Через несколько лет Кристина забеременела. Эрик был счастлив, очень. Первую неделю, после того, как Кристина сообщила ему об этом, он не мог поверить, что скоро станет отцом. Но к шестому месяцу беременности, когда он вернулся домой, Кристина встретила его с ненавистью и гневом. Она была недовольна абсолютно всем, упрекала. Эрик принял это за чистую монету, и решил, что после он даст ей развод, но не оставит на произвол судьбы и будет всячески помогать ей и ребёнку, даже если она его ненавидит, ей будет нужна помощь. Он ведь знал, что счастье не продлится долго.
Но вот прошло полдня, он проведал её в их спальне, собираясь сказать о разводе. Не успел — Кристина заплакала. Девушка извинялась и попутно объясняла, что гнев был вызван ребёнком внутри, что это не было её истинными мыслями, всё, что наговорила — ложь. Просто это гнев на Эрика, ведь из-за него она в таком положении, что временно придётся забыть о карьере певицы, что сидит целыми днями дома, словно пленница (именно на этих словах Эрик подумал, что также вёл и он себя в доме на озере, обещая никогда не выпустить её наверх, чего, разумеется, никогда не делал).
— Но ты… всё равно любишь меня? — осторожно спросил он.
— Да, — всхлипнула она. — Прости, что накричала на тебя… Ты не виноват, то есть, виноват, но я тоже хочу этого ребёнка и…
Обнимая Кристину, мысли о разводе пропали, а вот стыд появился — за себя, за гнев в доме под Оперой. И как только она это терпела? И, видимо, его очередь терпеть. Ради неё и их ребёнка.
Если днём гормоны в ней бушевали и гневались, то ночью… Эрик предпочёл бы спать в гостиной, даже на кухне, но определённо не с Кристиной. Ночью в ней просыпалась нимфоманка, охочая до постельных утех. Это могло бы быть приятной новостью, но секс с ней, когда живота ещё не было видно, было нормально, хотя бы потому, что он долгое время об этом и не знал, но сейчас животик уже виднеется, и Эрик боится, что малышу хоть что-то повредит, боится раздавить его своим весом во время секса или сна. Самое главное, что даже глубокой ночью, дожидаясь, пока он уснёт, Кристина продолжает поползновения, надеясь возбудить его. Правда в том, что он всегда возбуждён рядом с ней, но старается не потерять самоконтроль. Первый раз это было даже почти терпимо. Он полагал, что ей нужны только поцелуи, и что она сама понимает, что в её положении это будет по меньшей мере неудобно. Когда её рука опустилась на ремень его штанов, оглаживая дразнящими движениями между ног, Эрик чуть с постели не упал, догадываясь, что ей хочется большего.
С горем пополам наступил срок.
Эрик, что сидел на стуле рядом с постелью, смотрел только на Кристину, держа её же за потную руку. Поддержка зрительного контакта друг с другом помогала им чуть меньше волноваться. Но это не мешало Эрику молиться всем богам и демонам, чтобы Кристина не умерла во время родов — зря он однажды разговорился с повитухой, что поведала о несчастных сиротах, в одночасье оставшихся без матери. Повитуха, напоминавшая доброжелательностью мадам Жири, умело приняла роды, а когда послышался детский плач, Эрик плотно закрыл глаза.
— Поздравляю! У вас крупный здоровый мальчик! — запеленав плачущее дитя, она бережно передала живой свёрток Кристине и ушла, оставив родителей наедине со своим дитя.
— К-кристина… он ведь не получил моё проклятье? — осторожно спросил Эрик, всё ещё не открывая глаз.
Девушка, хоть роды и сильно утомили её, хихикнула.
— Взгляни на него! Наш сын прекрасен, Эрик!
Медленно и неуверенно он открыл глаза. Кристина укачивает ребёнка на руках, отчего тот успокоился и что-то лепетал. То действительно прекрасный малыш. Круглое личико, чёрные волосики, большие глаза — наверно, таким мог бы родиться и сам Эрик, без дефектов. Ребёнок похож на него и Кристину.
Мужчина открыл рот, несколько секунд не в силах сказать хоть слово.
— Это… мой… наш… — неразборчиво пробормотал он.
— Да. Наш сын. Хочешь взять его на руки? Только сними маску, как обещал. И не бойся — гляди, он сам тянет к тебе руки.
Девушка думала, что муж будет сопротивляться, сказав, что дьявол не должен брать на руки ребёнка, но он молчал, и Кристина передала сына Эрику, что всё ещё был в прострации, но лепечущий рядом с ним малыш привёл его в чувство. Кристина сама сняла с него маску, и слёз от их маленького Густава не последовало. Эрик поднялся со стула и несколько минут просто ходил по комнате с младенцем на руках. Затем присел на кровать рядом с Кристиной, обнял сына крепче и расплакался. В его слезах были и боль, и радость — Густав его не боится, он видит лицо папы и просто смотрит, продолжая лепетать. И то, что ребёнок от него родился нормальным, в чём, безусловно, большая заслуга Кристины. Но нет совсем никаких дефектов, даже мелких, он здоров. Он…
Ребёнок в его руках начал ворочаться и всхлипывать. Испугался! Нужно срочно вернуть маску!
Кристина погладила мужа по спине, поняв ход его мыслей.
— Мадам Жири говорила, что дети чувствуют неуверенность своих родителей, оттого и плачут — они думают, что взрослый рядом не может их защитить.
Эрик постарался подавить слёзы, чтобы проверить, и был уверен, что малыш расплачется сильнее, но постепенно мальчик успокоился. В его руках.
Мужчина, уже без слёз, снова обнял сына, что просто лепетал, глядя на отца.
Где-то через пятнадцать минут Густав снова заплакал, и очень сильно.
Эрик, боясь, что не справляется, в надежде взглянул на жену — её мадам Жири наставляла больше, чем его.
— А что теперь? Я не хочу, чтобы ты или он плакали, мой Ангел, помоги…
— Дай мне его. Думаю, он единственный из нас, кто знает о чувстве голода. Он просто голоден, Эрик.
Бывший Призрак передал сына матери, что также бережно взяла его и стянула сорочку вниз так, чтобы обнажить плечо и грудь, для удобного доступа малышу к молоку.
Пока сын приник к её соску, а Кристина испытывает новые ощущения — в этот раз ощущение беззубых дёсен малыша на своей коже; Эрик жадно смотрит на оголившиеся участки тела супруги — три месяца быть рядом с ней, но не иметь возможности даже поцеловать её — иначе поведение нимфоманки не заставляло себя долго ждать — за это время он изголодался по ней ещё сильнее.
Спустя полчаса Густав уснул, и Эрик отнёс его в детскую, в его кроватку.
Эрик, как и Кристина, тоже был без сил — они оба не спали всю ночь, а роды закончились только под вечер; вернувшись в спальню, сел на кровать, обняв жену за талию, уткнувшись лбом в её плечо.
— Спасибо, Кристина, спасибо… ты родила и выносила моего ребёнка… я никогда не думал, что мне выпадет счастье быть отцом. В этом ребёнке частичка меня и тебя… И только благодаря тебе наш сын родился обычным, красивым…
— Я ведь не одна в этом участвовала. И ты сам знаешь, для меня это тоже очень важно. Только, мы выбирали имя для мальчика, но что, если бы родилась девочка? — она погладила мужа по плечу и поцеловала волосы.
Эрик всхлипнул, уже несколько лет его плач был коротким; ответив:
— Мелоди.
— Что? Мне нравится, но почему именно это имя?
— Ты сказала, что хочешь, чтобы музыка звучала каждый день, чтобы нас окружала музыка. И разве не чудесно, что имя нашей дочери тоже будет связано с музыкой? — Эрик поднял голову и взглянул жене в глаза.
Кристина усмехнулась.
— Ты хочешь ещё одного ребёнка? — дразня, пробормотала она, чуть склонив голову.
Эрик растерялся — его жена коварна, поскольку этим, прожигающим насквозь даже его рёбра, взглядом, обычно она побуждает его к действию в горизонтальном положении. Но, мадам Жири предупредила супругов, что занятия любовью сразу после родов — дело опасное, и нужно потерпеть неделю с небольшим. Кристина знает это и всё равно бесстыдно дразнит его, зная также, как он тоскует без неё.
— Нет. То есть, не сейчас, но потом… — сбивчиво ответил мужчина.
***
Полгода спустя.
Кристина в спальне, лежит на постели и кормит Густава молоком. Рядом сидит Эрик, с завистью и обидой глядя на сына.
— Получается, только ему позволено прикасаться к твоей груди, да, Кристина?
Раньше девушка бы решила, что он злится, первое время она боялась его разозлить. Но стоило им пожениться, как клятва о «добрый, как ягнёнок», была безжалостно приведена Кристиной в исполнение. Она вьёт из мужа верёвки, канаты и цепи, и каждый день убеждается, что он обожает её.
Девушка смеётся. Это правда — они оба уже забыли, когда им доводилось хотя бы на часик побыть только вдвоём — оба в заботе о сыне и слишком утомлены.
И всё же, Эрик сел ближе, склонившись над женой и сыном. Вид у него был серьёзный, что шло вразрез с действиями — он нежно поцеловал лобик Густава, погладив по голове, где уже видно редкие чёрные волосики; и также нежно прижался губами к щеке Кристины.
— Я не возражаю. Если это плата за счастье, то мне остаётся только смириться. И всё же, я скучаю.
— Я тоже, — ответила Кристина, поняв, что он имеет в виду.
***
Месяц спустя
Они договорились, что Эрик возьмёт отпуск на стройке (куда устроился, стоило их с Кристиной отношениям наладиться), чтобы жена могла вернуться на сцену, пока он заботится о Густаве.
Девушка была несказанно рада вернуться на сцену, вот только было очень боязно оставлять их наедине, и, придя домой, застать сына плачущим, а мужа — беспомощным. Ведь Эрик может и не справится. Ребёнок — это куда сложнее, чем контролировать всю Оперу. И подчас Эрик теряется рядом с Густавом… и… В первый день своего возвращения Кристина всё волновалась о том, как дела дома, совершенно не сосредотачиваясь на работе.
Но, вернувшись домой, она обнаружила, что Эрик в спальне, сидит с ногами на кровати, на его руках спит Густав, обнимая отца за шею. Личико ребёнка опущено на его широкое и острое плечо, но мальчик не возражает.
Кристина подходит ближе — у Густава, как у неё самой, очень крепкий сон, так что разрушенная словами тишина вряд ли его разбудит.
— У вас всё в порядке? — заботливо спросила Кристина.
Эрик поцеловал сына в пухлую щёчку, и взглянул на жену.
— Мы создали ангела, Кристина, моя дорогая.
То, как бегло он произнёс «дорогая», то насколько твёрдо звучал его голос, и то, что его глаза уже влажные — всё это снова было признаком того, что Эрик снова сдерживает слёзы, ради сына, о чём девушка уже знает.
Кристина улыбнулась, переведя дух.
— Мне всё ещё трудно поверить, что наш Густав… что он ищет меня, обнимает, засыпает после моих колыбельных. Кто вы оба, если не ангелы?
Густав, не просыпаясь, заворочался, поменяв позу, устраиваясь удобнее — теперь Эрик лежит спиной и головой на подушке, обнимая сына за спину.
— Он такой маленький, но сколько же в нём энергии. Густав вымотал меня.
— Вымотал?
— Да. Но это того стоило.
Это им ещё повезло, что мадам Жири с удовольствием приглядывала за ним, особенно, если у Кристины выступление — Эрик старался даже после свадьбы посещать спектакли с участием жены. И разумеется, Валериус тоже с радостью брала внука к себе, чтобы Эрик с Кристиной могли побыть наедине, отдохнуть от родительских обязанностей и уделить время себе и друг другу.
— И даже после того, что он тебя вымотал, он всё ещё ангел? — мягко усмехнулась Кристина.
— Да, всё ещё ангел, даже если вымотал, — уверенно подтвердил Эрик, легонько похлопав сына по спине.
— Ты справишься с ним в течение нескольких лет? — волнуясь, заботливо спросила она.
— Я постараюсь. Когда-то я пообещал, что помогу тебе с карьерой, и я помогаю снова. Я хочу доказать себе, что могу быть отцом.
— Надеюсь, у нас всё получится.
http://tl.rulate.ru/book/115571/4515569
Использование:
