Гарри наблюдал за ними и заметил, как ведьма не слишком восторженно приветствовала мальчика по имени Рон Уизли. Это немного удивило его: с ним она так себя не вела. Почему она такая заносчивая? — задумался Гарри, озадаченный её манерами. Ещё минуту назад она не выглядела такой надменной; вероятно, её интересовал только Букля... Я должен был понять, что ни одна красивая девушка не захочет сидеть рядом со мной. Он погрузился в мысли и уже собирался уйти в привычную меланхолию, как вдруг поймал взгляд Гермионы. Ему стало ясно: она скрывается за маской отстраненной девушки, которая протягивает руку дружбы, но отмахивается от неё или держит в пустоте, потому что её использовали слишком много раз. Гарри заметил ещё одну деталь, которая его озадачила: ему стало не по себе от того, что Рон держит Гермиону за руку. Он с трудом сдержал желание зарычать и почувствовал облегчение, когда ведьма наконец отпустила руку. Мальчик откинулся на спинку скамейки и стал разглядывать пейзаж за окном; он не заметил едва уловимой тени недовольства на лице девушки, а вот Гарри заметил и вздрогнул, когда колдовские глаза снова обратились к нему.
«Поедешь в Хогвартс?» — спросил Рон, как будто это было лишним; похоже, он спрашивал само себя.
«В каком доме ты будешь учиться? Я уверен, что попаду в Гриффиндор. Вы двое, ведь, не семени?»
«Семени?» — переспросил Гарри. Что не так с этим парнем? Он даже не удосужился узнать наши имена, а теперь говорит о домах и рептилиях. Гарри озадаченно посмотрел на Гермиону.
«Слизерин, я думаю», — ответила Гермиона. — У Салазара Слизерина домашнее животное — змея; я читала об этом в «Хогвартсе: История». У каждого дома есть свое животное: у Пуффендуя — барсук, у Когтеврана — орел, у Гриффиндора — лев, а у Слизерина — змея, как я уже сказала. Но я сомневаюсь, что буду в этом доме».
«А почему не в Слизерине?» — спросил Гарри, уже начинающий жалеть, что не заглянул хотя бы в свой экземпляр «Хогвартса: История», который без дела лежал в сундуке с момента первого, поверхностного прочтения.
«Ты что, с ума сошел, приятель?» — огрызнулся Рон. — «Змеи — это плохо, все это знают».
«Слизеринцы не плохие», — резко возразила Гермиона. — «Они амбициозные и хитрые, это всем известно».
«Ты говоришь как змея, если хочешь знать мое мнение», — с укором сказал Рон, подозрительно поглядывая на Гермиону; она сверкнула глазами в ответ.
В купе воцарилась тревожная тишина. Рон скрестил руки и опустился на мягкую скамейку. Угрюмо уставившись в окно, он наблюдал за стремительно проносящимся мимо пейзажем и начал игнорировать Гермиону и, как следствие, Гарри. Игнорирующие друг друга пассажиры обменивались взглядами, полными неприязни к незваному гостю. Каждый из них надеялся, что Рон Уизли просто уйдет: их надежда угасла, когда рыжая голова начала храпеть.
Подняв книгу с колен, Гарри встал и улыбнулся; Гермиона ответила ему улыбкой, которая была теплой и приглашающей. Присоединившись к кустистой ведьме на её стороне купе, юный волшебник сел рядом с ней и открыл свою книгу. Рядом с ним Гермиона порылась в своей сумке и достала книгу, и они устроились на время тихого чтения. Время шло, и юная ведьма и волшебник находили тихое товарищество желанным и полезным, но постоянное присутствие храпящего незваного спутника мешало им узнать друг о друге больше. В тишине они обменивались улыбками, случайные прикосновения окрашивали их щеки в теплый розовый цвет, а под всем этим скрывалась их магия, тихо сплетавшая их вместе.
«Что ты читаешь?» — прошептал Гарри, глядя на юную ведьму, полностью поглощённую толстым томом, лежащим у неё на коленях. Немного смущённо улыбнувшись, она подняла книгу «Хогвартс: История».
«У меня в сундуке тоже есть копия этой книги», — шепнул Гарри Гермионе. — «Разве это не лучшая книга на свете?»
«Лучшая?» — тихо ответила Гермиона.
Гермиона мило покраснела, когда юный волшебник упрекнул её в неправильном использовании английского языка.
«Простите», — смущённо прошептала она. — «Я знаю, что «bestest» — это не совсем подходящее слово, просто...»
«Просто что?» — мягко спросил Гарри, надеясь, что ведьмочка воспримет его тон как игривое поддразнивание. Молодец, Грейнджер, — с горечью подумала Гермиона, недовольная собой. Мы только познакомились с Гарри, а я уже почти дошла до исповеди. Он слишком проницателен, чтобы я могла случайно сменить тему; он бы точно уловил это. Гермиона Грейнджер прочистила горло и прошептала:
«Я надеялась изменить то, как люди... ну, вы знаете, видят меня...».
«Почему?» — Гарри был озадачен. Юная ведьма выглядела так, словно боролась со слезами, но ей удалось продолжить:
«В своей старой школе я была кустистой, прядистой, книжной червь-всезнайкой. Никто меня не любил — разве что в тех случаях, когда они хотели списать у меня домашнее задание или что-то в этом роде, — и старались избегать меня. Даже мои учителя меня недолюбливали — хотя я всегда могла ответить на их вопросы, — и, кажется, немного обижались на меня, потому что не нуждались в том, чтобы я их учила. Я умела читать практически с четырёх лет, а поскольку я любила читать, то к началу занятий уже прочитала все учебники. Я была так одинока, ведь родители были моими единственными друзьями, но это не одно и то же, правда? Я была так рада, когда получила письмо из Хогвартса и смогла сбежать от всего этого, но потом я забеспокоилась, что всё повторится снова и что мне нужно измениться. Я больше не хочу быть одна, я не могу этого вынести — почему люди не могут любить меня такой, какая я есть?»
Последнее было сказано так пронзительно, что Гарри почувствовал, как в его собственных глазах появились слёзы, которые она отказывалась выплакать. Поддаваясь эмоциям Гермионы, он сделал нечто настолько несвойственное ему, что сам себя не узнал: он обнял девушку и неловко прижал её к себе. Юная ведьма вздрогнула от неожиданности, но вскоре растаяла в объятиях мальчика.
«Сссс...» — прошептал Гарри, прижимаясь теплым дыханием к её уху. — «Всё в порядке, Гермиона, я понимаю, правда, понимаю».
«Как?» — тихо ответила она, в её голосе явно слышались непролитые слёзы. — «Ты же Гарри Поттер — тебя все любят».
Гарри с трудом сдержал гнев, который грозил выплеснуться на юную ведьму в его объятиях. Он отстранился от нехарактерной для себя ласки, но оставил руки нежно держащими её за плечи.
«Гермиона Грейнджер, посмотри на меня и послушай», — он быстро пожалел о своём раздражённом тоне, но продолжил. — «Я серьёзно; я понимаю, каково это, когда ты никому не нравишься».
```
Гермиона подняла голову, чтобы взглянуть на Гарри, но ее ореховые глаза скрывались за густыми каштановыми волосами. Он запустил большой палец в локоны и аккуратно отодвинул волосы, чтобы видеть ее лицо. Он улыбнулся, надеясь на мягкое и ободряющее восприятие; ответом ему стала слабая улыбка Гермионы.
— Тетя, дядя и кузен ненавидят меня, — заставил себя сказать Гарри. — Они зовут меня мальчишкой или уродом, а пока не пришло письмо из Хогвартса, я спал на старом тонком матрасе в чулане под лестницей. Первое письмо из Хогвартса даже было адресовано «Гарри Поттеру, чулан под лестницей» в доме моих тети и дяди.
Гермиона ахнула от ужаса и неверия.
— Но это же… — начала она, но Гарри перебил ее.
— Позволь мне закончить, — сказал он, возможно, слишком настойчиво, судя по выражению ее лица, но продолжил. — Когда я учился в школе, мой кузен и его весела компания идиотов устраивали «охоту на Гарри», и если кто-то из учеников пытался со мной подружиться, они разделяли мою участь. Стоит ли говорить, что я стал изгоем среди школьников? И знаете, что было еще хуже: Дадли — мой двоюродный брат — и его подельники могли нападать на меня безнаказанно.
Безнаказанно? — подумала Гермиона, пытаясь отвлечься от слов волшебника. Это не то слово, которое она ожидала услышать от одиннадцатилетнего ребенка.
```
http://tl.rulate.ru/book/117194/4650757
Готово:
Использование:
