Двойные двери со скрипом распахнулись, обнажив скрытые раздвижные панели. Какая тяжелая дверь, подумал Люк, поднимаясь со стула у укрепленного окна. Весь день он оставался наедине со своими мыслями, если не считать двух хунвейбинов, стоявших по обе стороны от входа. Время от времени они навещали рыжеволосого мужчину с жестким взглядом. Поначалу их молчаливый пристальный взгляд заставлял его чувствовать себя неуютно, но в конце концов он пришел к выводу, что они, похоже, не собирались вступать с ним в контакт или вмешиваться в его дела. В конце концов, он решил не обращать на них внимания и обследовать просторную спальню, пройдя по широкому коридору, украшенному замысловатой мозаичной плиткой, и оказавшись в гардеробной с примыкающей к ней ванной комнатой без окон. С одной стороны гардеробной было пять законченных ансамблей, аккуратно расположенных в ряд. Все они были в оттенках темно-синего, серого и черного, и каждый, казалось, был сшит специально для него, что вызывало беспокойство. Он ушел, не желая задерживаться на этом вопросе в данный момент.В просторной спальне комнаты оставались закрытыми для него, а часовые у дверей оставались начеку. Он внимательно осмотрел высокие полупрозрачные панели на окнах, отметив, что они состоят из двух слоев тонкой нити, обладающей прочностью, заметной невооруженным глазом. Такого мастерства не встретишь даже на военно-морских судах.
Он прошелся по комнате, ощупывая пальцами стены, пытаясь определить их толщину. Остановившись перед массивными деревянными дверями, он понял, что на самом деле они сделаны не из дерева, и стал рассматривать механизмы их замков. Он размышлял о том, дадут ли ему поесть, сидя на полу перед окном, скрестив ноги, и пытаясь погрузиться в медитацию.Его мысли обратились к Лее, и улыбка заиграла на его губах, когда он посмотрел на нее. Он почти протянул руку, чтобы коснуться ее, как сделал это на Беспине, но страх быть обнаруженным удержал его. Он боялся, что они обнаружат его способность общаться с ней, даже если она не сможет ответить, и что это может заставить ее отдалиться от него.
Тем не менее, он пошел по этому следу... вниз, глубоко-глубоко, через бесчисленные уровни, под своим нынешним положением и за его пределами. И все же он нашел ее и, вероятно, остальных тоже. Он составил мысленную карту своего окружения, определив свое местоположение относительно ее и имея смутное представление о расстоянии между ними. Затем, опасаясь, что его присутствие может быть обнаружено, он разорвал контакт. Он сосредоточился на возведении ментальных барьеров, отгоняя навязчивые мысли, которые давили на его сознание, заставляя себя совершенствовать это умение сверх тех пределов, которыми его наделил Йода.Он смотрел на возвышающиеся здания и далекий мегаполис за ними, прижавшись лбом к прозрачной стали толщиной в дюйм. Перед ним разворачивались миллионы жизней, обыденных, заурядных судеб… Он жаждал их сейчас, так же как когда-то жаждал приключений вдали от Татуина.
Он наблюдал за огненным закатом, за гигантской луной, окрашенной в красный цвет тлеющими угольками уходящего дня. Он снова задумался, сможет ли кто-нибудь накормить его, понимая, насколько невероятным это было, учитывая его отказ поужинать за столом Палпатина предыдущим вечером. Его челюсть напряглась, когда он осознал, что это было состязание воль, бесполезная борьба с единственным возможным исходом. Он понимал, что предпочтительнее сдаться, чем ввязываться в битву, но все же не мог понять, что заставило его отказаться от ужина накануне вечером. Это был абсурдный поступок, особенно если учесть, что он знал, что не будет есть, если вернется за стол. Глупый, упрямый и непреклонный… Он покачал головой, упрекая себя за самоуничижительные мысли в отсутствие мастера Йоды.Когда дверь начала открываться, сопровождаемая звуком отпирания множества замков, он почувствовал облегчение от того, что его прервали. В комнату вошла рыжеволосая женщина с плотно сжатыми губами, которая повернулась к нему лицом еще до того, как дверь полностью открылась. Казалось, она знала о его местонахождении, даже не видя его, что наводило на мысль о наличии слежки.
Устремив на него взгляд холодных зеленых глаз, она просто заявила: "Император требует вашего присутствия". Какое-то время он продолжал сидеть в своем кресле, размышляя о том, что может произойти, если он откажется. Он удивлялся, почему у него вообще возникла такая мысль, ведь он уже был втянут в бесполезный мелкий конфликт, и меньше всего ему хотелось ввязываться в еще один. Его разум был в состоянии постоянного изменения — но для кого он учился?Взгляд женщины был по-прежнему прикован к Люку, в ее ярко-зеленых глазах мелькнула настороженность. Он наблюдал за ней еще несколько мгновений, вглядываясь в холодное, настороженное выражение ее лица, пытаясь понять, было ли это инстинктивной реакцией или искренней эмоцией. Оставался открытым вопрос: что скрывалось за этими ледяными глазами?
- Как тебя зовут? Спросил Люк, но она отвела взгляд, не отвечая. Люк снова опустил голову, массируя виски. "Красивое имя, но, возможно, слишком короткое", - подумал он про себя.
Он чувствовал, что у него есть время разобраться в этой ситуации, и по какой-то причине ему казалось правильным сделать это с ней. В конце концов, именно она была ответственна за его заключение здесь. Это дало бы ему возможность занять свои мысли чем-то другим, помимо махинаций императора.Люк встал и шагнул вперед, рыжеволосая женщина отступила назад, так что он не мог до нее дотянуться. - Ты пугливая малышка, не так ли? - тихо пробормотал он. Она склонила голову набок, и в ее холодном взгляде не было ни капли веселья, когда он прошел мимо нее.Люк прошел под высокими сводчатыми сводами зала, двое его сопровождающих следовали за ним по пятам. Он проходил мимо огромной, тяжеловесной мебели, которая соответствовала великолепию помещения, и в его голове проносились мысли о будущем и женщине, которая занимала особое место в его сердце.
Шестеро королевских стражников остались у двери, через которую они вошли, и еще шестеро стояли у входа в обширное помещение за ней. Помещение не изменилось, только темные углы освещались алым пламенем. Был накрыт длинный стол, уставленный яствами, и во главе его восседал император, в его желтых глазах светилось холодное веселье.
Люк почувствовал, как у него встают дыбом волосы, но усилием воли заставил себя успокоиться. Однако он не смог удержаться от того, чтобы не сжать челюсти и не сузить глаза, и это зрелище вызвало широкую улыбку на тонких губах императора.
Палпатин с улыбкой наблюдал за немедленной реакцией молодого человека, когда тот вошел в комнату. Эмоции были очевидны на его лице, но он не осознавал, насколько прозрачным казался. Каким незащищенным и незатронутым он был. Жаль, что это состояние скоро канет в лету. Но какой от него теперь прок? Этими эмоциями и страстями, если их обуздать с помощью искусного плана, можно легко манипулировать и эксплуатировать.Поскольку любые сильные эмоции были помехой, особенно когда дело касалось отца молодого человека, Палпатин заметил это во время их первой встречи предыдущим вечером: ярость, замешательство и страстное отрицание — не обязательно неверие, но, безусловно, принятие. Это было его мотивацией. Преданность мальчика своим друзьям и делу была похвальной, но бесполезной для Палпатина. Он мог использовать это в своих целях, но только до определенного момента. Ему требовалось нечто большее, что-то более глубокое. Верность была силой, но ему требовалась слабость, чтобы манипулировать. И теперь Кеноби предоставил ему ее.
Молодой человек боялся, но не Палпатина, хотя ему следовало бы бояться, но этот страх был отчетливым и на удивление разрушительным. Это был страх, что его судьба будет похожа на судьбу его отца, поскольку в его жилах текли те же уязвимые места. Этот страх был очевиден во время их короткого разговора предыдущим вечером, и страх пасть, как его отец, был неизбежен.Эмоции представляли собой запутанную паутину негодования и неподдельной, бурлящей ненависти к Вейдеру. И было предательство со стороны Кеноби, который так легко обманул его насчет отца, которого он никогда не знал, и которого он нашел и потерял в мгновение ока. Это были сильные, первобытные чувства, мощные и неоспоримые.Если бы у молодого человека было время, он бы, в конце концов, принял свое наследие, но Палпатин не собирался предоставлять ему ни времени, ни расстояния. Палпатин заполучил Скайуокера в решающий момент и намеревался полностью использовать его. Он продолжал продвигаться вперед, в то время как молодой человек все еще оправлялся от того, что Палпатин считал слабостью.
Палпатин убедил Скайуокера в неизбежности его судьбы и врожденной слабости его рода, поддерживая их близкие отношения как отца и сына, постоянно подталкивая и подзадоривая его, никогда не давая им времени разобраться со своими уязвимыми местами. Палпатин разбудил все их страхи и сомнения, взрастил в них негодование, а затем натравил молодого человека на врагов его отца. Да, для Палпатина это была замечательная возможность, которой он воспользовался.
Конечно, были и другие, кого он тоже использовал бы, но ни один из них не был так прост, как этот, и никто с такой готовностью не предоставил бы своего нового джедая. С помощью тщательных манипуляций Палпатин заполучил бы ситхов. Эта мысль вызвала улыбку на лице Палпатина, что еще больше расстроило его.Палпатин отвел взгляд, скрывая свое веселье, неторопливо подошел к своему месту и сел, наконец соизволив взглянуть на джедаев. - Садитесь, - приказал он.
Даже в ответ на это, казалось бы, безобидное приглашение, в котором был скрыт какой-то мотив, Люк испытал чувство неповиновения. Тем не менее, он подошел к креслу и занял свое место. Его собственный план на вечер также был приведен в действие.
Император жестом указал на стол. "Угощайтесь", - приказал он. Люк был хорошо осведомлен о том, что в военных кругах крайне важно принимать пищу, когда появляется возможность, и спать, когда появляется возможность, поскольку никто не знает, когда такая возможность может быть упущена. После двух дней голодания его физические и умственные способности начали ослабевать. Если он не будет питаться, у него может не хватить сил, необходимых для побега на следующий день.Палпатин бросил взгляд на слуг, которые наполняли чаши вином. Его взгляд упал на джедая, который посмотрел на еду, а затем перевел взгляд на огонь. Палпатин понимал, что Люк, должно быть, умирает с голоду. Вейдер велел молодому человеку давать ему немного еды, и Люк не ел ничего с момента своего прибытия. Палпатин хотел, чтобы джедай оставался голодным, чтобы он мог учиться у своего нового наставника. Молодой человек понимал, что принял ошибочное решение в своей конфронтации, но оставался непоколебим в своей решимости, во многом как и его отец до него. Палпатин чувствовал это, но продолжал двигаться вперед, не в силах сопротивляться. Сила может стать помехой, если ею не пользоваться с осторожностью, в то время как слабость может стать силой, если ею не управлять должным образом. Если все пойдет по плану, конфликт завершится сегодня вечером или, по крайней мере, станет бесполезным.Он кивнул, и охранники, сопровождавшие Люка, поклонились и молча удалились. Люк заметил мимолетный проблеск свободы в коридоре, где охранники стояли у стены с обнаженным оружием. Стена, казалось, находилась на большом расстоянии, но с таким же успехом это могла быть совсем другая комната.
Палпатин вернул Люка к действительности, привлекая его внимание. - Я хочу знать, где находятся мои друзья, - сказал он твердым голосом. Император только молча смотрел в ответ. - Я знаю, что они в главном дворце внизу, - решительно ответил Люк. “Могу я их увидеть?” Император молчал, и на этот раз Люк позволил тишине затянуться, приготовившись ждать ответа. В конце концов, Палпатин нарушил молчание.
- У тебя есть еще какие-нибудь слабости, которые ты хотел бы раскрыть? Люк наклонил голову, не поддаваясь страху. “ Да, я хочу их увидеть.
Палпатин позволил легкой улыбке осветить его черты, когда были подведены итоги битвы. Мальчик думал, что одержал верх в этом разговоре, но он ошибался.
- Они предатели, - сказал Палпатин, - и долг твоего отца разобраться с ними. - Он быстро вернул разговор к насущной теме.
Молодой человек бросил вызов Палпатину, спросив: "Кто командует Вейдером?" Палпатин проигнорировал вопрос, вместо этого задав следующий: "Интересно, ты, кажется... не решаешься признать своего отца таким образом, дитя".
Мальчик долго молчал, сжав челюсти, пытаясь сосредоточиться на стоящей перед ним задаче. Выражение лица Палпатина не изменилось, но про себя он ухмыльнулся, наблюдая за борьбой мальчика. Он увидел в этом слабость Скайуокера, возможность еще больше помучить молодого человека.
Несмотря на трудности, молодой человек проявил незаурядную решимость. "Я хочу повидаться со своими друзьями", - заявил он.
Палпатин спросил: "Почему?"
Ответ мальчика был простым, но в то же время глубоким: "Чтобы убедиться, что с ними все в порядке". Палпатин ответил: "Ты можешь делать это, даже не видя их, потому что это у тебя в крови", - предполагая, что у молодого человека была неразрывная связь со своими товарищами, которая выходила за рамки физических ограничений. присутствие.При этих словах взгляд молодого человека стал немного решительнее. Палпатин понимал, что задел за живое, и продолжал манипулировать эмоциями юноши.
"Кажется, тебе неуютно в их присутствии", - скорее констатировал он, чем задал вопрос, оставив мальчика в неуверенности, прочитал ли император его мысли или просто констатировал очевидное. Тем не менее, молодой человек ничего не сказал и вместо этого сделал глоток вина.
Как бы подчеркивая очевидность ситуации, Палпатин добавил: "Конечно, за их свободу приходится платить".
Я ответил: "Сомневаюсь в этом", - если только это не служит вашим интересам. Палпатин усмехнулся, как будто поделился шуткой со старым знакомым, сказав: "Как я обнаружил со временем, за все приходится платить".
Люк понял скрытый смысл, но предпочел проигнорировать его, позволив тишине затянуться, пока Палпатин пристально смотрел на него. Наконец, покорно вздохнув, Люк спросил: "И какова же цена этой победы?" - "Отличная работа, джедай", - сказал император, ставя свой кубок на стол и наклоняясь вперед, как будто игра только началась. "Какова цена этой победы?" Он сделал драматическую паузу, его желтые глаза остановились на Люке, тонкие губы растянулись в усмешке, обнажив грязные зубы. Казалось, что этот вопрос только что пришел ему в голову, хотя он знал, что это не так. Он откинулся назад, испытывая отвращение к необходимости быть вежливым с этим существом и к тому, что вообще находится здесь. Палпатин, казалось, был ослеплен собственным волнением, не замечая реакции Люка.
"Чего стоит для тебя твоя драгоценная принцесса?" спросил он, на мгновение задумавшись. "Да, но она исключительна. Сомневаюсь, что что-либо может спасти ее от клинка палача", - сказал он с усмешкой, которая больше походила на гримасу. Сердце Люка подпрыгнуло в груди.
Палпатин продолжил: "Они нужны мне живыми. Лея Органа слишком долго раздражала меня. Теперь, когда она в моих руках, я должен подать пример, который мои противники никогда не забудут".Люк почувствовал, как что-то сжалось у него в груди от этих слов, произнесенных с такой небрежностью, как будто жизнь Леи была всего лишь незначительной деталью в большом плане. - Вуки отправится в шахты Кесселя, - продолжил Палпатин. “Он обладает силой и еще может пережить этот год”. Калриссиан будет сопровождать его, хотя Палпатин сомневается в его выносливости. Кореллианин останется здесь, поскольку его отец считает, что он сможет сохранить контроль.
“Вейдер ничего не знает обо мне”, - заявил Люк. “Вы спрашивали о кореллианцах, когда я получил травму”, - ответил Палпатин, подразумевая участие Люка в его планах. “Поскольку я знал, что они были единственными, кто отсутствовал, и вы хотели, чтобы их исключили из Синдиката хаттов, я бы сделал то же самое для любого”. Император демонстративно пожал плечами. — Если это недостаточная причина полагать, что кореллианин имеет для вас значение, то назовите ее, и я прикажу казнить его этой ночью - для меня он бесполезен. - Люк поднял руку и помассировал висок в ответ на провокацию. Неужели Люк объявил Хана ничтожеством в своих глазах, рискуя, что Палпатин выполнит свою угрозу и столкнется с ним лицом к лицу? Он знал, что Лея и Чубакка оставались под влиянием Палпатина...
Учитывая столь высокие ставки в игре, Люк хранил молчание. Удивленный Палпатин выжидательно смотрел на него. Люк мог только скрипеть зубами от разочарования из-за непрекращающихся провокаций и манипуляций.
Император, однако, долго ждал ответа. Наконец Люк спросил: "Итак, чего же стоит для вас свобода Кореллии?" Этот вопрос заставил Палпатина сузить глаза.
"Нет, у меня другие планы относительно вашей принцессы", - ответил Палпатин, намеренно возводя щиты, чтобы скрыть свои намерения от Люка. Хотя он не использовал чрезмерное количество щитов и не делал их слишком заметными, откровенная ложь часто была бы заметна из-за ее скрытого характера. Тем не менее, Палпатин редко прибегал к подобным методам.В тот момент Люк страстно желал, чтобы его угроза была выполнена, поскольку Лея была не кем иным, как злобной подстрекательницей, которая постоянно подстрекала Скайуокера бросить вызов Палпатину. Уверенность Палпатина в этом знании, в сочетании с его искренним намерением устранить Лею тем или иным способом, была очевидна. Он позволил Люку почувствовать это.
“Вы сказали, что все можно купить”, - Люк знал, что им манипулируют, но он также понимал, что угроза Лее была реальной. Палпатин подавил легкую улыбку, уголки его губ дрогнули. Он заставил их почувствовать себя уязвимыми… и он знал это. И все же он продолжал защищать их. “Но за определенную цену. Вы не можете себе этого позволить”.
- Значит, у тебя есть цена? Люк знал, что если он сможет спасти Лею, то это даст им время сбежать или даст Лее и Хану шанс сбежать. Палпатин перевел взгляд на огонь в камине, размышляя, и Люк затаил дыхание, ожидая.
Палпатин поднялся на ноги и подошел к камину, его поведение выдавало серьезность, которую он придавал разговору. От этого полностью зависел успех их начинания, независимо от того, как все обернется. Когда он говорил, его тон был мягким и взвешенным.
"Двенадцать недель… да, я считаю это разумным сроком. Двенадцать непрерывных недель, посвященных исключительно тебе. Ради нее я бы не согласился ни на что меньшее", - сказал он.
Он повернулся к своему спутнику, джедаю, который нахмурил брови, обдумывая предложение. После короткой паузы его взгляд расширился, и Палпатин понял, что победил. Молодой человек, казалось, был на грани прямого отказа, но все же на мгновение заколебался — и Палпатин поймал его в свои объятия. "Джедай, обязательство на двадцать недель. В конце концов, она будет свободна, - Скайуокер недоверчиво покачал головой, словно не в силах поверить, что они вообще ведут этот разговор. Палпатин продолжал настаивать, желая завершить сделку до того, как Скайуокер успеет передумать. Палпатин понимал, что если Скайуокеру дать время на размышление, он, скорее всего, решит попытаться сбежать. Хотя Палпатин не боялся успеха Скайуокера, он также не хотел вступать с ним в прямой конфликт. Было важно, чтобы Скайуокер продолжал сотрудничать в ближайшие недели, и Палпатину нужно было сохранять контроль над своими мыслями.
Палпатин уже мог различить на лице Скайуокера признаки недовольства своим пленением. Через день или два это негодование начнет накапливаться, отравляя его разум и делая его недосягаемым. Он станет упрямым и спровоцирует конфронтацию из чистого упрямства. Палпатин предвидел такой исход, но хотел отсрочить его.Перед лицом стольких глубоко укоренившихся традиций, скрытых обязательств в рамках конвенций и всепроникающего влияния устоявшихся порядков необходимо было заключить взаимовыгодное соглашение. Скайуокер стремился достичь открытого соглашения с обеими сторонами, понимая, что его новая должность джедая повлечет за собой определенные обязательства.
Хотя у него, возможно, и было искушение устранить проблемного бывшего сенатора, тем самым убрав одного из лидеров повстанцев, этот план действий оказался бы выгодным в долгосрочной перспективе. Однако, если бы молодой человек не подчинился, Палпатин был бы вынужден выполнить свою угрозу. Сделав такое заявление, он не мог отказаться от него, не потеряв лица. Тем не менее, оставались альтернативные варианты.
Хотя этот план действий казался оптимальным, он зависел от сотрудничества молодого человека. Чтобы достичь этого, Скайуокеру нужно было убедиться, что молодой человек по-прежнему сосредоточен на мелочах и не способен охватить более широкую картину.“Я позволю ей отправиться в любое место, которое она выберет, с моим обещанием обеспечить безопасность”, - заявил он.
Джедай ответил: “Твое слово ничего не значит”. Однако он не отклонил предложение сразу.
Люк заметил: “Мое слово как ситха имеет еще меньшую ценность”, признавая нанесенное им оскорбление. Удивительно, но Палпатин казался невозмутимым.
Палпатин спросил: “Тогда какой план действий вы бы предложили, джедай?”
Люк задумался, осознавая, что его направляют, но желая участвовать в дальнейшем обсуждении и интересуясь возможными результатами. Если бы предложение было достаточно заманчивым, он, возможно, подумал бы о том, чтобы принять его.
Годы жизни в пустыне научили его начинать с чистого листа и вести переговоры, поэтому он сказал: “Освободите их всех сейчас же”.
“Отпустите их, и я останусь здесь на двенадцать недель”, - со смешком ответил Палпатин. Он продолжил переговоры, создав важный прецедент. "Об этом не может быть и речи!" Воскликнул Палпатин. "Я похож на шута?" Казалось, что решение было в равной степени за Палпатином, как и за молодым человеком. Если бы Скайуокер заключил сделку, ему пришлось бы столкнуться с последствиями в будущем.
Люк сохранял серьёзное выражение лица. «Я даю тебе свою торжественную клятву — как джедай», — заявил он.
«И ты ожидаешь, что я соглашусь с этим?» — недоверчиво спросил Палпатин. «После того как я не дал тебе никаких таких гарантий?»
— Моя клятва, — твёрдо повторил Люк.
Император прищурился и отвернулся, повернувшись к Люку спиной. После долгой паузы он снова заговорил:
— Я не позволю уйти всем четверым; один должен остаться.
— Не Лея, — решительно заявил Люк.
— Кореллианка, — столь же решительно ответил Палпатин.
Люк сделал паузу. У Палпатина всё ещё была возможность установить над ним свой контроль, но теперь, когда остальные ушли, он не ожидал, что получит так много.
«Как я могу обеспечить их безопасность?» — спросил Люк.
— Как джедай, вы, конечно, можете понять, — ответил Палпатин.
Люк хранил настороженное молчание, и Палпатин пренебрежительно пожал плечами.
— Я уверен, что вы без колебаний нарушили бы соглашение, если бы сочли это необходимым.— Что именно влечёт за собой это соглашение? — спросил Люк, невольно втягиваясь в дискуссию, которая ставила на карту так много.
— Я лишь желаю продолжить нашу беседу, — небрежно заявил император, словно это было единственным, чего он желал.
— Буду признателен за заверения, — продолжил он, — не как джедаю и не как солдату, — что вы исполните это обязательство. Вы останетесь здесь в течение указанных двенадцати недель без каких-либо инцидентов. Вы останетесь здесь добровольно, без попыток к бегству или преднамеренному неповиновению, без препятствий или враждебности. Вы будете вести со мной исключительно гражданскую беседу.
— Это всё, — сухо ответил Люк.
— Совершенно верно, — заметил Палпатин, уловив молчание молодого человека, и попытался изобразить безразличие.
— Двенадцать недель — долгий срок, — добавил он, чувствуя, как Скайуокер взвешивает все преимущества и недостатки.Скайуокер, с ноткой ясности в голосе, ответил: «Приобрести три жизни по столь низкой цене — это весьма выгодная сделка». Палпатин, встревоженный подобным ответом, лишь отмахнулся от реплики, не желая, чтобы его вынуждали подтвердить своё предложение.
— Но в чём же отличие от нашего текущего курса действий, джедай? Я лишь заявил, что намерен продолжить нашу дискуссию. При этом я предлагаю это перемирие в качестве жеста доброй воли.
«Вы не можете поверить, что я мог бы действовать вопреки собственным интересам. Условия соглашения в значительной степени превосходят ваши ожидания», — Палпатин говорил чистую правду, подчёркивая, что даже это было в руках Скайуокера.
— Никто не контролирует тебя, джедай, если ты сам того не позволишь. Я покупаю твоё время, а не твою преданность. И даже в этом случае речь идёт всего о нескольких неделях.Молодой человек, всё ещё колеблясь, задал вопрос: «А что было дальше?» Палпатин мысленно улыбнулся, понимая, что одержал верх. «Соглашение выполнено, и мы более не связаны обязательствами друг перед другом». Двенадцати недель было бы вполне достаточно. Более чем достаточно, чтобы подчинить себе молодого человека, выявить его слабые стороны и использовать их. Превратить его в ситха.Он впервые приблизился и навис над сидящим юношей.
— Ты боишься? — спросил он.
— Не ты, — ответил мальчик, не отводя взгляда, хотя и знал, что притворяется. Только дурак мог этого не заметить.
На лице Палпатина появилась хитрая усмешка, словно он спрашивал себя, понимает ли Скайуокер глубокое значение своего заявления. Он не сводил глаз с мальчика, когда протягивал ему руку.
Давление, оказанное на Люка в тот момент, казалось, лишило его дыхания. Должен ли он пройти через это? Это дало бы ему многое, но не слишком ли высока цена?
Мастер Йода предупредил его перед отъездом с Дагобы, что друзья могут оказаться его слабостью, и даже зашёл так далеко, что стал умолять его пожертвовать ими ради общего блага. Он действительно так плохо знает Люка?Люк задумчиво покачал головой, ибо сейчас, как и тогда, он не мог оставить своих друзей. Это было выше его сил. Он осознавал, что это будет тяжело для него, но всё же не мог расстаться с теми, кто был дорог его сердцу.
Рука императора крепко лежала на затылке Леи, его длинные загнутые ногти напоминали когти. И Люк не мог сопротивляться. Его сердце тяжело билось, но он знал, что его решимость непоколебима. Это осозналось в тот момент, когда он покидал Дагобу. И всё же, когда он молча принял протянутую руку старика, по его спине пробежала невольная дрожь.
Он почувствовал толчок от бури, поднявшейся в Силе, как будто всё внезапно перевернулось и исказилось в судорожном спазме. Инстинктивно его рука отдёрнулась, но хватка ситха оставалась твёрдой, неумолимой, а прикосновение — холодным, как смерть.
— Мы заключили соглашение, джедай, — торжественно произнёс ситх, крепко держа Люка за руку в течение долгих мгновений, прежде чем неохотно отпустить её.
http://tl.rulate.ru/book/118587/4733686
Готово:
Использование:
