — Будь он на нашем факультете, кубок школы в этом году был бы наш.
Новость о его достижениях, очевидно, уже облетела весь замок.
— Подумаешь, зазнайка. Ну и что, что у него оценки чуть лучше? — возмущался Рон в гостиной Гриффиндора.
— Рон, мне кажется, нам стоит подумать, как извиниться перед Гермионой. Это сейчас важнее, — попытался сменить тему Гарри.
— Извиниться? Вингардиум Левиоса! — внезапно выкрикнул Рон. — Ты видел её лицо? Она смотрела на нас так, будто мы полные идиоты!
— Хватит, Рон. Ты же знаешь, она не это имела в виду, — прервал его Гарри. — Уверен, ты тоже заметил, что она плакала.
— И что с того? — на лице Рона промелькнуло беспокойство. Довести девчонку до слёз — сомнительный повод для гордости при любых обстоятельствах.
— Давай извинимся перед ней на праздничном ужине в канун Дня всех святых. Я же знаю, что ты просто упрямишься, — предложил Гарри.
— Ладно, ладно! Извинюсь, договорились? — с досадой отмахнулся Рон.
В это самое время Малфой скользил между высокими стеллажами библиотеки.
История Хогвартса была столь древней, что деревянные полки, простоявшие не одно столетие, местами начали подгнивать, источая запах ветхой древесины. Некоторые книги так давно не видели света, что покрылись толстым слоем пыли.
Малфой искал сокровенные знания, о которых мечтал. Его взгляд стремительно пробегал по корешкам, а ноги сами несли его вперёд.
Наконец, он замер перед самым старым и ветхим стеллажом.
— Вот ты где.
Он вытащил книгу. Обложка выцвела и истёрлась до неузнаваемости, а густая пыль скрывала название.
— Чисто! — произнёс Малфой, применяя Очищающие чары.
Книга стала выглядеть опрятнее, но буквы, стёртые безжалостным временем, так и не прояснились.
«И этого достаточно», — подумал он.
«Кстати, сегодня, кажется, нужно вернуться пораньше. Какой-то важный день». Малфой редко обращал внимание на школьные мероприятия, но сегодня все вокруг выглядели как-то по-особенному взбудораженными. И учителя, и студенты что-то оживлённо обсуждали. Даже Пэнси утром что-то намекала ему про тыквы и сладости.
— Хэллоуин! — внезапно осенило его. — Это же ключевой момент в сюжете. Точно, тролль!
Погружённый в свои мысли, он вдруг почувствовал сильный толчок в спину.
— Простите, — раздался за спиной знакомый женский голос.
«А вот и главная героиня сегодняшнего представления», — подумал Малфой, оборачиваясь. В глаза ему бросилась копна непослушных вьющихся волос. Ну конечно, кто же ещё, как не Гермиона. Её глаза покраснели — было очевидно, что она только что плакала.
— Кого я вижу, всезнайка из Гриффиндора. Похоже, у тебя сегодня не лучший день. С кем-то поссорилась? — спросил Малфой, прекрасно зная ответ.
Когда-то он слышал теорию, что некоторые люди из последних сил держатся перед близкими, но могут дать волю чувствам перед посторонними. Сегодня эта теория, похоже, нашла своё подтверждение.
Глаза Гермионы внезапно затуманились влагой.
— Они все говорят, что я подлиза, пытаюсь угодить учителям, — её голос дрогнул. — А на уроке заклинаний Рон сказал, что я сущий кошмар! Я всего лишь хотела поправить его, он неправильно произносил заклинание! Почему они так со мной? — слова вырывались из неё сдержанным потоком. — А ученики с вашего факультета... они постоянно называют меня этой… грязнокровкой! Я ненавижу это прозвище!
Она вскинула на него заплаканные глаза.
— Ты, наверное, тоже хочешь посмеяться надо мной? Перед тобой у меня не осталось даже того единственного, чем я могла гордиться!
Малфой слегка опешил. Он никак не ожидал такого откровенного выплеска эмоций, ведь они едва были знакомы. Внезапно он почувствовал себя психотерапевтом, на которого возложили священную обязанность утешать и наставлять.
— Кхм-кхм, — кашлянул он, собираясь с мыслями. — Что ж, как лучший первокурсник Слизерина, позволь мне для начала принести извинения за недостойное поведение некоторых учеников нашего факультета.
Он изобразил лёгкий поклон.
— А затем, в знак моего искреннего сожаления, надеюсь, ты окажешь мне честь… Как насчёт «Сладкого королевства»? Сегодня ведь канун Дня всех святых.
Гермиона застыла, растерянно моргая. Она высказала всё это лишь для того, чтобы выплеснуть накопившуюся боль и прогнать его, остаться в одиночестве. Она никак не ожидала, что он не только не разозлится, но ещё и извинится.
— Ты… не сердишься? — тихо спросила она.
— Раз уж у гриффиндорки хватило смелости извиниться перед слизеринцем, то и я не могу показаться мелочным. Не так ли? — с лёгкой улыбкой напомнил Малфой о их прошлой стычке.
Гермиона на мгновение замолчала, а потом едва слышно пробормотала:
— В Хогсмид можно ходить только по выходным. И только с третьего курса, с разрешения преподавателей.
— В этом мире есть только места, куда ты хочешь попасть, а не те, куда тебе можно или нельзя, — загадочно ответил он. — Смелость Гриффиндора ведь не ограничивается соблюдением правил, верно?
Он лукаво подмигнул.
— Кто знает, может, нарушив пару-тройку правил, ты как раз и найдёшь с ними общий язык?
— Пойдём со мной, — сказал Малфой и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.
Гермиона на секунду замерла, словно принимая какое-то важное решение, а затем, решительно топнув ногой, шагнула вслед за ним.
В конце концов, в жилах каждого гриффиндорца течёт кровь искателя приключений, не так ли?
http://tl.rulate.ru/book/157440/9322200
Готово:
