«Ты можешь стать великим, ты знаешь, все это у тебя в голове, и Слизерин поможет тебе на пути к величию...»
(Распределяющая шляпа, «Гарри Поттер и философский камень»)
I.
Слизерин. Он был чертовым Слизерином. Склонив голову, устремив взгляд на пустую тарелку, Гарри пытался осознать всю чудовищность решения Распределяющей шляпы. Ха́грид говорил, что все волшебники, попавшие в Слизерин, заканчивают плохо, не так ли? Что же это означало для Гарри - ведь он и так не был плохим?
(«Вечно всё портит... неблагодарный... чудаковатый... странный... ненормальный...»)
Но это не так.
Теперь он был зол и даже немного расстроен. Почему Распределяющая шляпа определила его в этот чертов Слизерин вместе с чертовым Драко, чертовым Малфоем и вдали от всех детей, которые казались милыми? Даже кустодиевская всезнайка теперь не казалась такой уж плохой, как и незадачливый мальчик с жабой. Да, они были немного раздражающими, но, по крайней мере, не Слизеринами.
«Уизли, Рональд!»
О Боже, что теперь Рон подумает о Гарри? Все надежды на то, что Рон присоединится к Слизерину, были развеяны решительным «Гриффиндор!» Распределяющей шляпы. Гарри сжал кулаки и попытался успокоить дыхание. Ничего не вышло. Он поднял глаза.
Рон смотрел на него с выражением полнейшего предательства.
(«Я думаю, в Когтевране было бы не так уж плохо, но представь, если бы меня отправили в Слизерин»).
Что ж. Это ответило на вопрос. Гарри не осмелился посмотреть на Хагрида: один разочарованный взгляд - это все, что он мог вынести за вечер.
Забини, Блейз, был отсортирован в Слизерин и сел рядом с Гарри. Распределение наконец закончилось, и Дамблдор встал, чтобы поболтать о всякой ерунде, после чего на столе из ниоткуда появилась еда. Гарри чуть не подпрыгнул.
«Это называется волшебством, Поттер», - резко сказал Малфой. Два огромных мальчика рядом с ним - Крэбб и Грабб... - захихикали.
Гарри уставился на Малфоя, чувствуя на себе множество взглядов - подозрительных, злобных, просто любопытных. Он хорошо знал, как работают дети: теперь, когда мяч был запущен, начнутся вопросы. Он взял себя в руки и подавил отчаяние, поднимавшееся в горле. Сейчас не время проявлять слабость. Хулиганы набросятся на него, он знал.
И ему было неприятно осознавать, что здесь будет то же самое, что и в его прежней школе.
Наверное, глупо было надеяться на что-то другое.
И все же все было по-другому, и Гарри был благодарен за маленькие одолжения. В Слизерине существовали свои правила, негласные правила, которые Гарри усваивал по ходу дела; невидимые узы, связывавшие некоторых членов дома; темные тайны и шкафы, полные скелетов, но Гарри знал толк в тайнах и уж точно был экспертом по шкафам.
Самым очевидным принципом, управлявшим Слизерином, была власть. Если у тебя была власть, то все было хорошо; если у тебя не было власти, то ты пытался ее получить; а если у тебя не было власти и ты не знал, как ее получить, то самое меньшее, что ты мог сделать, это скрыть свое невежество и надеяться, что никто не сможет разглядеть твой фасад.
Незнание - слабость, знание - сила.
Гарри Поттер не зря начал ходить в библиотеку на второй неделе обучения.
Если честно, Гарри не хотел власти. Он не хотел быть задирой, как Малфой или Ма́ркус Флинт, но он хотел быть в безопасности от Малфоев и Ма́ркусов Флинтов Хогвартса, и, в отличие от Дадли, у него был реальный способ достичь этой цели. Поэтому он не высовывался, старался не привлекать к себе внимания и проводил много времени в библиотеке, где издевательства были маловероятны.
Ему предстояло многому научиться. Он не знал ни обычаев волшебников, ни их уклада, ни истории волшебников, ни своего места в этом сложном мире связей и союзов. Он почти ничего не знал о своих родителях. Он почти ничего не знал о Волан-де-Морте. Он почти ничего не знал о Хогвартсе.
Если он собирался занять достойное место в мире волшебников, это должно было измениться.
Зельеварение» стало его самым нелюбимым классом, а профессор Снейп - самым нелюбимым учителем в первый же вечер, когда преподаватель загнал Гарри в угол и произнес очень грозную речь.
(«Неподобающее поведение - изнеженный принц - выделывается быстрее, чем ты успеваешь сказать „Зельеварение“ - выставляет напоказ свою славу - слежу за тобой, мальчик»).
Гарри был наполовину зол, наполовину напуган, поэтому не помнит, что именно говорил профессор, но он понял, что староста его ненавидит и с удовольствием наказывает за малейшие проступки.
Так что к двери класса зельеварения Гарри подошел в плохом настроении, но утро должно было стать только хуже.
«Итак, Проныра, я удивлен видеть тебя в Хогвартсе... Я не думал, что твоя семья может позволить себе отправить сюда столько вас».
Гарри, очевидно, прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как Малфой пристает к Рону. Рон ведь не виноват, что Малфой родился идиотом.
«Заткнись, Малфой, - тихо прошептал он на ухо Драко. Он бы лучше накричал на мальчика, чтобы все услышали, но одно из правил Слизерина гласило, что перед другими домами всегда нужно выступать единым фронтом. «Он ничего не сделал...»
«А, и твой друг Поттер тоже здесь», - неожиданно сказал Рон. Гарри отпрыгнул от Малфоя. Неужели Рон подумал...?
И вот тут, уставившись в мертвой тишине на мальчика, которого еще пять минут назад он мог бы назвать своим другом, Гарри почувствовал, как что-то внутри него замерло. Очевидно, он совершил какой-то кардинальный грех, будучи отсортированным в Слизерин. Рон больше не воспринимал его как друга; обиженное, предательское выражение его лица говорило об этом.
(«Нет ни одной ведьмы или волшебника, ставшего плохим, которые не были бы в Слизерине»).
Вдруг Гарри увидел себя со стороны и понял, что стоит на стороне Слизерина в толпе слизеринцев и гриффиндорцев. Рон подумал, что Гарри и Малфой дружат, потому что Гарри тоже в Слизерине, как будто это что-то меняет. А разве это что-то меняло? Нравилось ему это или нет, но теперь он был одним из них. Он не мог вернуться назад; он не мог отменить сортировку, он не мог отменить Распределяющую шляпу.
(«Ты можешь стать великим, ты знаешь...»)
Это была не его вина. Хуже того, эти дети не были монстрами. Малфой был придурком, Нотт - надоедливым, Крэбб и Гойл - страшными, а Забини - недалеким, но они не были злыми. У Гарри не было друзей в Слизерине, нет, но он думал, что дружит с Гриффиндором - и как быстро это изменилось?
Думать было больно, и Гарри открыл рот, чтобы заговорить.
«Ну что ж, видя, какие друзья Гриффиндор, я рискну со Слизерином, спасибо».
Вот так. Он встал на защиту Слизерина. Мир медленно кружился вокруг своей оси.
Он чувствовал на себе настороженные, оценивающие взгляды однокурсников. С замиранием сердца он осознал, что Малфой с ним согласен.
«Да, Уизли, почему бы тебе не пойти и не заползти обратно в ту дыру, из которой ты вылез...» сказал Драко.
Гарри не знал, кого из них ему хотелось ударить больше.
Рон посмотрел на Малфоя. «Заткнись, тупица...»
«Десять баллов с Гриффиндора, мистер Уизли», - сказал профессор Снейп, бесшумно появляясь из класса.
Гарри, не обращая внимания на заикание Рона и ухмылку Малфоя, вошел в класс раньше всех, все еще пылая от гнева. Во время вступительной речи мастера «Зельеварение» Гарри не вслушивался в слова, пытаясь успокоиться.
К концу урока их с Булстроуд кипящее зелье действительно напоминало желаемый результат. Конечно, ничто не могло сравниться со снадобьем Малфоя, по крайней мере, по словам профессора Снейпа, но Гарри чувствовал удовлетворение от своих усилий.
А на уроке «Зельеварение» он впервые за последнюю неделю почувствовал огромную благодарность за то, что не стал Гриффиндором. То, как его староста разрывал бедного мальчика-жабу, ругал властную всезнайку и унижал Рона, заставило Гарри порадоваться, что он избежал этой бойни вместе с остальными Слизеринами.
В конце концов, неважно, что профессор ненавидел его; Слизерин был един на публике.
К счастью.
http://tl.rulate.ru/book/122518/5139741
Готово:
Использование:
