```html
— Эй, вы заметили, что комаров стало больше в последнее время? — спросил один из жителей, потирая укушенные места на руках.
— Да, меня прошлой ночью тоже сильно покусали, — ответил другой, искривив губы от неудовольствия. — Смотрите на мою руку. Зуд ещё не прошёл.
— Это... Похоже, дело серьезное, — заметил кто-то из группы.
— Нет другого выхода, братья. Взрослые могут это терпеть, но детям не повезло. Похоже, нам только и остается, что купить яды с инсектицидами и тщательно прибраться в доме! — подытожил один из них.
— Пойдём вместе, — предложил кто-то.
— Вместе... — отозвались остальные, и несколько деревенских жителей побежали прямиком в магазин.
Но они не заметили, что неподалёку стоял ребёнок с насмешкой на лице. Камия Циньконг, который шесть лет назад появился в этом мире и стал членом Конохи, наблюдал за ними. Он родился в обычной семье, но его родители погибли в ту ночь, когда завелся Девятихвостый лис, и с тех пор его воспитывали в детском доме Конохи.
Циньконг когда-то думал, что его жизнь сложится иначе — без особых талантов и перспектив стать ниндзя. Но судьба, как известно, порой преподносит неожиданные сюрпризы.
Всего месяц назад он пробудил свою особую способность — комариный клон. Эти комары не были настоящими созданиями, а представляли собой воплощение его мыслей и жизненной энергии, наделённые всеми свойствами этих маленьких крылатых хищников. Они могли сосать человеческую кровь и выделять токсины, а вся кровь, которую они забирали, возвращалась к Циньконгу, превращаясь в его собственную силу. Честно говоря, эта способность предназначена, чтобы наносить вред другим на благо себе, и Циньконг этому не возражал. Теперь у него была возможность выжить, и его не волновало, как это выглядит со стороны. Скорее, ему нравилась эта способность — она казалась ему очень реальной, без ненужной наигранности в том, чтобы причинять вред другим.
— Циньконг, что ты тут делаешь? — подбежали трое детей. Это были будущие легенды: Нара Шикамару, Акимити Чодзи и Яманака Ино.
— О, ничего особенного, — Циньконг покачал головой, не желая объясняться. Но его привлекательная внешность привлекла внимание Ино, и она подошла ближе, улыбнувшись.
— Тогда давай вместе пойдём в школу, Циньконг-кун!
— Девушки... — Шикамару закатил глаза, в то время как Чодзи, откусывая чипсы, лишь усмехнулся.
— Как хотите, — согласился Циньконг. В любом случае, путь в школу был один.
Таким образом, четверо детей отправились в путь. Шикамару выглядел немного рассеянным, Чодзи продолжал есть, а Ино не унималась, рассказывая Циньконгу о своих похождениях: о цветах, которые она собиралась посадить, о том, что её отец столкнулся с трудностями из-за финансов, и о том, как мать наказала её...
Шикамару с сомнением поджимал губы, не зная, как реагировать на такое изобилие слов.
Наконец, когда они добрались до школы и вошли в класс, Шикамару с облегчением отстранил Ино, которая продолжала рассказывать о том, как впервые спала одна. Обстановка сразу стала спокойнее.
Пока Циньконг располагался на своём месте, вокруг него ожили знакомые лица. Слева сидел Учиха Саске, посередине были Наруто и Инузука Киба, а справа — Хьюга Хината. Всё такие же маленькие, сильные, за исключением троих из них, которые стояли на уровне выше.
Когда Ирука вошёл в класс, студенты стихли, и занятия начались. Однако рассказы о чакре и ниндзя не вызвали в Циньконге особого интереса. Честно говоря, ниндзя-школа в Конохе не была чем-то выдающимся: слишком комфортно, абсолютно никакого напряжения.
Всё, что нужно было сделать за шесть лет, — это изучить технику телесного замещения, чтобы успешно закончить учебу и стать генином. Какое это обучение для следующего поколения? Что за времена мирной жизни? Всего шесть лет прошло с Третьей Ниндзя-войны! За это время Коноха забыла, что такое жестокость войны, с какой болью они сталкивались из-за Девятихвостого и унижений, принесённых ниндзя из Дождя. Они стали рассеянными и безынициативными.
Старый Сандайм, как видно. Циньконг слегка покачал головой. Раньше он игнорировал Сараутоби Хирузена, но теперь, оказавшись в такой же ситуации, чувствовал ещё большее презрение.
Ведь вот Оноки из деревни Камня, хотя он и старше, но не утратил бойцовской решимости. Он продолжал искать пути для своей деревни, сражаясь на передовой.
Как ни крути, сравнивать людей легко — особенно когда дело касается способностей. Оноки дожил до конца сюжета, собрав пятерых каге, чтобы сразиться с Учихой Мадарой. А Хирузен пал после боя с учеником, не дожив даже до восьмидесяти серий. Какой разрыв!
— Камия Циньконг, внимательнее на уроке! — вдруг грубо обратился Ирука, ударив по доске.
— О, — скучно отозвался Циньконг, поддерживая подбородок рукой. Да, старший по рангу любил навязывать свой идеал огненной воли, но от этого у него не становилось меньше недостатков.
Коноха действительно не могла удержать столько талантов, и два самых мощных клана из военных времён были полностью уничтожены. А семья Узумаки... о ней и говорить нечего. Даже если Данзо стал "хорошим парнем", Сараутоби Хирузен не сможет выгородить своё имя от позора некомпетентности. Вот такая она жизнь.
```
http://tl.rulate.ru/book/116641/4612141
Готово:
Использование:
