Я сидел в белоснежной больничной палате, и моё тело всё ещё ощущало груз всего, что произошло. Мои мысли кружились, пытаясь во всём этом разобраться. Двое полицейских, которые вошли раньше, стояли передо мной, их взгляды были острыми и полными подозрения. Женщина, которая, похоже, была главной, шагнула вперёд. Она пристально смотрела на меня, пытаясь найти что-нибудь, что объяснило бы, кто я такая и почему я здесь.
— Я никак не могу понять, — начала она твёрдым, но сбивчивым голосом. — Я проверила все разрешённые системы, все базы данных, но о вас нет никаких записей. Ни единой крупицы информации. Как будто вас не существует. Она замолчала, ожидая моей реакции, но я молчал.
Между нами повисла тяжёлая и напряжённая тишина. Офицер нахмурилась и продолжила, явно расстроенная. «Это невозможно, если бы только кто-то не был намеренно стёрт или никогда не существовал. Так что скажи мне, как ты можешь быть здесь без каких-либо следов своего существования.
Я сделал глубокий вдох, чувствуя, как на меня давят её слова. Но я не мог сейчас колебаться. Мне нужно было тщательно обдумать, что сказать, как ответить. Если я ничего не скажу, они станут ещё более подозрительными. А я не мог этого допустить.
Прежде чем я успел ответить, офицер продолжила, объясняя, почему они пришли. «Мы узнали о вашем местонахождении из-за значительных магических колебаний в этом районе. Тёмная магия. Мы нашли вас в полуразрушенном здании без сознания, в окружении крови и следов пыток. Там было два тела: одно мёртвое, а второе — вы. Комната была похожа на сцену из кошмара. Повсюду кровь, воздух пропитан остатками тёмных заклинаний».
Её голос становился всё твёрже, а глаза сужались. — Дело в том, что мы не понимаем, как мы раньше не заметили эти колебания. Наши системы должны были сразу их зафиксировать, но как будто кто-то использовал барьер, чтобы блокировать наши датчики. Но блокировать что-то подобное непросто, если только очень сильный маг не использует заклинание сокрытия. Когда мы наконец обнаружили это и прибыли на место, вы лежали рядом с мёртвым человеком. Сигнатура тёмной магии исходила от вас обоих, но вот вы, сидите перед нами, живые и невредимые.
Офицер сделала паузу, пристально глядя на меня и ожидая, что я сломаюсь, проявлю хоть какие-то признаки страха или вины. «Мы знаем, что на вас было наложено запретное проклятие, которое должно было убить вас или, по крайней мере, серьёзно ранить. Но вы не умерли. На вас нет ни царапины, ни крови, ничего. И всё же ваша кровь была обнаружена на ранах другого человека. Это бессмысленно.
Она сделала вдох, и на её лице отразилось недоверие. «Я давно занимаюсь этой работой и никогда не видела ничего подобного».
Доктор, который молча наблюдала за происходящим, наконец заговорила низким и обеспокоенным голосом. «На вашем теле действительно есть повреждения, старые шрамы, которые покрывают почти всё ваше тело. Но они не выглядят свежими, и я не знаю, как у кого-то столь молодого может быть столько шрамов, и как вы могли терпеть такую боль». Это... это трагично.
"Ммм, о чем они говорят? У меня не было никаких травм, хотя кто-то пытал меня кулаками и пинками, не говоря уже об этом, и все же они говорят, что у меня нет никаких травм, у них все в порядке с головой? Подождите, это может быть из-за того последнего момента, когда я был при смерти, я не знаю. я отчетливо помню, что произошло, я помню, - это как моя кровь парит в воздухе, а потом что-то случилось, я не помню, что именно, я пытался сообразить, но не смог, возможно, это потому, что я еще не в лучшей форме, ну, я не должен пока рассказывать им об этом"- мысль пронеслась у него в голове.
В комнате снова воцарилась тишина, пока все ждали моего ответа. Я чувствовал на себе их взгляды, груз их ожиданий. Но я не мог позволить себе проявить слабость или страх. Мне нужно было сохранять спокойствие, тщательно обдумывать свои следующие слова. Я был подавлен, вопросы сыпались на меня слишком быстро, слишком настойчиво. Но я не мог этого показать. Я должен был держать свои эмоции под контролем. Мне нужно было сохранять самообладание. Хоть я и не сделал ничего плохого, но я знаю, что мир устроен не так. Никому не будет дела до того, что мальчика посадили в тюрьму из-за небольшого подозрения, не подкреплённого доказательствами.
Сделав глубокий вдох, я наконец заговорил. «Я не знаю, почему обо мне ничего не записано, — сказал я ровным голосом, несмотря на бурю внутри. — Но у меня нет имени. «У меня никогда не было никого». Я сказал это, но внутри меня всё перевернулось от её слов. Что это значит? Я не существую? Я всегда боролся за себя, за своё выживание. Нет, не в этом дело... В моей голове пронеслось множество мыслей, но я просто перестал думать. Это не имеет значения. Я знаю, что имею значение. Да, я знаю, кто я такой, — снова подумал я, пытаясь избавиться от этих сбивающих с толку эмоций.
Мои слова повисли в воздухе, и я наблюдал за реакцией людей в комнате. На их лицах отразилась смесь шока, недоверия и чего-то еще - жалости. Доктор посмотрел на меня с беспокойством, как будто я был какой-то хрупкой вещью, которая могла сломаться в любой момент. Но мне было наплевать на их жалость. Для меня это не имело значения.
"Я с детства жил в приюте", - продолжил я все тем же ровным, бесстрастным голосом. «Когда мне было шесть, меня выгнали из приюта по какой-то причине, но перед уходом я спросил директора приюта о моих родителях. Мне было любопытно, как и любому ребёнку. Он сказал мне, что кто-то оставил меня на пороге всего через несколько часов или минут после моего рождения. Это всё, что я знаю».
Я оглядел комнату, замечая разные выражения на их лицах. Допрашивавшая меня сотрудница полиции, казалось, была застигнута врасплох, ее суровое выражение лица слегка изменилось, когда она переварила мои слова. Доктор выглядела еще более обеспокоенной, как будто собиралась вмешаться и вообще прекратить допрос.
Но я продолжал говорить, не потому, что хотел их сочувствия, а потому, что знал, что должен это сделать. Если я ничего им не дам, они будут только давить сильнее, копать глубже. А я не мог этого допустить.
— У меня никогда не было семьи, — сказал я, по-прежнему спокойным и сдержанным голосом. — Я был один столько, сколько себя помню.
Мне было стыдно говорить об этом, и я мог бы сейчас выглядеть как ребёнок, который плачет из-за таких мелочей. Я подумал о том, как бы он выглядел сейчас, и с моих губ сорвался тихий смешок, но никто не обратил внимания на эту мелочь. В комнате снова воцарилась тишина, напряжение нарастало. Я видел, как в голове у офицера крутились мысли, пока она пыталась понять, что я говорю. Но я больше ничего не мог им сказать. Я уже рассказал всё, что знал.
Черноволосая офицер с задумчивым выражением лица продолжила:
— Вы упомянули, что вас выгнали из приюта в шесть лет. Можете объяснить почему? Это было связано с вашим нынешним положением или с чем-то другим?
Глаза мальчика на мгновение темнеют, но его голос остаётся бесстрастным. «Я не хочу об этом говорить. Это не имеет значения. »
Напряжение в комнате нарастает, когда аура темноволосой офицерши заметно колеблется. Стены слегка дрожат, свидетельствуя о её едва сдерживаемых эмоциях. Младшая офицерша успокаивающе кладёт руку на плечо коллеги, пытаясь стабилизировать ситуацию. Доктор с глубоким беспокойством на лице восклицает:
«Как они могли так поступить с вами? Как они могли просто вытбросить вас в на улицу?»
Офицер наконец заговорила снова, её голос стал мягче, почти нежным.
«Мне жаль, что вам пришлось через это пройти», — сказала она, глядя на меня с сочувствием. «Но нам нужно понять, что произошло в том здании. Вы можете что-нибудь рассказать нам об этом? Хоть что-нибудь», — сказала она, пытаясь сменить тему
Я колебался, пытаясь придумать, что сказать.
— Я не знаю его имени, — медленно говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Он был одет в чёрное, на его лице была садистская улыбка. Он... он наложил на меня проклятие..
В комнате становится тихо, напряжение нарастает. Офицеры переглядываются, и каштановолосая наконец говорит: «Мы слышали слухи о том, что некоторые из самых опасных преступников прибегают к таким пыткам, но... это почти миф. Никто не выживает. Не без... ну, не без того, чтобы не потерять всё.
Я вижу, как они пытаются примирить тот факт, что я жив, с осознанием того, что проклятие делает с людьми. Доктор подходит ближе, её взгляд смягчается от сострадания и беспокойства."Нам нужно больше узнать о проклятии", - мягко говорит она. "Если вы сможете вспомнить что-нибудь об этом человеке, артефакте, который он мог использовать, или о чем-нибудь еще... это может помочь нам понять, как вы выжили.
Я вспоминаю тот момент, когда почувствовал такую сильную боль, что, казалось, она разорвет меня на части. В глазах молодого офицера мелькает смесь благоговения и скептицизма.
"Вы не похожи на душевнобольного", - осторожно произносит она. - Но если вы пережили проклятие Круциатус, то в вашей истории есть ещё много интересного. Нам нужно знать всё.
Офицер с каштановыми волосами наклоняется вперёд, её взгляд острый и напряжённый. «Мы имеем дело с чем-то, что выходит далеко за рамки обычного понимания, — говорит она. — Очень немногие сталкивались с проклятием Круциатус и выжили, чтобы рассказать об этом. Если есть хоть что-то, что может пролить свет на случившееся, нам нужно это знать.
Я киваю, чувствуя, как на меня давит груз их ожиданий. В комнате царит гнетущая тишина, пока они ждут, что я продолжу. Я всё ещё пытаюсь понять, что со мной случилось.
— Я помню... боль, — медленно произнесла я...
http://tl.rulate.ru/book/121590/5093944
Готово:
Использование:
